Римское правоведение

Римское правоведение позднего периода зародилось еще в недрах коллегии жрецов {collegium pontificum), члены которой в результате присущих им способностей к магическим дейст­вам и астрономическим вычислениям владели таинствами религиозных культовых правил, определявших зависимость каждого отдельного члена общества и общества в целом от божественных сил (jus sacrum - божественное, сакральное право). Вполне вероятно также, что и сами правовые нормы, определявшие личные взаимоотношения между гражданами общества, первоначально находились в подчинении и под влиянием этих божественных сил. Молитва и правовая фор­мула в ту эпоху позднего Рима возникли не на основе миро­воззрения отдельных представителей общества и не на базе их функциональных отношений в процессе взаимного обще­ния, а на представлении о том, что право как таковое также являлось религиозным культом. Отправление как религиоз­ного, так и правового культов во всех отношениях характери­зовалось исключительно строгим формализмом. Развивши­еся на веками выработанных традициях религиозные и пра­вовые формулы должны были произноситься четко, без малейших ошибок и отклонений от раз и навсегда принятой формы, в противном случае они не производили ни религиоз­ного, ни правового эффекта. Знания о сущности этих формул

жрецы хранили про себя и пуще глаза берегли как самую сок­ровенную тайну. Воздействие жрецов на людей в высшей сте­пени зависело от сохранения тайны этих формул. И только лишь в начале III столетия до н. э., когда впервые был обна­родован свод религиозных и правовых формул, хранившихся до этого под семью печатями в архиве коллегии жрецов, и когда духовенство начало давать официальные обьяснения по толкованию самого содержания религиозных и правовых норм, только тогда, наконец, представилась возможность прикоснуться к информации о правовых и религиозных нормах.

Представители секуляризационного правоведения, т. е. правоведения, освободившегося от религиозного влияния, которые выступали скорее в роли практических консультан­тов по различным юридическим вопросам, нежели в качестве ученых-правоведов, с самого начала стали оказывать огром­ное влияние на развитие и совершенствование системы рим­ского права, поскольку такого рода специалисты в тот пери­од римской истории ценились не только потому, что они мог­ли превосходно разбираться в спорных вопросах чисто лич­ного характера, но прежде всего потому, что сама римская общественность в лице органов правопорядка, преторского корпуса, судей и, наконец, в лице коллегиальных судов к тому времени уже успела признать их заслуженный ав­торитет и смело полагаться на них по всем юридическим вопросам. Как об этом уже говорилось, ни преторы, ни судьи, ни лаже члены коллегиальных судов не были профес­сиональными юристами. Любая экспертиза юридического характера была и оставалась важнейшей и первейшей пре­рогативой высокопрофессиональных юристов вплоть до упадка классического правоведения в эпоху домината, т. е. вплоть до приблизительно 500 г. Деятельность профессио­нальных юристов на протяжении всей этой эпохи оказывала огромное влияние на дальнейшее развитие и совершенст­вование правовых норм римской юридической системы, в частности, в области техники обвинительного права. Вклад юристов-профессионалов в создание новых договорных и в особенности процессуальных формул в виде специальных анкет, или формуляров, обеспечил возможность решитель­ным образом изменить саму языковую стилистику ведения судебных дел, благодаря чему сам стиль изложения юриди­ческих документов достиг высочайшего уровня точности и выразительности. Язык римских юристов вместе с тем стал классическим образцом сугубо юридического языка не только для самих римских правоведов позднейшего периода римской истории, но более целого тысячелетия служил таким же образцом и для юристов всего европейского конти­нента. Римские юристы-правоведы пошли еще дальше и стали передавать накопленные ими правовые знания своим юным последователям, создав серию юридических школ,

введя в них преподавание правоведения. Эти юридические школы дошли до наших дней в форме юридических факультетов.

