Аляска. Лаборатория Билла. День пятый

Сегодня проснулся с ощущением бьющей через край энергии во всем теле. Такое, порядком подзабытое, ощущение, будто послание из юности. Обычно ведь как: по утрам вялость, апатия, нежелание вставать с постели. А тут такая бодрость, просто силы некуда девать!
Подошел к зеркалу: зубы сияют молочной белизной. Новые зубы! Морщины практически исчезли, кожа на лице стала бархатистой и упругой. Да, пора эту регенерацию останавливать, как бы незаметно в младенца не превратиться, как тот бомж. Процесс явно набирает силу! Волосы от корней стали темными, а дальше – обычные, с проседью. Надо бы постричься.
А вот и тележка с завтраком! На верхней полке – коробка с тортом, перевязанная грубой бечевкой.

- Гарри, а торт-то зачем? Я сладкого с утра не ем.

Но тут за спиной повара появился Билл:

- Владик, в Америке говорят: «Свадебный торт – самая опасная еда!» Подними эту коробку.

- Линза, а в России говорят: «На чужой каравай – рот не разевай!»

- Прошу же тебя, подними!

Я взялся за бечевку, но попытка приподнять торт оказалась тщетной. Потянул посильней – коробка сморщилась, но торт остался на месте. Он будто прирос к полке.

- Линза, что за фокусы?

- А вот, смотри…

Билл быстро развязал бечевку и снял крышку. В коробке лежал большой металлический брус желтого цвета. Его, как некая аура, окружало мягкое солнечное сияние. Я оторопел…

- Это подарок твоей жене, Владик. Она же хотела иметь слиток золота? Разве не так? Когда вы нам продавали Аляску, про месторождение золота никто не знал. Вы же не знали, что продаете курицу, несущую золотые яйца? Так что, будем считать, что я всего лишь возвращаю часть российского имущества. Не более того!

- Но, Линза, это была шутка! Обычная шутка. Я не могу принять от тебя такой подарок!

- Владик, ты вправе был отказаться от денег, и я тебе не перечил. Но это подарок твоей жене, а не тебе, поэтому никакие возражения не принимаются! Завтра этот груз будет отправлен через дипломатическую почту в Россию. Это единственный способ, которым можно его доставить.

Такого необычного, сбивающего с толку хода я от этого монстра не ожидал, дорогие друзья. Хорошо же он разыграл свою партию! Что это? Попытка вернуть мое расположение? Но, после того, что он сделал с тем несчастным бездомным – моя душа противилась.

- Линза, твои экстравагантные выходки меня больше не впечатляют! Я прошу у тебя лишь об одном – остановить во мне процесс омоложения! Иначе я устрою бунт!!!

- Владик, успокойся, don’t worry, всё will be all right – обещаю тебе. Скоро я поеду в город за ингредиентами, которые изготавливают по моему заказу. И составлю искомый препарат. Я тебе его введу, и дальнейший процесс омолаживания остановится. И снова начнется естественный
процесс старения.

- Хорошо бы это сделать побыстрей, пока меня еще можно узнать. Скажи, на сколько, я в итоге помолодею?

- Ты станешь моложе, как минимум, на тридцать лет. Увы, ты не захотел большего, отказался даром получить бессмертие. Прими от меня, хотя бы, этот скромный подарок.

Такой вот у нас, друзья, состоялся разговор. Если честно, я уже не верил ни одному слову профессора. Думаю, что и этот реверанс с золотом, был не более чем умело разыгранный спектакль. Еще более я утвердился в своих мыслях, когда возвращался из лаборатории, после утренних процедур. Подходя к блоку, я вдруг уловил едва различимые, глухие рыдания. Они просачивались через вентиляционную решетку из соседнего помещения.

Я остановился и прислушался. За дверью рыдала женщина! Сквозь всхлипывания я, явственно услышал слова, от которых у меня перехватило дыхание: «Сколько мне здесь еще мучиться?! Не могу я больше, не могу-у!» Эти стенания повергли меня в шок.

Я заскочил в свой блок и стал метаться по комнатам, не зная, что предпринять. Рядом со мной, по соседству, находится в заточении женщина. Судя по всему – русская. Надо же что-то делать!
Так! Моя спальня разделяется смежной стеной с соседним блоком. Я схватил лежащий на столике ночной фонарик и с силой три раза ударил в стену. Посыпались стекла от отражателя. Вскоре я услышал ответные удары. Их было ровно три. Ну что ж, будем считать, что первоначальная связь установлена.
Я бросил в угол разбитый фонарик и достал из подсобки массивную ручку от отвертки. С ее помощью стучать будет сподручней.

Как это в тюрьмах общались через стены при помощи стуков? Надо срочно воссоздать эту систему! Ясно, что один стук это «А», два стука - «Б». Но тогда «Я» - тридцать три стука. Замучаешься считать! Что-то здесь не так, метод надо упростить.
Я взял лист бумаги и написал алфавит, разбив его на три столбца, по одиннадцать букв в каждом. Значит, так! Сначала отстукиваем номер столбца, а затем, через паузу, порядковый номер буквы в этом столбце. Да, так передача сообщений значительно ускоряется. Например, буква «В» находится в первом столбце – один удар, и далее, три удара – номер буквы в столбце. Но для общения нужно, чтобы эту систему знал адресат.
На другом листе я продублировал и подробно описал способ общения. На обратной стороне сообщил о себе, кто я и откуда. Сообщил, что нахожусь здесь по приглашению профессора, что являюсь жертвой его варварского эксперимента. В конце написал: «Сообщите, кто вы, откуда, и почему вас держат в заточении?»
Я сложил лист пополам, вышел в тоннель и огляделся. Затем быстро засунул сообщение в щель под дверь, ударил по ней ногой и вернулся в свой блок. Примерно через полчаса я услышал призывный стук в стену и вслед за ним получил первое сообщение.

Передаю вам эти отрывочные сведения. Моей соседкой оказалась Елена Михайловна Бережная. Она родом из Молдовы, проживала в Кишиневе в доме престарелых. Ей восемьдесят четыре года. Два месяца назад была доставлена в лабораторию на оздоровительные
процедуры, по международной программе гуманитарной помощи престарелым людям. Здесь насильно подверглась медицинскому эксперименту по омолаживанию. Вот так! Еще одна жертва бесноватого профессора…

Все, дорогие друзья, на этом заканчиваю. Подробности беседы не представляют особого интереса. Пора в постель, очень устал. Ну и денек выдался сегодня!

Аляска. Лаборатория Билла. День шестой.

С утра снова общался с Еленой Михайловной, через стену. В основном утешал. Сообщил, что профессор обещал меня познакомить с первым бессмертным человеком. То, что этим человеком является Елена Михайловна, сомнений уже не было. Передал, что сегодня напомню Биллу о его обещании, и мы скоро встретимся.
Да, пробыть два года в заточении, в одиночной камере – испытание не из легких. Да еще когда не знаешь, что у тебя в перспективе…

Так начался новый день. «Что день грядущий нам готовит?..»

То, что за стеной находится товарищ по несчастью, придавало мне дополнительные силы. Когда утешаешь другого, и самому становится легче. Великий закон! Все ж не одинок я в этой подземной тюрьме! Не одинок…
После утренних процедур пришел профессор. Разговор явно не клеился, крутился вокруг каких-то малозначительных тем. Билл вспоминал свое детство, колледж, рассказывал о своем увлечении американским футболом. Говорил о методах преподавания в Америке и в России.

