Проблема минимального предложения

Даже если мы попытаемся учесть только предложения, сказанные об одной и той же ситуации, мы столкнёмся с их огромным разнообразием, потому что, как справедливо заметил В. Скаличка, «предложение не способно предсказать бесконечную сложность единичной ситуации – оно может только указать (при помощи слов) (и при помощи грамматических средств – добавим мы – Л.К.) её опорные точки» (Skalička 1948, 35; ср. также: Кацнельсон 1972, 142)*. При этом говорящий может, в зависимости от своего понимания и оценки события и от других экстралингвистических причин, по-разному структурировать в сознании и в языке одну и ту же ситуацию. Главное же, что в мире ситуация не повторяется, она всегда имеет какие-то, хотя бы незначительные отличия, которые могут отражаться в языке различным способом – грамматически, лексически, интонационно, стилистически и т.д. (нас касаются только первые две возможности). Вопрос об определении границ развёртывания предложения, о минимальном и максимальном объёме предложения, о возможностях такого расширения, при котором основная рамка синтаксической модели не подвергается качественному преобразованию, до сих пор остаётся открытым.

Идея минимального предложения заключается в том, чтобы выделить в реальном предложении некоторый центр, ядро, которое удерживает единство предложения, его устойчивую «сердцевину», на которую «наращиваются дополнительные компоненты» (Admoni 1972, 35) и по которой можно восстановить целое предложение.

Исследователи 70-х – 80-х годов прошлого века определяли границы «минимума» предложения при помощи обязательных семантических валентностей предиката. Здесь выделяются два подхода: со стороны лексики и со стороны предложения. Первый абсолютно преобладает и упирается в вопрос о количестве валентностных связей глагольного предиката: одни исследователи настаивают на том, что у глагола не бывает больше трёх валентностей, другие выделяют и семь, и десять, и даже двадцать пять валентностей. Соответственно минимальное предложение становится безразмерным. Второй подход опирается на валентности, обязательно реализуемые в предложении. Сегодня большинство исследователей включает в «ядерную смысловую структуру предложения» субъект, предикат и объект (Фурс 2009), вероятно на том основании, что здесь поименовано главное: участники ситуации и отношения между ними. Однако этого явно недостаточно и по формальным и по семантическим причинам.

Возьмём ситуацию эмоционально-оценочного отношения, категоризуемую обычно предложениями с предикатами любить, нравиться, ценить и т.д. С первым из них существует огромное количество конструкций, например:

1. Иван любил людей (Возлюби ближнего своего, как самого себя);

2. Иван любил брата;

3. Иван любил Машу;

4. Иван любил шоколад;

5. Иван любил учиться;

6. Иван любил играть в шахматы по вечерам;

7. Иван полюбил играть в шахматы с детьми;

8. Иван любил Машу за её чудный голос;

9. Иван любил Машу, потому что она всегда говорила правду;

10. Иван любил учиться всему новому и мн. др.

Существующие в современной лингвистике методы описания формальной и содержательной структуры предложения позволяют описать эти предложения следующим образом:

Предложения 1-3 легче всех выделяются в одну группу и объединяются по общей семантической структуре «Субъект, Отношение, Объект». К ним применимы термины «элементарное», «минимальное», «ядерное» предложение. Однако даже эти предложения отличаются по значению из-за разницы в Объектах. При этом возможны два объяснения: а) значения предложений различны, потому что в них глагол имеет разное значение (так же объясняется и значение предложения 4); б) разница в значении предложений обусловлена сочетанием различных актантов и одним и тем же предикатом. Так противопоставляется композициональное понимание предложения холистическому.

Остальные предложения в эту схему не попадают. Как отмечал Дж. Лайонз, первоначальные надежды исследователей семантики «объяснить значение всех предложений языка на основе значения относительно небольшого количества ядерных предложений» (Lyons 1977, 468), явно не оправдались.

Здесь необходимо остановиться на вопросе о формальной простоте минимального предложения. Исходя из постулата традиционной, а позднее генеративной лингвистики о первичности, центральности, ядерности простого предложения, синтаксисты долго не замечали тот факт, что существуют предложения, которые вообще не могут быть сведены к простому предложению. Так, в русском языке после глаголов мыслительной деятельности употребляются обязательно придаточные предложения: Я полагаю, что Петя прав; Я считаю, что Петя прав и т.д., которые в принципе нельзя заменить простыми (Иванчикова 1965). В таком случае мысль о том, что придаточные предложения и вербоидные конструкции являются особыми вариантами «именного члена предложения», так как их позиции совпадают с позицией дополнения (Алисова 1971, 31), верна только в том случае, когда простое предложение возглавляет деривационный ряд: Он принёс хлеба; Он принёс поесть; Он принёс, что дали. Предложения с ментальными актантами не являются производными от простых и не могут быть сведены к ним.

Из вышесказанного вытекает весьма важное положение о том, что минимальное предложение не обязательно является формально простым. Необходимо допустить существование минимальных сложноподчинённых предложений (Я считаю, что Р) и осложнённых предложений с вербоидами (Он намеревался уехать).

В отечественном семантическом синтаксисе минимальное предложение совпало с базисной структурой, в которой на основании исследований Т.Б. Алисовой, В.С. Храковского, В.Г. Гака, Л.М. Ковалевой выделяются следующие признаки:

1) в ней реализованы все обязательные содержательные валентности;

2) она изоморфна ситуации;

3) в ней иерархия грамматических единиц соответствует иерархии семантических актантов;

4) в ней информация выражена эксплицитно и самым экономным способом (Ковалева 1981; 1987; 2006; 2008; САЯ 1997).

Введение понятия базисной структуры можно считать вторым этапом минимума предложения, определяющего его содержательную полноту. В терминах базисной структуры можно рассматривать предложения 5-7, они имеют семантику «Субъект, Отношение, Действие», которая не равна семантике 1-3 предложений. Четвёртое предложение может быть вариантом предложений 5-7: Он любил шоколад.

Предложения 8-10 имеют сходство с предыдущими предложениями, но как описать их семантику, до сих пор остаётся неясным. С одной стороны, для понимания предложения вне контекста все актанты и даже сирконстанты обязательны (В.В. Бурлакова), но поскольку в условиях конкретной речевой деятельности в предложении реализуются функции, принадлежащие частично языковой системе, частично – социальной, а частично – структуре объекта, в речи, с одной стороны, реализуются варианты предложений с опущенными актантами и сирконстантами. Ср. Где молоко? а) Там; б) Выпил; в) Выпили. С другой стороны, предложение может распространяться, как отмечалось выше, теоретически до бесконечности: И где молоко? Да вчера вечером перед сном голодные ребята выпили это молоко с удовольствием… Какова же роль сирконстантов в семантике предложения? Действительно ли они не влияют на его семантику, как в своё время полагал Л. Теньер?

Прежде чем ответить на этот вопрос, вернёмся к примерам 8-9 из приведённого выше ряда предложений. Они явно отличаются от всех предыдущих наличием в их содержании сирконстанта Причины, выраженного словосочетанием (8) и придаточным предложением причины (9). Совершенно очевидно, что сирконстанты принимают участие в формировании семантики предложения, так как привносят в него значение «оценочное отношение». Признание этого факта открывает третий этап в решении вопроса о минимуме предложения, который необходим, чтобы понять его содержание.