Дэниел Гоулман

хождении на месте природного катаклизма, например, земле­трясения или урагана, об изнасиловании или ограблении на улице с нападением сзади. Каждый год сотни тысяч людей пе­реносят подобные несчастья, и многие или даже большинство выходят из них с таким эмоциональным ранением, которое ос­тавляет след в головном мозге.

Акты насилия более вредны, чем природные катастрофы, такие как ураган, потому что в отличие от жертв природных бедствий жертвы насилия чувствуют себя умышленно выбран­ными объектами недоброжелательности. Этот факт подрывает исходные положения о том, что люди заслуживают доверия, и о безопасности сферы межличностного общения — исходные положения, не затрагиваемые природными катаклизмами. Со­циум мгновенно превращается в опасное место, в котором люди представляют потенциальную угрозу вашей безопасности.

Людская жестокость отпечатывает в памяти ее жертв некий стереотип, заставляющий их со страхом относиться ко всему смутно напоминающему собственно нападение. Человек, по­лучивший удар по затылку и не видевший того, кто на него на­пал, был так напуган, что впоследствии старался идти по улице непосредственно перед какой-нибудь пожилой женщиной, что­бы не рисковать снова получить удар по голове. Женщина, на которую напал в лифте с целью ограбления мужчина, вошед­ший вместе с ней в лифт и, угрожая ножом, вытолкнувший ее на пустынном этаже, неделями боялась заходить не только в лифты, но и в метро и в любое другое замкнутое пространство, где она чувствовала себя как в ловушке; она опрометью выско­чила из банка, стоило ей увидеть, как какой-то мужчина сунул руку в карман куртки точь-в-точь, как это сделал грабитель.

Отпечаток ужаса в памяти и возникающая в результате сверхбдительность могут сохраняться всю жизнь, как показали исследования тех, кто пережил холокост. Спустя около пяти­десяти лет после того, как они пережили полуголодное суще­ствование, массовое убийство тех, кого любили, и постоянный ужас нацистских лагерей смерти, навязчивые воспоминания все еще были живы. Треть из них признавались, что страх вообще стал привычным чувством. Почти три четверти заявили, что их по-прежнему охватывает тревога при напоминаниях о пресле-