(Распечатка с диктофона)

- Владик, я слышал, у вас в школе цифры умножают в столбик. Покажи, как это делается?

Он написал два трехзначных числа и протянул листок.

- Линза, зачем это тебе? Ну, ладно, давай покажу.

Билл отыскал в телефоне калькулятор и проверил результат.

- Все правильно, Владик! Извини, просто я проверял твою память. Лишний раз убедился, что процесс регенерации протекает нормально.

- Хитрая ты бестия, Линза! Начал издалека, с детства, а все для того, чтобы проверить, как у твоего «кролика» мозги работают. Кстати! Ты обещал меня познакомить с первым подопытным твоим. Не забыл?

- Сегодня я тебе ее представлю! Это женщина, Владик. Русская женщина. Мне доставили ее из хосписа, уже умирающей. (Снова врет, гад!) В рамках международного проекта социальной
помощи населению.

Я решил разыграть удивление.

- Русская? Вот так сюрприз! И сколько же ей лет?

- Вообще-то многовато… за восемьдесят. Но сейчас ей уже двадцать. Двадцать лет! Не правда ли странно звучит: «Уже двадцать»? Она никогда не будет старше двадцати одного года. Ее биологические часы замкнулись в этой цикличности. Твой цикл колебался бы между двадцати пятью и двадцати шестью годами, если бы ты не заартачился. А вот Елена Михайловна приняла омоложение с благодарностью! Правда, мне пришлось подвергнуть ее временной изоляции…

- Зачем же ее нужно было изолировать, Линза? Ведь это бесчеловечно!

- А ты представь себе маразматическую старуху, которая всюду разгуливает и во всё сует свой нос! Я это сделал для ее же блага.

- Билл, у меня к тебе такой вопрос… как скоро ты собираешься информировать мировую общественность о своем открытии?

- Владик, я не собираюсь объявлять миру о своем открытии. Ты думаешь, меня интересует Нобелевская премия? Сколько этих лауреатов было и сколько будет еще! Сия слава ничтожна, она просто смешна, как и размер этой пресловутой премии. Это подачка нищему!

- И как же ты думаешь им распорядиться? Открытием своим?

- Как распорядиться? Я буду с тобой откровенен, Владик. Свое открытие я намерен представить обществу, не как научное достижение, а как… чудо! Да-да! Именно, как чудо!

- Линза, что это у тебя? Мания величия? Примеряешь на себя роль Господа Бога? Не великоват ли костюмчик?

- Называй, как хочешь! Сейчас ты все поймешь… Эту пропагандистскую кампанию я начну с себя. Подключу прессу, телевидение, интернет и заявлю на весь мир, во всеуслышание, что ровно через неделю превращусь в юношу и обрету бессмертие. Поначалу все затрубят, что профессор сошел
с ума. Но вот потом… главное начнется потом…

- Линза, должен тебя поправить, ты начнешь не с себя, ты будешь третьим, после Елены Михайловны и меня.

- Это не важно! Слушай дальше, не перебивай. Я помещу себя в закрытой телестудии, под прицелы видеокамер, с круглосуточной прямой трансляцией на все страны. И каждый желающий сможет увидеть происходящие со мной разительные перемены. Постепенно ажиотаж в мире будет нарастать и в конце эксперимента достигнет своего апогея. Все вокруг начнут верещать: свершилось чудо! Чудо!!! И я не стану их в этом разубеждать!

- И что же дальше?

- А дальше я займусь неизлечимыми людьми: паралитиками, навечно прикованными к постели; буйно помешанными; людьми, попавшими в аварию и не имеющими шанса на спасение. Эти люди тоже будут под прицелом телекамер и под неусыпным наблюдением общественности.
И вот, когда хромые начнут ходить, слепые видеть, а к буйно помешанным вернется разум, тогда все человечество станет передо мной на колени! Я обрету статус земного бога!

- Линза, ты обретешь статус антихриста! Это его идея: устроить на земле антитезу Царству Небесному – земной рай.

- Да, Владик, я хочу, чтобы на земле был рай. Чтобы люди больше не болели и не думали о смерти. Но ты не дослушал, что будет дальше…

- Линза, что будет дальше, представить нетрудно. К тебе косяками попрут сильные мира сего. Будут предлагать большие деньги. Ведь обрести вновь молодость – это так заманчиво…

- Тут ты ошибаешься! Через два года я генетически трансформирую все население земного шара. И сделаю это бесплатно. «Рай достается нам с большой скидкой, сколько бы он нам не стоил» - так у нас говорят. Учитывая состояние моего покойного отца, денег на производство препарата у меня хватит. Потом мне все вернется, сторицей. Многократно! Как вернется – тебе знать необязательно.

- Да уж! «Сразу в Рай, сразу в Рай – только ножки задирай!» - а у нас тАк говорят. Ладно, оставим эту тему. Ты говорил о Елене Михайловне. Как скоро я смогу увидеть эту старушку?

- Да вот сейчас и увидишь. Свои обещания надо выполнять. Я слов на воздух не бросаю! Или «на ветер»?

Билл поднял трубку местной связи, и буквально через минуту на пороге появился повар Гарри. Он привез на тележке фрукты и бутылку шампанского.

- Как ты думаешь, Владик, кого нам здесь не хватает?

- Я думаю, местного шерифа!

- Ну, ты шутник! Здесь нам не хватает женщины, прекрасной Елены Михайловны! Сейчас я тебя ей представлю. Гарри, пригласи сюда леди.

И вот, в комнату вошла она. Юная, стройная девушка, с удивительно чистыми, васильковыми глазами. В гостиной, будто весной пахнуло! Одета она была в легкое, бирюзовое платье, подпоясанное широким ковбойским поясом. И ни малейших следов макияжа. Елена Прекрасная, да и только!
Увидев меня, она вдруг бросилась мне на шею. Эта ее выходка, весьма эксцентричная, меня страшно смутила. Какой-то неконтролируемый порыв души! Билл, похоже, тоже был немало озадачен.

- Да вы никак знакомы? Ну и дела! Какой же вы странный народ, русские! Дома один другого чураетесь, просто, знать не желаете, а на чужбине готовы задушить друг друга в объятиях! Прошу к столу. Это событие надо отметить!

Мы выпили немного вина и профессор откланялся.

- Не буду мешать встрече соотечественников. Общайтесь в свое удовольствие!

Сама любезность этот Билл, если не знать его поглубже.

Я не мог наговориться со своей собеседницей. Елена Михайловна оказалась на редкость душевным и очень тонким человеком.
Хотя вот Пушкин говорил, что тонкость не является показателем ума. «Среди сумасшедших очень много тонких людей…». Но в ее «тонкости» проглядывал удивительно свежий ум.

Аляска. Лаборатория Билла. День седьмой.

Сегодня едва не проспал процедуры. Разбудил голосок Елены Михайловны из соседней комнаты. Вчера, как гостеприимный хозяин, я уступил ей свою спальню, а сам перебрался на диван в гостиную, где и спал, укрывшись пледом.

- Владимир, вставайте, а то кофе остывает!

Я быстро умылся, попил кофе с гренками и отправился в процедурную. Когда же этот кошмар закончится! Билл, как обычно, поинтересовался моим самочувствием, спросил и о Елене Михайловне.

