2015-07-21
439
«В мифологии супергероев есть всегда сам супергерой и его Альтер-эго, его второе Я. У Бэтмена это Брюс Уэейн, у Человека Паука – Питер Паркер. Когда этот герой просыпается утром – он Питер Паркер. Он должен надеть костюм, чтобы стать Пауком…»
Билл. К/ф «Убить Билла – 2»
Голубоватый свет фар выхватил из темноты ажурный прямоугольник ворот. Через мгновение автономная станция, датчики которой были скрыты в кирпичном заборе, идентифицировала радиосигнал идущий от миниатюрного передатчика в салоне автомобиля. Еще через мгновение электрозамок ворот щелкнул, и створки медленно разъехались в разные стороны. Темно-серый «Опель» с легко тонированными стеклами неторопливо въехал на территорию дома, чуть слышно шелестя шинами по идеально ровному асфальту дорожки. Ворота за ним также неторопливо закрылись.
Мальцев любил автоматику. Технологические новшества не только значительно экономили время, но и создавали ощущение комфорта и уюта. Вспыхнули фонари на стоянке перед домом, освещая место для парковки и часть клумбы с лилиями. Еще заезжая во двор коттеджа, Мальцев увидел, что в доме никого нет. Окна дома были темны, а на открытой стоянке отсутствовал автомобиль Валерии.
Значит, опять… Владислав непроизвольно выругался. Это случалось все чаще и чаще. Они ссорились, потом мирились, потом опять ссорились, и снова мирились, заверяя друг друга в безумной любви и взаимном уважении. А потом Лера просто уезжала в очередной ночной клуб или притон со своим «другом юности», сынком одного из друзей ее отца, Анжеем и обкуривалась там до чертей, до галлюцинаций, до реанимации. А потом курс детоксикации и снова мольбы и угрозы, увещевания и обвинения.
Мальцев вышел из автомобиля, и, словно тот был виноват в сложившейся ситуации, с силой хлопнул дверцей. Это было как проклятие, тяготевшее над ним. Как порча, отравляющая всю его жизнь. Стоило ему сблизиться с какой-нибудь женщиной, и надежда на новую счастливую жизнь рушилась как по мановению волшебной палочки. Невозможно было только понять, что за злой волшебник упражнялся в своем черном искусстве, и кому это вообще было нужно. И ведь ясно было, что причина кроется в нем самом, а не в женщинах, которые словно сходили с ума, после непродолжительного совместного проживания. Но ситуация все равно слишком напоминала постороннее вмешательство, настолько нелепо и стремительно начинали развиваться события каждый раз.
Дверь в коттедж тоже открывалась автоматически. Электромагнитные идентификаторы были встроены в наручные браслеты, которые были только у хозяев дома, и как только кто-нибудь из них приближался на расстояние нескольких метров, электронная система «свой-чужой» принимала соответствующий закодированный сигнал, и блокировала сигнализацию, отмыкая входной замок. В доме было тихо. Мальцев поднялся на второй этаж и прошел в спальню. В комнате как всегда, в предшествии нарко-алкоголических загулов жены, царил беспорядок. Прямо на не заправленной кровати валялись вещи, выброшенные второпях из шкафа: трусики, бюстгальтеры, рубашки и скомканные легкие брюки. На спальной тумбочке лежала наспех написанная записка:
«Приеду поздно. Поехали с подругами отмечать день рождения Ленки. Лера».
Мальцев разжал пальцы и листок бумаги, словно опавший лист, спланировавший с дерева, упал к его ногам.
Вот так вот просто и лаконично. Не «сегодня приеду поздно», а «приеду поздно». Очень расплывчато и туманно, но зато правдиво. Ведь поздно может означать и ночь, и утро, и даже завтра, а может быть даже послезавтра или через неделю. Ведь «день рождения Ленки» тоже очень условное мероприятие, и соответственно, имеющее грандиозное пространство для маневра. Оно может проистекать в ночном клубе, на какой-нибудь квартире, на загородном коттедже, в конце концов. И гостями на этом дне рождения могут оказаться кто угодно. Мальцев опять раздраженно выругался. Знать бы еще кто такая эта Ленка, и существует ли она на самом деле.
Он неторопливо разделся, нарочито аккуратно разместив одежду на плечиках, и как был, обнаженный, прошел в ванную комнату.
Горячая вода и ароматическая соль лишь частично сняли напряжение после рабочего дня. Внутри упругой пружиной давило чувство обиды и раздражения.
«Все, хватит! Сегодня нужно кончать со всем этим цирком. Сколько можно терпеть этот тягучий кошмар?».
Мальцев откинулся головой на край джакузи и закрыл глаза. Медитативная музыка, раздающаяся в скрытых стеновых колонках, вопреки обычному эффекту, сегодня лишь добавляла раздражения. Оставалось чувство нерешенной проблемы, которое, подобно капле дегтя, отравляющей огромную бочку меда, мешало расслабиться и настроиться на позитивную волну.
«Сколько можно? За что мне все это? За что…».
По щеке вдруг покатилась слеза, а рука машинально коснулась странного талисмана, висевшего на груди: медвежьи клык и коготь, нанизанные на серебряное кольцо. Еще три года назад эти экзотические причиндалы росли из мощного тела принадлежащего могучему повелителю тайги. Существу, не ведающему поражений и погибшему от страха. Мальцев почувствовал, как воспоминания всколыхнули потаенный ужас, поднявшийся из глубин сознания и выступивший холодным потом на горячей коже. Этот ужас принес душевную боль и мелкую дрожь, охватившую все тело. Это он убил его. Не убил бы страхом, прикончил бы древесным колом. Не колом, разорвал бы руками, загрыз зубами. Он помнил те нечеловеческие силу и ярость, которые вышли на свободу в то драматическое мгновение. Словно прорвало плотину, скрывающую их в непроглядном мраке подсознания. Согласно поверьям охотников, теперь эти трофеи по праву принадлежали ему. Они не только напоминали об удачной охоте и воинском подвиге, одном из тех, которые становятся легендами или иногда просто вырождаются в охотничьи байки. Этот талисман был Посланием, Подарком Духа, передавшему человеку огромную Силу через грозного обитателя таежной чащи. Благодаря этой Силе обреченный на смерть человек смог выжить, смог увидеть запредельное, смог, по сути, стать шаманом. Так, во всяком случае, говорил об этом Ковров, человек, приоткрывший ему двери в тайный мир алтайской магии. И вот теперь этой Силы не хватало на решение банальной проблемы, связанной с извечным конфликтом мужского и женского. Мальцев до боли сжал ладонь. Физическая боль на некоторое мгновение просветлила разум, позволив душевной боли отойти на второй план.
Он не думал, что сможет снова быть близок с женщиной, сможет опять жениться. Не думал он также, что когда-нибудь снова вернется в тайгу. Настолько сильным было потрясение, связанное с гибелью Ирины и его друзей. Словно в резонанс с его внутренним диалогом, медленная музыка в ванной комнате перешла на более динамичные ритмы. Тревожно зазвучали далекие барабаны и пронзительно запел варган. Мальцев почувствовал, как тело задрожало еще сильнее. Воспоминания о тех жутких событиях пробудили не только ужас. Они воззвали к жизни память, в которой скрывался и он – загадочный некто. Не то человек, не то призрак, по прозвищу Харон.
Мальцев тогда перерыл весь Интернет. Ездил в Новосибирск. Поднял всю информацию по тренеру рафтинг-команды по фамилии Дубинин. И когда ему, наконец, удалось разыскать его фотографию, он долго всматривался в черты лица погибшего спортсмена. Сначала ему казалось, что это именно он являлся ему в том проклятом заливе. Но коварный скептик в голове тихо шептал: «Ты выдаешь желаемое за действительное. Ты что, это не он. Он только похож. Тоже лысый. Тоже в сплав-комбинезоне. Но это не он. Это просто не может быть он. Ведь этот человек погиб. Погиб. Да и внешне есть значительные отличия. Смотри, какой динамичный и подвижный человек, это видно даже по фотографии. А Харон был как робот, заторможенный и малоподвижный». Мальцев соглашался сам с собой, переживая эти внутренние сомнения, но потом принимался спорить сам с собой: «Да он, это. Он! Похож. Просто у Харона черты лица менее эмоциональные, не такие волевые. Но ведь этому может быть объяснение. И место совпадает. А то, что мертвые иногда возвращаются… И вообще, кто сказал что он погиб? Ведь их рафт перевернулся, и в воде оказались четверо. Троих нашли, а его нет. Может, он выплыл. От шока немного психика нарушилась, и он стал жить на берегу реки, философствовать…» Но скептик не унимался: «Но ведь ты убил его. Ударил ножом. А после этого видел опять. Живого».
