ЯПОНИЯ
Тема 1.Япония в эпоху Токугава.
Реформы Мэйдзи.
План.
1.Социально-экономическое развитие.
2.Политическое устройство и идеология.
3. Япония и иностранные державы.
4.Феодальный кризис в сёгунате
5.«Открытие» Японии и заключение неравноправных договоров.
6.Гражданская война и революция Мэйдзи.
7.Реформы Мэйдзи.
СПРАВКА
С конца XII в. политическая власть в Японии существовала в форме сёгуната. До 60-х гг. XIX в. сменилось три сёгуната, отражавших определённые этапы исторического развития страны. Первый возник в 1192 г. в результате соперничества наиболее сильных феодальных кланов – Тайра и Минамото, завершившегося победой последнего. Сёгунат родился как реализованная потребность феодальных элементов (прежде всего самураев) в сильной руководящей власти. Второй сёгунат Асикага появляется в XIV в. – в эпоху развитого феодализма и становится выразителем интересов крупных феодалов (даймё). Даймё сочетали развитие хозяйства с активным военным противоборством, питавшим массу рядового самурайства за счёт боевых трофеев и добычи. Феодальные междоусобицы привели к тому, что на руб. XV-XVI вв. Япония практически распалась на несколько частей. Ко второй пол. XVI в. выделились имена крупнейших даймё, претендовавших на роль объединителей Японии. Наибольшим авторитетом пользовались Ода Набунага, Тоёми Хидэёси и Иэясу Токугава. Последнему удалось разбить противников в 1600 г. при Сэкигахара и установить господство над Японией. В 1603 г. он был провозглашён сёгуном. Так началась длительная эпоха третьего сёгуната Токугава, продолжавшаяся до 1868 года.
1. В нач. XVII в. в Японии было около 260 крупных и мелких княжеств, общее население которых насчитывало 18 млн. человек. 80% были заняты в сельском хозяйстве. Земли в Японии были как государственные (владения сёгуна), так и частные (князей, храмов, монастырей). Крестьяне вели самостоятельное хозяйство на правах наследственного держания. Характерной чертой феодальных отношений Японии было отсутствие открытых форм крепостничества. Феодал не мог продать или купить крестьянина, хотя и существовала личная зависимость – прикрепление к определённому участку земли. Основной формой землепользования была аренда. Господствующая форма повинностей – натуральная рента – оброк. Отработочная рента (барщина) не получила широкого распространения, т.к. феодал по большей части не вёл своего хозяйства. Лишь в отдельных районах Японии на землях, самураев-ленников существовала барщина. Но даже в этом случае отработочная рента играла подсобную роль и заключалась в обслуживании личных нужд феодала: ремонт помещений, заготовка топлива и кормов для скота, а также выполнение общественных работ, которые вменялись в обязанность главе княжества чиновниками бакуфу (сёгунского правительства), — строительство и ремонт дорог, мостов и т, д.
Основой административно-хозяйственного устройства общества были феодальные княжества. Владетельные князья, в подавляющем большинстве находившиеся в зависимости от дома Токугава, делились на категории согласно доходам — по количеству собранного в их владениях риса (рис был основным мерилом ценностей). Минимальным по размеру феодальным княжеством считалось то, которое приносило доход в десять тысяч коку риса в год (1коку – 160 кг). Общий сбор риса в стране оценивался в 11 млн. коку, из которых дому Токугава принадлежало 4 млн коку. Класс феодалов в целом составлял 10% населения. При этом общее число самураев, имевших земельные участки и занимающихся хозяйством, постоянно сокращалось. Со времени междоусобных войн крупные князья (даймё) переселяли самураев-ленников в замок, переводя их на рисовый паек-жалованье, равный примерно количеству риса, который обычно собирали с их участка.
Токугавская Япония имела немало городов, центров ремесел и торговли. Крупнейшими из них были Эдо, Осака, Киото, Нагоя, Нагасаки, Хаката. Вскоре после захвата власти Токугава начал строить свою столицу Эдо, выбрав для этого отдаленный от императорской столицы Киото восточный район долины Канто. В середине XVII в. население Эдо и Киото достигло 500 тыс. человек, Осака — 270 тыс.