- Я думаю, вы некоторое время поживете вместе, вам будет комфортнее вдвоем. Это немного скрасит твое одиночество. Ты не против?

В это время из соседней комнаты, напротив которой я расположился, раздались какие-то странные хриплые стоны. Доктор Алекс, набирая из вены кровь, вздрогнул. Билл быстро взял приготовленный шприц с лекарством и подошел к палате. Набрал комбинацию на кодовом замке (я заметил эти цифры: «3-1-4»), потом, еще две какие-то цифры, и скрылся за дверью. Вскоре стоны прекратились. Выйдя из палаты, он натянуто улыбнулся.

- Шимпанзе волнуется! Это мой старый, не совсем удачный эксперимент. Два года назад, вколол ей «ноугранулин-плюс», препарат ускоренного старения. Это был первый, разработанный мной промежуточный препарат. Но у него есть большой недостаток: его действие не поддается контролю. Бедное животное! Эта несчастная обезьяна умирает от старости, а я ничего не могу с этим поделать…

- Билл, надеюсь, этот «ноугранулин-плюс», ты больше не применяешь?

- Нет, конечно! На его основе я создал «ноугранулин-плюс-супер». Этот препарат оказался на порядок эффективней предыдущего. Состояние полного одряхления достигалось уже не за два года, а всего лишь за неделю. Но и он оказался бестормозным.

- Как это понять? Что значит – «бестормозным»?

- Очень просто! Это значит, препарат – без тормозов… Его действие невозможно остановить. Это препарат-убийца! Тот, что со знаком плюс, приводит к бесконтрольному старению, а тот, что со знаком минус – к бесконтрольному омоложению. Летальный исход и в том и в другом случае неизбежен!

Слушая Билла, я вспомнил о несчастном бездомном, принявшим смерть из его рук. Да-а! Не зря говорят: «Благими намерениями вымощена дорога в ад». Знал бы профессор, что мне открыта тайна его сатанинского эксперимента!

Что толкает таких умных, казалось бы, не лишенных общепринятой морали людей, на подобные преступления? Что ими движет? Неодолимая страсть к познанию истины? Стремление заглянуть, во что бы то ни стало, за грань неизведанного?
Мне вспомнился изобретатель атомной бомбы Оппенгеймер. Коллеги предупреждали его, что в результате ядерного взрыва может начаться неконтролируемая цепная реакция и планета погибнет. Такие опасения в то время разделяли многие ученые. Оппенгеймер так же не был уверен в «благоприятном исходе», но сознательно пошел на этот рискованный эксперимент.
О, это чудовищное, ненасытное любопытство ученых! Святые отцы говорят, что любопытство – производное гордыни!

Видимо, сие переживание отпечатлелось на моем лице, что не скрылось от глаз проницательного профессора. Но он расценил мое состояние как страх за собственную жизнь.

- Ну, что ты, Владик! Не волнуйся! Тебе ввели совсем другой препарат. Он безопасен на сто процентов! Я же тебе объяснял действие нового препарата…

- Билл, хочу тебе еще раз напомнить о твоем обещании – восстановить мне естественный процесс старения. Кстати, Елена Михайловна также намерена пройти эту процедуру. Это ее твердое решение!

Доктор Алекс в ответ на мои слова вдруг опустил голову и быстро-быстро заморгал ресницами. А Билл остался внешне невозмутимым. Казалось, он был, скорее, доволен моим заявлением, чем огорчен.

- Владик, с Еленой Михайловной я поговорю об этом отдельно. Если она твердо решилась на такой шаг, я не стану перечить. Вольному – воля! Никакого насилия. Никакого! Ты убедишься в этом сам.

Я шел по коридору, терзаемый противоречивыми чувствами. Да, видимо, остатки совести все же присутствуют в этом человеке. Существуют же какие-то границы человеческой подлости. Последние слова Билла были очень убедительны. Так сыграть невозможно! Но этот шимпанзе… Мне не приходилось слышать, как стонет шимпанзе, но уж больно этот стон походил на человеческий. Что-то тут нечисто!
Открыв дверь в свой блок, я уловил аппетитный запах борща.
Навстречу вышла Елена Михайловна, подпоясанная моей рубашкой, на манер фартука.

- Я тут выпросила у Гарри кой-каких овощей, немного мяса и сварила борщ. Давно, наверное, борщ не ели?

- Спасибо, Елена Михайловна! Вот так сюрприз!

Ну, бабуля, угодила! Хотя… Какая она бабуля? По всем, как говорится, вторичным признакам, скорее – юная красавица. Совместить в голове такие взаимоисключающие вещи – задачка не из легких! Наверное, мое восхищение читалось в глазах. Елена Михайловна стыдливо потупила свои прекрасные очи.

- Владимир, не забывайте: мой реальный возраст – восемьдесят четыре года. Человека красит душа, а не фигура и изумрудные глаза!

- Простите, Елена Михайловна, это как-то – помимо сознания…

Мы с аппетитом поели борщ, а тут и Гарри появился, привез жаркое и апельсиновый сок. В общем, обед удался на славу!
Но то, что после трапезы рассказала мне Елена Михайловна, явно не способствовало хорошему пищеварению. Да что там пищеварение – меня ее новость просто взбесила!

- Знаете, Владимир, я в заточении уже два месяца. Так вот, примерно месяц назад я услышала от профессора очень странные слова. Я была на процедуре. Доктор Алекс брал у меня кровь на анализ и, обращаясь к нему, профессор проронил по-английски: «Надо бы доставить ей мужскую особь. Необходимо выяснить, способны ли эти апгрейды к размножению».
Я свободно владею английским языком, даже одно время преподавала в средней школе. Это было еще в советское время, в Кишиневе. Но я это скрыла от профессора. Я с самого начала ему не доверяла.

- Так вот зачем этот гад нас соединил! Какой ублюдок!!!

Да, дорогие друзья, теперь вы понимаете, в какую гнусную историю можно вляпаться, легкомысленно доверившись «доброму приятелю»! Для моего американского «друга» Билла, я просто – мужская особь! Не более чем лабораторная крыса! Генетический материал для его мерзопакостных экспериментов! Ни убавить, ни прибавить…
Доставлен сюда, чтобы удовлетворить ученую любознательность профессора в интимной сфере!
Последнее представилось мне верхом омерзительности.

- Елена Михайловна, а кто такие апгрейды?

- Это мы с вами, Владимир. Апгрейды – это разновидность людей, выведенных искусственным путем. Некие сверхлюди.

Я поблагодарил Елену Михайловну за обед и зашел в подсобку. Мне нужно было уединиться, чтобы без помех обдумать ситуацию. Я сел на стеллаж и погрузился в свои невеселые думы. Что же замыслил этот черный профессор? Думаю, у него более масштабные планы относительно нашего здесь пребывания. Ответ на этот вопрос искать было бесполезно…
Для начала надо выяснить, кого он так тщательно прячет за дверью с кодовым замком… Действительно ли там шимпанзе, или нечто иное? Это надо выяснить в первую очередь!

