2015-08-21
237
Эта улыбка. Эта кривоватая, восхитительная, сияющая, сексуальная, обольстительная улыбка. Он никогда мне так не улыбался. Я знала эту улыбку. Я видела ее два раза, когда он пользовался ею. Один раз она предназначалась миссис Коул вместе с извинением за прогул. Во втором случае – когда он уволок на ланче последний кусок пудинга от девушки. Эта улыбка была оружием Эдварда против женщин. Он знал, что, если воспользуется ею, любая женщина окажется у его ног. И, мой бог, это работало.
Я не знала – поцелуи или мое отсутствие в течение двенадцати дней, но что-то из этого изменило то, как он смотрел на меня. И изменило в лучшую сторону.
Так что, дойдя до дома, я просто витала в облаках. Суд был позади, Финикс был позади, и я осталась с Эдвардом. И, возможно, я получу от него немного больше, чем первоначально ожидала. Я надеялась на это и радовалась этому.
Элис и Эсме валялись в пижамах в гостиной, когда я вошла. Я метнулась в комнату, сбросила рюкзак и причесала ужасно спутанные волосы, прежде чем вышла к ним. Обе бездельничали и, увидев мое восстановленное Эдвардом лицо, широко улыбнулись. Я сознавала, что мой вид сейчас – полная противоположность вчерашнему настроению. Эдвард всегда так на меня действовал. Я сбросила мою толстовку и плюхнулась на диван между ними, заметив, что не видела, чтобы они так радостно улыбались раньше. Эсме потрепала меня по колену, спрыгнула с дивана в своей розовой пижаме и убежала переодеваться.
Я помнила, как сильно хотела опять посмеяться с Элис, поэтому залезла на диван с ногами и села в позу лотоса перед ней, вызывая в себе девочку-тинейджера.
- Элис, - мой голос еще был хрипловат, но уже близок к нормальному. Я придала лицу фальшивое серьезное выражение, и она приподняла брови.
- Выкладывай, - серьезно сказала я, желая выяснить, как прошло свидание с Джаспером. Ее лицо просветлело, Элис повернулась ко мне, приняв ту же позу, что и я, и немного дергаясь. Она ухмыльнулась.
- Джаспер невероятен, - провизжала она, подчеркивая каждое слово, и закатывая глаза на затылок. Я ухмыльнулась ей. Мне нравилось, что эти двое наконец-то нашли счастье. Я помахала ей рукой, давая знак продолжать. Мне нужны были подробности. Она опять засмеялась.
- Мы всю неделю провели вместе, - она осмотрелась, наклонилась ко мне, прикрыв рукой рот и продолжая театральным шепотом:
- Мужская раздевалка вся разрисованная.
Я не могла сдержать смех. Я честно пыталась, но практически сползла с дивана с громким хриплым хохотом. Я представила лицо бедного Джаспера, когда она остановила их секс, осознав, что в раздевалке слишком непристойно, по ее стандартам. Она долго смеялась со мной, только более свободно и светло.
Когда смех стих, она продолжила:
- А поцелуи… - Она мечтательно вздохнула, тряхнув головой так, что ее черные короткие волосы разлетелись, и встретила мой взгляд с широкой улыбкой.
- Поцелуи почти так же хороши, как секс. - Она намекающе изогнула брови.
Я уставилась на нее. Открыто. Шокированно. Хотя на самом деле я не удивилась. Элис не была девственницей. Кожаные брюки говорили сами за себя. Она ухмыльнулась и закатила глаза.
- Ой, только не начинай, Белла! – проворчала она, шутливо хлопая по колену, и улыбнулась: - Не смотри так потрясенно. Я улыбнулась в ответ, потому что, как минимум, они подождали пару недель. Я надеялась на это. И может, если я приму ее поступок, то она легче поймет меня, если мои отношения с Эдвардом вылезут наружу. Я больше не спрашивала. Джаспер был моим вторым любимым парнем, и я не хотела подвергать сомнению этот факт из-за большого количества информации.
Я провела остаток дня, распаковываясь и переосмысливая мои отношения с Эдвардом. Вряд ли мне удастся и дальше следовать моему первоначальному плану: маленькими шагами показывать ему, что он мне нравится. Я прикинула, что, может, стоит сделать попытку, учитывая, что он стал смотреть на меня по-другому. И определенно стал по-другому улыбаться. Плюс мы уже практически занимались сексом через пижамы, стесняться или слегка флиртовать поздновато.