«А кто сказал, что я его убил? Может, я его только ранил….».
Уже в городе, Мальцев ждал, что загадочный собеседник с лысой головой как-то напомнит о себе. Появится ночью в комнате, присев на край кровати. Или опять возникнет в сновидении. Ведь в сновидениях нет расстояний и времени. Но ничего подобного не было, словно город обладал каким то экраном, препятствующим проникновению в его владения необъяснимых субъектов из горной тайги. И спустя год Мальцев сам отправился на его поиски. Но той заводи найти так и не смог. Словно ее стерли с лица земли те самые неведомые силы, опять переставив части ландшафта, будто это были кубики гигантского конструктора. Он не нашел Харона, но зато нашел нечто иное. В горном лесу он встретил человека, который, во время их первой встречи, напоминал скорее лесного духа, и который выслушал его с пониманием, ничего не объясняя, но приглашая за собой в загадочный мир таежных тайн. В мир Силы.
Мальцев улыбнулся. Адучи. Кочойда. Максим Ковров. На этот раз память подкинула ему приятные воспоминания. Пугающие его ранее таежные ливни и стены непроглядного тумана стали мистическим пологом, скрывающим чудеса. Грозная и ужасная тайга превратилась в охотничьи угодья, исполненные, захватывающими дух, приключениями. Горы, из безмолвных символов смерти, превратились в священных Существ, скрывающих тайные тропы, ведущие к Могуществу и Свободе.
Непроглядные ночи сменяют пронзительные дни, и люди в зеленых куртках с капюшонами, лица которых разрисованы ритуальными знаками, крадутся сквозь буйную растительность леса. Из личного имущества – только ножи. Это обязательное условие подобных походов. Это наследие древней традиции, насчитывающей многие сотни лет.
Мальцев открыл глаза. Вода в джакузи уже давно остыла – он сам ограничил поточную подачу, и теперь сидел и дрожал, непонятно от чего - то ли от холода, то ли от неожиданного путешествия в прошлое. Прошлое, наполненное переживаниями и потрясениями. Он встал и, дотянувшись до полотенца, растер им кожу, закутавшись затем в теплый махровый халат. Решение принято. Это произойдет сегодня. Он нашел себе суррогат, заменивший, как ему показалось, Ирину. Но теперь наваждение окончательно развеялось, и он понял, что Лера только показалась ему понимающей и нежной. Он сам хотел, чтобы она была такой. Ему так необходимы были тогда нежность и понимание… И когда он встретил Валерию, он тут же превратил ее в ожидаемый идеал и наделил всеми необходимыми качествами. Иначе она просто не смогла бы подойти к нему – внутри прочно сидело табу на любые общения с женщинами, настолько сильным был эмоциональный шок от потери Ирины. Но Лера смогла обойти все защитные кордоны, будто чувствуя в нем покалеченную родственную душу. Ей тоже пришлось пережить многое: и родительское самодурство, доходившее до абсурда, и наркологическую лечебницу, и две попытки суицида, одна из которых закончилась клинической смертью. Их близость напоминала безумие – они оба словно пытались утопить в страсти и нежности друг к другу ту боль, которая тянулась за ними обоими из прошлого дымными шлейфами душевных пожаров. А потом наступил перелом. И инерция пережитого, подобно мазохистскому кайфу, вновь потянула их в разные стороны. Владислав все чаще стал уезжать на Алтай. Лера все чаще стала встречаться с бывшими друзьями. И если поначалу, после поздних визитов домой, от нее неуловимо пахло дорогим шампанским, то позже, Мальцеву привозили ее совсем в невменяемом состоянии, вызванном передозировкой наркотиков. Они беседовали. Искали причины. Анализировали. Принимали решения. И снова все начиналось как в кошмарном сне, будто все сказанное в одно мгновение переставало иметь значение. После тщетных попыток убеждений, Мальцев стал лечить ее другими методами, часть из которых не вязалась с современными представлениями медицины, и относилась к давно забытому в цивилизованном мире искусству языческой магии. Но неведомая сила, словно управляемая злой волей, вновь выдергивала Леру из-под его влияния. Жена стала исчезать на сутки, иногда на недели. Тогда он отвез ее к родителям. Последовал неприятный разговор с «крутым» папой, который обвинил его в растлении дочери и пообещал оторвать ему голову. Но Мальцев сумел доходчиво объяснить упертому родителю, что специфика его работы в настоящее время наделяет его определенными возможностями, позволяющими эффективно решать подобные проблемы. Инцидент был исчерпан. Валерия приехала к нему через два дня и стояла в коридоре на коленях, причитая, что никто кроме него не сможет ей помочь, умоляла о помощи. Он ей верил, потому что хотел верить. И все начиналось с начала. Две-три недели спокойной жизни, и очередной срыв…
Сегодня в череде кошмаров должна была быть поставлена точка. Мальцев поднялся по витой лестнице в свой кабинет. Закрыв за собой дверь, он достал из сейфа массивную папку из дорогой кожи. В ней были собраны материалы обо всем, что касалось его жены: адреса ее подруг и друзей, фотографии, CD-диски с видеоматериалами и прочая информация, которую он был вынужден собирать, пытаясь удерживать ее от губительного падения в бездну самоуничтожения. Она знала об этом, потому что представляла, какими возможностями он обладает. Но это останавливало ее лишь поначалу. Скрытые программы саморазрушения увлекали ее все дальше и дальше, в область лжи и измены, наркотиков и алкоголя. У нее просто не было сил, чтобы противостоять этой смертельной инерции. А у него не было сил, а возможно, и желания, чтобы эту инерцию как-то остановить. И поэтому, он просто наблюдал. Разбивая себе сердце и оплакивая свою слабость, а также их скорый, но неизбежный разрыв.
Аргус, всевидящий тысячеглазый Страж из древнего мифа. От него действительно ничего невозможно было утаить. Мальцев обладал удивительной способностью доставать информацию практически любого уровня доступа, словно невидимые духи, для которых не существовало ни стен, ни расстояний, приняли на себя обет служить ему.
Эти возможности Аргус планировал использовать и сейчас. Он сел на мягкое ковровое покрытие в северной части кабинета, свободной от мебели и достав из папки картографический альбом Москвы и одну из фотографий Валерии, положил их перед собой. С глянцевого листа беззаботно улыбалась молодая красивая женщина, лет двадцати шести. Мальцев задумчиво, почти нежно, коснулся кончиками пальцев ее изображения. Обман. Иллюзия. За этой улыбкой тщательно прячется безумие и страх, обреченность и отчаяние.
«Не поддаваться. Хватит. Это нужно закончить сегодня. Она уже давно иная…».
Он достал из кармана халата замшевый мешочек и вытряхнул на ладонь тонкую серебряную цепочку, на конце которой крепился небольшой конус, вылепленный из прополиса. Маятник. Древнее приспособление, используемое в ритуальной практике шаманов. Этому его научили тайшины, люди, открывшие для него новые грани восприятия мира. Этому и многому другому… Он достал из кармана небольшую табакерку со съемной крышкой, в которой оказался зеленоватый, крупно перетертый порошок - можжевельник с добавлением специфических трав. Эту смесь на Алтае традиционно использовали как элемент «Алас» - обряда очищения огнем. Аргус захватил щепотку порошка и высыпал его в перевернутую крышку. Щелкнула зажигалка, и пламя жадно перекинулось на ритуальное подношение. Через мгновение огонь погас, оставив за собой тягучий след из ароматного дыма, заструившегося вверх, заполняя все пространство комнаты.
«Любой объект в этом мире оставляет СЛЕД. А значит, его можно ВЫСЛЕДИТЬ…».
