Глава 12

И так буду еще говорить, чтобы ты более хвалил меня. Если, по вашему мнению, тело - узы, то нельзя думать, будто оно причина греха и неправды для души, а напротив оно - причина целомудрия и благовоспитанности. Рассуждай об этом так, ибо так лучше поймешь: куда мы отводим страждущих телесными болезнями? Не ко врачам ли? "Очевидно так", сказал он. А куда - преступников? Не к судиям ли? "Непременно". Не для того ли, сказал я, чтобы они получили достойное наказание за дела свои? "Да". А что справедливо, то и прекрасно? "Согласен". Значит, судящий справедливо, хорошо делает, ибо справедливо судит? "И на это согласен". А что прекрасно, то и полезно? "Кажется так": Потому что подсудимые получают пользу; так как истязаниями порочность их удерживается, подобно тому, как от врачебных операций и лекарств прекращаются болезни, потому что наказать обидевшего значит исправить душу и устранить сильную болезнь, т.е. неправду. "Согласен". Что же? Не по мере ли грехов, скажешь ты, определяются и наказания достойно наказуемым, подобно тому, как и врачуемым по мере ран делаются операции? "Изъявляю согласие". И так сделавший достойное смерти наказывается смертью, достойное ударов - ударами, достойное уз - узами? "Согласен". И так, сказал я, виновный наказывается узами, или ударами, или другим каким-либо подобным наказанием для того, чтобы раскаявшись перестал делать неправду и этими наказаниями исправился, как исправляется искривленное дерево? "Совершенную правду говоришь ты", сказал он. Потому что судия наказывает за вину не только ради прошедшего, но и будущего, чтобы он опять не сделал того же? "Это очевидно", сказал он. Ибо очевидно, что узы отнимают у него стремление к неправде, не позволяя ему делать того, что хочет? "Истинно так". И так он удерживается от греха потому, что узы не дозволяют ему свободно предаваться удовольствиям, но стесняют его и учат уважать справедливость, доколе он, вразумляемый, не научится быть целомудренным? "Кажется так", сказал он. И так узы, как видно, не бывают виною греха, потому что уцеломудривают людей и делают их более справедливыми, служа лекарством для души, хотя горьким и едким, но целительным. "Это очевидно", сказал он. - Что же? Пересмотрим еще сказанное прежде. Не допустил ли ты, что тело есть узы души вследствие преступления? "Да, я допускаю это", сказал он. Еще: что душа грешит вместе с телом, потому что прелюбодействовать, убивать и поступать нечестно тебе кажется грехом, а ведь это душа делает вместе с телом? "Согласен". Но мы еще признали, что узник не может обижать? "Признали", сказал он. От того, что боль от уз мешает этому? "Да!" Но ведь плоть - узы души? "Подтверждаю это". Но, находясь во плоти, мы грешим при согласии на это плоти? "Так", сказал он. А связанный не может грешить? "И на это изъявляю согласие". От того, что чувствует боль? "Да!" От того, что узы не дозволяют? "Конечно". Но тело содействует греху? "Да!" А узы удерживают? "Согласен". И так, сказал я, ни по твоему, Аглаофон, ни по чьему-либо другому мнению, тело не есть узы, но в том и в другом, т.е. как в добре, так и во зле, оно содействует душе. "Согласен".