Лиловые вечера

И кажется лицо бледней

От лиловеющего шелка…

Анна Ахматова

Фиолетовый в своих ассоциациях обычно связывается с такими обобщениями как религиозная страсть, святость, трезвость, покаяние, печаль, умеренность, ностальгия, горе, траур, старость[dcclix]. Помимо этого упоминаются также ассоциации со смирением и рассудительностью многоопытной женщины, испытавшей многие страдания и покаяния. С мистическими знаниями и жертвенностью матери. С религиозным самоотречением и святостью.

Генрих Фрилинг и Ксавер Ауэр связывали «взыскательный фиолетовый» цвет с мистическими действиями, с обременительным беспокойством, претенциозностью, исключительностью и глубиной, с помощью которых можно понять внутренние причины бытия[dcclx].

Древние называли фиолетовый цветом мудрости. Цветом познания истины. Цветом печали. “Кто умножает знание, тот умножает скорбь”. Так, в Древнем Китае вечернее небо характеризовалось мужественным принципом (ЯН) и обозначалось фиолетовым цветом. В буддизме этим цветом характеризовали «цвет духовного отца».

В ауре насыщенного фиолетового цвета экстрасенсы усматривают альтруизм и высокие духовные качества, свойственные людям, которые ищут сое призвание и веру. Аура же ярко-лилового цвета говорит о серьезных религиозных помыслах, а темно-фиолетового — о депрессии[dcclxi]. И если индуизм одевал мужественного мужа из мужей Кришну[dcclxii] в сине-фиолетовые одежды, то тантризм усматривал в энергетическом центре фиолетового цвета гармонию и мудрость во взаимоотношениях с окружающими.

В христианстве фиолетовый цвет одеяний Христа символизирует страдание и покаяние. Так, на средневековых полотнах, изображавших Страсти господни, Христос предстает в фиолетовых одеждах. Поэтому и в православной символике фиолетовый цвет богослужебных облачений (наравне с пурпуром) посвящен праздникам и дням памяти о Кресте Господнем (Воздвижение и др.).

В католичестве этот цвет символизирует истину, пост, покаяние, скромность, печаль, страдание и безвестность. Это также и цвет Марии Магдалины, и цвет, означающий священнические права и власть. Лиловые сутаны (“цвет высшей мудрости”) носят католические епископы. На Рождество и в Великий пост надевают фиолетовые митры кардиналы. Во время Страстной недели крест и алтарь покрывают фиолетовым полотном[dcclxiii].

Каббала выявляет в этом цвете первоначало или основу основ — идеальную первопричину возникновения. В XIX веке фиолетовый камень аметист считали неприличным дарить даме или девушке, поскольку это было бы величайшим для нее оскорблением. Ведь аметист — камень закоренелых холостяков. Может быть это и простое совпадение, но уже в латыни название фиолетового цвета (viola) странным образом сближено с совершением насилия (violo). И опять — мужчины...

В самом деле, можно ли какой-либо женственной особе без каких-либо обид приписать склонность к мрачно-меланхолической серьезности и взволнованно-тоскливому настроению? Однако Г. Клар вслед за В. Вундтом вполне обоснованно все это соотносит с фиолетовым цветом[dcclxiv]. И Хаустен, и Дерибере приводят слова доктора Сетчи: «В этом фиолетовом есть что-то меланхолическое, депрессивное, действующее на душу; поэтому-то поэты облекали меланхолию в лиловые одежды» [dcclxv].

В начале же XX века этот камень стал излюбленным атрибутом декадентствующих поэтов. Как известно, Art Nouveau — ведущий стиль тех времен — характеризовался сочетанием фиолетовых и желтых цветов[dcclxvi]. Позже огромный аметист на груди носил Даниил Хармс. Итак, фиолетовый — творение нового. Неожиданного, незнаемого.

Вспомним Врубеля, утверждавшего, что «вообще «Демона» не понимают — путают с чертом и дьяволом, тогда как черт по-гречески значит просто «рогатый», дьявол — клеветник, а «Демон» значит «душа» и олицетворяет собой вечную борьбу мятущегося человеческого духа, ищущего примирения обуревающих его страстей, познания жизни и не находящего ответа на свои сомнения ни на земле, ни на небе»[dcclxvii]. Не зря же еще Александр Блок сравнивал фиолетовые тона лермонтовски-врубелевского Демона — этого неукротимого и вечно стремящегося к борьбе человеческого духа — с о “сладострастием тоски”[dcclxviii].