Маятник в чутких пальцах шамана качнулся и принялся вращаться по часовой стрелке. Мальцев задавал вопросы и внимательно и терпеливо наблюдал за движениями прополисного комочка, заостренного к низу. Так прошло несколько часов. Но для Аргуса времени не существовало. Его движения были настолько неторопливы, что казалось, он впал в какой-то гипнотический транс, вызванный качанием маятника. Вопрос – ответ. Движения маятника и движения глаз, сопровождающих его. Вопрос – ответ. Тонкая грань соединения сознания, подсознания и надсознания, содержащего ответы на все вопросы, доступные человеку. Маятник, казалось, танцевал какой-то мистический танец над фотографией улыбающейся девушки, а городской шаман, наблюдающий за этим танцем, прозревал один за другим слои невидимых информационных полей, пронизывающих пространство. Вопрос – ответ. Разговор с самим собой, вернее, с какой-то потаенной частью самого себя, для которой маятник был лишь ключом к необходимой информации. Вопрос – ответ. Аргус закрывает глаза, и кладет маятник перед собой, прямо на глянцевый танцпол разговорившейся фотографии. От тысячеглазого Аргуса невозможно спрятаться. Все. Все вопросы заданы, все ответы получены. Он знал, где в данный момент была Валерия. И он планировал нанести в это место незамедлительный визит. Пока информация еще была актуальна.
Одевшись в свободную одежду полуспортивного покроя, он погасил везде свет и вышел из дома. Горечь предстоящей разлуки перемешивалась внутри со странным возбуждением, связанным с этой необычной охотой, создавая странное ощущение, напоминающее терпкий коктейль из двух взаимоисключающих, и в то же время, каким-то загадочным образом, взаимодополняющих друг друга эмоций. Вспыхнули огни, освещая стоянку. Мальцев стремительно шел к автомобилю, вдыхая полной грудью дурманящий аромат цветов с ближайшей клумбы. Его обоняние обострилось до предела. Ночная охота начиналась.
Перед тем как сесть в «Опель», Мальцев, нахмурившись, бросил взгляд на темный дом. Он ассоциировался у него с Лерой. Он и купил его вдали от центра города специально для нее.
- Харон, ты можешь помочь мне вылечить ее?
- Ты можешь помочь нам выбраться отсюда?
- Выведи нас из этой гребаной дыры.
И мертвенный голос Харона в тишине ночи, как напоминание о прошлом:
- Куда?
- Домой.
Харон смотрит сквозь него, как будто это Мальцев является бесплотным призраком.
- Ты что, не понял? У вас нет дома.
Ровно и неслышно заработал мотор, зажглись фары, и автомобиль вырулил на асфальтовую дорожку. Через несколько минут ворота за ним закрылись, будто невидимые духи продолжали прислуживать своему повелителю, и «Опель» исчез во мраке ночи.
«Беги».
«Или убей ее первым».
Спортивный автомобиль Анжея он увидел еще издалека. Вызывающе «Порше» красного цвета сразу выделялся на фоне остальных машин припаркованных около ночного клуба «Q-ROCK». Мальцев еще несколько минут посидел молча в прохладном темном салоне своего «Опеля», а затем, словно понимая, что решение уже принято и оттягивать время не имеет смысла, решительно открыл дверцу и вышел в душные объятия городской улицы.
В клубе царило стандартное свето-звуковое безумие. На первом этаже господствовала тьма и стробоскопы. На втором – бар, сделанный «под дерево» и пропитанный мягкой атмосферой рок-тусовки. Мальцев осмотрелся. Насколько он знал Валерию, обычные посиделки в баре ее не устраивали. Ей нужен был адреналин. Ослепительный свет, выжигающий на сетчатке глаз причудливые узоры. Звук, проникающий в самые потаенные места человеческого тела. Поэтому искать ее нужно было именно на первом этаже. Мальцев прошелся вдоль стены, подойдя к стойке, возле которой несколько молодых людей экспериментировали с «Xenta absent». В мелькании синих вспышек, их лица, освещаемые факелами, горящими над бокалами с коктейлями зеленого цвета, напоминали лица потусторонних монстров со стеклянными глазами. Мальцев закрыл глаза. Так ему было даже проще ориентироваться в этой вакханалии человеческих пороков. Он всем телом ощущал атмосферу клуба, пропитанную похотливыми мыслями, алкогольными фантазиями и еще множеством эмоций, которые витали в воздухе, заражая своим настроением всех пленников этого темного помещения огромных размеров. Тонкое ощущение, возникшее на фоне всех этих наслоений, подсказало направление. Мальцев открыл глаза и пройдя несколько десятков шагов вглубь зала сразу увидел супругу.
Валерия была уже изрядно пьяна. Она натянуто смеялась, но в ее глазах даже издалека была видна тщательно скрываемая тоска. Справа от нее сидел мускулистый молодой человек, затянутый в нарочито облегающий тело комбинезон с неоновыми надписями на груди и спине. Анжей. Лера буквально лежала в его объятиях, уже ничего не замечая вокруг. За столиком сидели еще два незнакомых парня и девушка по имени Таня, сестра Анжея. Никакой Ленки, как и следовало ожидать, поблизости не было. Мальцев еще какое-то время наблюдал за ними издалека, скрываясь в толпе, а потом подошел к столику, не говоря ни слова. Увидев его, Лера сначала ничего не поняла, а затем, осознав, кто перед ней стоит, побледнела и выпрямилась. Глупая пьяная улыбка тут же сползла с ее лица. Зато нагло улыбнулся Анжей и еще крепче демонстративно прижал к себе Леру, небрежно бросив:
- О-о, привет! Тоже отдыхаем?
Мальцев игнорировал его вопрос, продолжая молча смотреть жене в глаза. Она сначала дернулась, пытаясь отстраниться от навязчивого сопровождающего, но потом поняла, что ее сил не хватит, чтобы преодолеть его стальную хватку, и замерла, растерянно разглядывая мужа.
- Как… ты меня нашел?
Мальцев не произнес ни слова. За него все сказал его взгляд, пронзительный и острый, словно острая рапира, угрожающая вонзиться в тело, в мозг, в душу, разрушая все на своем пути.
- Присаживайся, как там тебя, Влад? – Анжей продолжал нахально скалиться, кивнув на место рядом со своими друзьями, которые тоже хищно заулыбались, предвкушая дальнейшее развитие событий. Мальцев знал, что Анжей был партнером по бизнесу брата Валерии - Игоря. И именно Игорь познакомил их, всячески поощряя эту связь. Этим объяснялось и это хамство и эта самоуверенность. Мальцев кивнул жене, демонстративно игнорируя всех присутствующих.
- Пойдем, выйдем на улицу. Мне нужно что-то сказать тебе.
Супруга сделала попытку встать, но рука ее друга удержала ее на месте. Нагло улыбаясь, Анжей даже не смотрел на Владислава, нарочито выразительно глядя на танцпол. Парни за столиком фыркнули, одобряя его действия. Мальцев не пошевелился, выжидательно глядя на жену. В ее глазах отразилась целая гамма чувств: ужас, отчаяние, обреченность…
- Эй ты, не хочешь присоединиться к хорошим людям, вали отсюда, - Анжей перевел на Мальцева мутные от наркотиков глаза. – Че вылупился? Не мешай отдыхать. А жену твою я привезу. Позже…
Парни за столиком уже просто давились от смеха. Мальцев сжал зубы, медленно осматриваясь по сторонам. «Не здесь. И не сейчас». Погасив разрушительные эмоции ярости, он как-то странно посмотрел на каждого присутствующего. Лера вжалась в кожаный диван, увидев этот взгляд. Так обычно смотрят на безжизненные предметы, а не на живых людей. Но никто ничего не понял. Все дружно и оскорбительно заржали, ожидая продолжения. Но его не последовало. Мальцев печально кивнул жене и произнес только одно слово:
- Прощай.
Через минуту он уже выходил из клуба.
Проходя мимо красного «Порше», Мальцев остановился и усмехнулся. Фотографии этого автомобиля уже были у него в картотеке. Средним пальцем он оставил на лобовом стекле невидимую, на первый взгляд, надпись:
«Orkus vulgaris».
Опять улыбнулся. Но если бы Анжей увидел эту улыбку, вряд ли он чувствовал себя защищенным в этом мире.
«Орк обыкновенный».
Мутанты. Люди с извращенным сознанием. Гоблины. Орки. А говорят, что сказки это вымысел. Мальцев на несколько секунд закрыл глаза. Какой же это вымысел, если на самом деле, в нашем, реальном мире существуют орки, злые колдуны и прочая нечисть.
Он открыл глаза и, обернувшись, посмотрел на залитое ярким искусственным светом здание ночного клуба.
«Люди переполнены обидами и страхами, потом появляется ложь. Они убивают быстрее всего остального».