В поздний республиканский период римское правоведение оказалось под сильнейшим влиянием греческой философии и риторики (ораторского искусства). Римские юристы посвя­тили себя изучению греческих методов анализа различных понятий и их же методов синтеза, на основе которых форми­ровались диалектические методы. Используя такую богатую греческую базу, как философия, римские юристы могли уже на гораздо более глубокой и намного более эффективной основе, чем они это делали раньше, уточнять юридически важные понятия и моменты в едином комплексе с конкрет­ными фактами, а также устанавливать возможное сходство между отдельными похожими явлениями и фактами или, наоборот, выявлять различия между разными явлениями. Все это давало им возможность проводить анализ различ­ных встречавшихся в их практике фактов, событий и явле­ний, на основе которых они затем делали соответствующие обобщения и благодаря использованию совершенно новых принципов подхода к решению юридических проблем могли более глубоко и профессионально вникать в суть дела, пол­ностью владея быстро нараставшей в объеме массой совер­шенно бессистемных норм материального права. На базе всей этой несистематизированной массы материалов, т. е. право­вых норм, предусматривавшихся в ту эпоху для каждой отдельной конфликтной ситуации, в конечном счете был соз­дан особый правовой институт, позволявший выделять из всего сложного комплекса правовых норм конкретные нормы, которые функционально соответствовали определенному типу "своей" конфликтной ситуации. Если ранее римская пра­вовая наука прелставляла собой нечто похожее на свод сведе­ний о всех существовавших тогда правовых нормах, то позже в результате влияния на нее греческого права и греческой философии она превратилась в науку в том смысле, в каком мы в настоящее время понимаем ее под термином "правове­дение" ("юриспруденция"). Импульсы, полученные римской правовой системой в результате влияния на нее греческой философии (кстати, очень многие римские политики и юрис­ты обучались в известных греческих школах риторики), не привели римских юристов к спекулятивным (умозритель­ным) теоретизированиям. Римское право за период исполь­зования "формулярной правовой системы" смогло вырасти до выработки практически функционально дееспособных реше­ний сложных проблем. Это был период, когда римское обще­ство в силу назревшей практической необходимости совер­шало переход от веления примитивного аграрного хозяйства к более высокоразвитой экономической системе хозяйства с оживленной торговлей и судоходством. Римские юристы пре­красно понимали, что принятие многих утонченных методов

греческой философии должно происходить одновременно с их практическим применением в римских правовых структурах.

Вместе с тем концентрирование внимания на конкретных практических вопросах в части, касавшейся решений лишь отдельных типов конфликтных ситуаций, в конечном счете привело к тому, что римские юристы отказались от попыток дальнейшего развития и совершенствования общей правовой системы, основанной на формировании абстрактных понятий. Проще можно сказать так: создавшееся положение характе­ризовалось как ситуация, в которой римское право в антич­ный период представляло собой правовой институт, основан­ный на правовых нормах. Таким образом, римская правовая система, как об этом уже говорилось, в целом представляла собой богатое соцветие различных договорных институтов. Тем не менее римлянам все же не удалось добиться успехов в создании хорошо продуманной договорной системы, пост­роенной на базе фундаментальных разработок принципов формирования и применения договоров.

Особый вид вдохновленного греками искусства красноре­чия представляла собой так называемая судебная риторика (genus judiciale), задача которой заключалась в эффективном воздействии на членов суда и в достижении наибольшей убе­дительности приводимых аргументов. Однако наиболее изве­стные римские юристы такого рола деятельностью совер­шенно не интересовались и попусту не теряли на это время, так как выступление в суде, вообще говоря, было не их амп­луа. Вместо обычных судов такие юристы предпочитали выс­тупления перед большой аудиторией, в которой они всегда видели благодарных слушателей. Постепенно из таких юрис­тов сформировался самостоятельный корпус профессиональ­ных адвокатов. Эти адвокаты выступали в крупных судах (105 членов), всегда предпочитая наиболее трудные уголов­ные процессы. Наиболее выдающимся и блестящим масте­ром ораторского искусства того времени был римский оратор Марк Туллий Цицерон (106-43 гг. до н. э.). Об этом юристе мы знаем гораздо больше, чем о других римских юристах, так как располагаем более значительным количеством источни­ков. До наших дней сохранилось великое множество его работ, что, в свою очередь, свидетельствует о раннем приз­нании его как исключительного стилиста классической латыни, работы которого прилежно использовались при пре­подавании латинского языка. Кроме того, сочинения Цице­рона переписывались в монастырях средневекового периода, что тоже способствовало сохранению его трудов до наших дней. В настоящее время каждый знающий латинский язык читает этого автора. Цицерон, так же как и многие другие римляне, мечтавшие о карьере политика, получил адвокат­ское образование. Уже в 26-летнем возрасте он прославился тем, что, защищая на суде Секстия Росция, обвинявшегося в отцеубийстве, сумел добиться его оправдания и освобожде-