Не будем здесь останавливаться на содержании «лиловых вечеров для мужчин» и «лиловых вечеров для женщин», которые имели место в годы НЭПа. Все это составляет предмет изучения истории нравов. В «Групповом портрете с дамой» Генрих Бель удивительно ярко выразил женственное отношение к фиолетовой окраске этого духа человеческого:

Я девою с небом вступила в союз.

Господи помилуй.

Чудесно, лилово оно любит мужскою любовью меня.

Господи помилуй.

Александр Блок — творец мистической поэзии и поэтической символики — оказался творцом неосознанного: нового мира знаний, мира символов и цвета. Ведь именно Блок провозгласил: “Искусство есть ад ”, — и узрел в реальности этого ада “лиловые миры революции”. То есть опять рождение чего-то нового… Согласно Вайсу, фиолетовый цвет можно часто встретить у исследователей, охваченных идеей и отдающих ей всю свою жизнь [dcclxix]. Как «символ воздержанности и оригинальности», Э. Бремон также соотносит этот цвет со сосредоточенностью[dcclxx], так необходимой мужчине и в истинном творчестве, и в любовных объятиях.. Г.Клар называет фиолетовый «восторженным самопожертвованием»[dcclxxi], а Рейнер Мария Рильке находит ему метафизические реалии:

И темных лоз густая сень Раскрыла нам объятья, И фиолетовая тень Легла на складки платья.

Нам грудь наполнил счастья хмель. Мы в вихре оньяненья… Нам в бархат разодетый шмель Приносит поздравленья.

Как считают психологи, все оттенки фиолетового выражают тягу к простору, свободе, ко всему, что не признает границ. Психологически фиолетовый цвет ассоциируется с интериоризацией, сублимацией и означает глубину чувств[dcclxxii]. Фиолетовые одежды выдают (в носящем их) жажду к самовыражению. К интеллектуальному заполнению эмоционального вакуума. И опять же, к творчеству.

Как отмечает Г. Клар, уничтожение субъективно-объективных противоположностей, мистическое, магическое, способное уничтожить противоположность между желанием и действительностью, это — фиолетовый цвет. В хроматизме это уничтожение противоположностей моделируется именно творческим опредмечиванием субъективного образа подсознания с его желанием перевода в объективированную картину сверхсознания, оперирующего уже относительно объективными вещами — красками, словами, предметами. Это подтверждается и словами известного архитектора:[dcclxxiii] «… фиолетовый для меня — не цвет покрашенной плоскости, а какой-то глубокий, внутренний — сложный цвет» (разрядка моя — Н.С.)

Вспомним любовь Наполеона к зеленым мундирам. И сопоставим его необыкновенную любовь к фиалкам. Зеленое и фиолетовое. Сознание и подсознание мужчины. Вместе с тем сиренево-фиолетовые тона иногда называют цветами исхода жизни, упадка. Так, у Гете фиолетовый (сине-красный) цвет вызывал беспокойство, по-видимому в связи с его нематериальностью. Ибо как он писал, обои совершенно чистого насыщенного сине-красного цвета были бы невыносимы [dcclxxiv].

С фиолетовыми и зелеными тонами была связана эстетика декаданса начала XX века. Наиболее ярко эти тона проявились в стиле модерн. В стиле, где мужское творчество, творчество мужского подсознания превзошло самое себя. Охлажденное синим красное в физическом и психическом смысле звучит несколько болезненно, — как отмечал Кандинский[dcclxxv].

Что же может быть болезненного в фиолетовом цвете?.. Творчество. Рождение того, что еще не знал человек. Рождение нового. Нормально ли это? Нет. Нормально все то, что существует в реальном мире. Творец же своим подсознанием входит в мир виртуальный. В мир непознанного сознанием. В мир неосознанного. Архетипического. Божественного.

Можно ли уподобиться Богу? Нормально ли это? Вряд ли. Не зря же творчество запрещал еще Платон в своем идеальном “государстве”. Не зря же все как один тоталитарные режимы прибирали к рукам творцов. Делали из них рядовых “инженеров человеческих душ”.

Вспомним в связи с этим хроматическую интерпретацию того, как честолюбивые феминистки и властные жены с позиций своего сверхсознания считают мужчин «инфантильными», у которых на самом деле «инфантильным» оказывается лишь их доминирующее подсознание.

И психологи отмечают, что в фиолетовом цвете наблюдаются колебания между красным и синим, между импульсивным желанием и осмотрительной восприимчивостью[dcclxxvi]. Это-то и дает такое значение фиолетового цвета как чувствительность, чувственное отождествление, которое часто стоит именно на ступени инфантильности и оценивается как внушаемость[dcclxxvii].