Сословная система установленная сёгунатом определялась следующей формулой: си-но-ко - сё, где си – самурайство, но - крестьянство, ко – ремесленники, сё – торговцы. Сословие си было неоднородно — верхняя часть дворянства была представлена сёгуном и его ближайшим окружением. Микадо (император), живший в старой столице Киото, осуществлял только религиозно-церемониальные функции, а фактическая власть полностью была сосредоточена в руках сёгуна. Окружение Микадо составляла аристократическая знать, кугэ, не имевшая земель, поэтому не обладавшая достаточной экономической и политической силой. Она получала жалованье рисом не от микадо, а от сегуна и, следовательно, полностью зависела от него.
Кугэ - номинально составила самый высокий разряд самураев, остальная его часть была отнесена к категории букэ (военные дома), которые и представляли преобладающий в стране класс военно-феодального дворянства. Букэ в свою очередь делились на владетельных (даймё) и рядовых дворян (буси), не имевших, как правило, земельных владений.
Владельцы крупных княжеств стали, объектом пристального внимания сегунов Токугава, начиная с Иэясу. Самый верхний слой даймё составляли симпан, связанные с домом сегуна родственными узами. Остальных в зависимости от их позиции в битве при Сэкигахара (на стороне Токугава или его противников) Иэясу поделил на две категории: фудай-даймё и тодзама-даймё. Фудай — это прямые вассалы сегуна, свыше 150 князей, связанных с Токугава еще до прихода его к власти. Из них формировался высший правительственный персонал и назначались наместники в провинциях. Тодзама-даймё составляли опальную группировку высшего самурайства. Восемьдесят феодальных князей, которые были богаче и сильнее фудай и не уступали по экономической силе сёгунскому дому, рассматривались Токугава как постоянные и опасные соперники. Тодзама не разрешалось занимать правительственные посты, а в отдаленных районах Кюсю, Сикоку и юга Хонсю, где были расположены владения тодзама, правительство строило замки, передавало отдельные княжества (Нагасаки н др.) центральной власти, чтобы затруднить создание коалиций против бакуфу.
Наряду с этим сёгунский дом предпринимал другие репрессивные меры. Наиболее серьезно подрывающими мощь и влияние тодзама были конфискация и перераспределение их земельных владений. За двухлетний период с1600 по1602 г. больше половины княжеств токугавской Японии сменили своих владельцев. К тому же эти мероприятия отразились не только на положении даймё — конфискация княжеского владения традиционно превращала его вассалов (буси) в ронинов (человек-волна, самурай без хозяина), лишившихся и земельных владений, и жалованья рисом. Сотни тысяч самураев с семьями оказались жертвами борьбы Токугава за власть.
Весьма активную меру давления на даймё представляла система заложничества — синкинкотай. Официально она была введена третьим сегуном Иэмицу в 1634 г., однако начальный этап ее можно отнести к годам правления Хидэёси, обязавшего семьи всех даймё жить не в княжествах, а под постоянным наблюдением в Осака и Фусими — официальных резиденциях могущественного диктатора.
Токугава в начале правления стремился заставить тодзама-даймё приезжать в Эдо, добиваясь демонстрации признания ими верховной власти сегунского дома. После 1634 г. условия усложнились — все князья были обязаны через год приезжать в столицу с семьей и свитой. По истечении года даймё возвращался в княжество, а жена и дети оставались при дворе сегуна в качестве заложников. Неповиновение, попытки создания антисёгунского заговора вызывали немедленные репрессии в отношении членов семьи даймё. Кроме того, санкинкотай означала возложение на князей дополнительного финансового бремени: постоянные переезды, жизнь в столице, строительство и содержание там собственных дворцов ослабляли княжество, одновременно обогащая и украшая Эдо.
Сёгун не облагал налогом феодальные княжества, но периодически по заведенному обычаю князья преподносили сегуну дары — золотые и серебряные монеты. Несмотря на верховный контроль бакуфу, в княжестве даймё имел большую самостоятельность, особенно это касалось его взаимоотношений с низшими социальными слоями — крестьянами, торговцами и ремесленниками.
