Умрем, но чужого не возьмем

Что такое жить по заповеди даже ценой собственной жизни, в семье Брылевых знали не из книг. Жили не просто бедно — голод доходил до того, что дети питались одной травой. Но не голод и лишения остались в памяти детей, а то, какими твердыми в вере, какими достойными людьми были Екатерина Спиридоновна и Михаил Демьянович Брылевы.

Когда началась коллективизация, мы жили на хуторе. Я еще был маленький — лет пять-семь. Отца посадили, потому что не хотел идти в колхоз, не хотел, чтобы им руководили безбожники. Не пошел к безбожникам. Тогда у нас забрали все — и зерно, и животных, и птиц. И мы питались одной травой, ничего не оставили.

Отца арестовали быстро, дали несколько минут, чтобы попрощаться. «Веруй и надейся на Бога. Господь спасет тебя. А мы будем надеяться», — сказала Екатерина Спиридоновна и перекрестила мужа. Они думали, что прощались навсегда. Мать осталась с детьми одна — без хозяйства и средств к существованию. Одна осталась опора — церковь.

Протоиерей Василий Брылев

В девяти километрах от нас была церковь. Каждый праздник мама нас туда водила.

9 километров (!) по разбитой проселочной дороге в храм, изнемогающие от голода и усталости дети шли на службу под дружный смех односельчан, мол, и так голодают, а все в церковь свою ходят. «Пусть смеются, ведь они над собой смеются, а мы будем Богу служить!» — говорила Екатерина Спиридоновна.

Мы были слабые и не могли идти. Но мама сказала: «Мы идем к Богу, все будет хорошо». Потом возвращаемся, а в колхозе созрела пшеница. Мы говорим: «Мама, разреши нам сорвать несколько колосков». Но мама сказала: «Умрем, но чужого не возьмем». Мы говорим: «А как же они у нас забрали зерно?» Мама ответила: «Пусть, но мы не возьмем». Она была вся в Боге.

И в самые трудные годы, голода и лишения Екатерина Брылева старалась опекать тех, кому еще труднее.

Мама любила в праздник собирать нищих в дом. Был полный дом нищих. Однажды закрыли женский монастырь, и монахиня Татьяна пришла просить милостыню. Мать спросила: «Матушка, пойдете к нам жить?» Она ответила: «Пойду». Она жила у нас до войны, во время войны и после, и мы с ней воспитывались. Она нас воспитывала, нас детей было семь человек. Мы каждый вечер собирались и читали акафист. Она говорила нам поучения. Мы были все с Богом, и мать, и отец.

Именно монахиня Татьяна, отправляя на фронт Василия Брылева, скажет, что он вернется живым, но без одной руки.

— Как вы выжили, отец Василий?

— Приехали из Москвы на хутор к кому-то родственники, узнали о нашем положении и увезли нас в Москву. Устроили нас в общежитие. Отец потом пришел, и даже жил в Москве. Когда он сидел, ему начальник сказал: «Ну что, передумал? Может, пойдешь в колхоз?» Отец сказал: «Пойду». Его отпустили, а он раз — и в Москву.