Отрицание икон

Архиепископ Геннадий в письме Прохору описывает еретиков как «бесславящих нашего Господа Иисуса Христа и оскверняющих образ нашей пречистой Матери Божьей»[177]. Этого обвинения нет в письме Геннадия Иосифу. Схожее обвинение встречается также и в письме Геннадия Нифонту Суздальскому[178]. Оно описывает природу этого «осквернения». Геннадий поощряет Нифонта быть ревностным «ради Христа и Его пречистой Матери» против еретиков, которые «бесчестят христианство — привязывают кресты к воронам. Многие видели сие: летит ворон и несет деревянный крест»[179]. Таким образом, первое обвинение в «осквернении христианства» ассоциируется с иконоборчеством субботников.

Несмотря на то, что Геннадий много раз упоминал, что еретики оскверняли иконы, его письмо епископу Нифонту Суздальскому (январь 1488) содержит описание только одного действия святотатства, засвидетельствованного лично им. Геннадий сообщает о месте, названии иконы, а также о предполагаемом нанесенном этой иконе ущербе: в Новгородской церкви Спаса–на–Ильинке он увидел икону, названную Преображение с Деянием, поврежденную, как он утверждает, еретиками. Во время пребывания в этой церкви Геннадий заметил «богохульство» как в образе, так и в циничной надписи, обнаруженной в нижнем правом углу этой иконы.

Геннадий пишет: «Стоит Василий Кесарийский и отрезает руки и ноги нашего Спасителя. Здесь также надпись: обрезание нашего Господа Иисуса Христа»[180]. Геннадий определяет этот странный и, с его точки зрения, богохульный образ как кощунственный акт, совершенный по отношению к иконе. Он делает вывод, что икона была обезображена жидовствующими еретиками.

На самом деле, икона не была обезображена: это уникальное изображение являлось изначально работой православного иконописца[181].

Обвинения в марселлианизме и мессалианизме

В том же самом письме архиепископ Геннадий упоминает, что «еретики клялись ложно, подобно тому, как поступали мессалианцы и марселлианцы»[182]. Это, очевидно, единственное сходство, обнаруженное Геннадием между прежними и современными еретиками.

Двумя годами позже, после начала своих нападок на новгородско–московское движение, Геннадий в письме Иоасафу (1489) повторяет свое сравнение новгородских раскольников с марселлианцами и мессалианцами, связанное с ложной клятвой[183]. Следуя представлению архиепископа Геннадия, Иоасаф также категорически причисляет прежних еретиков к новгородско–московским раскольникам[184].