Итак, начнем с кода… Первые цифры я разглядел, благодаря своему обострившемуся зрению. Эти цифры: «3», «1», «4», идущие одна за другой. Последние две цифры мне неизвестны. Чтобы их определить, нужно перебрать сто вариантов. В общем-то, немного, но это возможно сделать только на месте. Сегодня ночью! Надо идти туда сегодня ночью… А, что я, собственно, теряю? Во всяком случае, не свободу – ее я уже потерял. Думаю, этот монстр, не выпустит нас отсюда живыми. Для этого мы слишком много знаем. Ну, что ж, война так война!
Выйдя из подсобного помещения, я сразу же ввёл Елену Михайловну в курс дела, рассказав, что собираюсь, в этой связи, предпринять. К немалому удивлению, она поддержала мой план. Она даже вызвалась идти со мной в эту страшную палату. Какая решительная женщина!

Ну, уж нет! Не бабушкино это дело!

Итак, друзья, вопрос решен – ночью иду на разведку. Дай Бог, чтобы все прошло успешно!

Штат Аляска. Лаборатория Билла. Ночь восьмая.

Дорогие друзья, я обращаюсь к излишне впечатлительным людям. В первую очередь, к тем из вас, кто подвержен нервным срывам или каким-либо фобиям. Не читайте это сообщение! Поберегите свою нервную систему!
Речь пойдет о моем ночном визите в тайную палату профессора. Честно говоря, меня до сих пор пробирает дрожь, стоит только вспомнить эту историю!

Свою вылазку я предпринял в двенадцать часов ночи. Для начала зашел в холл, - убедился, что он пуст. Значит Билл в своих апартаментах. Следуя по тоннелю, я увидел, что над дверью блока №1 – в покоях профессора, через вентиляционную решетку пробивается свет.
Так! Профессор не спит. В любой момент он может направиться в холл, в свое излюбленное место. Там он обычно предается размышлениям. Придется рисковать – Билл мог и до утра не угомониться.

Подойдя к лаборатории, я достал карточку с магнитной полосой, открыл дверь и нащупал выключатель. Я понимал, что свет, в данный момент, мне не союзник. Если Билл выйдет в коридор, он сразу обнаружит, что в лаборатории кто-то есть. Поэтому действовать надо максимально быстро.
Я приблизился к двери с кодовым замком и стал быстро перебирать варианты. Только бы Линза не вышел из своего логова! Этот предательский свет меня сразу же выдаст! Казалось, время остановилось… Эх, надо было фонарик прихватить с собой!
Замок сработал на коде: «3-1-4-7-2». Приоткрыв дверь в тайную палату, я вернулся к входной двери и выключил свет. Похоже, успел вовремя: я вдруг уловил звук приближающихся из конца тоннеля четких шагов. Вцепившись в вентиляционную решетку, я подтянулся и посмотрел вниз.
По коридору в направлении холла стремительно шел профессор. Он был явно чем-то обеспокоен.

Я осторожно двинулся к приоткрытой двери. Из палаты через образовавшуюся дверную щель сочился приглушенный, красноватый свет. Открыв дверь, я ощутил тошнотворно-сладковатый запах тления. В центре комнаты стояла большая кровать и тумбочка с ночным светильником. Слышалось учащенное, хриплое дыхание постороннего человека. Вообще-то посторонним здесь был я, но кто там? На кровати? Очередная, несчастная жертва профессора?

На цыпочках, затаив дыхание, я осторожно приблизился к кровати и заглянул поверх решетчатого заграждения. Там в сонном забытьи, прижав куклу в груди, лежала старуха. Она была настолько древней, настолько иссохшей, что напоминала мумию. Старуха тяжело и хрипло дышала. Изможденное ее лицо, испещренное глубокими морщинами, в свете красноватого ночника вселяло ужас. Это состояние полного внутреннего оцепенения передать словами невозможно. Я чувствовал, как по спине струйками сбегает холодный пот. Не помню, сколько прошло времени. Оно как бы остановилось…
Внезапно, старуха широко открыла глаза, будто интуитивно ощутив постороннее присутствие.

- Ты кто? – хрипло спросила она по-английски. – Ты мой папа?

И протянула ко мне руки.

Ее пальцы, скрюченные старческим ревматизмом, вцепились в мою рубашку мертвой хваткой. Я в ужасе отпрянул, пытаясь освободиться от ее цепких захватов, и тут же устыдился своему малодушию. Да это же просто больная, маразматическая старуха, впавшая в детство. Какая тут может быть мистика? Никакой мистики и в помине, нет!
В ответ на мою отстраненную реакцию, старуха жалобно сморщилась, как бы ощутив свою полную заброшенность. Черные ее глазницы наполнились слезами. Во мне острым осколком шевельнулась жалость. Сейчас она зарыдает и всех поднимет на ноги! И, пиши – пропало! Надо во что бы то ни стало предотвратить истерику. Я подошел к ней поближе.

- Да, я твой папа. Успокойся, пожалуйста, - ответил я, с трудом подбирая английские слова. (Мне бы самому успокоиться!)

- А где моя мама? Я хочу к маме!

- Мама придет завтра. Завтра! А сейчас ночь, сейчас надо спать…

Меня кольнул стыд. Как я могу говорить этому, по сути, ребенку такую чудовищную ложь?! Увы, в таких случаях мы быстро находим себе оправдание. Нашел его и я: маразматики быстро все забывают.

- Хорошо, папа. Спой мне песенку!

Я не знал ни одной английской песенки. Уснула она под песенку русскую, крепко прижав свою «Барби» к груди. Я перестал раскачивать кровать и огляделся. Мое внимание привлек большой фотоальбом. Он лежал на полке среди игрушек. Я поднес альбом к ночнику и открыл. Какое знакомое детское лицо. Где же я видел… эту девочку? Так это же… У меня похолодело сердце; альбом выпал из рук.
Да, дорогие друзья, на фотографии была она! Это была Саманта Нельсон, девочка, пропавшая два года назад…
Я вспомнил ее отца Майкла Нельсона, с которым познакомился в местной церквушке. Знал бы он, что сделал профессор с его дочерью! Она тут умирает от старости, а ее отец чистит стекла этого сатанинского капища!

Подняв альбом, я стал его перелистывать, рассматривая фотографии, со все нарастающим, леденящим душу ужасом. Перед глазами крупно мелькали лица, вернее, это было одно лицо - все более и более стареющее. Тщательно задокументированная в снимках, ужасающая картина! Бежать отсюда! Скорее бежать!

Я вытащил из альбома фотографию Саманты и засунул за пазуху.

Не помню, как в потемках закрывал двери, как шел по коридору, как попал в свой блок. Не помню… Думаю, если б на пути, мне встретился Билл, я бы придушил его собственными руками! Да, это бы сделал Я – «добродушный от природы» человек! Да много ли мы о себе знаем, по сути? Часто прозреваем, лишь оказавшись в критической ситуации. Когда жизнь припрет!

У дверей меня встретила Елена Михайловна. Она не спала.
Я, молча, прошел к холодильнику и достал непочатую бутылку водки. Зубы мои клацали о стеклянное горлышко; я видел только испуганные, широко раскрытые глаза Елены Михайловны, да портрет Ричарда Кеннеди на стене.
Она, молча протянула мне бутерброд с сыром. Так же молча, я достал из-за пазухи фотографию и положил на стол. О, это бесценное, многоговорящее молчание! Как много оно значит, и как о многом, порой, говорит…

- Успокойся, прошу тебя! Успокойся! Все потом, потом расскажешь… А сейчас, ложись спать.

