Обращает на себя внимание то обстоятельство, что многие характерные для полюса интуитов кластеры табл.2 одновременно рассматриваются в психиатрии как маркеры нарушений шизотипического круга, а в ряде случаев по смыслу даже приближаются к продуктивным симптомам шизофрении (симптомы 1-го ранга по Шнейдеру, включающие слуховые псевдогаллюцинации, ощущение открытости мыслей и т.п.). На основании этих и других наших экспериментальных данных, не вошедших в настоящую статью, следует признать, что принадлежность к интуитивному полюсу и так называемая шизотипическая акцентуация личности, рассматриваемая в пределах нормы – это в значительной степени одно и то же. У большинства интуитов, правда, отсутствуют какие-либо проявления зрительных или слуховых навязчивостей, иллюзий, обманов, галлюцинаций. Но и у них избирательность ассоциативного процесса снижена, образы подсознания частично «приподняты» в сознание и ощущаются ими в виде своеобразного копошения многочисленных и всё время сменяющих друг друга спонтанных образов и мыслей, биологические же мотивации у них ослабляются. Те же самые психологические симптомы наблюдаются и у многих больных шизофренией, причем во время обострения болезни эти особенности усиливаются. Где в таком случае граница между нормой и патологией? Она отнюдь не в наличии или отсутствии симптомов первого ранга, которые изредка встречаются и у абсолютно психически здоровых интуитов (например, в состояниях сильного утомления, в просоночных состояниях и т.п.). Отличие нормы от болезни не количественное, а качественное. В случае шизофрении оно,в общем, точно такое же, как и отличие нормы от экзогенных отравлений психотомиметиками. И шизофрения как болезнь, и экзогенные модельные психозы не являются закономерным продолжением континуума нормы, пусть сколько угодно далеко шизотипической по своей симптоматике. Сходство отдельных симптомов не означает тождественности механизмов. Болезнь – это патологический процесс, имеющий свое начало и исход. В отличие от болезни, психические особенности человека в пределах нормы определяются не болезненными патологическими, а генетическими и естественными внутренними причинами, причем эти особенности вполне адаптированы к окружающему и устойчивы во времени, то есть лишены прогредиентности. Биохимические механизмы прогредиентно развивающейся шизофрении, сопровождающейся быстрым нарастанием интеллектуального и эмоционального дефекта с постепенной обязательной деградацией в человеке творческого начала, вряд ли могут быть сильно схожи с биохимическими механизмами, формирующими стабильный полюс интуитов и обеспечивающими интуитам на протяжении всей их жизни повышенные творческие преимущества. Точно так же действие мескалина, лизергамида, псилоцибина или иного галлюциногена не может отождествляться с полноценной моделью интуиции, равно как и блокаторов холинэстеразы – с утрированной моделью сенсорного полюса, и не только по причине особой временной динамики клинической картины и преходящего характера интоксикации. Гораздо важнее то, что галлюциноген на пике интоксикации избирательно усиливает отдельные проявления интуиции, но при этом подавляет другие. Равно и какой-либо блокатор холинэстеразы своими эффектами лишь отдаленно и очень фрагментарно напоминает усиление сенсорного полюса в его отдельных аспектах, и точно так же эффекты нейролептиков аминазина и резерпина лишь отдельными чертами сходны с типическими проявлениями интроверсии. Поэтому патологические состояния – это почти всегда отдельная история. Лишь отчасти они могут рассматриваться в качестве модели для внеболезненных индивидуальных особенностей, но полностью не могут отождествляться даже с крайними проявлениями устойчивой нормы. Неправомерность отождествления вытекает отнюдь не из соображений политкорректности, она обоснована возможными различиями в физиологических механизмах соответствующих состояний. Так, например, с интуитивным полюсом сцеплена только продуктивная симптоматика шизофрении, в то время как признаки, близкие к негативным симптомам этой болезни (в том числе эмоциональное уплощение больных) коррелируют в популяции с сенсорным полюсом.
Еще одним интересным в этом смысле кластером, «разводящим» шизофрению в одну сторону, а интуицию с нормальным шизотипическим складом личности – в другую сторону, является кластер 22 (предрасположенность к частой зевоте). По нашим данным (1100 испытуемых), этот признак скоррелирован с интуицией. С точки зрения его взаимосвязи с отдельными кластерами, он положительно коррелирует не только с предрасположенностью к субъективным ощущениям нехватки кислорода и удушья, но и с рассеянностью, сосредоточенностью на своих мыслях, ослаблением памяти на недавние события, слова и названия, с повышенной вегетативной эмоциональной реактивностью (потливостью, сердцебиением, тремором пальцев в ситуациях волнения), «серотониновой» ступорозной тоскливостью, с повышенным равнодушием к реальным биологическим потребностям, свободолюбием, интуитивной «расплывчатостью» и скачками мыслей, эмпатией и чувствительностью к наказаниям. Он также позитивно коррелирует с ошибками и путаницей при вокализации звуков в словах и трудностями произнесения вокально трудных слов (слова «пространство», «трансцендентность» и т.п.), а также – и весьма на высоком уровне – с продуктивной шизотипической симптоматикой типа мыслительных навязчивостей, зрительных и слуховых иллюзий и псевдогаллюцинаций. В то же время признак «частых зевков» отрицательно коррелирует с «жесткостью» личного поведения, с предпочтением определенных и жестких социальных структур и взаимоотношений, с силой биологических потребностей, сосредоточенностью на настоящем моменте, практичностью и нелюбовью к абстракциям, самоуверенностью и равнодушием к совершаемым ошибкам и неудачам. Этот признак в 2003 г. изучен и в работах ряда исследователей из США ( Kind people catch yawns: Self-awareness makes some yawn-susceptible. - http://www.nature.com/nsu/030728/030728-2.html). Стивен Плейтк (Steven Platek) из Университета Дрекселя (Drexel University) в Филадельфии, Рональд Бэннинджер (Ronald Baenninger) из Университета Темпл (Temple University) в Филадельфии (штат Пенсильвания) и их коллеги из Университета штата Нью-Йорк (State University of New York) в Олбани постарались выяснить в серии экспериментов, почему некоторые люди часто зевают и являются восприимчивыми к чужому зеванию, а другие - нет. По мнению Бэннинджера, зевота позволяет поддерживать активность разбуженного мозга в тех ситуациях, когда сон нежелателен. Этот автор утверждает, что реальный дефицит кислорода в воздухе или избыток углекислоты практически не влияют на частоту зевоты. По результатам Стивена Плейтка, люди, которые не подвержены заразительным зевкам, часто не замечают и проявленной по отношению к другим людям бестактности и даже оскорблений, они не понимают, что это может причинить кому-то боль. Напротив, способность идентифицировать себя с другими людьми, восприимчивость к чужому настроению (эмпатия), а также склонность к мыслительной интроспекции и характерному для интуитов «самокопанию» скоррелированы с бессознательным желанием ответно зевать, когда зевают другие (это вполне совпадает с нашими, выше приведенными экспериментальными результатами). При этом важно, что больные шизофренией, отмеченные эмоциональным уплощением, редко зевают и мало подвержены «заразительному» зеванию. Сопоставляя все эти факты, можно сделать вывод, что частое зевание, и заразительное зевание особенно, скоррелированы с интуицией, эмпатией и рядом продуктивных шизотипно-подобных проявлений, в то время как у процессуальных шизофреников, отмеченных эмоциональным дефектом, частота зевания оказывается даже ниже средней популяционной нормы.
2015-08-13
494