Он сел в автомобиль, но мотор не завел. Все медлил, ждал, надеясь, что вот сейчас двери клуба распахнуться и из него выбежит Валерия… Простит он ее в очередной раз? Ведь решение уже принято. Все задуманное сказано. Она не выбежит. Ее держит сейчас в своих крепких лапах наглец Анжей, карикатурное воплощение мачо-самца, разбалованный сынок богатых родителей. Он ведь наверняка не понял еще, какая трагедия разыгрывается между ними. Для него это игра. Он глумится, издевается, упивается сам собой. Да он в принципе не может этого осознать. Во-первых, потому что его сознание одурманено наркотиками. Во-вторых, потому что он - мутированный гоблин, злобное животное, пародия на человека, затянутая в дорогой и модный клубный прикид.
«Скоро все будет по-другому. Люди запутались. Стали опасными. Все вокруг будет против них».
Мальцев посмотрел на часы и дал самому себе еще минуту времени. Самому себе и Лере. Ведь никто не тащил ее насильно в этот клуб. Никто не заламывал руки. Она сама сделала свой выбор. Сделала… Секундная стрелка стремительно двигалась по циферблату, словно таймер, отсчитывающий мгновения до взрыва. Тик-так. Тик-так. Все. Ему показалось, будто тонкая стрелка даже замерла на мгновение, остановленная условным взрывом, оглушительно прогремевшим где-то в подсознании. Нужно уезжать. Мальцев повернул ключ зажигания. Тонированное стекло заскользило вниз. Он еще раз посмотрел на двери клуба.
«Такие как я, приходят в смутное время…».
Автомобиль вырулили с парковки и, проезжая мимо дверей клуба, издал длинный пронзительный звук клаксона, похожий на вой боевого, или скорее, охотничьего рога, объявляющего о начале дикой охоты.
«Это значит, что такое время настало, и я пришел…».
Валерия позвонила через полчаса, но он ей не ответил. Говорить было уже не о чем. Послал только короткое SMS:
«Все твои вещи привезу завтра к родителям. Мой дом для тебя закрыт. Прощай…».
После этого, Мальцев изменил все кодовые сигналы идентификации, что сделало недоступным дом, в прямом смысле этого слова. Видеокамеры в динамических кронштейнах, закрепленные на стенах домах были переведены в режим объемного сканирования, что позволит узнать о том моменте, когда Лера приедет назад, привычно ожидая, что через очередную истерику все будет забыто и прощено. Ведь она до сих пор наивно думает, что знает все его слабые стороны, среди которых жалость и милосердие занимают далеко не последнее место. Он вернулся в кабинет и, достав из сандаловой шкатулки несколько ароматизированных свечей, зажег их, расставляя, в специальных подставках, на ковровом покрытии, где еще несколько часов назад он колдовал над ее фотографией. Сняв одежду, в которой он ездил в клуб, Аргус облачился в свободную куртку и штаны темного цвета, надев на ноги мягкие войлочные туфли. Он знал, чувствовал, что они приедут. Перепуганная женщина и самодовольный наглый гоблин, не сумевший вызвать его на открытый конфликт в клубе. А это значило, что к приезду «гостей» следовало подготовиться. Нельзя подавать необоснованных надежд существам, которые сами ищут боль и хаос. Аргус сел на мягкий ворс ковра. В памяти зашептал далекий голос:
«Наше искусство можно использовать только для защиты. На этом основано все наше мировоззрение».
Он открыл лежащую перед ним коробочку с красками и, погрузив два пальца в акварельную синеву, нанес на лицо первую линию ритуального рисунка.
Тай-Шин. «Волчий стиль». Искусство психофизического воздействия. Зеркальная тьма, отражающая агрессию самоубийцы.
Два года… Два года назад он познакомился с человеком который начал обучать его искусству алтайских воинов-шаманов Тай-Шин. «Свободные Волки». «Вершина Горы». Древняя доктрина сверхчувственного восприятия. Но обучение не было закончено. Однако кое-чему он успел научиться. И раз его не приняли в круг избранных, он волен распоряжаться полученными навыками в соответствии со своим мировоззрением. Однако, несмотря на это, Аргус старался не вносить в искусство «Черного Волка» ничего лишнего. Он прекрасно понимал что, будучи древней доктриной, Тай-Шин смогло остаться действенной и по сей день только благодаря определенным правилам, нарушение которых могло повлечь за собой самые непредсказуемые последствия. «Черный Волк» являлся начальной дисциплиной для дальнейшего изучения Тай-Шин. Сюда входило все связанное с боевым искусством ножа и психологическим воздействием на противника. И именно поэтому следовало быть максимально осторожным во всем, что касалось использования аспектов этого знания в современном мире. «Ну что же, для защиты, так для защиты». Он закрыл глаза и отпустил свой внутренний диалог, погружаясь в спокойную пустоту безмолвного сознания. Ловушки расставлены. Зеркала готовы.
Окутанный тягучим ароматным дымом он так и просидел неподвижно до того момента, пока не запищал пейджер сигнализации, извещая о том, что сканер засек крупный объект в непосредственной близости с домом. Это значило, что кто-то остановил автомобиль на площадке перед коттеджем. Это также значило, что «гости» прибыли. Аргус отрешенно кивнул сам себе, и неслышно встав, совершенно бесшумно переместился к окну. Отсюда площадка перед домом была как на ладони, и он неподвижно наблюдал, как Валерия растерянно пытается открыть калитку, манипулируя своим бесполезным уже браслетом перед пультом домофона. Как и следовало ожидать, она приехала не одна. Ведь могла бы взять такси и хотя бы изобразить что-нибудь оригинальное, придумывая очередную ложь, облаченную в жалостливую нелепицу.
Красный «Порше» пронзительно засигналил, привлекая внимание хозяина безмолвного дома. Спустя минуту, водитель покинул автомобиль, раздраженно что-то говоря своей спутнице. Судя по его жестам, он предлагал не то перелезть через калитку, не то вообще своротить ее с петель.
Аргус не шевелился. Он ждал. Противник должен сам вторгнуться на его территорию, создавая необходимый прецедент. Тогда все условности будут соблюдены. Тогда уже можно будет не сдерживать себя.
- Ты, долбанная козлина! Давай открывай ворота! – Анжей был уже совсем невменяем. Было непонятно, как он вообще доехал сюда, управляя автомобилем. - Привез я твою жену истеричную. Выходи, забирай ее, а то обратно увезу.
Валерия плакала. До нее постепенно стала доходить вся серьезность происходящего. Она присела на корточки прямо перед воротами и обхватила голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону. В это время Аргус неслышно вышел из дома через второй вход. Оказавшись на улице, он вдруг замер на мгновение. Ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он прислушался, различая только шелест теплого летнего ветра в листьях деревьев и вопли пьяного Анжея с другой стороны ограды. Аргус обернулся на темные кусты сирени в глубине сада. Если кто-то наблюдал за ним сейчас, то только оттуда. Мальцев расфокусировал зрение, пытаясь разглядеть незримого соглядатая. Нет. В саду он был один. Его зрение невозможно было обмануть, недаром ведь его называли «тысячеглазым». Но вот это ощущение… Казалось даже что на него смотрит не человек, а сама Вселенная взирает сверху вниз тысячей золотистых глаз, словно зеркальное отражение увеличенное в гигантской линзе. Мальцев покачнулся, почувствовав головокружение. Такое же состояние у него было, когда он покидал Алтай. Вернее было бы сказать – бежал с Алтая. Бежал, гонимый древними страхами и ослепленный обретенным могуществом. Бежал, чтобы помогать людям…
«Не уравновешенный Белым Волком, Черный Волк заведет тебя в самую дикую чащу тайги, ослепив силой и ослабив страхами. Искусство Черного Волка, практикуемое обособленно, опасно для воина Тай-Шин. Помни об этом всегда…»
- Анжей, не надо!
Далекий крик Леры вывел его из состояния оцепенения, вызванного нахлынувшими ощущениями и воспоминаниями.
- Анжей, ты его совсем не знаешь. Ну не надо, господи…
- Я только побазарю с ним и все…
Судя по голосу, проникатель уже далеко зашел на территорию, прилегающую к коттеджу. Вероятно, он сумел все-таки перелезть через забор и, не сумев отворить ворота, пошел бродить по двору в поисках хозяина дома.