ни я. Это сделало его знаменитым. Благодаря блестящему красноречию Цицерон завоевал огромную популярность и вскоре ему удалость занять крупнейшую должность в Риме, несмотря на то, что его прозвали homo novus (выскочка). В 66 г. до н. э. Цицерон уже занимал должность претора, а в 63 г. был избран консулом. Однако политическая карьера его довольно скоро закончилась. Это произошло после войны между Цезарем и Помпеем (49-46 гг. до н. э.). В этой между-усобной войне Цицерон занял сторону Помпея. После того как Цезарь одержал победу над Помпеем, Цицерон был выну­жден уйти с политической арены. После убийства Цезаря Цицерон, однако, вновь появился на политической арене. Он выступил с целой серией знаменитых речей - "филиппиками" (они были так названы по аналогии с речами Демосфена про­тив царя Македонии Филиппа II). Речи Цицерона были нап­равлены против римского полководца Марка Антония, сторонника Цезаря, пытавшегося стать его преемником. В результате враждебного отношения к Антонию Цицерон был убит (43 г. до н. э.).

Кроме своих знаменитых речей, из которых самой боль­шой популярностью пользовалась речь, с которой он высту­пил против государственного изменика, заговорщика, рим­ского претора Катилины, Цицерон оставил в наследство зна­чительное число философских сочинений, которые имели огромное значение для будущих поколений философов и юристов. Один из главных христианских писателей и бого­словов Августин (354-430 гг. н. э.) в своем сочинении "Испо­ведь" ("Confessiones") говорил о той большой роли, которую Цицерон сыграл в его жизни. В период Ренессанса личность Цицерона интересовала таких знаменитостей, как Петрарка, Эразм Роттердамский и Лютер. Даже философы-просветите­ли использовали сочинения Цицерона, среди которых можно, например, назвать его труд "De legibus" ("О законах"), многие выдержки из которого цитировал Монтескье в сочинении "De I'Esprit des Ms" ("Дух законов").

Цицерон был тем, кого обычно называют эклектиками, т. е. он был не философом-созидателем, обладавшим глубо­кими аналитическими способностями, но человеком, значе­ние которого, в частности для философов-правоведов, заклю­чалось в том, что его сочинения представляли собой слия­ние, или сплав различных самых обычных и современных для его времени философских теорий. В его рассуждениях о естественном праве, т. е. о понимании этого права, можно увидеть явное влияние школы стоиков и академических взглядов Платона. Стоики в своем учении утверждали, что любой естественный закон представляет собой реальную причину всего того, что происходит, в то время как, по мыс­ли Платона, естественное право представляет собой идеал, прообраз конституции государства. Человек получает знания об этом высшем божественном праве только через свой соб-

ственный разум. Он, человек, является одним из выразите­лей универсального принципа, который представляет собой чрезвычайный источник для любого законодательства. В со­чинении "De republica" ("О государстве") Цицерон дает свое знаменитое определение естественного права: "Истинный за­кон представляет собой то, что говорит правильно употреб­ленный разум. Закон находится в согласии с природой, при­сутствует всюду и является вечным. Он приглашает к испол­нению долга и в испуге шарахается от преступления и ковар­ства. Ни волей сената, ни волей народа никто не может быть освобожден от обязанностей, возлагаемых на него законом. Он неизменен и не может утратить своей силы. Все народы во все времена будут подчиняться этому вечному закону".

Естественное право, которое раньше главным образом было предметом философских размышлений, благодаря Цицерону приобрело большое практическое значение для юриспруденции. Благодаря идентификации естественного разума (naturalis ratio) с истинным (т. е. правильным) законом, юристы получили вспомогательный инструмент огромного теоретического значения, сыгравшего свою роль в теории права. Приведенное выше высказывание Цицерона, в кото­ром он дал определение сущности естественного закона, имело большое значение также и для юристов эпохи гума­низма, т. е. периода XV-XVI вв. Вклад Цицерона был высоко оценен в гуманистических кругах общества.