- Елена, страшно… как же страшно жить! Вот эта девочка… Ей было всего лишь три года. Три года всего! А теперь ей все сто! Сто лет, представляешь? Я, сумасшедший, да? Или мир вокруг сумасшедший? Объясни мне…

- Ну, какой ты сумасшедший. Не смеши меня. Тогда и я тоже!

- Знаешь, Елена, я слышал, так бывает на войне.

- А, что бывает на войне?

- А вот, живут люди, в каком-нибудь военном гарнизоне. Есть там рядовые, есть и начальники. И субординация, конечно же, присутствует: «Товарищ майор, разрешите обратиться?» И вдруг нападает противник: вокруг убитые, раненые. И этот самый майор, будучи раненым, оказывается с тем солдатом, в каком-нибудь выгоревшем здании, под обстрелом. И кричит ему: «Петя, пригнись!», а солдат в ответ: «Ничего, Степа, прорвемся! Я тебя вынесу!». Так вот рождается святое слово «ТЫ». Ведь «ТЫ» - это душа, «ТЫ» - это Сам Бог, а вы… вы – это бесы вокруг. Враги!

- Да, интересно… А я и не заметила, как мы перешли на «ты». В таких обстоятельствах, глупо об этом говорить. И смешно!

- О да! И глупо и смешно, и все в одной корзине.

- Владимир... вот эта фотография девочки… ты принес ее оттуда? Из той самой палаты?

И я рассказал ей, дорогие друзья, все, о чем поведал вам.

Штат Аляска. Лаборатория Билла. День восьмой.

С утра побрился, глядя на свое гнусное отображение. Как там Пушкин говорил: «Не люблю моложавых лиц. Есть в них что-то незрелое!». Ах, Пушкин, Пушкин! Ты, как всегда прав! Да, незрелые фрукты не вызывают аппетита. Исключение – дети, но они, скорее - цветы.
Помню, как с двумя малыми детьми, впервые, пришел в Елоховский собор, и у входа увидел вывеску: «Здесь венчался А. С. Пушкин с Наталией Гончаровой». И мы поставили свечки об убиенном поэте. Сейчас дети стали уже взрослыми. Как воспримут они меня в моем новом обличии?
С утра позвонил Доктор Алекс и сообщил, что процедуры на сегодня отменяются. Профессор уехал в город и вернется только к вечеру. Хорошая новость. Извел уже меня этот «молодительный» процесс! Наконец-то Билл привезет необходимые ингредиенты, сварганит
свое зелье, и я снова стану жить, как прежде (как прежде ли?)

После обеда, неожиданно, зашел доктор. Он выглядел осунувшимся и очень бледным.

- Мистер Кириллов, я должен вам нечто сказать…

Я нажал в кармане халата кнопку диктофона и позвал Елену Михайловну.

- Лена, помоги, пожалуйста, с переводом. Доктор Алекс нам хочет что-то сообщить.

- Мой визит к вам, носит конфиденциальный характер. Произошло, крайне неприятное событие, мистер. И я не могу больше молчать! Не могу! Сегодня утром скончалась одна наша пациентка. Это так ужасно! Так ужасно!

Я, молча, достал фотографию Саманты Нельсон и протянул доктору.

- Она?

Доктор отшатнулся:

- Откуда… откуда вы знаете? Откуда у вас эта фотография?

- От верблюда, док!

- Мистер Кириллов, я был уверен, что нам удастся повернуть процесс вспять. Профессор работал над этим, говорил, что близок к разрешению проблемы. Меня не оставляла надежда на благоприятный исход, потому, я и продолжал работать. А теперь, когда надежда исчезла,
я больше не могу здесь находиться!

- Куда вы дели тело покойной?

- Профессор распорядился утопить труп в озере. Мы привязали гирю к ногам и бросили в воду. Мистер, вы должны срочно бежать! Бежать отсюда! И вы, мисс, тоже. Завтра будет уже поздно! Рядом с Джуно есть островок Кают. Там находится русская старообрядческая община. Вас там приютят на время. Я должен спасти, хотя бы вас!

- Но завтра мне профессор обещал нормализовать естественный процесс старения. Вечером он должен привезти необходимые ингредиенты.

- Этот препарат коррекции давно создан, он у профессора в сейфе. Профессор вам солгал! Под видом препарата, он введет вам микрочипы. Собственно, для этого он и привез вас сюда.

- Доктор, а вы можете сейчас ввести нам этот препарат коррекции? Пока Билл отсутствует...

- У меня нет доступа к сейфу. Послушайте! Я не сказал вам главного. Профессор поехал за опытной партией микрочипов. Завтра утром он должен их вам ввести, под видом корректирующего препарата. Он собирается опробовать эти чипы на вас, воздействуя через них на ваше сознание! Вы будете лишены собственной воли и, соответственно, свободы выбора – станете полностью подконтрольны профессору.

- Зачем это ему? И о каких чипах вы говорите?

- На вас он будет отлаживать свою систему, обкатывать модель управления людьми. Это секретная разработка, очень дорогая. Она обошлась профессору более чем в миллиард долларов. Эти сверхчипы способны не только отслеживать поведение людей, но и управлять ими. Скажу больше, они способны даже считывать мысли, связанные с негативными желаниями и блокировать их. Абсолютный контроль над человеком!

- То, что вы говорите, доктор, больше похоже на фантастику. Как это, вообще, возможно – считывать мысли?

- Мистер, кто же вам откроет такие вещи! Кто даст хотя бы малейший намек на результаты подобных исследований? Интернет? Телевидение? Пресса? Ведь, вы оттуда черпаете информацию? Эти вещи настолько засекречены, что смешно говорить, даже, о самой ничтожной утечке! Есть вещи, которые никто не должен знать…. Такие знания – привилегия знати. В данном случае - верхушке избранных!

- Доктор, насколько я поняла, вы в курсе того, что задумал профессор. Он делился с вами своими планами? – спросила Елена Михайловна.

- Да, мисс Бережная! Я скажу одно: просто подарить людям бессмертие – не входит в его планы. Он считает, что мало дать человечеству бессмертие, человечество надо контролировать. В том числе и его численность. Оставшиеся, будут купаться в материальных благах и в роскоши. Они получат почти все, о чем мечтали: здоровье, достаток, всевозможные развлечения…. Это будет сообщество неких сверхлюдей, аскарид, купающихся в изобилии. Земной рай! О Небесном
никто и помышлять не будет. Но при этом все люди будут пребывать в страшном унынии и страхе пред своим повелителем.
Для профессора главное – получить абсолютную власть над людьми, обрести мировое господство. Деньги его уже не интересуют. А бессмертие – это не более чем наживка. И люди будут жадно ее хватать, отпихивая друг друга, не подозревая, что вместе с препаратом им вводится микрочип. В штате Аризона профессор строит завод по массовому производству чипов. Хватит на всех!

- А, что будет с теми, кто откажется принять земное бессмертие, кто не прельстится на эту приманку? - спросил я. С теми же христианами, мусульманами, которые, в силу религиозных убеждений, не захотят предать свою веру? Для кого Царствие Небесное – не пустой звук.
Эти люди, ни за какие «земные коврижки» не променяют его на ущербный рай земной!