Аргус появился из-за угла здания, словно грозный страж потустороннего мира – одетый в темное, с лицом раскрашенным белыми и синими полосами, сплетенными в причудливый узор, он стремительно и уверенно двигался навстречу незваному гостю. Память опять выдала очередную картинку из прошлого - именно такие ощущения испытывал Мальцев, когда шел на первую драку в новой школе…
Около подъезда дома, в который переехали Мальцевы всего несколько дней назад, его ждали местные пацаны. Они кидали в окна маленькие камешки и ржали, о чем-то громко переговариваясь между собой. Мама тогда ничего не поняла, отца не было дома, а камешки все стучались и стучались в окно его комнаты. Тогда для него не было более страшного звука. Липкий, тягучий страх, парализующий мышцы растекся по телу предательской слабостью. Хотелось спрятаться, сжаться, исчезнуть, пересидеть это жуткое время, дожидаясь пока пацаны уйдут, и мир снова станет добрым и светлым, хотя бы на какое-то время. Но камешки снова бились в окно, напоминая о том, что отсидеться в квартире не получиться и нужно принимать какое-то решение. Решение, от которого будет зависеть вся его дальнейшая жизнь. Превозмогая слабость, он подошел к окну и открыл створки. Внизу было человек восемь. Они сразу оживились.
- Эй ты, новенький, давай выходи. Побазарить надо.
- О чем?
- Ты че, борзой в натуре? Сказали, выходи.
- Ты сам борзой. Ты так будешь со своими друзьями разговаривать.
Внизу изумленно замолчали, запереглядывались, а потом несколько деловитых пацанов, показывая свой опыт в подобного рода вопросах, замахали ему руками, приглашая спуститься и перемежая свои предложения отборным матом и угрозами. Слова это слова, но «за базар отвечать надо». И иногда слова меняют все. Особенно если они не подкрепляются действиями. Конфликт перешел в другую фазу. Мальцев кивнул им и закрыл створки. Через минуту, взяв в тумбочке оловянный кастет, он решительно вышел в коридор. В его голове тогда билась одна лишь мысль: откуда в этих людях столько тупой и непонятной злобы? Но эта мысль очень быстро померкла, оставляя в душе волнующее предчувствие грядущей битвы и крови. Там где злоба и тупость, там всегда кровь...
«Черный Волк является неотъемлемой частью каждого воина. Глупо пытаться не замечать его или пробовать избавиться от него. Поэтому у воина остается лишь два варианта – либо он обуздывает Черного Волка, либо Черный Волк обуздывает его».
Анжей увидел его уже слишком поздно. Одурманенное травой и синтетическими стимуляторами сознание работало медленно, но даже если бы он заметил Мальцева раньше, то все равно не сделал бы ни малейшей попытки бежать и спастись. Худощавый Всеволод Мальцев не вызывал у Анжея ощущения опасности ни своим внешним видом, ни своим, обычно, деликатным поведением. Теперь же, увидев перед собой облаченного в темную одежду воина вместо одетого в деловой костюм специалиста по информационным технологиям, Анжей даже не узнал его. Он с удивлением рассматривал человека с причудливой маской, и с его лица не сходила пренебрежительная улыбка, словно ее обладатель постоянно издевался над всем, куда падал его взгляд.
- Смешно? – Аргус чуть наклонил голову, глядя ему прямо в глаза.
Наконец, узнав Мальцева, Анжей фыркнул и рассмеялся, недоверчиво и удивленно пялясь на него.
- Смешно? – повторил свой вопрос Аргус, делая шаг навстречу противнику.
Анжей закивал головой, не переставая смеяться. Ситуация веселила его все больше. Очевидно, сыграли свою роль наркотические растормаживающие препараты. Превозмогая хохот, Анжей пробормотал, вытирая рукавом набежавшие на глаза слезы:
- Лера не говорила, что ты клоуном подрабатываешь… В натуре смешно.
Стремительный удар рукой в солнечное сплетение заставил его замолчать. Широкоплечий атлет осел на землю, судорожно пытаясь втянуть в тело спасительный воздух. Аргус молча замер над ним, отрешенно наблюдая за его беспомощными телодвижениями. Затем он перевел взгляд на ворота. Из-за декоративных решеток на него смотрела Валерия. В ее глазах был ужас. Растрепанные волосы и размазанная по щекам тушь делали ее похожей на ведьму из детских фильмов. Молодую, дьявольски красивую ведьму, которая что-то шептала, словно произнося заклятие позволяющее повернуть время вспять. Она еще не могла поверить, что на этот раз ситуация вышла из-под контроля, и произошло что-то действительно ужасное.
Два человека в круге света перед домом представляли собой нереальное зрелище - как будто две разных эпохи сошлись, чтобы помериться силами. Наркоман, затянутый в облегающий, подчеркивающий фигуру, клубный комбинезон и, одетый в просторную темную одежду, воин с ритуальным узором на лице, словно персонаж забытых древних мифов, шагнувший в этот мир из глубины веков.
Анжей наконец отдышался и поднялся на ноги изумленно разглядывая своего противника. Если бы не боль в груди и столь профессионально нанесенный ему удар, он бы подумал что все это розыгрыш. Но, наконец, разглядев среди сплетения разноцветных линий узора глаза Мальцева, он понял что ситуация далека от юмора, и что человек стоявший перед ним меньше всего хотел его насмешить. Аргус стоял недвижимо, внимательно разглядывая перемену в настроении противника.
- Как-то не хорошо получается. Всем грустно, а тебе смешно. Негармонично.
Он сделал неуловимое движение, и боковой удар, выполненный открытой ладонью, с гулким звуком качнул голову клубного завсегдатая в сторону.
Атлет пошатнулся и тут же встал в защитную стойку, мгновенно протрезвев. Собирая о нем информацию, Мальцев знал, что Анжей Городницкий в прошлом занимался кикбоксингом. Поэтому он ждал стандартной реакции и не менее стандартной схемы передвижений. Неизменная наглая ухмылка на лице кикбоксера выдавала в нем презрение к любому противнику: реальному или потенциальному. Презрение порождает заведомо ложную оценку происходящего. Недооценка порождает поражение. Анжей сделал обманное движение ногой и выбросил вперед руку, сжатую в кулак. Он целился в голову противника, чтобы сразу переломить исход поединка, травмировав его лицо. Но цели там не оказалось. Человек с раскрашенным лицом словно ждал этого удара, предчувствовал его, потому что он ушел с линии атаки за несколько мгновений до ее выполнения. Навыки кикбоксера не позволили Анжею упасть, но он настолько был уверен в логическом завершении своей атаки, что потерял равновесие. Аргус оказался у него за спиной, отвесив ему хлесткий подзатыльник, от которого у противника клацнули зубы.
- Большего не заслуживаешь.
Анжей зарычал от ярости и, развернувшись, провел еще одну стремительную атаку, один из ударов которой все-таки достиг цели. Кулак прошелся вскользь по ребрам, и Аргус чуть слышно выдохнул, гася боль, опять уходя с линии атаки. Противники замерли друг напротив друга.
- Злой клоун… - Анжей опять нагло улыбался, а Мальцев развел в стороны руки, изогнув кисти, сделав их похожими на звериные лапы. Это и были «лапы Волка»: особая техника пробуждения энергии скрытой в центрах, расположенных с тыльной стороны ладоней. Уже через мгновение огненная волна побежала по тончайшим энергетическим трассам, опоясывающим все тело наподобие тончайшей паутины. Глаза налились темной мерцающей силой, за владение которой, все известные гипнотизеры мира отдали бы все свое состояние. Из сумеречной норы подсознания выглянул Черный Волк, владеющий древними тайнами упорядоченного хаоса и созидательного разрушения. И в этот самый момент время словно остановилось. Застыл натянуто улыбающийся Анжей с выставленными перед собой руками. Застыли в воздухе комары, вышедшие на ночную охоту. Замер ночной ветер. Превратилась в неподвижную статую Валерия, растерянно наблюдающая за этой необычной дракой. Звезды остановились на небосводе, прекратив свое непрестанное движение, и сосредоточив свои взгляды на человеке с маской духа-сновидца на лице. Аргус физически почувствовал, как невидимый наблюдатель словно подался вперед, внимательно отслеживая дальнейшее развитие событий. Черный Волк приготовился к прыжку…
Память. Коварная память, снова воспроизводила события давно минувших дней.
