Я числюсь по России!
Алкал страстно, чтоб на этом месте искрился афоризм собственного измышления. Ничего не измыслил. Ладно… Всё равно дочь уверяет: «Эпиграфы не читает никто».
Александр Костюнин
Указ Президента объявил две тысячи одиннадцатый год Годом российской космонавтики. («УАЗ Президента…», – читаю в одной из работ.)
А ну как с меркой космической подступить к вопросам земным?
Однажды гениальный провидец, конструктор пилотируемых ракет Сергей Королёв, в запальчивости сказанул: «Без книг, как без воздуха, человек жить не может!» Да могут, могут, дорогой Вы наш Сергей Павлович… Живут припеваючи. И людей таких становится всё больше. Читателей же, напротив, впору заносить в книгу Красную. Скоро библиотеки-передвижки у оставшихся книгочеев будут служить на посылках. Присмотритесь: за последние сто лет интерес к писательскому слову летит по нисходящей орбите, точно заблудившийся искусственный спутник, от апогея к пофигею своей славы – случился в программном обеспечении какой-то серьёзный сбой. Ошибку пытаются исправить многие, но пока… не удаётся никому.
|
|
Следом завалился в пике престиж литератора российского.
Это в нашей-то, самой читающей стране мира?! Да такое не могло присниться даже в кошмарном сне. Ещё отголоском слышится басок Сергея Довлатова: «Сказать о себе: “Я – писатель” в России крайне неприлично, всё равно, как сказать: “Я – красавец”, “Я – сексуальный гигант” или “Я – хороший человек”». [1] Предтечей ему – Осип Мандельштам: «Поэзию уважают только у нас – за неё убивают. Ведь больше нигде за поэзию не убивают. Значит, ей воздают должный почёт и уважение, значит, её боятся, значит, она – власть!» [2] «Уважение» заслужили сам Мандельштам, Бабель, Цветаева…
Смутьянам – Лермонтову с Некрасовым – повезло: разминулись во времени с Советской властью. А то бы она их, вместе с пиитом Пушкиным, «уважила» тож.
Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрек ты Богу на земле.
Да, за одну эту оду [3] в адрес Главы Государства, «солнцу русской поэзии» бакенбарды бы повыщипали.
Последние две звёздочки нарисовали на кабине «чёрного воронка» в конце ХХ столетия: устранили излишне любимых в народе мастеров слова – Василия Шукшина, Игоря Талькова. И – тишина… Надолго ли? Неведомо.
Нескончаемые десятилетия карательные органы служили своего рода глухой оправой бесценным адамантам изящной словесности, авторитетно удостоверяя: чем оправа внушительней, тем больше в брильянте каратов. Оттеняя собой, они невольно фокусировали взор публики на гранях таланта, на том божественно мерцающем отблеске, который завораживал... Гонимый, запрещённый словотворец в одночасье становился пророком, речь его – проповедью, заповедью… Рукописное слово заучивали, твердили как молитву. Помолиться традиционным способом, послушать проповедь дипломированного священника в церкви возможности не было. Храмы и Бог находились под строжайшим запретом.
|
|
И вдруг разрешили всё…
Больше того, Россия отказалась применять крайнюю степень политической цензуры к «инженерам человеческих душ». «Щелкопёров» теперь не травят, не отстреливают, хоть засочиняйся. Слава тебе, Господи! (Иначе, какой бы конкурс сочинений?!) Для Президента РФ это – статус цивилизованного правителя, а страна…
Расея нечаянно смыла родимое пятно, по которому нас узнавал весь мир.
Ба! Оказалось… это запёкшаяся кровь.
***