- Думаю, таких людей найдется немного, мистер. И все они, вскоре, туда и уйдут – в свой Рай Небесный! Ведь без чипа человек ничего не сможет приобрести, даже элементарных продуктов питания. Такие люди, просто, вымрут! Дело в том, что когда чипизация охватит большинство населения, люди, по воле правителя, начнут «добровольно» расставаться со своими сбережениями и капиталами. В итоге, мировая финансовая система рухнет. Исчезнет само понятие – «деньги».
Рухнет все, что составляет основу государства, все ее институты: армия, судебная и охранительная система, военная промышленность.… В них, просто, больше не будет нужды!
Да и все общественные системы рухнут. Будет единое государство, во главе с антихристом.
В результате, освободятся колоссальные средства. Их-то правитель и направит на цели всеобщего «процветания».

- И это все реально?

- Более чем! Потом, через спутники будет запущена программа самоуничтожения, для отдельных категорий людей. Количество населения будет постоянно контролироваться и поддерживаться на одном уровне, чтобы избежать перенаселения и гарантировать оставшимся в живых высокий уровень жизни.

- Какую страшную, фантасмагорическую картину вы нарисовали, доктор! Но, мы-то тут для чего, хотела бы я понять? Я и Владимир?

- Да, доктор, объясните! Как Билл собирается нас использовать? Какова во всем этом наша роль?

- На вас он будет обкатывать эту технологию. Когда человечество будет чипизировано, никто из людей уже не сможет вести себя неподобающим образом, но лишь по правилам, предписанным диктатором. Каждый неверный шаг будет пресекаться на корню, на уровне мысли. Это будет высокоморальное общество. Внешне! Все будут честно работать, уважительно относиться друг к другу. Но все это будет «из-под палки»! Невозможно будет ни украсть, ни дать взятку, ни… да, просто, голос на кого-то повысить! И ничего тут не поделаешь… Человек будет напрочь лишен собственной воли! Попробуй только допустить какой-либо брак на производстве или, скажем, ослушаться приказа … У такого человека мгновенно будут блокированы дыхательные центры. Для начала – минуты на две-три. А у кого-то будут парализованы двигательные или зрительные центры. Возможности воздействия тут не ограничены… Захочет ли человек, после этого, воровать, лгать или симулировать болезнь, к примеру? И, вообще, вести себя против воли правителя? Но, для того, чтобы эту систему внедрить в массы, ее нужно апробировать. Для этого вы и нужны профессору.

- Доктор, мне кажется, вы не сказали главного. В таком принудительном высокоморальном обществе не может быть места счастью. Человек будет раздираем своими страстями! Ведь все его пороки, все негативные устремления останутся при нем, только выхода им не будет. Как и возможности бороться со своими страстями.
Люди будут жить под дамокловым мечем страха. Страх и уныние навечно овладеют людьми. О каком внутреннем мире, душевном покое тут может идти речь, когда не будет свободы выбора между добром и злом.
Навязанное добро, добро по принуждению – не есть добро. Эти люди, доктор, будут лишены главного, что характеризует человека – свободы. Это уже не люди будут, а марионетки, которыми управляют, дергая за ниточки.

- Я, в этой связи, вспомнила одну историю…. У одного гипнотизера был сын, который вел себя неподобающим образом. Он был неуправляем: не слушался отца, хамил, пропускал занятия в школе. И этот гипнотизер решил воздействовать на него своими методами.
После сеанса гипнотического внушения, сын стал послушным, вежливым, снова стал хорошо учиться. Но гипнотизер скоро пришел в ужас от такой внушенной, навязанной им любви, и снял с сына свое внушение. «Да, пусть он лучше меня ненавидит, но будет самим собой!»

- Да, очень показательный пример, мисс Бережная. Теперь вы знаете все! Это страшный человек! И он ни за что не отступится от вас, надо будет – и силу применит. Есть у него такие люди – скрутят вас и насильно введут чипы! Так что собирайтесь…

Я посмотрел на Елену Михайловну. В голове у меня стал созревать план. Теперь у нас появился союзник, как минимум, доброжелатель. И этим надо воспользоваться!

- Знаете, доктор… пусть, пока все останется, как есть. Будем считать, что вы к нам не приходили и ничего не говорили. А главное, пусть так профессор считает.

- Что вы задумали? Не глупо ли вот так, с ходу, отвергать мое предложение?

- Утро вечера мудренее, док! Глупость – это такая … разновидность ума. Завтра вы все узнаете.

Так, дорогие друзья, закончилась эта головокружительная беседа. Много чего в жизни приходилось слышать, но такое вряд ли забудется!
После ухода доктора, я рассказал Елене Михайловне о своем плане. Подумав, она одобрила его. Да, пожалуй, это единственный выход из сложившейся ситуации.
Если вы спросите, почему я отказался от предложения убежать из этой тюрьмы, то я отвечу, что, во-первых, - не хочу оставаться вечным апгрейдом. А, во-вторых, с нами, или без нас, но работы все равно будут продолжены. Профессор найдет других подопытных крыс, вместо нас. И этому надо положить предел!

Аляска. Лаборатория Билла. День девятый.

Спал очень плохо, всю ночь ворочался на диване под жестким пледом. А тут еще, под утро, такой жуткий сон приснился!

Будто, захожу я в холл, посмотреть на рыбок, но вместо них, вижу вверху утопленную старуху. Она прильнула к куполу, с той стороны, и смотрит, смотрит на меня через стекло обезумевшими глазами. Я оцепенел!
А она, вдруг признав меня, ощерилась своим беззубым ртом и начала яростно стучать кулаками в купол. По стеклу, во все стороны, начинают струйками бежать трещины. Сначала мелкие, а потом все более крупные, в виде молний. Стекло вот-вот окончательно треснет – надо бежать, но ноги точно приросли к полу. И вот все это, со страшным грохотом, обрушивается на меня, сбивает на пол, окатывает ледяной водой, перемешанной с осколками стекла.
А в довершение – сверху набрасывается бесноватая старуха! Она впивается мне в горло своими костлявыми фалангами и истошно верещит: «Ты лжешь! Ты не папа! Не папа ты, мне!!!»

Ну как, друзья, по вкусу вам такая ночная фантазия? Вот и мне – нет. Чушь все это! Впереди – страхи реальные. Главное, что предстоит пережить, еще впереди. И это главное гораздо страшнее!

В лабораторию я пришел вместе с Еленой Михайловной. Билл сидел в кресле, и нетерпеливо постукивал костяшками пальцев по крышке стола.

- Радуйся, Владик! Приготовил я тебе обещанный препарат. А, вы, Елена Михайловна, что пришли? Тоже решили снять с себя бремя бессмертия? Не жалко будет красоту такую терять? Ведь знаете по себе, как бежит время…. Не успеете оглянуться, как снова станете дряхлой и никому не нужной! Сбил вас неразумный соотечественник, с вечного пути! Потом будете жалеть. Ну да, будь, по-вашему! Вольному – воля! Так у вас, кажется, говорят?

В углу, с резиновым жгутом в руке, понуро стоял доктор Алекс.
Профессор достал из лотка небольшой шприц, и с улыбкой предложил мне присесть. В его улыбке я уловил нечто омерзительно-хищное.
Я стоя, расстегнул манжет на рукаве и, закатывая рукав, поднял руку. Затем быстро схватил, стоящий на сейфе кофейник и ударил профессора по голове. Удар пришелся в самое темечко – Билл рухнул, как подстреленный. Похоже, он даже не успел ничего понять.

- Мистер… Владик, что вы делаете? – пролепетал доктор.

- Ничего! Он скоро очухается. Помогите лучше его поднять!