Алтай. Непроходимая чаща горной тайги. Два человека в темно-зеленых куртках с накинутыми на головы капюшонами и лицами, разрисованными ритуальными знаками, неслышно двигаются среди буйной растительности леса. Из всего личного имущества – только ножи. Это обязательное условие подобных вылазок.
Волки-шаманы. Хранители Алтая.
- Макс…
Впередиидущий человек мгновенно останавливается и оборачивается к Мальцеву. На Владислава смотрело лицо, черты которого сложно было рассмотреть сквозь причудливый узор маски. Человек прикладывает палец к губам.
- Т-сс… Не произноси здесь мое имя.
Мальцев смущенно кивает. Он сделал это машинально, совершенно позабыв о тех инструкциях, которые получил перед тем, как войти в эту величественную алтайскую тайгу. Здесь нет имен. Войдя в лес, люди перестают быть людьми. Этому его учил человек в маске, застывший перед ним сейчас, словно персонаж какой-то странной сказки. Кочойда. Лесной Дух. Так его называли в высокогорных деревнях местные жители. И неважно кем он являлся в повседневной жизни – здесь он был безликим магическим существом, владеющим сверхъестественными силами.
«Кочойда наносит на лицо ритуальную раскраску для того, чтобы спрятать за ним человеческое лицо. Потому что многие духи сторонятся людей. Одни - опасаются, другие – ненавидят. Когда Кочойда перестает быть похож на человека, духи перестают опасаться его, проявляют к нему интерес, принимают его за одного из духов и впускают в свой мир».
Он смущенно кивает, признавая свою оплошность. Кочойда вопросительно смотрит на него.
- Куда он нас ведет? – Мальцев дрожит, но не от холода. Эта дрожь напоминает предчувствие чего-то неизвестного, пугающего, грандиозного. Кочойда прислушивается к далеким звукам и улыбается.
- Не знаю.
Они опять стремительно двигаются вперед, стараясь не издавать звуков, которые могли бы выдать их присутствие в лесу.
Олень уводил их все дальше и дальше в чащу тайги. Но два охотника неотступно следовали за ним, словно их связывала с лесным животным невидимая нить. Иногда им казалось, что они потеряли след, но олень снова обнаруживал себя, видимо, будучи еще молодым и неопытным. Небо затянули сумеречные облака, и осторожно стал накрапывать дождь. Кочойда сказал, что олень должен вывести их к волшебному источнику с целебной водой, из которого пьют только животные и духи. Для людей эти тайные тропы были недоступны, поэтому пройти ими мог только Кочойда – безликий Лесной Дух.
Ноги в мягкой обуви не оставляли следов на мокром мхе. Охотники передвигались в низких стойках, настороженно вслушиваясь в окружающие звуки. Внезапно из ближайшего валежника раздался грозный рык. Послышался треск ломаемых сучьев. Кто-то большой и грузный продирался сквозь заросли дикой малины. Люди в зеленых куртках замерли на месте в тех позах, в которых их застал этот предостерегающий звук. Кочойда махнул рукой, и они мгновенно оказались на земле, прижимаясь к ней всем телом. Мальцев почувствовал, как останавливается от ужаса его сердце, сначала забившееся в груди, словно плененная птица, а потом тоже застывшее, будто испугавшись, что его звуки услышит тот, кто встал на их пути грозным призраком дремучей тайги. Медведь! Тело скрутила нервная судорога. Мальцев сжал зубы и ощутил приступ тошноты, подталкиваемый наружу спазмом внутренних мышц. Медведь. Словно очередное испытание, повторение невыученного урока, дурной сон, повторяющийся снова. Он не знал, что ему делать. Хотелось одновременно вжаться в землю, вскочить и бежать сломя голову, куда глаза глядят, сделать невероятное усилие и проснуться. Он застонал и пошевелился, приготовившись встать на ноги, одновременно доставая из чехла клинок. Послышался отчетливый характерный звук извлекаемого ножа.
- Тшш-шш, - Кочойда сделал предостерегающий жест. – Он нас услышит.
Мальцев хотел что-то сказать, но только лишь пробормотал что-то невнятное. Все что угодно, только не медведь. Не медведь. Этого просто не могло быть. Треск из валежника послышался с нарастающей силой.
- Он нас заметил, - Кочойда поднялся на ноги, - он знает, что мы здесь. Уходим.
Мальцев вслед за ним поспешно встал и тут же опять опустился на землю – ноги подломились в коленях, ослабнув от невероятного нервного потрясения, впрыснувшего в тело избыточную долю адреналина. Это ощущение в точности напоминало тот паралич в тайге, когда он атаковал тушу мертвого уже медведя. Максим учил его контролировать адреналиновый уровень, там, в палаточном лагере. Но теперь мысли путались, и было невозможно что-либо вспомнить, а тем более применить на практике. Так, дыхание. Поверхностное, резкое, сбивающее парализацию. Теперь, глубокое, ровное, восстанавливающее контроль над чувствами. «Лапа Волка». Голова пустая. Обжигающая волна энергии. Страх живет только тогда, когда поддерживается внутренний диалог. Когда голова освобождается от внутренней болтовни, остаются только инстинкты, ведущие человека к выживанию кратчайшими путями.
- Уходим.
Охотники исчезли с поляны так же стремительно, как и появились.
По дороге им встретился другой олень, на которого они выскочили из густых зарослей. Большой рогатый самец не успел убежать и теперь стоял, широко расставив передние ноги и чуть наклонив перед собой мощные рога. Он еще никогда не видел подобных зверей, и теперь внимательно изучал их повадки, намереваясь отчаянно защищать свою жизнь. Два человека опять замерли, стараясь не делать резких движений. Олень фыркал и неуклюже пятился назад, но эти движения были обманчивы. Мощные ноги могли в любой момент сделать сильнейший рывок, а рога были готовы сокрушить незваных визитеров. Мальцев разглядывал животное, ощущая в руке теплую рукоятку ножа. Клинок был спрятан за лучезапястный сустав, что говорило о том, что оружие будет применено только в самом необходимом случае. Он помнил, что Максим рассказывал ему о том, что олени являются для человека гораздо более опасными животными, нежели даже волки.
- Ахш… - Кочойда смотрел оленю прямо в глаза, разведя в стороны пустые руки и еле уловимо раскачиваясь всем телом, словно приготовившаяся к броску кобра. Тихие слова, словно шипение змеи, успокаивало и завораживало. «Искусство Нашептывания». Смесь древней магии и гипноза. Мальцев почувствовал, как его тело тоже попало в такт этим невнятным заклинаниям, окутавшим его сознание теплыми волнами чужой воли. Он тоже начал двигаться синхронно, будто следуя тихому ритму этих увещеваний, увеличивая их силу. Олень снова фыркнул, но уже менее агрессивно. Его сознание тоже захватили в мягкий плен эти странные звуки. Он стал переминаться и пятиться, а затем, не торопясь и с достоинством, повернулся и побежал в глубь леса. Охотники осмотрелись, прислушиваясь к тайге. Медведя не было слышно, но они все равно не собирались искушать судьбу, понимая, что с подобным существом ножами и гипнозом справиться будет гораздо сложнее.
Они вышли к реке, пробежав еще несколько километров. Раздевшись, они вошли в ледяную воду, смывая с лица краску. Через полчаса лесные духи перестали существовать, превратившись в обычных туристов, идущих по одному из отдаленных маршрутов. Единственным отличием их от привычного образа туриста, было отсутствие рюкзаков. Куртки были вывернуты на другую сторону, краска с лиц смыта, ножи спрятаны за пояс. Через несколько часов они должны были выйти в район одного из поселков.
- Максим, а почему медведь нас не преследовал? – Владислав постепенно отходил от пережитого ужаса, чувствуя, что ему необходимо много говорить.
- В этом не было необходимости, - человек, которого еще недавно именовали Кочойда, теперь выглядел как натуралист-следопыт - внимательный взгляд цепких глаз и аккуратная туристическая одежда. – Он лишь предупредил нас. Мы его поняли и ушли.
- А олень тоже понял нас и ушел?
Максим улыбнулся.
- Олень ушел, но ничего не понял.
Они оба засмеялись, снимая напряжение последнего часа.
- А если бы медведь погнался за нами? - Мальцев машинально запустил руку под одежду и сжал в ладони амулет, висевший на кожаном шнурке: коготь и клык убитого им зверя.