Интересно психофизическое действие фиолетового на человека. Так, лучи этого цвета обладают наименьшей длиной волны (в видимой области спектра) и, соответственно наибольшей энергией. Поэтому, с одной стороны, наблюдается наибольшая из всех интровертных (холодных) цветов степень замедления дыхания. Уменьшается его глубина и увеличивается длительность выдыхания. Замедляется и слабеет пульс.

Даже при кратковременном воздействии фиолетовый понижает физическую работоспособность более, чем полная темнота[dcclxxviii]. По-видимому это связано с тем. среди всех полихромных цветов фиолет является наиболее утомляющим для глаз[dcclxxix]. Максимально замедляется реакция “счет чисел”. Нередко оказывает подавляющее действие на интеллект. Заставляет падать духом. Или вызывает депрессивно-меланхолическое состояние. С другой стороны, воздействие фиолетового на сердце, легкие и кровеносные сосуды увеличивает их органическую выносливость[dcclxxx].

Элизабет Бремон относит фиолетовый цвет к активным, мистическим и магическим цветам, так как он гипнотически передает смысл и неизвестности, и очарования с полным подчинением гипнотизеру[dcclxxxi]. Поэтому, если человек ставит фиолетовый цвет на первое место, то психологи полагают, что он подвержен влиянию других людей, и одновременно сам хотел бы оказать влияние на окружающих. Чаще всего он создает вокруг себя атмосферу гармонии и согласия, однако нередко колеблется, принимая какие-либо решения.

Если же какому-либо лицу совершенно не нравится фиолетовый, то его подсознание этим как бы высказывает потребность в чувственных и глубоко эмоциональных переживаниях. И здесь же проявляется его совершенно немотивированное стремление «сделать человеком» своего близкого. Любопытно. Некогда именно он считал этого близкого своим идеалом… А теперь переделывает и переделывает его «по образу и подобию своему» так, будто бы он — чужой…

Разумеется, и с человеком, и с цветом надо быть весьма осторожным, чтобы не навредить ни себе, ни ему, ни своей семье. Так, вместо того, чтобы ставить себя в пример, ему следовало бы подойти к своему близкому более обдуманно. И попытаться как можно лучше представить себе, — а следовательно, и ему, — мотивы своего и его поведения. Вообще говоря, с отклонением фиолетового связана потребность человека в рациональном контроле своей чувственности, то есть в ограничении сфер собственного подсознания[dcclxxxii].

В люшеровском подборе восьмицветового теста фиолетовый приобретает оттенок пурпурного. Функциональная психология соотносит предпочтительный выбор фиолетового с желанием очаровывать и, вместе с тем, со склонностью к внушению. В фиолетовом цвете проявляется чувственное отождествление с партнером как стремление к магически-эротическим действиям. Однако, как рекомендуют Купер и Мэтьюз, не стоит увлекаться этим цветом, поскольку он — а следовательно, и вы — порой выглядит довольно искусственным [dcclxxxiii].

В нормальных условиях жизни этот цвет предполагает следование общественным нормам поведения. Наблюдается определенного рода консерватизм. Любопытно, что интеллектуалы отклоняют фиолетовый. В экстремальных условиях его предпочтение характеризует необязательную готовность к контактам. И даже определенную аффективность или импульсивность, свойственную скорее красному.

Так, фиолетовый предпочитают беременные женщины с будущим “безудержным” поведением во время родов. Это признак сильной неуравновешенности вегетативной нервной системы. Предпочитают фиолетовый алкоголики и дебильные дети, что также подтверждает их вегетативную лабильность. Если учесть связь фиолетового цвета с действием на гипоталамо-гипофизарную систему, то становится понятным и его выбор в качестве предпочтительного пациентами, страдающими нарушениями функций щитовидной железы.

Поэтому же, вероятно, на первые места ставят фиолетовый с синим и геи. Вспомним данные Эллиса о сине-зеленом, любовь наших геев к голубому, французских и американских — к фиолетовому и т. д.[dcclxxxiv] Все это указывает на интровертный тип их взаимоотношений с обществом, свойственный более женщинам. Возможно, конфликтная ситуация такого рода и приводит к большему представительству творцов среди геев. Например, к уходу в творчество от конфликтов с неосуществленным идеалом…

Вспомним, что излюбленные цвета модерна — все тона фиолетового, включая сиреневые и лиловые. Вспомним взаимоотношения творцов — Ахматовой, Гумилева, Цветаевой; вспомним гендерные отношения того времени и все становится на свои места. Если в нормальных условиях жизни небо над нашей головой — голубое, то в экстремальных (вечерних, ночных, грозовых) — фиолетовое. К экстремальным состояниям интеллекта в хроматизме относятся сновидные и сексуальные[dcclxxxv]. Или, как писал Николай Гумилев

То мучит, то нежит лиловый

Томящий и странный цветок

В цветотерапии фиолетовый используется при лечении буйных больных. Применяется и в качестве наркотически болеутоляющего средства[dcclxxxvi]. Быть может, это и привлекает беременных? Ведь никто еще без наркоза не рожал безболезненно.