Мы положили профессора на кушетку. Я нащупал в его куртке массивный ключ и открыл сейф.

- Доктор, вы говорили, что в сейфе есть корректирующий препарат. Достаньте его.

Порывшись в сейфе, доктор, молча, достал две ампулы. Он набрал шприц и стал мне вводить лекарство в вену.

- Да не тряситесь вы так, доктор! Вы мне вену порвете!

Такой же укол он сделал Елене Михайловне. Я вздохнул с явным облегчением – впереди забрезжила надежда. Скоро мы будем на свободе. На свободе!

- А теперь, доктор, достаньте ампулу с «ноугранулином-плюс-супер».

- Это зачем? Такой препарат мы больше не используем! Он не поддается коррекции!

- Делайте то, что вам говорят! Так надо, доктор Алекс!

Алекс, в недоумении, достал из сейфа большую ампулу.

- Сейчас вы введете этот препарат профессору.

- Нет! Я больше не хочу никого убивать! Тут двойная доза, поймите! Это же конец! За три дня он превратится в полную развалину…

- А вы хотите, чтобы он подольше помучился? Как та девочка? За это время, этот монстр обязательно что-нибудь придумает. Этот гад чрезвычайно талантлив… Вводите препарат!

Доктор, поколебавшись, набрал полный шприц и сделал укол профессору. Потом, поднес
к лицу ватку с нашатырем и похлопал его по щекам. Билл судорожно вздохнул и сел на край кушетки. Он недоуменно посмотрел на Алекса:

- Что это со мной? Приступ? Я, внезапно, провалился… в темноту…

Я показал профессору на лежащий у его ног кофейник.

- Это я проводил тебя в темноту, Линза! И кого ты там встретил? Может, бездомного Даниеля Кинга, которого ты отправил на тот свет? Или Саманту Нельсон, что вчера умерла от старости, и сейчас покоится на дне озера? Кстати, она мне приснилась сегодня. А тебя кошмары не мучают?

Билл попытался встать, но схватился за голову и застонал. Потом повернулся к доктору:

- Алекс, это ты все рассказал? А я тебе так доверял! Зачем ты это сделал, Алекс? Ты же подписал себе смертный приговор!

Потом посмотрел на Елену Михайловну:

- Этот бездомный был обречен… он бы все равно умер. А так, умер не зря – послужил науке! Девочка же эта…

Тут, он увидел, лежащую на кушетке пустую ампулу, посмотрел ее маркировку и неуверенно продолжил: Так, что «не судите о книге по ее обложке!» - так у нас говорят в Америке. В серых глазах его, вдруг, мелькнула жуткая догадка. Он резко поднял рукав рубашки, посмотрел на изгиб руки и, мгновенно стал бледный, как стена.

- А в России говорят: «Не рой другому яму – попадешь в нее сам!» Слышал такую поговорку, Линза?

- Да, вы же меня убили! Убили!!! Что вы сделали со мной?! И это на пороге таких великих свершений!

- Вот и ты, Линза, получил свою инъекцию! И по заслугам получил! Не надо было тебе с русскими связываться. Мы, народ непредсказуемый. Варвары, одним словом! Так, быстро мне пульт от входной двери! Быстро!

Профессор, даже не шевельнулся, - его взгляд был прикован к пустой ампуле. Наверное, так, смертельно раненый человек мог бы смотреть, на пустую гильзу, пуля от которой уже находилась в его сердце. Он был в полной прострации. Встрепенувшись, он медленно открыл ящик стола и протянул пульт.

Мы вышли с Еленой Михайловной в коридор.

- Лена, подождешь меня на улице, у входа. А я, тем временем, уничтожу всю документацию из компьютера, а также ампулы из сейфа. И прихвачу с собой доктора.

Я протянул пульт к входной двери и нажал кнопку. Дверь не открывалась.

- Что-то не открывается, сейчас посмотрю… Да в нем батареек нет! Этот гад подсунул мне какой-то другой пульт! Ну, сейчас я с ним разберусь! Жди меня здесь.

В досаде, я с размаху бросил пульт в металлическую дверь и вернулся назад. Вставил карточку в щель, но дверь не открывалась. Эта сволочь, заперлась изнутри! Я забарабанил в дверь.

- Линза, открой! Открой!!!

Никакой реакции. Ну, конечно, он не откроет! Что он, дурак, что ли… открывать… Хитрая бестия, хитрая! Как же я так прокололся? С этим пультом!
Подпрыгнув, я схватился за вентиляционную решетку, подтянулся и заглянул в помещение. За столом, спиной ко мне, положив руки на голову, сидел профессор. Но, что это? Какие-то ноги…. Я подтянулся повыше, и увидел, лежащего на полу доктора Алекса. Он лежал на спине, в луже крови, глядя в потолок остекленевшими глазами.
А в груди его торчала рукоятка большого скальпеля…

Аляска. Лаборатория Билла. День десятый.

Проснулся от прикосновения к щеке, чего-то холодного и твердого. Да это ж, я вчера гаечный ключ положил под подушку! На всякий случай…
Елена Михайловна предложила кофе; еще нашла полпачки печенья. И это вся наша еда, не считая двух завалявшихся апельсинов. Об убитом докторе мы старались не вспоминать – будто и не было вчерашнего события. Но надо было, что-то делать, искать какой-то выход. В первую очередь, надо как-то обезопасить себя от этого маньяка.
Я посмотрел на входную дверь. Пришло в голову, что Билл запросто может закрыть нас снаружи, замуровать нас в этой камере. Тут никого не дозовешься! Кричи, не кричи! Отключит, к примеру, воду – и полные кранты! Через неделю мы, просто, умрем от жажды. То, что профессор окочурится раньше – утешало мало.
Я вытащил все пустые емкости, какие только были: бутылки, банки, чашки и наполнил их водой. (Надо было еще вчера это сделать!). Потом достал из ящика с инструментом большой тюбик с клеем и выдавил его в щель замка, с обратной стороны двери. Теперь Билл не сможет использовать магнитную карточку, чтобы изолировать нас.

Елену Михайловну мои манипуляции несколько озадачили.

- Владимир, что означают, все эти приготовления?

- Принимаю необходимые меры для выживания. Хочу исключить все возможные, негативные варианты развития событий.

- Владимир, главное мы уже сделали. Этот монстр не сможет никому больше угрожать! Ни отдельным людям, ни всему человечеству. А обо мне ты не беспокойся…. Не цепляюсь я за жизнь! Я свое уже отжила…. Родственников у меня нет, друзей – тоже. Все поумирали…Мне и идти-то некуда. Назад, что ли, в дом престарелых? Кто же меня теперь туда возьмет такую?!

- Тебе, Лена, теперь не в дом престарелых а, самый раз, в дом моделей…

- Шутишь! Я так для себя решила – если останемся в живых, уйду в монастырь. Больше ничего не хочу от этой жизни!

- Ничего, Лена, прорвемся! Сейчас схожу на разведку, посмотрю, как там наш «благодетель» поживает.

