Глобальные проблемы, поставившие человечество на грань выживания, стимулировали возрождение интереса к идеям космизма и космической философии, которые на протяжении нескольких десятилетий в конце XIX — начале XX вв. активно развивались в трудах русских мыслителей. В последние годы эти идеи получили новое развитие в работах М. Хагемайстера, В.В. Казютинского, Э. Ласло, А.Д. Урсула, К. Вейклэма, а также и в моих. Не останавливаясь на социокультурных и антропологических аспектах этих проблем, перейдем непосредственно к той их стороне, которая связана с представлением о Вселенной как целостной системе, что нашло отражение в принципах, рассмотренных в гл. 5.6-5.9 и 4.8-4.12. Такой подход позволит нам найти более полноразмерный отклик на фундаментальные идеи космизма, единства человека и Космоса и неизбежности космического будущего человека, своевременно встретить исторический вызов, обусловленный традиционной практикой ориентации на антропоцентрические технологии, и определить соответствующие коррективы, которые следовало бы внести в концепцию и стратегию перехода к устойчивому будущему.
Эрвин Ласло почти поэтическим чутьем угадывал эти тонкие нюансы космизма, когда выбирал название для своей книги — «Шепчущий пруд». В центре его внимания было некое поле, которое связывает во Вселенной все со всем — тихий шелест в космической запруде. Это поле, разъясняет он, играет главную роль во Вселенной, хотя у него и нет соответствующего названия. Физический термин «квантовый вакуум» звучит слишком технологично. Другой вариант — холистическое поле нулевой вакуумной точки — лучше по смыслу, но чересчур громоздкий. Думается, чтобы подобрать подходящий термин, лучше всего обратиться к наследию античных философов, которым и раньше приходилось выручать ученых нашего времени. А потому я полагаю, что наиболее подходящим понятием, которое могло бы легко войти в научную практику, был бы мэон — термин, который использовался в ч. 4. А когда в первых главах ч. 5 мы убедились, что линии вечных антагонистов Платона и Демокрита в настоящее время практически слились, стало ясно, что он может вполне заменить физика-
листский термин «квантовый вакуум», который не очень-то удобен, когда мы применяем его в области биологии и психофизики.
После этих кратких пояснений перейдем к анализу тех корректив, которые следует внести в привычную картину Вселенной на основании достижений мэонологии (физики квантового вакуума). Из уравнений теории физического вакуума Г. Шипова следует, что их решения носят триплетный характер, описывая «тройной портрет» любого материального объекта. Например, гравитирующая звезда характеризуется триплетом метрик, которые определяют движения со скоростями досветовой, световой и сверхсветовой. Этому соответствуют три «портрета» звезды — брадионный, люксонный и тахионный. Удаленный от этой звезды наблюдатель зарегистрирует сигналы от этих «портретов» в разные моменты.
Эксперименты по регистрации тахионного изображения звезды впервые провел русский астроном Николай Козырев (Пулковская обсерватория) [55]. Ко времени проведения эксперимента звезда, сигнал от которой хотел зафиксировать Козырев, сместилась из той точки на траектории своего движения, в которой она была видна с Земли, на некоторое расстояние вперед. Но световой сигнал о ее новом положении достигнет Земли лишь годы спустя. Однако Козырев, вычислив действительное местоположение звезды в момент эксперимента, навел свой телескоп именно на него. Чтобы устранить электромагнитные помехи, он закрыл зрачок рефлектора непрозрачной крышкой. Тем не менее датчик-резистор, включенный в мостик Уинстона, который был установлен в фокальной плоскости телескопа, зарегистрировал сигнал. Разумеется, природа этого сигнала не была световой.
Опыт Козырева в то время не был оценен и принят научной общественностью. Недавно, однако, эти эксперименты были повторены М.М. Лаврентьевым (Новосибирск) и А.Ф. Пугачем (Киев) [59]. В обеих сериях экспериментов, которые выполнялись независимо друг от друга, были получены позитивные результаты, подтверждавшие сделанное Козыревым открытие.
