Тема 16. Международно-правовое регулирование социального обеспечения

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

РЕШЕНИЕ

ПО ВОПРОСУ ПРИЕМЛЕМОСТИ ЖАЛОБЫ N 58973/00

"ТАМАРА НИКОЛАЕВНА РАКЕВИЧ (TAMARA NIKOLAYEVNA RAKEVICH)

ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"

(Страсбург, 5 марта 2002 года)

ФАКТЫ

Заявитель, Тамара Николаевна Ракевич - гражданка России, 1961 г.р., проживает в г. Екатеринбурге. В Европейском Суде ее интересы представляла адвокат из Екатеринбурга Анна Деменева.

A. Обстоятельства дела

Обстоятельства дела, согласно материалам, представленным Сторонами, могут быть изложены следующим образом.

1. Помещение заявительницы в психиатрический стационар

25 сентября 1999 г. заявительница была в гостях у своей знакомой M. Она провела у нее всю ночь, изучая Библию и рассказывая о своих религиозных взглядах. 26 сентября 1999 г. M., оскорбленная ее мнениями, вызвала "скорую помощь", чтобы отправить заявительницу в психиатрическую больницу. Увидев санитаров "скорой помощи", заявительница не поняла, в чем дело, и попросила М. объяснить, что произошло, но санитары приказали ей следовать за ними.

Заявительница была помещена в городскую психиатрическую больницу N 26 г. Екатеринбурга. Дежурный врач определил ее состояние как тяжелое психическое расстройство, которое обусловливало ее опасность для себя самой (ранее она сбежала из больницы общего профиля, испытывала страх, беспокойство, растерянность), ее беспомощность (выкрикивала: "Я ничего не понимаю! Я боюсь", отказывалась разговаривать с врачом).

26 сентября 1999 г. администрация психиатрической больницы обратилась в суд с просьбой решить вопрос о дальнейшем пребывании заявительницы в стационаре.

Спустя двое суток, 28 сентября 1999 г., было вынесено заключение врачебно-консультативной комиссии о том, что заявительница страдает шизофренией параноидной формы, нуждается в лечении в условиях психиатрического стационара. По словам врачей, в период пребывания в больнице заявительница была подозрительна, малодоступна, своих переживаний не раскрывала, не объясняла мотивов своего поведения накануне госпитализации. Кроме того, она обвиняла медицинский персонал в краже ее вещей. Говорила, что "попала в больницу из-за знакомой сектантки", которая "хотела заманить ее в секту". Не доверяя врачам, отказывалась принимать лечение. Была неряшлива, надевала на себя три кофты, не раздевалась для ночного сна. Отказывалась мыться, опасаясь простуды. Писала жалобы, которые прятала в нательном белье. На протяжении всего пребывания в больнице, по словам врачей, у нее отмечались эмоциональная холодность, монотонность, манерность.

2. Рассмотрение судом вопроса

об ограничении свободы заявительницы

5 ноября 1999 г. Орджоникидзевский районный суд г. Екатеринбурга в ходе выездного заседания на территории психиатрической больницы вынес постановление, подтвердившее обоснованность помещения заявительницы в психиатрический стационар, так как она страдала острой формой параноидальной шизофрении. В своих выводах суд полагался на заявления представителей больницы о том, что тяжелое психическое состояние заявительницы представляло угрозу для ее физического здоровья; она впадала в состояние бреда. По словам представителей больницы, заявительница была доставлена к ним работниками "скорой помощи" в состоянии психического расстройства; она "всю ночь не спала, читала Библию и плакала". Ее коллега по работе сообщила в своих показаниях, что она "стала замкнутой и часто писала жалобы по поводу предрассудков, которыми якобы страдают ее сослуживцы".

Представитель заявительницы, несмотря на неоднократные просьбы, не имел возможности ознакомиться с заключением врачебно-консультативной комиссии ни до судебного заседания, ни после него.

11 ноября 1999 г. заявительница подала кассационную жалобу на судебное решение от 5 ноября. Заявительница утверждает, что не имела возможности представить подробные мотивы в кассационной жалобе, так как на момент подачи жалобы ей еще не был вручен окончательный текст судебного решения.

24 декабря 1999 г. судебная коллегия по гражданским делам Свердловского областного суда оставила жалобу заявительницы без удовлетворения, подтвердив правомерность помещения ее на принудительное лечение. При этом суд определил, что заявительница более не нуждается в принудительном лечении, так как у нее есть работа, она одна растит сына-школьника и уже находилась в больнице в течение длительного времени.

18 февраля 2000 г. заявительница подала заявления прокурору Свердловской области и председателю Свердловского областного суда о принесении протеста в порядке надзора. Ответов на эти обращения не получено.

