Урок одиннадцатый. О рецепте счастья, и как им воспользоваться

– Вот это самый интересный урок, и самый нужный для всех! Рецепт счастья, как рецепт киселя: бери, читай, вари и уплетай за обе щеки. Наверняка на этот урок сразу сбегутся читатели, благополучно прогуляв или проспав все остальные уроки…

– Что ж, добро пожаловать: у нас ведь не школа, учета посещаемости не ведем. Но завидовать прогульщикам не стоит (завидовать вообще никому не стоит: об этом Десятая Моисеева заповедь): так же приходят студенты на лекцию в середине семестра, пропустив начало курса, – и сидят, не понимая ни слова… Но, в отличие от лекции, здесь вы всегда можете вернуться к предыдущим урокам, в том числе и к советам читать книгу подряд и не бояться трудностей.

– Но это уже ни в какие ворота не лезет: просвещение в качестве рецепта для счастья! Что же, вы будете нас убеждать, что стоит только просветиться и распроститься с невежеством, как счастье в браке и любовь гарантированы? Стало быть, среди просвещенных нету несчастливых в браке?? Взять для примера хотя бы Сократа…

– Пример Сократа в чем-то может быть полезен: жена его Ксантиппа имела скверный нрав, но он сохранял доброе расположение и к ней, и ко всему свету. Проблема в другом: его воззрения на любовь были весьма далеки от христианских:

«…Влечение, которое вопреки разуму возобладало над побуждением к праведности, и которое свелось к наслаждению красотой, а кроме того, сильно окрепло под влиянием родственных ему влечений к телесной красоте и подчинило себе все поведение человека, – это влечение получило прозвание от своего могущества, вот почему и зовется оно любовью».

В оригинале Сократ говорит, конечно, про эрос, и некоторые переводчики так и пишут по-русски «эрос» вместо слова «любовь», но от этого дело яснее не становится. И недаром: вся философская мудрость основана здесь на игре слов, созвучию глагольных форм эро (люблю) и ронними (укрепляюсь, усиливаюсь). – Но, как мы видели на четвертом уроке, к выбору слов дело так или иначе не сводится.

Впрочем, взгляды Сократа и его окружения были чужды не только христианству, но и супружеству, и общечеловеческим нравственным началам – если, конечно, не принимать в расчет нынешних требований к «общечеловеческой нравственности» со стороны «сексуальных меньшинств».

– Однако Церковь всё же отталкивала плоды просвещения, объявляя их враждебными христианству! А между тем само церковное учение все чаще и чаще оказывается устаревшим, неприемлемым в современной жизни, в том числе в сфере семьи и брака, и это приносит всем очень большие огорчения…

– Плоды просвещения весьма многообразны: как правило они благотворны для людей, но случаются ведь и отравления… Чтобы воспользоваться ими без вреда для здоровья необходимо увидеть одну важную закономерность.

…Князь Отто фон Бисмарк, который в 1859-60 г.г. был прусским посланником в Санкт-Петербурге – и с тех пор сохранил теплые чувства и уважение к русскому народу и государству, – в своих воспоминаниях сообщает удивительный эпизод. В Летнем саду, на одной из лужаек, где день за днем спокойно прогуливался досужий народ, стоял на посту часовой. Часового регулярно сменяли согласно установленным правилам, но никто не мог сказать, с какой целью выставлен этот пост, что именно поручено охранять часовому. И только после длительного разбирательства выяснилось следующее: много-много лет тому назад, ранней весной, императрица Екатерина II гуляла в том месте и нашла там подснежник, расцветший раньше обычного. Сентиментальная императрица тут же распорядилась выставить возле цветка охрану, чтобы кто-нибудь, Боже упаси, на наступил на него или не сорвал. А отменить приказ не дошли руки ни у нее, ни у кого из чинов дворцовой стражи.

Нечто сходное с этим бывает и в Церкви, и особенно в церковно-общественных отношениях. «Иисус Христос вчера и днесь тойже, и во веки» (Евр. 13:8), – но подснежники общественной жизни расцветают и увядают в своем темпе, гнаться за которым не всегда возможно, да и не всегда полезно. Не всегда удается сохранить тонкое равновесие между церковным консерватизмом и динамикой общества; в результате по временам теряется согласование православной мысли с окружающей жизнью.

В начале девятого урока мы с вами разбирали, как смотрят на супружескую любовь из далекого прошлого, глядя в еще более далекое прошлое: интересно и поучительно. Но много ли бы вышло толку, если бы эти сведения вырвать из своего исторического контекста и представить нашему современнику без сопровождающих объяснений? А ведь примерно то же самое происходит и у нас, когда в книгах и журнальных публикациях используют материалы вековой и двухвековой давности, нимало не беспокоясь о том, насколько они применимы к современной жизни. Или хуже того: просто переиздают фототипическим способом какое-нибудь тысячестраничное «Нравственное богословiе для мiрянъ» – целесообразность и качество которого вызывали глубокие сомнения еще при первоначальной публикации – а потом сокрушаются, что православная литература не пользуется в нашем обществе достаточным авторитетом и спросом.