Открытие Н.А. Козырева не единственный пример приема из космоса сигналов аномального происхождения. В 1987 г. наблюдалась вспышка сверхновой звезды в созвездии Лебедя. Приборы, регистрирующие потоки нейтрино, и цилиндры Вебера, реагирующие на сильные гравитационные волны, зафиксировали эту вспышку практически одновременно. Между тем если скорость гравитационных волн должна совпадать со скоростью света, то
скорость потоков нейтрино значительно меньше. Был, таким обрат зом, зарегистрирован ранний предвестник этого потока. Можно думать, что он также связан с квантово-вакуумным информационным каналом.
Недавно по предложению Ю. Баурова этот вопрос был исследован в Государственном астрономическом институте имени Штернберга (Москва). К стандартному кварцевому гравиметру был приставлен магнит. В результате прибор помимо изменений гравитационного поля, вызванного лунными и солнечными приливами, стал мерить новую силу. Импульсы этой силы в 15 раз превосходили влияние лунных приливов, причем их направление указывало на космологический векторный потенциал. Все эти экспериментальные результаты позволяют с большой степенью достоверности утверждать, что в природе действительно существует квантово-вакуумный канал связи, обеспечивающий практически мгновенную передачу информации на космические расстояния.
К этому следует добавить, что, проводя свой опыт, Козырев внес в него еще более «безумное» дополнение. Он предположил, что можно зарегистрировать также сигнал от фантомного изображения звезды, т.е. от той точки на ее траектории, которая опережает ее фактическое положение в данный момент на расстояние, разделяющее ее фактический и люксонный «портреты». Иными словами, Козырев попытался получить информацию из будущего — из той точки, где звезде еще только предстоит оказаться несколько лет спустя. И снова получил положительный результат!
Нет сомнений, это весьма парадоксальный результат. Но вспомним о теореме Герока: если объект наблюдения и наблюдатель находятся в системах с разной метрикой, то результат наблюдения воспринимается как нарушение причинно-следственных связей. С точки зрения мэонологии в этом нет ничего удивительного. Разумеется, эффект Козырева-Пугача-Лаврентьева нуждается в дополнительных экспериментальных исследованиях и в обстоятельном теоретическом осмыслении. Но уже сейчас ясно, что открытие Козырева следует сопоставить с теоретическим предсказанием о том, что скорость торсионных излучений превосходит скорость света в109 раз.
Недостаточно пока исследованные проявления свойств квантового вакуума оказывают значительное влияние и на другие физические процессы, протекающие во Вселенной. Из теории квантового вакуума Ю.А. Баурова следует, что вероятность бета-распада
радиоактивных элементов должна быть пропорциональна суммарному векторному потенциалу As. Величина As определяется космологическим векторным магнитным потенциалом и его суммированием с векторными потенциалами магнитных диполей Земли и Солнца, а также с магнитными полями, специально созданными в лабораторных условиях. Оценивая значения этих величин, нетрудно показать, что следует ожидать отклонения частоты распадов от невозмущенного значения на уровне 0,1%, что вполне доступно для регистрации.
Чтобы правильно рассчитать вероятную гистограмму отклонений, следовало учесть временной ход всех величин с учетом их относительной ориентации, сезонного и суточного вращения Земли, цикличности солнечной активности, от которой зависит дипольный момент Солнца, и ряда других межпланетных факторов.
В 1996-1999 гг. в Объединенном институте ядерных исследований (Дубна, Россия) Ю.А. Бауровым, Ю.Г. Соболевым, В.Ф. Кушнируком, Е.А. Кузнецовым и А.А. Конрадовым были проведены три серии таких опытов. Последний цикл экспериментальных наблюдений за скоростью бета-распада продолжался пять месяцев. Исследовалось изменение скорости бета-распада цезия-137 и кобаль-та-60. Обнаружены четкие 24-часовые и 27-суточные колебания. Первая компонента осцилляции связывается, очевидно, с суточным вращением Земли, а вторая — с влиянием Солнца (синодический период Солнца 27 суток).