Нижний слой военно-феодального самурайства составляли хатамото - непосредственные вассалы сегуна и удельных князей. Они не имели земельных участков и получали жалованье в рисовом исчислении. Из них набиралось сёгунское войско, формировался персонал государственной администрации, включавшей систему сыска и надзора. Особое место занимали чиновники мэцукэ (смотрящие), призванные выявлять нарушение интересов сегуна. Будучи независимыми от должностных лиц, мэцукэ осуществляли тайную и явную слежку не только за служилым самурайством, но прежде всего за даймё.
В условиях длительного мира изменилось положение самого многочисленного слоя служилого дворянства. Согласно кодексу чести, самурай не имел права заниматься чем-либо, кроме военного дела. Теперь же даймё больше не нуждались в многочисленных дружинах, а, кроме того, указы сёгуната предписывали значительное их сокращение. Княжествам, имевшим доход в 100 тыс. коку, разрешалось иметь не более двух тысяч воинов. Таким образом, теряя сюзерена, самурай низших рангов становился ронином. Ряды ронинов пополняли и обедневшие самураи, покидавшие даймё из-за того, что их уже; не удовлетворял размер рисового пайка. Вчерашние самураи отказывались от сословных привилегий и становились учителями, врачами, мелкими служащими. Бездомные и деклассированные самураи увеличивали все возрастающий слой недовольных социальной системой токугавского государства.
Городское население, не принадлежавшее к господствующему феодальному классу, занимало последние ступени токугавской сословной системы (ко — ремесленники, сё — торговцы). Юридически оно имело меньше прав, чем остальные сословия, но экономическая сила богатых купцов и ремесленников обеспечивала им возрастающее влияние в обществе. Оба социальных слоя были связаны с обслуживанием феодального класса, включая даймё, и сёгунат, используя денежные накопления богатого городского населения, стремился опереться на него для укрепления феодального режима.
Рост внутренней торговли, развитие сети коммуникаций содействовали созданию крупных городов — центров политической и экономической жизни. Главными центрами купечества были Эдо, Осака, Киото, Сакаи, Нагасаки. В сёгунской столице Эдо крупные купеческие дома были зависимы в своей деятельности от интересов представителей верховной власти в стране, в Киото — ориентировались на потребности императорской столицы, и лишь в Осака купечество занимало более независимую позицию, добившись различных привилегий.
Мощные купеческие гильдии (кабунакама) и цехи ремесленников (дза) превратили Осака в главный центр коммерческой деятельности, называемый «кухней» страны. В Осака был главный рынок страны, куда даймё свозили со всех княжеств производимую там товарную продукцию (рис, шелк, хлопчатобумажные ткани, лаковые изделия, фарфор, бумагу, воск и др.). В Осака была рисовая биржа, устанавливающая цены на рис, обязательные для всех рынков страны, биржи по оптовой торговле рыбой, овощами. Хотя главным мерилом ценности оставался рис, все более широкое распространение как эквивалент получали деньги.
. В Японии по правовому положению города делились на три категории: принадлежащие сёгунату, княжеские и «вольные». Фактически все они правовой стабильности не имели.
Феодальные княжества утрачивали свой замкнутый характер. Уже в XVII в. сложились районы, специализировавшиеся на производстве определенного товара. Так, северный и юго-западный Кюсю изготавливал фарфор и хлопчатобумажные ткани; район Киото-Нара — парчу, шелковые ткани, сакэ, изделия из металла и лака; район Нагоя-Сэто керамику и фарфор; Нагано — шелк-сырец; Сацума — сахар; Тоса и Тёсю — бумагу. Углубление общественного разделения труда ускоряет формирование общенационального рынка, хотя этому препятствовало незавершившееся объединение страны.
На базе капиталистической работы на дому и ремесленного производства в отдельных отраслях в конце XVI—XVII в. возникают мануфактуры — первичные формы капиталистического предпринимательства.
Торговый капитал завоевывал все более прочные позиции в жизни города. Особенно большим влиянием пользовались гильдии оптовых торговцев, торговавших одним видом товаров или монополизировавших торговые операции в определенной части страны.
Регламентации токугавского правительства по борьбе с роскошью распространялись на купцов и других богатых горожан. Им запрещались ношение шелковой одежды, золотых и серебряных украшений, строительство просторных домов. В действительности купечество сосредоточивало в своих руках значительные капиталы и редкостные предметы роскоши.