Вывод из сказанного очень прост: не спешите отбрасывать в сторону всё то, что вы находите (иногда даже вполне обоснованно!) «неподходящим», «неприемлемым» или «устаревшим»: подумайте лучше о том, по какой причине потеряна прежняя «приемлемость», и можно ли как-нибудь ее восстановить, – и нужно ли?… Помните важнейший принцип: всякая (или почти всякая) ошибка – это отход от срединного, «золотого» пути, потеря меры. Замечательно краткое и ёмкое греческое выражение, мидéн áган – «ничто [не должно быть] без меры», «ничего слишком», – оказывается стопроцентно христианским, и Молчалин с его «умеренностью и аккуратностью» уже не выглядит столь отвратительной фигурой, как его модно было изображать в учебниках литературы эпохи застоя. «До́лжно быть аккуратным, хотя это и немецкая добродетель; нехудо быть и умеренным, хотя Чацкий и смеется над этими двумя талантами», – пишет Пушкин Плетневу.

Раз мы хотим воспользоваться просвещением в качестве рецепта для счастья, то данный принцип, пожалуй, становится для нас первым шагом к цели.

– Что же, значит, и в самом деле надо, чтобы нас женили папа с мамой? И если отец не поверит, что на свете есть любовь, – то хватайся за саблю? Или хуже того, отдать дело священникам, которым Синод и Патриарх прямо запрещают быть непрошеными свахами?

– Здесь, конечно же, ключевое слово «непрошеный». «Кто тебя просил!?» – эта фраза в комментариях не нуждается. Когда нам делают что-нибудь, о чем мы не просили и чего не предполагали, явно или неявно (сюда не относится, скажем, поведение воспитанного человека за обеденным столом в ожидании десерта), мы испытываем некий шок. Капризные дети в гневе бьют об пол тарелку с непрошеной манной кашей; солидные дяди и тёти проявляют чудеса изворотливости, чтобы избавиться от непрошеных подарков и почестей. Но и это не всегда помогает … Непрошеный дар режет нас без ножа: это насилие, ограничение нашей свободы. И потому режет он не только нас самих (это еще можно перенести), но и наши отношения с дарителем. Если мы не смягчимся в душе, если не смиримся, не сумеем увидеть добра в полученном подарке, то дело плохо. А если смиримся с насилием, то, бывает, еще хуже.

И совсем иное дело, когда мы получаем то, что просим.

Нам радостно не только внутри себя, но и вовне. Мы счастливы не только полученной вещью или услугой, но и самим фактом исполнения нашей просьбы. Сделанное нам добро мы умножаем у себя в душе, возвращаем его дарителю и всему миру в целом. Это называется благодарность. Вспоминайте первый урок, Лермонтова и отклики на его стихотворение.

Пушкин пишет жене о своем отношении к Государю в связи с поданной и взятой назад просьбой об отставке от службы:

«Ну, делать нечего. Бог велик; главное то, что я не хочу, чтоб могли меня подозревать в неблагодарности. Это хуже либерализма».

И еще вспомните величайшее Таинство Православной Церкви, совершаемое в храме во время Божественной Литургии: Евхаристию, то есть благодарение.

Благодарим Господа!

…Благодарим Тя, и Единородного Твоего Сына,

и Духа Твоего Святаго, о всех ведомых и неведомых,

явленных и неявленных благодеяниях, бывших на нас.

Благодарим Тя и о службе сей,

юже от рук наших прияти изволил-еси…

…Поминающе убо спасительную сию заповедь,

и вся, яже о нас бывшая:

Крест, гроб, тридневное Воскресение,

на небеса восхождение, одесную седение,

Второе и славное паки Пришествие,

Твоя от Твоих, Тебе приносяще о всех и за вся,

Тебе поем, Тебе благословим,

Тебе благодарим, Господи,

и молим Ти ся, Боже наш.

Наша благодарность Богу – это ключ к нашему реальному таинственному единению с Ним, ключ жизни – нынешней и вечной. Наша благодарность людям – предображение нашей благодарности Богу.

Благодарность же наша вырастает из нашей просьбы о помощи, нашего прошения, нашей молитвы. А обращаемся с молитвой и прошением мы к Тому и к тем, кто нас любит – и благодарностью своей возвещаем нашу ответную любовь к Богу и к ближнему.