Верхние же фиолетовые одежды владелицы часто говорят не только о ее подверженности влиянию других людей, но и о непреодолимом желании самой оказывать на них влияние. И Люшер, и Клар настаивали на большой степени внушаемости фиолетового цвета[dcclxxxvii]. Фиолетовый с синим оттенком вызывает меланхолию с оттенком грусти[dcclxxxviii]. Неудивительно, что для искреннего признания преступников этот цвет служит так же, как и во времена раннего католицизма при раскаянии и смирении грешников.

Рассмотренные данные позволяют сделать определенные выводы. Так, в межконфессиональном пространстве религий, которое в хроматизме моделируется кругом цветов, фиолетовый сублимирует архетип католичества. В хроматической модели интеллекта фиолетовый цвет характеризует мужское подсознание при нормальных условиях жизни[dcclxxxix] и подсознание женщины при экстремальных.

8.2. Сиреневый (разбеленно-лиловый [dccxc])

Сиреневый цвет является не только разбеленным лиловым, но и «результатом соединения голубого цвета — цвета положительного материнства с розовым — цветом сублимированной сексуальности. Сливаясь, они производят сиреневый цвет». Так пишет Джоанна Келлог[dccxci].

С положительным аспектом сиреневого цвета, по ее мнению, связано ощущение единства с вселенской жизнью. Этот цвет может также передавать опыт нового рождения. Она также обращает особое внимание на связь сиреневого цвета с религиозными и мистическими переживаниями.

По данным Дж. Келлог сиреневый цвет или цвет лаванды нередко используется при изображении в мандале таких форм, которые напоминают языки пламени и исходят от неких мифологических существ. Данный цвет, как правило, символизирует единство с божественной матерью.

Возможно, поэтому действие сиреневого цвета благотворно сказывается на женских гениталиях. Не зря, видно, во всем мире он издревле считался цветом нижнего белья. В Индии Нового времени баядерки носили шаровары светло-сиреневого цвета[dccxcii]. Нередко сиреневый цвет ассоциируется с влюбленностью. Так, у В. В. Маяковского возникает замечательный образ:

Влюбленным на звезды смотреть

Из ихней беседки сиреневой

Как полагают ученые, светлые тона фиолетового цвета создают впечатление болезненной утонченности, сентиментальности, нежности[dccxciii]. Герике и Шене называют сиреневый цвет «сладким и милым» и отмечают, что как осветленный лиловый цвет он часто употребляется женщинами в одежде и ассоциируется с запахом фиалок и благоухающих женщин[dccxciv].

Как писал Гете, в очень ослабленном виде мы знаем этот цвет под названием сиреневого; но и здесь он имеет что-то живое, однако лишенное радости [dccxcv]. Однако в арабском мире «сиреневая дева» давала радости и услаждала героя новеллы Амира Хосрова, писавшего:

Для тех, кто понимает в этом толк,

Прекраснейшая вещь — лиловый шелк!

Красива молодая чаровница.

Одень ее в лиловый шелк — царица!

Да и обобщения, полученные в функциональной психологии показывают, что оттенки светлых фиолетовых тонов с их пикантно-эротическим воздействием имеют смысл чувственного отождествления. Как замечает Г. Клар вообще о фиолетовых тонах, в таком состоянии находится будущая мать, эстет, эротоман и человек, верящий в таинственное, божественное [dccxcvi].

Так называемые «шестидесятники», наверное, помнят, что где-то с 1956 по 1958 год в моде были сиреневые и лиловые цвета платьев и блуз. И это, действительно, было время, когда советские люди еще верили в нечто таинственное, что могло бы изменить их жизнь. Но этого не случилось и в моду вошли их противоположности — зелено-синие, а затем и желто-зеленые: оливковый, бутылочный, цвет мха[dccxcvii].

С позиций хроматизма сублимат сиреневого цвета может являться указателем на сознательную доминанту интеллекта с его возможным переключением на подсознательные чувства и / или их опредмечивание в творчестве и / или катарсисе.