Правительство, получая от купечества кредиты, в очень редких случаях пыталось препятствовать концентрации богатств в их руках. Когда же установленные ограничения все же вступали в силу, обнаруживалось баснословное обогащение купеческих фамилий.
Деятельность ремесленников определялась еще более строгими регламентациями и контролем. Они по профессиональному признаку образовывали цехи (дза), которые обладали четкой иерархией и правом наследовать занятие цеховым ремеслом. Правительство предоставляло цехам определенные привилегии и защищало их профессиональную монополию. Вместе с тем, используя цехи как объект поборов, оно осуществляло постоянное давление на них — вводило различные ограничения и скрупулезный надзор за выпускаемыми товарами и их сбытом.
В число горожан входили служилые люди — выходцы из различных сословий — самураев, купечества и ремесленников. Учителя, художники, врачи испытывали постоянное давление со стороны токугавского режима, стремящегося ограничить возможности развития этого слоя. Поэтому нередко представители этих профессий выступали выразителями недовольства горожан и даже их руководителями.
В конце XVIII в. возрастает число восстаний городского населения, к которым иногда присоединяются и крестьяне. Чаще всего возникают «рисовые бунты», связанные с повышением рыночных цен на рис, спекуляциями купцов Крупные феодалы,- сёгунское правительство — поставщики риса на рынок — были заинтересованы в высоких ценах на рис. «Рисовые бунты», выступления против феодального произвола отражали нарастающий рост социальных противоречий в городе.
Нестабильность правового положения отличала фактически все городские слои. Даже юридические и фактические преимущества самурайства не спасали его, включая высшие слои, от репрессивных мер сёгуната. Общее кризисное состояние верхнего сословия привело к активному размыванию его нижнего слоя — служилого самурайства, пополнявшего ряды деклассированных элементов и людей «свободных профессий». Купцы и ремесленники пытались восполнить изъяны правового статуса созданием гильдий и цеховых организаций. Возрастающее экономическое могущество торгово-ростовщического капитала привело к изменению его правовых позиций — сёгунат, вынужден был официально признать существование кабунакама — мощных компаний, полностью контролирующих рынок, устанавливающих цены и спекулирующих на рисе, охватывающих в городах все разнообразие видов производства и услуг. Для правительства признание кабунаками было невыгодно, так как оно теряло право на конфискацию богатств купеческих фамилий. Но оно вынуждено было это сделать, так же как подтвердить право торговцев, освоивших в XVIII в. целинные земли, стать владельцами новых земельных владений, т. е. признать дальнейшее усиление формирующейся буржуазии.
Городское население имело пестрый и нестабильный состав, что свидетельствовало об открытости города как социальной системы и высоком уровне социальной мобильности.
2. Таким образом, структурное своеобразие феодального военно-административного и идеологического механизма Японии было представлено двоевластием; сёгун обладал реальной властью, император— «живой бог» - царствовал, но не управлял, почитание его было связано с религиозным культом—синтоизмом. Официальной идеологией, призванной освящать созданный токугавской династией сегунов общественный порядок, было конфуцианство. Буддизм с его проповедью бренности человеческого существования мог по представлению высшего токугавского чиновничества привести к пренебрежению обязанностями подданных. К тому же сёгунат беспокоила военная и. экономическая мощь буддийских монастырей, а также их тайная поддержка недовольных токугавской системой тодзама-даймё.Этическая программа конфуцианства с ее фанатичной верой в непогрешимость традиции, с ее концепциями покорности, послушания и почитания старших полностью соответствовала целям и идеалам сегунов Токугава.
Укреплению режима и усилению контроля над населением содействовало активное использование сегунами религиозных институтов. После «закрытия» страны законодательные установления поставили под контроль государства деятельность всех буддийских храмов и святилищ. Храмы получали земли, но при этом назначенные правительством чиновники наблюдали за священниками, для более широкого контроля правительство поощряло выделение главного, головного храма, которому подчинялись все остальные. В то же время храмам вменялось в обязанность под предлогом борьбы с христианством осуществлять скрупулезный контроль над населением. Каждый японец получал удостоверение личности и был зачислен в храмовые списки. Любые ритуальные действия (свадьба, похороны), устройство церемоний, так же как поездка за пределы места жительства, требовали обязательного согласования с буддийским священником, в противном случае — лишение удостоверения личности ставило человека вне закона. Священник, получавший жалованье — рисовый паек от сёгунского правительства или местного князя, фактически находился на службе у государства, а храмы становились компонентом единой, всеохватывающей системы полицейского надзора. Той же цели устранения оппозиции существующему режиму служила политика сёгуната в отношении синтоистских святилищ: с одной стороны, шли пожалования земельных владений (в середине XVII в. 985 святилищ получили землю непосредственно от сёгуната), с другой — ужесточался политический контроль над святилищами.