Взаимодействие космологического векторного потенциала с собственным векторным потенциалом Солнца отражается также на частоте и распределении вспышек по солнечному диску. Можно показать, что в результате этого взаимодействия солнечные вспышки должны быть распределены по поверхности Солнца анизотропно, причем максимум этой анизотропии должен совпадать с направлением космологического потенциала. Статистическая обработка результатов наблюдения за солнечной активностью, проведенная А.А. Ефимовым и А.А. Шпитальной (Пулковская обсерватория) совместно с Ю.А. Бауровым, подтвердила этот теоретический прогноз.
Можно, таким образом, утверждать, что мы располагаем достаточно большим объемом экспериментальной информации, которая подтверждает выводы теории квантово-вакуумных закономерностей для космологии. Если к этому добавить принципы универ-
сального эволюционизма и семантического давления, о которых шла речь в ч. 4, то станет ясно, что именно квантовый вакуум — мэон — является той фундаментальной первоосновой, которая определяет динамику и взаимосвязь основных процессов, протекающих во Вселенной как целостной самоорганизующейся системе.
Для тех читателей, которые достаточно хорошо усвоили ту информацию, изложению который были посвящены ч. 1 и 4 нашей книги, должно быть ясно, что последнее утверждение отражает истину, но не всю истину. Последовательно применяя к проблемам космологии синергетические принципы, надо вспомнить о концепции троичности. Поэтому, признавая фундаментальную роль мэона и информационного торсионного поля в материальной Вселенной, нельзя не заметить, что это лишь два элемента космологической триады, о третьем элементе пока не сказано ничего.
Казалось бы, легче всего принять в качестве этого третьего элемента Сознание. Однако предельно скромная роль, которую со всей очевидностью играет в нашей почти необъятной Вселенной единственный известный нам носитель сознания — человек, — не позволяет нам сделать этот шаг. Конечно, можно было бы принять и другое, столь же очевидное решение, признав, что в данном случае следует говорить о Господе Боге. Но у нас нет возможности сделать и этот шаг, так как при этом мы нарушим те функциональные принципы научности, о которых шла речь в гл. 4.5 и 5.6 и которые мы приняли в качестве методологической основы нашего исследования. Выберем поэтому третий вариант решения вопроса, который 400 лет назад предложил Джордано Бруно, и обратимся к анализу проблемы SETI — Search of the Extraterrestrial Intelligence, поиска внеземного разума.
И здесь нас сразу поджидает крупная методологическая трудность: поиски каких-либо техногенных признаков наличия в просторах Вселенной других космических цивилизаций, продолжавшиеся несколько десятилетий, не дали решительно никаких результатов. Упорное молчание наших разумных братьев по космосу получило название астрологического парадокса. Было предложено много гипотез, объясняющих факт безмолвия неба, и большинство из них настраивало обитателей Земли на невеселые мысли о собственной грядущей судьбе.
Говорили о закономерной неизбежности гибели цивилизаций в планетарных ядерных войнах, вследствие экологических и космических катастроф, эпидемий, духовного вырождения, о краткос-
ти срока техногенного существования и даже о самом феномене сознания как гибельном приобретении, неотвратимо ведущем в эволюционный тупик, подобно клыкам саблезубого тигра и рогам гигантского оленя (И.С. Шкловский) [152]. Все эти сценарии, разумеется, возможны и для земной цивилизации, но мы не будем на них останавливаться, так как они не ведут к решению проблемы космологической триады. Для этого интересны такие сценарии самоорганизованной эволюции, которые позволяют говорить о длительных сроках устойчивого развития, имеющего обязательную космическую компоненту.
Чтобы конкретизировать такой подход, обратимся к научной информации о фундаментальной роли квантово-вакуумных закономерностей в эволюции Вселенной. Естественно предположить, что космические цивилизации, вставшие на путь устойчивого развития, овладели этими закономерностями и научились создавать на их основе эффективные технологии, используемые в интересах своей креативной и адаптивно-адаптирующей деятельности. Но тогда возникает прежний вопрос: почему они молчат?
Попробуем встать на минуту в положение этих высокообразованных инопланетян и поставим другой вопрос: а какой канал связи лучше всего выбрать для эффективного обмена информацией со своими космическими соседями? Наши современные специалисты в области физико-технических дисциплин ответили бы в один голос: только радиоволны, причем сантиметрового или миллиметрового диапазона! И были бы правы — со своей точки зрения.
