Октябрьский переворот в Петрограде

Кризисные явления проявились не только в политике, но и в народном хозяйстве. Они обретали острые черты. Ранее и ощутимее всего, кризисные явления в народном хозяйстве стали наблюдаться в его наиболее чувствительном звене – денежном обращении и финансовом хозяйстве, являющемся своеобразной нервной системой народнохозяйственного организма, функционирующего на основе рыночных отношений. Одним из симптомов неблагополучия в сфере финансов является эмиссия, выпуск бумажных денег, несообразующийся с развитием материального производства и ростом национального дохода. Наличие этого недуга в финансовой системе России было зафиксировано вскоре после вступления страны в первую мировую войну.

«Резким контрастом начальному этапу кризиса финансового хозяйства России является его следующий этап, охватывающий небольшой промежуток 1917 года от февральского переворота до свержения Временного правительства. За это время количество бумажных денег увеличилось с 9950 млн. руб. до 18 917 млн., т.е. на 90%»[8].

Неудержимая инфляция влекла за собой невиданную дороговизну, разгул спекуляции, что било в первую очередь по трудящимся и в особенности по рабочему классу, завоевания которого в области заработной платы, достигнутые после февральского переворота, были фактически сведены на нет. Накануне Октября реальная заработная плата промышленных рабочих России составляла примерно 57% довоенной.

Одновременно в стране наблюдалось резкое обострение продовольственного кризиса, связанного не столько с нехваткой продуктов питания, сколько с транспортной разрухой и неэффективностью мер Временного правительства в деле организации заготовки продовольствия. В августе-сентябре 1917 года над населением многих городов нависла угроза голода, поскольку в первом из этих месяцев они получили меньше половины продовольственного наряда.

«Хлебная норма на одного рабочего Петрограда и Москвы составляла в это время менее 200 г. в день»[9]. Хозяйственная разруха сказалась и на углублении социальной напряжённости в стране. В городе это, прежде всего, нашло своё отражение в росте масштабов рабочего движения.

«Осенью 1917 г. существенно меняется характер стачечного движения. Другой характерной чертой забастовочного движения накануне Октября было вовлечение в него самых различных (регионально-профессиональных) отрядов рабочего класса страны. Большую роль в успехе всех выступлений сыграли Советы рабочих депутатов, фабрично-заводские комитеты, профсоюзы и другие общественные организации, направлявшие борьбу пролетариата в нужное русло»[10]. Уровень общественного сознания и степень организованности участников этих и иных эксцессов были крайне низкими.

Не намного выше был уровень политической культуры и общественного самосознания рядовых участников солдатского движения, что было вполне понятно. Ведь армия, её солдатская масса по своему составу являлась преимущественно крестьянской. Менталитет российского солдата революционной поры представлял собой сложный симбиоз весьма противоречивых черт миросозерцания мужика-общинника и «человека с ружьём», который на армейской службе, в условиях войны, начинал утрачивать потребность и навыки производительного труда, обретая элементы психологии, присущие вооружённой толпе.

Важнейшим фактором социально-политической дестабилизации российского общества являлась вспышка крестьянского движения, охватившая деревню центрально-чернозёмной полосы и некоторых смежных регионов страны в сентябре-октябре 1917 г. Глубокий общественно-политический и правительственный кризис, связанный с корниловщиной и её ликвидацией, а также отказом эсеров и меньшевиков от коалиции с кадетами, создал условия, когда вновь возникла возможность мирного развития революционного процесса в стране. Вождь большевиков вовремя увидел эту возможность и в статье «О компромиссах» рекомендовал своей партии воспользоваться ею, предложив партиям умеренно социалистической ориентации компромисс на основе возврата к доиюльскому требованию: вся власть Советам, ответственное перед Советами правительство из эсеров и меньшевиков. Более того, он подчёркивал, что «если есть даже один шанс из ста, то попытка осуществления такой возможности всё-таки стоила бы того, чтобы осуществить её»[11].

Одновременно с Лениным и независимо от него большевистский ЦК наметил и проводил ту же тактическую линию, изложенную в его резолюции «О власти», которая была принята 31 августа и оглашена в тот же день большевистской фракцией на заседании ЦИК Советов. Она послужила важным фактором достижения единства действий различных течений российской революционной демократии в борьбе против заговора генералов. В первых числах октября под предлогом возможного наступления немцев на Петроград, Временное правительство разрабатывает планы своего переезда в Москву и эвакуации петроградской промышленности в глубь страны. Это позволило большевикам обвинить правительство в стремлении сдать «Красный Питер» врагу.

12 октября был образован Военно-революционный комитет (ВРК) для разработки плана обороны города, учёта личного состава войск гарнизона, контроля за распоряжениями военного командования и мобилизации сил для антиправительственного восстания. В него вошёл Военно-революционный партийный центр (А.С. Бубнов, Ф.Э. Дзержинский, Я.М. Свердлов, И.В. Сталин и М.С. Урицкий), предназначенный для руководства вооружённым восстанием. Между тем события в Петрограде нарастали лавинообразно. Утром 24 октября по распоряжению правительства юнкера совершили налёт на типографию газеты большевиков «Рабочий путь». Одновременно был отдан приказ об аресте и предании суду членов Петроградского ВРК. Однако ЦК большевистской партии и ВРК приняли ответные меры. Юнкеров изгнали из типографии.

В начале ноября 1917 года разразился первый кризис в новом правительстве. «В.И. Ленин, стремясь сохранить монополию на власть, предъявил ультиматум непокорным Л.Б. Каменеву, Г.Е. Зиновьеву и другим, отказываясь от соглашения с Всероссийским исполнительным комитетом профсоюза железнодорожников (Викжель). В знак протеста Каменев, Рыков, Милютин, Ногин вышли из состава ЦК. Подали в отставку и ряд наркомов и высших должностных лиц (Рязанов, Арбузов, Ларин и т.д.). С ними солидаризировался Шляпников»[12]. Этот кризис был преодолён только в декабре 1917 года, когда после долгих колебаний в состав СНК вошли эсеры.

Послефевральская демократия потерпела поражение в силу ряда факторов. Среди них относительная слабость либеральных политических сил. Социальная база российского либерализма была сужена вследствие отсутствия широкого слоя частных собственников на селе, пережитков традиционного «общинного» сознания, неграмотности до 70% взрослого населения страны, что способствовало быстрому распространению социалистических идей. К дестабилизирующим факторам относились продолжавшаяся мировая война, нерешённость аграрного вопроса, сложное экономическое положение и, наконец, острейший кризис власти, вызванный падением самодержавия – ключевого пункта российской государственности. Кадеты даже в коалиции с меньшевиками и эсерами не могли заполнить этот вакуум власти, а противоречия между ними не позволили быстро реформировать страну, ни решительно бороться с революционной стихией. В результате быстрой радикализации масс, отсутствия твёрдой государственной власти формировавшаяся демократия быстро превращалась в безвластие. Большевики в этих условиях сумели полностью реализовать свои преимущества: твёрдую политическую волю, стремление к власти, гибкую, но единую партийную организацию и широчайшую сверхпопулистскую агитацию.