Смешно. Что же он ему скажет? «Ну пожааалуйста, пап. Он больше так не будет?». Пригрозит самоубийством? Что ж, ещё есть время что-нибудь придумать

**45 год

…И, ведь, смог. Инг помнит даже сейчас, как губернатор лично, в сопровождении целой свиты охранников, явился на следующий же день. Лояла с ним не был. Едва живой зачинщик стоял перед ним на коленях лишь по той причине, что из-за дикой боли во всём теле не мог подняться, и с опущенной головой, скрипя зубами от унижения и досады выслушивал снисходительный приговор. «Я дал тебе крышу над головой, еду и работу, которой позавидовал бы любой безродный пёс, а ты вот как мне отплатил. – пренебрежительно говорил губернатор. – если бы я только мог, я бы скормил твои потроха канализационным крысам. Ты даже похорон не достоин. Твоей участью было бы гнить в дерьме. Но, молись Господу за это, Лоял не позволил. Он стоял на коленях передо мной, как ты сейчас стоишь, и в слезах умолял сохранить твою жалкую жизнь. Знаешь, кокой стыд для меня, что мой ЕДИНСТВЕННЫЙ. – он всегда выделял это слово. – сын унижается ради такого отброса как ты? Ха, кого я спрашиваю. Тебе не знакомо понятие чести. Как и всем безродным оборванцам…»

Инг был единственным из числа арестованных, кого оставили в живых. Остальных членов восстания по приказу губернатора через несколько дней прилюдно расстреляли в качестве наглядного примера остальным людям, что бы те впоследствии и рот боялись разинуть в сторону знати. Не смотря на моления Лояла, обратно принять бунтаря в свой дом губернатор категорически отказался. Да и разве сам Инг согласился бы на это:

- Можно?

Фюрер обернулся на стук в дверь и натянул дружелюбную ухмылку. В его рабочий кабинет из коридора несмело заглядывал Эдриан. Такая рань. Ещё не было команды «подъём», а он уже причёсан, одет, в общем выглядит идеально, как, собственно, и всегда. Ингу казалось, что в «Омеле» он единственны, кто встаёт на рассвете:

- Что не спится? Ты вчера поздно вернулся. Неужели уже отдохнул?

- Да, да, как коала. – сообщил Эдриан, бодро закивав.

- Коалы спят двадцать два часа в сутки…

- Знаю, знаю! Потому и говорю. – немного нервно захихикал блондин.

Инг подозрительно осмотрел подчинённого – сложилось впечатление, будто он находится под воздействием какой-нибудь дури:

- Хотел спросить что-то?

- А, да! Я хочу выходной попросить. Надо с одним личным делом разобраться иии… ааа… что я говорил? Ого! У вас новые шторы?!

- Эдриан, с тобой всё в порядке? – уже всерьёз забеспокоился Инг. – зайди к доктору Хурцу, будь добр. Ты давно был на мед. осмотре?

- Нет, нет! Со мной всё в полном порядке. Точно! Мне же нужен выходной. Ну пожалуйста. – одухотворённо улыбнулся молодой человек.

- Хорошо. – сомнительно согласился Инг. – будь осторожен. И сообщи мне, когда вернёшься.

*******

Как же ему выспаться после вчерашнего… Эдриан так и не смог заснуть. Если только задремал на часик. Всё мерещились шорохи из коридора, действовало на нервы гудение проводов, которого раньше он вообще никогда не замечал. С каких это интересно пор по штабу «Омелы» призраки стали так безпалевно маячить?! В голову лезли разные мысли: штаб, ведь, ранее являлся фамильным поместьем, жителей которого Инг в буквальном смысле истребил. Может это неупокоенная душа какой-нибудь светской дамы ныне бродит по своему имению… Брррр! Довольно! Самое время вернуться к здравому рационализму – он просто переутомился на службе, вот и привиделось что-то, с кем не бывает.

Эдриан тряхнул головой. Сегодня даже его мысли были слишком быстрыми – не удавалось сосредоточиться. Не стоило глотать такое количество стимулирующих таблеток на кофеине, но если бы не они – Эдриан даже с кровати не поднялся бы. А сегодня дела! Молодой человек сидел в автобусе «на галёрке». Невообразимая рань, так что транспорт практически пуст. Ему нравилось это отдалённое место, но сегодня он занял его машинально. Поздоровался с водителем, поинтересовавшись «неправда ли сегодня поразительно чудесный день, уважаемый?», в ответ получил недоумённый сонный взгляд и молчание, а после мысленно дал себе пощёчину с возгласом «да что я несу?!». Закинув ногу на ногу, он нервно тряс носком ботинка и барабанил пальцами по коленке. И улыбался. Чёртовы таблетки. Будь проклят доктор Хурц со своим инновациями!

Эдриан сошёл на конечной остановке окраин Столицы, практически и не город уже – глушь. Ни одной высотки по близости, одни лишь скромные катеджи и сельские домики. Он вырос здесь. Здесь же и по сей день живут его старики – родители. Примерная и очень скучная пара. Эдриан ещё ребёнком понял, что в трущобах ему не место – его всегда тянуло к роскоши, к светскому бомонду. А в этом районе даже круглосуточного магазина не было. Сразу после окончания школы он убежал. В буквальном смысле. Отец хотел, что бы его сын продолжил семейное дело маляра и не отпустил бы парня в большой город вершить свою судьбу, а Эдриан не смог смириться с этим. Обаятельный, амбициозный молодой человек быстро освоился в Столице, подрабатывал в модельном бизнесе манекенщиком, вскоре связался с азартными играми, переквалифицировался в шулера – картёжника, за что и получил впоследствии своё прозвище. Натс – термин, означающий лучшую комбинацию карт в покере.

Тогда он был слишком глуп, что бы понять, что самое важное в жизни человека – это семья. А сейчас пути назад нет. Родители, должно быть, уже давно похоронили своего непутёвого сына. Возможно, даже некролог с его именем читали. Официально Эдриан умер десять лет назад, за несколько недель до Великой Революции. Слишком сложно будет теперь всё разъяснить родителям так, что бы их не шокировать, потому единственным верным решением он принял оставаться мёртвым для них. Но, тем не менее, стабильно раз в месяц Эдриан просит отгул и приезжает сюда. В родную глушь. Тайком наблюдать за тем, как мать ухаживает за садом, а отец на веранде читает утреннюю газету. Сегодня именно этот день по его личному расписанию.

Молодой человек натянул капюшон чёрного пальто, поправил большие солнцезащитные очки и пошагал вперёд. Вот уже видно их дом, пожилая женщина поливает цветы, старик на веранде хрипло хохочет и зачитывает ей анекдоты с последней страницы… И каждый раз, видя их живыми и здоровыми, Эдриан по-настоящему счастлив. Он сядет на скамейку под вишнёвым деревом на параллельной улице, где сидел в юности и мечтал свалить отсюда подальше, закурит и будет наблюдать…

*******