- Это был не медведь, - Максим сделал значительное лицо.
- А кто?
- Страж.
Мальцев нервно поежился и осторожно спросил:
- Страж чего?
- Того, что мы искали – волшебного источника.
- А почему он не захотел пускать нас?
- Не знаю, - Максим пожал плечами, - возможно, у него были на это причины.
- А если бы он все-таки погнался за нами? Что бы мы делали?
Максим внимательно посмотрел на попутчика.
- Ты спрашиваешь, смогли бы мы с ним справиться или смогли бы убежать?
Мальцев кивнул. Он не рассказывал новому товарищу свою историю, но чувствовал, что произошедшее имеет к ней непосредственное отношение.
- Да.
Максим остановился.
- А тебе что больше хотелось сделать?
Мальцев тоже остановился. Он знал, что Макс не любил излишней болтовни, но сейчас ничего не мог с собой поделать, пережитый страх искал выход, и самым простым было выговориться, исторгая из себя остатки эмоционального потрясения.
- Я испытывал два взаимоисключающих ощущения. Мне было страшно. Очень страшно. Я хотел убежать, и я знаю – я бы смог это сделать. В такие моменты человек либо падает, либо бежит как ветер. Но я также чувствовал агрессию. Я хотел убить его. Или хотя бы ранить. Короче, испугать. Я хотел бы, чтобы он перестал чувствовать себя безраздельно сильным. Я хотел бы, чтобы он убрался с нашей дороги.
Максим кивнул, словно соглашаясь с каким-то своим внутренним впечатлением.
- Я чувствую в тебе боль. Давнюю боль. Ты обижен на тайгу, на горы, на зверей. Тебе проще лишить другое существо силы, нежели самому стать сильным, и решить проблему без крови. Бессилие всегда пытается разрушить мир вокруг себя. Сила постоянно создает этот мир, делая его более совершенным. Ты должен отдавать себе отчет, что твои чувства могут оказаться гибельными для тебя. Ты начал изучать древнее искусство. Но ты не можешь не понимать, что основа этого искусства зародилась именно здесь: в тайге, в горах, среди зверей. Ты встал на Путь Воина, поэтому ты не сможешь идти по нему, цепляясь за старые убеждения и обиды. Одно из направлений Тай-Шин, Искусство Черного Волка, касается как раз работы со своими страхами, агрессией, своей темной половиной. Черный Волк является неотъемлемой частью каждого воина. Глупо пытаться не замечать его или пробовать избавиться от него. Поэтому у воина остается лишь два варианта – либо он начинает управлять Черным Волком, либо Черный Волк начинает управлять им.
Мальцев медленно потянулся к чехлу, закрепленному на поясе, и достал оттуда нож. На лезвии заискрились яркие отсветы летнего солнца. Клинок, словно пил этот дневной свет и свежий воздух, истосковавшись по ним в тесном пространстве кожаных ножен. Мальцев поднял его вверх, на уровень глаз, и, прищурившись, зачарованно посмотрел на эту причудливую игру солнечных зайчиков. Максим вопросительно кивнул ему:
- О чем ты думаешь?
Мальцев с печальной улыбкой посмотрел на собеседника.
- Ты же знаешь, зачем спрашиваешь?
Максим пожал плечами.
- Тебе же надо высказаться.
Мальцев взмахнул рукой, и нож описал перед ним замысловатую траекторию, похожую на перевернутую на бок восьмерку или знак бесконечности.
- Я думаю, что этот страж не пустил нас к источнику из-за меня. Он почувствовал мою скрытую боль и подавленную ненависть. Я жалею, что несколько лет назад я не умел им пользоваться, – он медленно водил клинком в воздухе, - Сейчас я начал чувствовать нож. Но это знание уже не сможет ничего исправить.
- Но оно может избавить тебя от боли и страха. Оно может избавить тебя от новой боли и новой ненависти.
Мальцев усмехнулся и, как будто шутя, направил острие ножа в грудь своему собеседнику.
- Да, я понимаю. Ты наблюдаешь за мной. Ты опасаешься, что мой Черный Волк станет опасным для тебя? Для всех вас? Ты поэтому не хочешь свести меня со своим учителями?
Максим тоже улыбнулся и в одно мгновение его собственный клинок оказался у него руке. Мальцев вздрогнул и замер в нерешительности. Он знал, на что способен был его собеседник, когда в руках у него был нож. Магия и молниеносная техника короткоклинкового оружия, сплетенные в грозное боевое искусство древних шаманов. «Тай-Шин». Они стояли так несколько бесконечно долгих минут, глядя друг другу в глаза. Мальцеву вдруг показалось, что сейчас Кочойда зашепчет свои гипнотические заклятья, и он не сможет выдержать этого пронзительного взгляда. Но Максим неуловимым движением развернул острие к себе, спрятав его за руку. Его глаза стали мягче, уже не давя так сильно на психику, парализуя волю.
- Я не опасаюсь. Я знаю. Мои чувства подсказывают мне, что твой Черный Волк еще доставит тебе немало хлопот. Он будет подкарауливать тебя на извилистых тропах твоего пути, чтобы напасть со спины. А если ты развернешься к нему лицом, это совершенно ничего не изменит, он нападет на тебя спереди. Он в любом случае бросит тебе вызов, который ты будешь обязан принять. Если к этому моменту ты не заручишься поддержкой Белого Волка, твоя битва будет непродолжительной. Не уравновешенный Белым Волком, Черный Волк заведет тебя в самую дикую чащу тайги, ослепив силой и ослабив страхами. Искусство Черного Волка, практикуемое обособленно, опасно для воина Тай-Шин. Помни об этом всегда.
Он вложил свой нож в чехол и усмехнулся, разглядывая Владислава.
- Белый Волк очистит тебя от всего лишнего. Нужно лишь время. Ты пришел к нам, а это значит, что неведомая Сила привела тебя сюда. И не мне оценивать твой путь. Я могу лишь идти какое-то время рядом с тобой. Но если наши пути разойдутся, я приму это как должное. А что касается скрытой боли и подавленной ненависти… - Он замолчал, словно раздумывая как правильно изъясниться. – Я ведь тоже человек. Такой же, как ты, как все. Но я понял одну очень важную мысль, которая изменила мое мироощущение – мир вокруг является нашим отражением, и одновременно нашим продолжением. И пока я буду пытаться сражаться против него, он будет наносить мне все новые и новые удары. Один за другим. Именно поэтому в основу боевого искусства Тай-Шин положено милосердие. Основа нашего мастерства в том, что мы влияем на окружающее силой своего духа. Мы изменяем пространство и время, не прибегая к насилию. Сражаясь с миром, люди сражаются сами с собой.Поэтому, твои чувства оправданы. Мы все проходили через это. Нелегко посмотреть в глаза собственному отражению. Особенно, если там замер приготовившийся к прыжку Черный Волк…
Анжей ударил, но его рука провалилась в пустоту. Зеркало. Аргус полностью уступил управление ситуацией противнику, позволив ему самому уничтожить себя. Черный Волк не прыгнул. Он превратился в мистическую Пустоту, которая вмещает в себя все: движение и покой, ярость и милосердие, действие и отрешенность. Кикбоксер восстановил равновесие после неудачной атаки и ударил снова. И снова мимо. Аргус вдруг почувствовал полное безразличие к происходящему. Еще несколько минут назад он намеревался уничтожить этого отвратительного гоблина в дорогостоящем наряде. Но сейчас это чувство будто растворилось в острой ностальгии, внезапно нахлынувшей тоске по алтайским горам и утраченному обществу тайшина. Захотелось просто повернуться и пойти по направлению к автомобилю, сесть в него и уехать, не оборачиваясь, набирая скорость, направляя машину в сторону грядущего восхода солнца. Подальше от этой московской ночи, дающей приют подобным гоблинам и упырям. Анжей сделал обманный финт и ударил ногой, врубившись подошвой в напряженный пресс противника. Мальцев согнулся пополам и рухнул на асфальт. Милосердие… Действительно, нелегко смотреть в глаза собственному отражению. Тем более осознавать, что где-то в глубине души скрывается во тьме подсознания подобный урод. Злобный и надменный, агрессивный и тупой.
Черный Волк. Оборотень и лицедей. Он способен принимать различные облики и надевать различные личины. И он же способен их разрушать. Потому что Черный Волк человека – это Хищник. Черный Волк Тай-Шин – это Пустота. Когда он становится Пустотой, он уже не может никому причинить вреда, потому что в зеркале Пустоту может отражать только Пустота.