СУТЬ ЖАЛОБЫ

Ссылаясь на статьи 5 и 6 Конвенции, заявитель жаловалась на госпитализацию ее в психиатрический стационар в недобровольном порядке. Она указывала, что на момент заключения под стражу она не была признана душевнобольной, так что оснований для заключения ее под стражу не было. Помимо этого заявитель утверждала, что судебное рассмотрение вопроса об ограничении ее свободы заняло слишком много времени, даже без учета сроков, предусмотренных национальным законодательством, и было пустой формальностью.

ПРАВО

Заявитель, ссылаясь на статьи 5 и 6 Конвенции, утверждала, что в ее принудительной госпитализации в психиатрический диспансер необходимости не было, а судебное рассмотрение вопроса о принудительной госпитализации проводилось с нарушением национального законодательства. Европейский Суд полагает, что данная жалоба подпадает под действие статьи 5 Конвенции, которая в части, применимой в настоящем деле, гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...е) законное заключение под стражу душевнобольных...

...4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным..."

Власти Российской Федерации указывали, что помещение заявителя на принудительное лечение было правомерным согласно подпункту "e" пункта 1 статьи 5 Конвенции ("законное заключение под стражу душевнобольных"). Они утверждали, что первое помещение заявителя на принудительное лечение - 26 сентября 1999 г. - было продиктовано ее состоянием, что впоследствии было подтверждено заключениями медицинского учреждения от 29 сентября 1999 г. (по данным заявителя - от 28 сентября 1999 г.) и от 4 ноября 1999 г., основанных на объективном заключении о том, что заявитель страдала психическим расстройством такой степени, которое оправдывало ограничение свободы. Европейскому Суду не следует сразу отвергать это заключение. Кроме того, нет никаких оснований полагать, что помещение заявительницы в стационар было неправомерным.

Власти Российской Федерации признали, что в соответствии с положениями статьи 34 Закона Российской Федерации 1992 г. "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" заявление лица о принудительной госпитализации подлежало рассмотрению судом в течение пяти дней с момента принятия решения о госпитализации, а фактически было рассмотрено лишь 40 дней спустя - 5 ноября 1999 г. Тем не менее власти Российской Федерации полагали, что данное обстоятельство нельзя истолковывать как однозначно нарушающее права заявительницы. В соответствии с частью 3 статьи 33 Закона, принимая заявление, судья одновременно дает санкцию на пребывание лица в психиатрическом стационаре на срок, необходимый для рассмотрения заявления в суде. На этом основании власти Российской Федерации делают вывод о том, что содержание заявителя на принудительном лечении с самого начала находилось под эффективным контролем со стороны суда. Кроме того, хотя им трудно объяснить причину несоблюдения судом сроков рассмотрения распоряжения администрации больницы, за период пребывания в стационаре состояние здоровья заявителя значительно улучшилось, а это доказывает, что для содержания ее на принудительном лечении безотлагательного решения суда не требовалось.

В отношении возможностей заявителя в части обжалования в суде решения об ограничении ее свободы власти утверждают, что заявитель воспользовалась такой возможностью, так как она и ее адвокат участвовали в заседании при рассмотрении ее вопроса Орджоникидзевским районным судом 4 ноября 1999 г., а затем обжаловали вынесенное судом постановление и добились положительного результата.

Заявитель не согласилась с позицией властей Российской Федерации. Она указывала, что вопреки судебной практике на основании Конвенции она не была достоверно признана душевнобольной ни в момент госпитализации, ни после вынесения медицинского заключения. Заявитель утверждала, что ее состояние в момент задержания не требовало принятия "срочных" мер, так как ее поведение не было буйным и она не представляла опасности для себя и окружающих. Кроме того, ранее она не страдала психическими расстройствами, а возможность принятия в отношении ее альтернативных мер - вместо заключения под стражу - даже не рассматривалась властями. Заявитель также указывала на несоответствие причин, приводимых властями в качестве оснований для ее принудительной госпитализации, мотивам, содержащимся в постановлении суда от 5 ноября 1999 г. Данное обстоятельство с учетом поверхностного подхода суда к рассмотрению дела и того, что заявитель не имела возможности ознакомиться с медицинским заключением, ставит под сомнение достоверность выводов суда.

Заявитель утверждала, что ограничение ее свободы было в любом случае незаконным по смыслу подпункта "e" пункта 1 статьи 5 Конвенции, так как не были соблюдены предусмотренные законом сроки. Заявитель возразила против предложенного властями толкования части 3 статьи 33 Закона в том смысле, что он обеспечивает некий "контроль судебной власти" в отношении ее заключения под стражу. По мнению заявителя, то, что администрация больницы направила в суд заявление о принудительной госпитализации, никак нельзя считать эффективным участием судебной власти в этом деле.

Суд единогласно:

объявил жалобу приемлемой для рассмотрения по существу.