Свои речи Цицерон строил на основе эллинистического риторического искусства, проникшего в Рим по II в. до н. э. Все его речи были стилистически отточены и предельно ясны. Во время выступлений этот знаменитый адвокат все­гда придерживался строго выстроенной им схемы. Цицерон по строго заведенному им правилу начинал свою речь с всту-. пления (exordium), которое содержало факты, говорящие в пользу его клиента (подзащитного). После этого он присту­пал к основной части, в которой излагал существо дела (narratio). Эта часть была построена на системе доказательств (partitio). Затем следовала самая важная часть всего выступ­ления, содержавшая в себе основные аргументы доказатель­ства. Эти аргументы были нацелены против аргументов про­тивной стороны и, образно говоря, представляли собой не что иное, как "мину", на которой должны были подорваться все аргументы "противника". Авдокат завершал свое выступ­ление сооветствующим резюме (conclusio), которое в апелля­ционной форме адресовалось слушателям. Развитие учения об изложении сущности законов представляло собой пример того значительного вклада, который искусство судебной риторики внесло в будущее научное правоведение.

По мере вытеснения правовых институтов республиканс­кого периода, происходившего в эпоху принципата, в Риме все большую силу набирал опыт ученых-правоведов. Импера­торская власть весьма и весьма нуждалась в специалистах

такой квалификации, которых император мог постоянно использовать в качестве своих помощников и с которыми он мог консультироваться по вопросам норм правовой системы Рима, представлявшей собой практический инструмент регу­лирования и развития римского общества в целом. Особенно значительную роль правоведение играло в "золотой век" (II в. н. э.) Римской империи, который был украшен такими одаренными личностями, как император Траян, при котором Римская империя достигла максимальных границ, император Адриан, усиливший государственную власть и централизиро-вавший государственные учреждения, и императоры из династии антонианов.

Огромнейшее значение для упрочения позиций ученых-правоведов, а также и самого правоведения, имели меры, предпринятые римским императором Августом, которые да­вали наиболее, по его мнению, авторитетным юристам право проведения судебных экспертиз (jus respondendi). В чисто прак­тическом смысле это означало, что заключения (responsa) именно только этих юристов имели законную силу и предъ­являлись на суде. Весьма жесткие меры, предпринятые импе­ратором Августом, находят свое объяснение, по-видимому, в процветавших в последний период республиканского режима злоупотреблениях юридической властью со стороны недобро­совестных и коррумпированных элементов. Одним из первых юристов, получивших такое право, был Мазурий Сабин, выхо­дец из второго цензового сословия Рима, т. е.' из "всад­ников", известнейший юрист своего времени при императоре Тиберии.

Введение судебной экспертизы позволило ограничить число юристов до минимального, но зато по-настоящему гра­мотных специалистов высокого класса, мнение которых имело большой вес и авторитет. Суды, где знания о дейст­вующих правовых нормах в значительной мере ограничива­лись использованием в них слабых в профессиональном отношении юристов, по-видимому, как правило, чувствовали себя связанными по рукам и ногам мнениями профессиона­лов, тем более, что в силу своей намного более слабой компе­тентности они не могли ничего противопоставить этим вы­сококвалифицированным мнениям. На этой почве могло даже возникнуть впечатление о том, что введение и исполь­зование в судебной практике экспертиз означало подготовку к созданию нового права на основе соответствующих сравне­ний с имевшимся законодательством.

Нововведения императора Августа в той же мере косну­лись как военных, так и гражданских властных структур, где наиболее выдающиеся юристы, а часто и просто доверенные лица императора, точно таким же образом были приближены к императорскому двору и поставлены под власть самого императора. Многие из этих юристов, имена которых в результате их выдающегося вклада в профессиональное пра-

воведение станут хорошо известны будущим поколениям юристов, достигли наивысших постов в юридической иерар­хии императорских судов. Известный римский юрист Модес-тин Герений, например, стал шефом полиции Рима (praefectus vigilum), такие знаменитые юристы, как, например, Эмилий Папиниан, Юлий Павл, Ульпиан стали префектами гвардии (praefectus praetorio). Таким образом, как любой претор и судья времен республики окружали себя доверенными лицами из числа юристов, так и императоры, начиная со II в. н. э. (кстати, с этого времени такая система стала правилом), всегда имели под рукой целый консилиум, состоявший из верных консультантов в лице выдающихся юристов.

