Наше отношение к философии Ницше

Но как же нам относиться к такому мысли­телю, если ни в одном из его трудов мы не мо­жем найти ни одной достоверной и доступной изучению истины? Нас делают участниками процесса, но по-настоящему слиться с этим процессом мы не можем: наше понимание еще отваживается предпринять вместе с Ницше "по­пытку", позволяет нам посмотреть, какие воз­можности могут открыться в переживающем мышлении, но чтобы мы сами отправились туда

[89]

вслед за Ницше — для этого нашего понимания не хватит.

Итак, пройдем вместе с испытующей мыс­лью Ницше столько, сколько сможем: на этом пути мы не должны останавливаться, негодуя на преграждающие дорогу противоречия, — имен­но они заставляют нас двигаться, побуждая вновь и вновь пытаться соединить их; не долж­ны мы и сворачивать куда попало, бездумно от­даваясь хаосу игры, прихоти мгновения; мы должны постоянно искать необходимое и дви­гаться по проложенной им колее. Ницше дает возможность познать настоящую реальность, то, что в действительность есть и было, а удается ему это прежде всего потому, что он постоянно принуждает себя и нас мыслить предельно ос­торожно, на каждом шагу обращаясь к противо­положной инстанции.

Ницше дает нам целую школу, приучая нас к чувствительности интуитивного восприятия, к отчетливому осознанию двусмысленности и многозначности, наконец, к подвижности мыс­ли без фиксации какого-либо объективного зна­ния. Общение с Ницше делает вас разрыхлен­ным, как готовую для посева грядку. Открыва­ются все возможности — более ничего.

Он не указывает пути, не учит нас никакой вере, не дает нам точки опоры, почвы под но­гами. Наоборот, он не дает нам ни секунды по­коя, беспрерывно нас мучит, гонит из всякого угла, куда мы забились, отбирает последнюю тряпку, которой можно прикрыться.

Он хочет поместить нас в Ничто и тем рас­ширить наше пространство; он заставляет нас увидеть пустоту под нашими ногами, чтобы дать нам возможность искать и, может быть, найти подлинную нашу почву — ту, из которой мы вы­шли.

[90]

Часто Ницше обращается к нам так, словно предъявляет нам определенные требования — но это лишь в пути; в конце же пути он вновь сни­мает все требования и предоставляет нас самим себе.

После того, как философия, подобная ницшевской, однажды явилась на свет, мы уже не можем оставаться верными истине, если не от­важимся отдаться ему, открыться; если, упорст­вуя в своем неприятии некоторых абсурдных ча­стностей, не дадим Целому воздействовать на нас; тогда некому будет взрыхлить нашу восп­риимчивость к ценностям, дать нам ощутить диалектическую безграничность.

Но каково будет наше отношение к провоз­глашенным Ницше тезисам в том случае, если мы не только не убедимся в их истине, но как раз во имя истины решимся выступить против них и захотим на них ответить? Во-первых, нам нужно выделить то, что в принципе поддается эмпирической и рациональной проверке: тут мы можем положиться на собственную методиче­скую и научную правдивость Ницше, проявля­емую им во многих местах с предельной отчет­ливостью; в результате, мы установим, что мы знаем и чего не знаем, что можем исследовать и что исследованию не поддается. Во-вторых, мы подвергнем испытанию ницшевские оценки и воззрения, взяв критерием наше собственное существо: мы предоставим нашему внутреннему чувству тихо распускаться в нас, пока оно не до­стигнет полной ясности. В-третьих, мы усвоим себе специфически философские движения мысли, и прежде всего диалектические, благо­даря которым мы способны будем воспринять фактически философскую мысль Ницше, то есть понять каждое изолированное высказыва­ние в свете Целого: тогда мы, вероятно, убедим-

[91]

ся либо в относительной истине этой мысли, ли­бо в ее отпадении от истины и, следовательно, ее неприемлемости для нас.