- Ну, ты что, клоун? Больно? Сейчас еще больнее будет! Лера, иди сюда. Быстрее. Сюда, говорю!
Мальцев смотрит на жену, стоявшую за решеткой ворот и вытирающую слезы.
«Она не хочет, чтобы ты оставался здесь один. И сама не хочет оставаться одна. Она любит тебя, но она растеряна. Она уже приняла решение. Она хочет все прекратить».
Он помотал головой, словно стряхивая завесу наваждения, опять уносящего его в прошлое. Сегодня память разболталась гораздо больше обычного. К чему бы это? Может это Алтай зовет его вновь? Может, действительно настало время вернуться? Третий раз. Символично. «Бог троицу любит…». Любит… Бог любит…
Мальцев улыбнулся, превозмогая тупую боль внутри, и сдавленным голосом прошептал:
- Он любит тебя…
- Что? Что ты там бормочешь? – Анжей нервно прохаживался перед ним, очевидно решая, что делать дальше.
- Любит, говорю.
- Кто?
- Бог. Любит даже такого тупого бычару как ты…
Анжей опять противно заржал.
- В натуре дебильный ты, Слава. Шизо. Мать вашу, творческая интеллигенция…
Он с размаха ударил Мальцева ногой в лицо, но не удержался и, словно потеряв равновесие, упал рядом, пронзительно завыв от боли. Опорная нога оказалась сломана в колене точным и сильным контрударом, нанесенным из неудобного, на первый взгляд, лежачего положения. Вот почему «Волчий стиль» был особенно эффективен именно как древнее искусство обороны. С воином Тай-Шин, даже поверженным на землю, необходимо быть настороже. Анжей этого не учел. Вряд ли он вообще что-нибудь слышал про воинов Тай-Шин. Аргус поднялся на ноги и нагнулся над поверженным противником. В его руке появился крохотный пакетик из тонкой бумаги, наполненный мелко потолченным порошком серо-зеленого цвета. Но это был уже не можжевельник. Трущим движением пальцы разорвали пакет, и порошок оказался у Мальцева на ладони. Он поднес руку ко рту и с силой дунул на ладонь. Облако мелкой пыли полетело прямо в лицо кричащему от боли Анжею. Порошок мгновенно впитался в слизистую носа и глаз, всасываясь в кровеносную систему организма, разнося по телу человека вещество, имеющее растительное происхождение и созданное специально для ритуальных мероприятий. Анжей зачихал и зафыркал, но уже через несколько минут его крики прекратились. Даже сильная боль не могла прервать те видения, которые возникали перед внутренним взором наркомана, еще ни разу не пробовавшего вещества подобного действия. Мальцев внимательно наблюдал за ним. Он не знал, что видит сейчас раненный им противник, но он точно знал, что это путешествие внесет значительные коррективы в его жизнь. На фоне химических препаратов, которыми Анжей накачался при множественных свидетелях в клубе, этот препарат останется незамечен медицинской экспертизой. Но он включит механизмы подсознания, которые растормаживали на протяжения столетий этим порошком тайшины, воины древнего Алтая.
Корчун. Черноголов. Трава Путешествий. Тропарь шаманов Тай-Шин.
Мальцев видел, как из закрытых глаз Городницкого потекли тонкие ручейки слез. Корчун начал свою завораживающую мистерию. Обычно в этот момент к человеку принявшему зелье, приходит Посланник из Детства. Он разговаривает с ним. Он пытается пробудить в нем самые светлые стороны его натуры, взывая к его разуму. Если человек принимает своего некогда преданного Внутреннего Ребенка, тот уводит его к далеким берегам осознания. К области, где ждут своего часа нереализованные детские мечты и желания. Где ждут свое раскаявшееся чадо тайные Хранители его жизненного пути. Но если человек отвергает светлого Посланника, появляется тот, кто прячется до поры до времени в самых дремучих дебрях подсознания, в темной вселенной страхов и заблуждений. Появляется убийца. Теперь Анжею предстояло сделать свой выбор. Мальцев выпрямился, оставляя грезившего наяву человека наедине со своим выбором.
«Все. Все счета закрыты. Прочь… Прочь... Прочь отсюда скорее».
Он не оборачиваясь, пошел по направлению к дому.
- Влад! Влад… – Валерия отчаянно кричала ему вслед, повторяя его имя словно заклинание. Он остановился, но только лишь на мгновение. Чтобы расслышать тихий шепот призрака из прошлого.
«Беги».
«Или убей ее первый».
Он обернулся и сделал рукой неопределенное движение: то ли отталкивая бывшую супругу, то ли помахав ей на прощание.
Милосердие… А он уже думал, что ему никогда не придется плакать…
«Скорая помощь» приехала чуть раньше наряда милиции. Мальцев наблюдал сквозь жалюзи как микроавтобус въезжает на территорию его дома и останавливается около распластанного на земле тела Городницкого.
Это нужно было когда-нибудь закончить. Не так, так иначе. Он вторгся на его территорию. Он ударил его первый, не здесь, нет. Там, в клубе. Нет, еще раньше. Когда осознанно совратил его супругу. Когда приучил ее к наркотикам. Когда начал играть в игру, правил которой до конца даже не знал. А психологические удары ничуть не менее болезненны, чем физические. Он ударил его, даже не осознавая древней сакральной мудрости:
«Если ты делаешь больно кому-то, ты должен быть готов, что кто-нибудь сделает больно тебе».
Юридически все выглядело безупречно. Морально – тоже. Но было внутри какое-то еле уловимое ощущение, будто кто-то невидимый по-прежнему наблюдает за развитием всей этой ситуации. Наблюдает не просто так.
Мальцев отрешенно смотрел, как Валерия, проскользнув в открывшиеся перед автобусом «Скорой» ворота, пробежала мимо Анжея, и даже не посмотрев на него, побежала на подламывающихся ногах к дому. Через несколько секунд раздался робкий стук в дверь. Мальцев не пошевелился. Все внутри него словно онемело. Он знал, что подобная эмоциональная анестезия не будет длиться вечно, и что скоро боль вернется вновь, терзая его с удвоенной силой. Но это будет потом. Пока внутри лишь лед и пустота.
Анжея осмотрели и погрузили на носилки. Скорее всего, он больше не сможет полноценно передвигаться. Повреждение колена довольно серьезная травма. Но если он выбрал темного пришельца, то это ему больше и не понадобится. И сожалений по этому поводу Мальцев также не испытывал. Холод и пустота.
Если же он выбрал светлого посланца, то уровень его регенеративных способностей многократно возрастет, и даже перелом ноги станет для него лишь временным неудобством, той ценой, которую ему пришлось заплатить за прорыв к своей истинной сущности.
Через пару минут к дому подъехал патрульный автомобиль милиции. Переодевшись и тщательно смыв с лица следы ритуальной маски, Мальцев сам вызвал и тех и других. Он хотел, чтобы все формальности были соблюдены. Перед тем, как неведомый мир алтайских гор вновь поглотит его тело и его душу. Нужно было закончить ряд дел, оборвать несколько якорных канатов, поставить точки в нескольких важных предложениях. Это как раз было одним из них.
Мальцев нахмурился. Валерия по-прежнему стучала в двери, правда все настойчивей и настойчивей. По тропинке к дому шли два сотрудника милиции. Высоко в небе таяли одна за другой бледные звезды. И было внутри какое-то смутное беспокойство, какое-то робкое предчувствие грядущих катаклизмов. Как будто точка, поставленная им только что, могла в любой момент обернуться многоточием.
В дверь снова постучали. Но на этот раз не просительно, а требовательно. Аргус улыбнулся и пошел открывать входной замок.
Инцидент с милицией был исчерпан в течение нескольких минут. Мальцев сделал всего один звонок по мобильному телефону, и невидимый высокопоставленный собеседник заверил его, что делу будет дан правильный ход, и его постараются в этой связи не беспокоить. Он, в свою очередь, выразил свои сожаления по поводу того, что с находившимся в состоянии наркотического опьянения хулиганом, проникшим на территорию его жилища и напавшему на него, пришлось действовать «неюридическими методами».
Теперь оставалось решить вопрос с Валерией. Она ушла в ванную, позволяя мужу переговорить с сотрудниками милиции, за это время пытаясь привести себя в порядок, смывая с
