Закрашенный листок

17 марта, утро.

Он совершенен.

Моими моделями служили заблудившиеся портовые рабочие, охранники предприятия, другие красильщики, парочка курьеров. Но ни в ком, конечно, не было такой утонченности черт. Младший сын представителя торговой компании. Молодой, стройный, немного застенчивый. Мятежный небожитель, пойманный в саду земных удовольствий.

Белая краска покрывает все его тело, самая честная и бесстыдная из одежд.

Идеал, наконец-то. Никаких поисков больше.

17 марта, вечер.

К понятию идеала можно подойти с разных сторон. Одни видят его в дубе-мудреце, одиноко стоящем посреди червонного поля; такова неприкосновенная красота натуры. А кто-то готов срубить ствол, чтобы сделать из него изящную арфу, и она будет звучать так, как никогда не зазвучало бы живое дерево.

Я придерживаюсь золотой середины. Без достойной модели не обойтись (не могу умалять заслуг изначального творца), но затем лично берешься за доработку. В нашем красильном цеху часто говорят про важность кооперации, и здесь это тоже применимо.

Соавторство с природой.

18 марта, вечер.

Расположу дневник где-нибудь у его ног, так, чтобы его сразу увидели, когда мое убежище найдут. Да, я не питаю иллюзий о своей неуязвимости. До поры до времени боги ремесел и искусств берегли меня, наблюдая за моим прогрессом, но скоро все откроется. О чем тут жалеть? Это последняя работа. Больше не придется никого выискивать, тратиться на краску и вымарывать страницы, посвященные творческим неудачам.

Надеюсь, им понравится. Итоговая тонировка расставила все нужные акценты, подчеркнула объем и создала глубину образа. Оставляя в стороне некоторую театральность композиции, в каждой фазе дня и ночи мой полубог прекрасен.

18 марта, вечер.

Я знаю, что все это не ново, и что до меня сотни людей пытались облагородить плоть во имя высших представлений о красоте. По крайней мере, я не отрицаю, что я убийца.

И у меня хороший вкус.

И твердая рука, позволившая нанести самые тонкие мазки краски с филигранной точностью. Жаль, что некоторые из них несколько теряются на общем фоне.

18 марта, ночь.

Но, может быть, это хорошо? Работа вышла своего рода двуслойной. При первом впечатлении, издали, все выглядит весьма натуралистично, а на близкой дистанции уже становятся различимы переходы между полутонами. Это признак мастерства.

18 марта, ночь.

Пусть даже в целом получилось немного смазано – пришлось пойти против канонов. Но кто их придумал? Кто сделал их важнее авторской техники? Когда мастерскую заменяет академия, искусство умирает. И материал диктовал свои условия – пришлось смягчить некоторые формы, изменить рельеф. Уж такими задуманы люди, а он ведь даже не юноша еще, только подросток, и надо было как-то работать с этими углами.

18 марта, ночь.

Нет, все не так плохо.

Надо дождаться утра. И убедиться, что он совершенен.