Эта эпоха - по уровню развития правовой науки она занимала ведущее место в мире вплоть до середины III в. н. э., когда началось внутреннее разложение Римского госу­дарства - была насыщена исключительно большим количес­твом самых разнообразных научных работ в области право­ведения, из которых до наших дней, к весьма глубокому сожалению, дошла лишь малая толика. Эти работы содер­жали большое количество материалов, которые предс­тавляли собой выполненные римскими юристами судебные экспертизы {jus respondendi). В них же содержались и различ­ного рода комментарии к гражданскому праву (jus civile). Нес­колько меньшее значение имели монографии по отдельным правовым институтам, а работ теоретического спекулятив­ного характера в этих сочинениях не было вообще. Основная сила римского ученого-правоведа заключалась в практичес­ком разборе отдельного конкретного факта, и именно этот ключевой момент служил для римских судов практическим руководством в их работе. Наоборот, материалов, представ­лявших собой систематизированный анализ правовых норм и самих основ этих норм, в упомянутых научных работах не было: все они вошли в юридические учебники для начина­ющих юристов. По мере развития юридического образования такие учебники постепенно становились все более обычным явлением. В отличие от научных трудов классиков-юристов эти учебники не претендовали на утонченный казуистичес­кий анализ. Наоборот, в них преследовалась иная цель -дать в руки начинающим юристам доступные и несложные для осмысления представления обзорного характера об основных правовых институтах той эпохи.

В нашей работе мы не намеревались рассказывать о лич­ностях и научных трактатах классических юристов Римской эпохи. Тем не менее мы не можем пройти мимо такой личнос­ти, как Гай, и того влияния, которое он оказал на развитие истории европейского права более позднего периода. Поэтому мы решили остановиться и несколько задержаться перед

* Правовед времен Антонина Пия и Марка Аврелия (прим. пер.).

этой личностью, о которой известно немного. Он жил в середине II столетия н. э. и, безусловно, был судебным экс­пертом (jus respondent). Наиважнейшей его работой был учеб­ник в четырех частях для начинающих юристов, рн вышел приблизительно в 161 г. и назывался "Institutiones". Учебник был написан настолько понятным и доступным для понима­ния языком, что весьма быстро завоевал огромную популяр­ность среди будущих юристов и, кроме того, стал широко использоваться законодателями позднеримского периода. Как следствие этого учебник Гая вошел в первую, вводную часть фундаментального труда императора Юстиниана "Cor­pus Juris Civilis" ("Кодификация Юстиниана") (529-534 гг. н. э.). Уже хотя бы только поэтому - пусть даже и в несколько искаженном виде - учебник Гая был сохранен для будущих поколений юристов. Какой вид имел учебник Гая перед тем, как он оказался в руках и затем был переработан членами законодательной комиссии императора Юстиниана, нам стало хорошо известно после знакомства немецкого исследователя Нибура (Niobuhr) в 1816 г. в Вероне с более ранним по проис­хождению текстом. К этому следует также добавить, что как раз приблизительно в это же время в Египте были обнару­жены фрагменты двух рукописей, которые позволили запол­нить соответствующие пробелы в рукописи, обнаруженной в Вероне. В остальном римская классическая наука правоведе­ния известна нам только по компиляции (переработке ориги­нала), выполненной Юстинианом. Однако следует отметить, что в ходе переработки оригинальных текстов по многим пунктам были допущены искажения. Вот почему труд Гая является важнейшим источником получения знаний об этой науке. Кроме того, его труд представляет собой несомненную ценность как источник самой истории римского права. Все наши знания о возникших в более поздний период нормах римского гражданского права, а также ставших классичес­кими гражданских процессах, строятся исключительно на базе учебника Гая "Institutiones". Относительно этого учебника надо сказать, что тот источник, который исторически был наиболее близким к неизвестному нам оригиналу, относился к V в. н. э. Что касается самого оригинала, то он увидел свет еще в 161 г. н. э., т. е. приблизительно на 250 лет раньше пер­воначально названной даты. Мы ничего не можем сказать определенного о том, в каком именно количестве и сколько раз могли сниматься копии с этого учебника в течение этого временного интервала. Вполне возможно, однако, допустить, что какая-нибудь одна копия учебника более раннего "изда­ния" позже стала функционировать в качестве нового ориги­нала, который потом тоже был размножен в виде копий. Про­блема, следовательно, заключается в том, чтобы, в конце

Сокращенное название учебника "Institutionum juris civilis commentarii" (прим. пер).