Так что, когда Элис опять пришла ко мне заняться моими волосами, я была очень рада. Не только потому, что Эдвард любил мои волосы. Я знала это, так как видела три страницы с набросками моих волос в его альбоме. Мне просто понравилось проводить время с Элис. Она каким-то образом вытаскивала из меня девушку-подростка. Раньше я ненавидела это, но сейчас чувствовала себя нормальной. Настолько нормальной, насколько могла.
Она причесывала и укладывала мои длинные каштановые локоны два часа, после чего они опять засияли, завиваясь, как и в последний раз. На лице Элис было выражение глубокой сосредоточенности – я видела это в зеркале. Я не врала, говоря Эдварду, что она хотела бы длинные волосы, но ей не хватало самоконтроля отрастить их. Я все время наблюдала за ней, видя, как она улыбается, когда локон хорошо укладывается, и как она хмурится, когда не может удержать волосы длинными шпильками, и они разваливаются. Конечно, Элис, в соответствии со своим характером, поднимала волосы и повторно укладывала их, сузив глаза. Я удивлялась, как она, с ее тенденциями к совершенству, сошлась с Джаспером.
Я не думала, что в ее словарном запасе есть слово «неопрятный».
Она без умолку болтала, пока причесывала меня, рассказывая мне обо всем, что я пропустила, и что произошло перед Рождественскими каникулами. Майк Ньютон опять с Джессикой. Я улыбнулась, потому что они подходили друг другу по всем статьям.
Закончив, она кивнула моим сияющим локонам. Я ухмыльнулась и тряхнула головой, так что все мои локоны разлетелись вокруг головы. Она улыбнулась шире.
На обед я сделала цыпленка «Альфредо». На самом деле для Эдварда, но Эсме и Элис тоже любили его. Через неделю наступало Рождество, и школу распустили на праздничные каникулы. Так что Элис собиралась тащить меня в поход по магазинам. Я пять раз отказывала ей, и она применила нечестный прием – надула губы. Я сдалась. Она знала, чем можно подействовать на меня.
В девять часов Элис и Эсме отправились по кроватям. Я начала замешивать тесто для печенья, автоматически зная, какое было главное событие дня. Так что я запаковала цыпленка «Альфредо» и «Солодово-шоколадные улыбки», и ушла в десять к Эдварду, опять не надев капюшон и посмотревшись в зеркало перед уходом. Глупые сияющие локоны продержались весь день, хотя я вытащила все причиняющие боль заколки.
Я опять закатила глаза моему отражению и выскочила за дверь, с подпрыгивающими при каждом движении локонами.
Снаружи опять не было дождя, и мои волосы были этому благодарны. Я пересекла двор и залезла по решетке, уже намного быстрее после моего длинного ночного сна предыдущим вечером. Мои волосы разлетались вокруг, пока я поднималась и перелезала через перила. Я тихо постучала, и Эдвард уже ждал меня за дверью. На его лице появилось странное выражение, когда он увидел меня, стоящую на балконе с моими сияющими локонами, развеваемыми легким ветерком. Я не очень понимала, что он чувствует, но прошла мимо него в комнату и начала выкладывать его ужин на кровать.
- Ты, наверное, голоден? – хихикнула я, доставая цыпленка и представляя, как он питался едой собственного приготовления все эти дни. Он не ответил и не прыгнул на кровать, как всегда, так что, когда рюкзак опустел, я развернулась. Он стоял прямо за мной, смотря прямо на меня. Я приподняла брови, удивляясь, что возникла какая-то проблема, но вместо того, чтобы ответить на повисший между нами вопрос, он протянул руку и заправил выбившийся локон за мое ухо, провожая движение своей руки глазами.
Я покраснела. Вся эта ситуация с сияющими локонами и так не была ясной, даже без этого. Он медленно убрал руку вниз и отвел взгляд от моих волос, молча уходя к кровати и плюхаясь в ее центр рядом с едой. Он открыл контейнер, и глаза Эдварда расширились. Я опять хихикнула. Я же знала, что он страшно голоден. Услышав мой смешок, он поднял взгляд ко мне, все еще оставаясь на кровати, и улыбнулся той самой кривоватой улыбкой. Мое дыхание прервалось, точно как утром, и мое лицо запылало.
Желая скрыть мою реакцию, я быстро отвернулась и поплелась к дивану.