Инопланетяне могли бы на это возразить: у вашего предложения есть, по крайней мере, два крупных недостатка. Во-первых, для передачи радиосигналов на межзвездные расстояния потребуются источники энергии почти космических масштабов. А во-вторых, ценность взаимообмена информацией многократно снижается из-за огромного лага по времени, обусловленного тем, что скорость передачи сигналов не может превышать световую. Кто решится послать сигнал, отклик на который придет через сотни, а может, и через тысячи лет? За эти годы и сама цивилизация, пославшая сигнал, и даже ее базовой тезаурус изменятся настолько, что ценность ответа будет, скорее всего, близка к нулю. Проблема общего тезауруса, без которого любой диалог утрачивает всякий смысл, является третьим негативным фактором, заставляющим отказаться от использования радиоволнового канала связи. Вряд ли можно
надеяться создать сколько-нибудь полезный для обмена информацией словарь смыслов, тезаурус, если скорость его собственного обновления будет наверняка много больше скорости обмена информацией.
Все эти возражения против использования радиоволн наверняка хорошо известны нашим далеким инопланетянам. Тем более, как мы предположили, они в достаточной мере разобрались в тех возможностях, которые им может предоставить физика квантового вакуума. Они наверняка давно овладели средствами квантово-вакуумной космической связи — малоэнергоемкими и гиперсветовыми.
Почему же мы до сих пор не зарегистрировали сообщений из космоса, идущих на этих волнах? По той же самой причине, по которой наши предки сто лет назад не могли ни слушать радиопередач, ни смотреть телепрограмм — необходимая для этого техника отсутствовала. А у нас сегодня сделаны лишь первые, хотя и очень обнадеживающие, шаги по созданию соответствующих систем.
Теперь поставим себя снова на место наших космических братьев по разуму, которые по техническим возможностям далеко обогнали нас. Естественно предположить, что между ними установлены оперативно действующие коммутационные каналы. А потому вследствие межзвездного разделения интеллектуального труда они достигли еще большего социокультурного и технического прогресса и создали нечто вроде информационного космического Великого Кольца, о котором мечтал русский писатель-фантаст Иван Ефремов.
Назовем коллективный интеллект этого могучего межзвездного, а может, и межгалактического союза высокоразвитых цивилизаций Конструктором, или Космическим Субъектом. Именно ему можно приписать функции третьего элемента космологической триады, которого нам недоставало до сих пор. Нельзя исключить, что этому Конструктору окажется по силам — в точном соответствии с принципом коэволюции природы и интеллекта — управлять космическими процессами, быть может, вплоть до масштабов Вселенной в целом. Не провоцирует ли нас на это предположение та формулировка антропного принципа, которую дал смелый Брендон Картер: «Cogito, ergo mundus tails est» — «Ямыслю, следовательно, Вселенная такова, какая она есть»?
И тогда возникает законный вопрос: а не следует ли отождествить нашего Конструктора с Богом? На этот вопрос надо сразу и категорически дать отрицательный ответ. Вспомним определение Бога, которое дали философ Б. Рассел и богослов Ф. Коплстон: «Бог есть верховное личное существо, отличное от мира и являющееся его творцом» [113]. Из пяти требований, содержащихся в этом определении, наш Конструктор отвечает лишь некоторым, да и то лишь отчасти. А потому у нас нет никаких оснований отождествлять его с Богом. Более того, опираясь на очень общий принцип универсального эволюционизма, можно утверждать, что по типу своей креативной и адаптивно-адаптирующей деятельности и, следовательно, по базовым этическим принципам этот Конструктор не может качественно отличаться от нас с вами.
И следовательно, если наша гипотеза о Конструкторе и Великом Кольце верна, то центральной целью космической деятельности человечества должен стать поиск способов достаточно оперативно установить связь с этим космическим Кольцом, а затем стать его полноправным участником. Физика квантового вакуума предлагает для решения этой задачи подходящие технические средства.
Глава 5.12