Выйдя в коридор, я увидел вдали лежащего на полу человека. Это был доктор Алекс. Наверное, Билл, выволок его ночью, чтобы не смердел.
Я поразился своему отрешенному внутреннему состоянию. Предполагается, что в такой ситуации, любого нормального человека должен охватывать страх. Но страха не было, была лишь жалость, щемящая жалость в сердце… А еще – мучительное ощущение непоправимости свершившегося. Ведь что ни говори, а в смерти доктора была большая доля и моей вины…
Как я и думал, дверь в лабораторию оказалась заперта изнутри. Карточка не действовала. Я схватился за вентиляционную решетку, подтянулся и увидел дряхлого старика, сидящего в кресле. Я не сразу признал в этой древней развалине Билла, а признав – ужаснулся. Как же он постарел!
Профессор сидел за столом, перед стойкой с многочисленными пробирками. Во рту он держал конец резинового жгута, другой конец перетягивал его левое предплечье. В руке у него находился шприц. Он что-то сосредоточенно вводил себе в вену. Спасает, гад, свою шкуру!
Закончив процедуру, профессор достал из куртки сотовый телефон и прокричал по-английски: «Завтра с утра жду вас! Приезжайте втроем!» Потом, через паузу: «Да, в среду… Сегодня не надо! Сегодня я буду спать, как убитый. Буду восстанавливаться. Отыщите повара Гарри, его надо устранить…»
У меня затекли руки, и я спустился на пол. Неужели этот гад нашепротивоядие? Похоже, нашел… Он, видите ли, будет восстанавливаться! Нашел, все-таки, гад… средство. Для девочки, вот, не нашел, а для себя, любимого, - постарался!
Я постоял еще немного, прислушиваясь – все тихо. Надо идти к себе. В голове все прокручивался телефонный разговор.
Значит, завтра, с утра, сюда заявятся трое насильников. А сегодня они должны найти и устранить, сбежавшего повара. Скорей всего, чтобы Гарри не сообщил обо всем в полицию, в том числе, об убийстве доктора. А потом эти киллеры явятся по наши души! Нас скрутят, и профессор введет свои чипы. И тогда все. Конец! У нас осталось, чуть меньше суток. Это случится завтра, в среду…
Вдруг меня молнией пронзила мысль. Он сказал: «Завтра в среду». Сегодня же вторник! Ведь по вторникам Смит чистит стекло в холле. У меня забрезжила надежда. Да – Смит последняя наша надежда…

Я, как угорелый, влетел в блок.

- Лена, где фотография Саманты?

- Да на холодильнике, под коробкой. А, что случилось?

- Потом, потом расскажу! Нужно срочно составить текст на английском языке. Переверни снимок и пиши на обратной стороне, крупно:

САМАНТУ УБИЛ ПРОФЕССОР.
ОН ПРОВОДИЛ НАД НЕЙ ОПЫТЫ.
ВЗОРВИ НОЧЬЮ КУПОЛ.
МЫ В БЛОКЕ № 12.

- Лена, теперь, быстро в холл! Нам нужно успеть застать Смита Нельсона.

Внезапно отворилась дверь, и в гостиную ввалился Билл. У меня будто что-то оборвалось внутри: «Ну, всё – приплыли!».

Вид профессора был ужасен. Обезображенное глубокими морщинами восковое лицо, страшный, беззубый провал рта с кровоточивыми деснами, на голове – большая проплешина.
И только глаза – насмешливые, серые глаза, сверкающие стальным блеском сквозь линзы
очков, выдавали в этом дряхлом старце прежнего Билла. В руке профессор держал револьвер.

- Прекрасно выглядишь, Линза! Тебя и не узнать! А как чувствует себя уважаемый доктор Алекс со скальпелем в сердце? Теперь ты решил и от нас избавиться?

- Владик, я не могу позволить себе такое удовольствие. Я привык все дела доводить до конца. Эксперимент еще не закончен! Этот револьвер не для вас – он для моей защиты. Чтобы не придушили ненароком.

- Твоя предусмотрительность, Линза, меня умиляет!

- Да, мои дорогие, подопытные крысы, я все предусмотрел. И участь твою, Владик, тоже… Еще, когда в интернете общались. Ты умрешь экзотической смертью! Как только закончится эксперимент. Ведь ты хотел умереть от старости? Не так ли? А вот ты, Елена, станешь моей рабыней. Вечной, безропотной рабыней! Будут мелькать годы, десятилетия, столетия, а Елена Михайловна будет, все так же варить мне кофе, и всегда понимать меня с полуслова… Как, впрочем, и все остальное человечество! А вы думали, я сдохну? Недооценили вы меня! Недооценили!!! Неужели вы думали, что я бы допустил, чтобы вы пережили меня?
И прекрати следить за мной, Владик! Еще раз сунешься к вентиляционной решетке – получишь пулю! Ты зачем испортил замок?

- Линза, ты пришел нас запереть? Запирайся лучше сам. Тебя скоро запрут в другом месте! Думаю, ваши власти, по достоинству оценят твои деяния. На сколько, это тянет, по вашим американским законам? Думаю, на электрический стул тянет, никак не меньше!

- Владик, следи за моими губами. Таких людей, как я – не убивают! Ты очень наивен… Или истории не знаешь? Вспомни, хотя бы, фон Брауна, знаменитого ученого фашистской
Германии. Сколько тысяч англичан было убито его ракетами «Фау»? Разве не был он военным преступником? Разве не принимал участие в массовых убийствах, пусть и опосредованно? Да его руки по локоть в крови! И ты думаешь, его преследовали? Или осудили? Он плодотворно работал и прекрасно жил у нас в США. В почете и уважении! Мы с его помощью и на Луну слетали. А у меня потерь-то – всего три человека! Ну – четыре, включая тебя! Да и кто этот Браун, по сравнению со мной? С ученым, открывшим бессмертие?!
До завтра, мои забавные крыски! Завтра у вас начнется новая жизнь!

Билл подмигнул своим мутным глазом и вышел в коридор. Немного выждав, мы направились в холл. Я мельком отметил, удаляющуюся, сутулую фигуру профессора, - он едва плелся,
помахивая револьвером. Нас он, похоже, не заметил.

Зайдя в холл, мы увидели уплывающего аквалангиста. Меня охватило отчаяние – уплывала наша последняя надежда! Я схватил горшок с «вечным цветком» и изо всех сил метнул его в купол. Ударившись о бронированное стекло, горшок разбился вдребезги с оглушительным треском. Пол усыпался землей и осколками керамики. Аквалангист резко развернулся и поплыл нам навстречу.

Вскочив на стол, я вытянул вверх руку и плотно прижал фотографию Саманты к стеклу купола. Потом повернул ее текстом. Аквалангист поменял положение, видимо, текст оказался вверх ногами. Я снова показал фото, но Нельсон жестом попросил текст.
«Да читай же ты, читай, Смит!» Нельсон резко отстранился от купола. Он все понял! Я слез со стола, засунул за пазуху фотографию и облегченно вздохнул. Успели-таки!

Елена Михайловна стояла, прижав руку к сердцу.

Дверь в холл открылась, и в проеме появился Билл.

- Что вы тут творите? Что за грохот? А…а, горшок разбили! Истерике предаетесь?! Поняли, наконец, что вам крышка!

Он заметил вверху аквалангиста и яростно махнул кольтом.

- Пошел вон! Вон отсюда! И вы тоже – живо в свой блок! Ну, ничего, завтра мне уже не придется вас уговаривать…

Смит бросил баллон и щетку и вскоре скрылся, растаял в глубине. Думаю, револьвер убедил его более в правдивости нашего сообщения, чем сама фотография. Во всяком случае, это был сильный дополнительный аргумент.