кондов, выяснить, в каком именно объеме производились намеренные или ненамеренные изменения, вносившиеся в тексты различных оригиналов или их копий, начиная с самого первого (раннего) издания "нашего" оригинального текста.

Разложение римской науки права представляет собой только один из целого множества феноменов общего разло­жения римской государственности, начавшегося в середине 200-х годов н. э., и является зеркальным отражением общего процесса упадка римской культуры этого периода. Непосре­дственным поводом такого разложения и утраты римским правоведением своего былого значения послужило то обстоятельство, что римский император стал все более нас­тойчиво внедрять методы формирования правовой системы на основе создававшихся им специальных учреждений и лич­ном контроле существовавшей тогда судебной практики. Судьи были поставлены в такое положение, когда они, стал­киваясь с какими-либо неясными для них правовыми вопро­сами, каждый раз были вынуждены обращаться непосредст­венно к самому императору, который отвечал на их запросы отдельным письмом. Такие письма назывались рескриптами (rescriptum - предписание).

Если раньше императорское законодательство по своему объему было просто необозримо, то теперь уже стало совер­шенно непостижимым, настолько оно оказалось запутанным. В нем царила такая неразбериха, что часто отыскать в нем на основе императорских рескриптов нужный текст того или иного действовавшего на тот период закона было весьма затруднительно, особенно, если учесть уровень межучрежден-ческих связей и примитивность методов той эпохи. Общая ситуация ухудшалась еще и за счет того, что классические по своему уровню мнения и комментарии опытнейших юрис­тов того времени по значимости приравнивались к уровню того же авторитета, каким пользовалось императорское зако­нодательство. Таким образом, перед судьями возникал (кста­ти, часто провоцировавшийся искушенными в этом деле адвокатами) вопрос: какого именно мнения и какого именно правоведа следовало придерживаться в каждом отдельном случае. Этот вопрос порой вообще оказывался неразреши­мым, особенно если два или несколько авторов имели совер­шенно отличные одно от другого мнения.

Для того чтобы навести хоть какой-то порядок в этом деле, император ввел новый метод, в соответствии с кото­рым некоторым авторам в области правоведения давалось особое предпочтение при разрешении возникавших перед судьями вопросов. Первые попытки реализации этого метода были отмечены в 300-е годы н. э. в форме так назы­ваемого сборника цитат законов. Важнейшим таким докумен­том явился сборник, увидевший свет в 426 г. н. э.

В этот документ император внес список имен тех юристов, труды которых должны были рассматриваться судьями в качестве наиболее авторитетных документов, причем одно­временно было также введено правило о необходимости про­ведения своего рода голосования для выбора из списка того или иного авторитета. Все труды ведущих ученых-правове­дов поздней классической эпохи Рима - работы Папиниана, Павла, Ульпиана и Модестина, а также завоевавший огром­ную популярность и высоко оцененный специалистами учеб­ник Гая представляли собой наиболее авторитетные юриди­ческие документы, впрочем, как и работы тех авторов более раннего периода, на которые ссылались только что перечис­ленные нами авторитеты. Однако в этом последнем случае обязательно должна была проводиться проверка научной надежности трудов более ранних авторов, которая осуществ­лялась методом сравнения по оригиналам рукописей. Если при таком сравнительном методе оказывалось, что различ­ные авторитеты имели разные мнения по какому-либо опре­деленному вопросу, то предпочтение отдавалось тому мне­нию, по которому набиралось большее число одинаковых суж­дений. Если оказывалось, что мнения ученых-правоведов по количественному критерию распределялись в равных пропор­циях, то решающее значение приобретало мнение Папиниана. С точки зрения юридической техники, упомянутый выше метод применения цитирования выдержек из законодатель­ства был пи чем иным, как капитуляцией, и свидетельство­вал о настоятельной необходимости введения авторитетной всеобъемлющей кодификации существовавших в тот период законов.