Против смешения закона с законодательством

Так возможно ли защитить свободу людей? Да, отвечает Хайек, если мы, расставшись с конструктивистской спесью, научимся отделять абстрактные нормы (законы) от специфических команд-распоряжений. Законы как абстрактные нормы фиксируют границы, внутри которых каждому из нас дана надежная сфера свободной активности. Закон как набор правил поведения так же, как язык или деньги, возникает спонтанным образом. Эти правила никем не спроектированы, поэтому закон как команда не обращен к частным лицам, не обозначает конкретных целей. Закон наперед известен и определен для всех без изъятия. Законы имеют абстрактно-всеобщий характер. В качестве примера можно привести три закона Юма: стабильность собственности, передача прав по взаимному согласию и неукоснительное исполнение договора. Специфические распоряжения, составляющие законоположение, имеют административный характер, принимаются парламентским большинством и ориентированы на удовлетворение частных интересов.

Смешивать законы с установлениями законодательства не просто ошибочно. Там, где власть парламентов ничем не ограничена и социальную справедливость каждый понимает по-своему, свобода в опасности. «Большинство, — пишет Хайек, — заменяет закон, не имеющий более никакого смысла. Из универсального закона он превращается во временную норму, обслуживающую именем социальной справедливости частные интересы! Социальная справедливость превращается в сказочную волшебную палочку: никто не знает, в чем справедливость состоит! Всякая группа считает себя вправе требовать от правительства особые привилегии. В действительности за словами "социальная справедливость" стоят всего лишь брошенные в умы избирателей семена надежны на щедрость законодателей в пользу определенных групп. Политики делают это тем охотнее, чем более соответствует распределение привилегий приобретению голосов в их поддержку».

Неудивительно, что мало-помалу вера в демократические идеалы умирает. Демократия выродилась в диктатуру большинства и всевластие пишущих все новые и новые распоряжения. Тем не менее, «суверенитет закона и суверенитет неограниченного парламента остаются вещами несовместимыми». Для соблюдения дистанции между спонтанным порядком закона и порядком, образованным законоположением, Хайек выдвинул идею димархии — двух конституционных организмов — законодательного собрания (защищающего свободу индивидов, лишь ему позволено менять при необходимости абстрактные нормы) и исполняющей власти — парламента, периодически переизбираемого народом.

Стр.

==612 Развитие экономической теории 2.7. Либерализм и защита слабых

После высказанных суждений о логике рынка и социальной справедливости весьма интересно узнать, что же думает Хайек о позиции государства по вопросу социальной защиты слабых. Он выступает против государственной монополии в области финансов, школы и образования, телевидения и радио, почтовой связи. В развитом обществе правительство, пишет он в книге «Законы, законодательство и свобода», должно использовать власть для поддержки тех отраслей и сфер услуг, которые по разным причинам не могут быть обеспечены рыночным механизмом: единицы мер, карты, статистика, контроль за качеством предоставляемых услуг и товаров, дороги и т. п.

В поле зрения государственных органов остаются средства поддержки уважения к законам, международные связи, защита от внешних врагов, борьба со стихийными бедствиями и многое другое. Вместе с тем — нельзя не отметить особой важности этого замечания Хайека — в зоне риска существует целый класс людей, необходимость помощи которым была признана лишь недавно. Их несчастья — результат распада местных социальных связей в процессе образования мобильного и открытого общества. Дети, старики, больные, инвалиды, вдовы и сироты в силу своей уязвимости не в состоянии одолеть суровые условия рынка. Поэтому государство, достигшее определенного уровня благосостояния, обязано оказать им помощь.

Общество способно прийти на помощь постольку, поскольку оно богато, а не потому, что рыночный механизм требуют корректив. Обеспечить достойный прожиточный минимум всем и каждому на уровне, ниже которого нельзя опускаться — это не только абсолютно законная защита против риска, которому подвержены все, но и задача всего сообщества, где никому не позволено решать свои проблемы за счет слабых и беззащитных. В самом деле, заключает свою мысль Хайек, система, которая отказалась от решения задачи социального страхования и безопасности, рано или поздно порождает недовольство и реакции насилия, и те, кто поначалу наслаждался общими благами, оказываются в случае болезни или старости у разбитого корыта.

Вместе с тем, пишет Хайек, «социализм приучил многих к тому, что можно предъявлять права независимо от своей роли, от своего участия в поддержании системы. В сущности, социалисты, если поглядеть с точки зрения моральных норм, создавших расширенный порядок цивилизации, подстрекают людей к нарушению закона.

Люди, предъявляющие претензии по поводу своего "отчуждения" от того, о чем они, по всей видимости, так и не получили правильного представления, люди, предпочитающие жить как тунеядствующие изгои и питаться плодами процесса, ими никак не поддерживаемого, — вот истинные сторонники призыва Руссо о возврате к

природе. Главным источником зла они провозглашают те институты, которые сделали возможным формирование порядка человеческого взаимодействия.

Я не ставлю под сомнение право любого человека добровольно уйти от цивилизации. Но каковы "правомочия" этих людей? Должны ли мы субсидировать их отшельничество? Ни у кого нет оснований претендовать на исключение из правил, являющихся опорой для цивилизации. Мы можем помогать слабым и немощным, младенцам и старикам, но при одном условии: если разумные взрослые люди подчиняются безличной дисциплине, которая и дает нам такую возможность.

Было бы совершенно неправильносчитать подобные заблуждения свойственными молодости. Дети подражают отцам — типичным интеллектуалам, проповедующим с кафедр психологии и социологии образования (которые их и готовят), — а эти проповеди являются бледными копиями учений Руссо и Маркса, Фрейда и Кейнса — учений, пропущенных через умы тех, у кого желания простираются гораздо шире, чем понимание»!.