В период правления токугавской династии синкретизм синто и буддизма достиг наивысшего уровня. Нередко храмы и святилища совместно владели земельными участками, включая территории, выделенные под культовые сооружения. В интерьерах святилищ устанавливалось по нескольку будд и бодхисатв — воплощение синтоистского божества. В построенном после смерти Токугава мавзолейном комплексе в Никко, в святилище Тосёгу в качестве синтай (предмета, воплощающего синтоистское божество) была помещена деревянная статуя Иэясу. Однако ни по архитектуре, ни по богатому, пышному декору, характерному для буддийских храмов, Тосёгу не напоминал синтоистское сооружение — синкретизм буддизма и синто выражался и в том, что при открытии святилища проводились как синтоистские, так и буддийские церемонии. Это активное взаимопроникновение двух религий формировало и религиозную практику масс — японец равно просил заступничества как у будды, так и у синтоистских божеств.
Используя буддийское духовенство в осуществлении контроля над населением, сёгунат в то же время не делал его главной опорой в политике укрепления своего господства. Позиции буддизма активно подрывало чжусианское конфуцианство, ставшее официальной государственной идеологией. Конфуцианство с его доктриной гармонии и незыблемости всего существующего, требованием полного подчинения подданных своему правителю было удобной этической программой для представителей сёгуната. Немаловажным в ней было то, что осуществление желаемого порядка отождествлялось с восхвалением порядка существующего.
Однако сразу же возникла проблема взаимоотношений со старыми религиями. В период утверждения конфуцианства его наиболее известные последователи — Фудзивара Сэйка (1561—1619), Хаяси Рад-зан (1583—1657), Ямадзаки Ансай (1618—1682) — попытались соединить идеи конфуцианства с синто. В работах Ямадзаки проводилась идея соединения конфуцианского принципа почтительности с культом императора, что по существу сводило содержание синто только к поклонению «живому богу».
Если попытки конфуцианцев дополнить синто конфуцианской этикой закончились неудачей, то по отношению к буддизму они выступали более решительно. В 60-х годах XVII в. в княжествах Мито, Окаяма, Айдзу началось массовое закрытие буддийских храмов: в Мито — более половины, в Окаяма — почти 60%. Буддийских монахов принуждали отказываться от сана и работать на полях. В конце XVII в. начался процесс очищения синтоистских храмов от буддийской скульптуры. Буддизм все более и более теряет свои позиции в стране. Это стремление представителей конфуцианства к синкретизму с синто и к борьбе против буддийского монашества привело к серьезному укреплению позиций синтоизма.
Сёгуны Токугава создали суровый полицейский режим. Политика жёсткого контроля осуществлялась в отношении всех слоёв населения. О самураях речь уже шла выше. Все стороны жизни крестьян регламентировались властями: еда, одежда, жилище и т. д. Деревня делилась на пятидворки, во главе которых стояли старосты. Пятидворка несла ответственность за всех своих членов. Города также находились под строгим административным контролем.
Княжеские владения не подвергались столь жесткой регламентации сёгунских властей, однако на их территории действовал подчиненный сегуну законспирированный аппарат политического сыска (мэцукэ). К тому же сёгунат, особенно со времен правления Иэмицу, начал под разными предлогами передавать территории отдельных феодальных княжеств в прямое подчинение аппарату бакуфу. Эти территории становились оплотом режима сёгуната в отдаленных частях южной и юго-западной Японии. Отсутствие правовой неприкосновенности княжеского города подтверждает и указ Токугава «Икко-дзё» (Один замок в феодальном владении), введение которого привело к разрушению замков и утрате значения многих городов в княжествах.
О конфуцианстве и буддизме уже говорилось выше. Остановимся на синтоизме.