Айпод уже ждал меня на диване. Я улыбнулась, увидев его, соскучившись по музыке. Я опустилась на диван, разметав по нему волосы, и включила айпод, вставив в уши наушники.
- Опять Элис, - услышала я бормотание Эдварда с набитым ртом. Я подняла голову от айпода – он, не отрываясь, смотрел на мои волосы.
Я кивнула, тем самым еще больше разметав волосы.
- Да. - Я слегка кашлянула. - Мы провели весь день в болтовне о Джаспере. Они увлечены друг другом, ты знаешь? – Я невозмутимо пожала плечами, пытаясь сохранить достоинство, и сфокусировалась на айподе, молясь, чтобы лицо не стало цвета помидора.
Я услышала, как он быстро сглотнул, то ли из-за вкусной еды, то ли желая ответить мне.
- Они, блять, прилипли друг к другу бедрами. Это отвратительно, - выругался он. Я хихикнула, потому что это было именно так. Как образно. Прилипли бедрами. Я немного скривилась.
Я отвела с лица упавший локон, уже немного жалея, что сняла эти болезненные заколки.
- Точно. - Мне уже хотелось отвлечься от обсуждения сексуальной жизни Элис. - Что ты будешь делать на каникулах? – спросила я, наконец, посмотрев, с каким энтузиазмом Эдвард поедал цыпленка.
Он приподнял брови, прожевывая кусок, потом пожал плечами.
- А ты? – поинтересовался он, проглотив и втыкая вилку в еще больший кусок.
Я опустила глаза на айпод и посмотрела на него через ресницы, немного хлопая ими и чувствуя неудобство.
- Элис тащит меня по магазинам в какой-то из дней на этой неделе. Больше ничего. - Я мягко пожала плечами, наблюдая, как его глаза чуть-чуть расширились.
Я боялась, что слишком быстро привыкну, что он смотрит на мои волосы, поэтому быстро вернулась к айподу, наверное, сильно покраснев.
Он молчал, когда я нахмурилась, услышав мрачную версию «Маленьких лошадок», играющую в айподе. На короткое время я запаниковала, решив, что он нашел замену моему мурлыканию. Потом вспомнила, каким он был истощенным, когда я вернулась, и прикинула, что это не сработало. В общем-то, это было понятно, потому что обработка песни была кошмарной. Я удивилась, какой урод будет играть что-то настолько страшное для своих детей.
- Мы что-нибудь придумаем, – тихо сказал Эдвард с кровати. Я резко подняла голову, от чего мои кудри разлетелись по толстовке. Он внимательно смотрел в контейнер с едой, перебирая вилкой кусочки и не встречаясь со мной взглядом.
Конечно, я изумилась.
Я подавила удивление, не желая возрождать мои надежды.
- Вроде чего? – уклончиво спросила я, надеясь, что в моем голосе он не услышит мои желания.
Он нахмурился, глядя на цыпленка, и запустил руку в волосы.
- Не знаю, - пробормотал он, потом на какое-то время замолчал. Вздохнув, он продолжил:
- Может, ты съездишь со мной в Порт-Анжелес? – Он перебирал кусочки цыпленка вилкой.
- Поможешь мне выбрать книги или еще что-нибудь. – Эдвард пожал плечами, засовывая вилку в рот с большей силой, чем это было необходимо, и не встречаясь со мной взглядом.
Я застыла. Эдвард и я никогда не появлялись вместе на публике, и только однажды разговаривали при дневном свете за школой.
- Да! – выпалила я. Мое лицо запылало от легкомыслия, которое накатило на меня. – С удовольствием. - Я улыбнулась айподу, стараясь не показать, как на самом деле счастлива.
Примерно так же Элис пыталась демонстрировать Джасперу свое безразличие. Я обругала сама себя.
После нескольких секунд тишины я бросила короткий взгляд через ресницы на Эдварда. Он внимательно смотрел на меня, продолжая жевать. Встретившись со мной взглядом, он сглотнул и кивнул, опять переводя внимание на контейнере с цыпленком.
Мы молчали, пока он доедал. Эдвард наслаждался цыпленком «Альфредо», а я размышляла над новым развитием наших отношений, совершенно не понимая, что это означает. Я пыталась не видеть в этом слишком многого. Возможно, все плохо кончится.
EPOV
Это были сияющие гребаные локоны. Она знала, как сильно мне нравятся эти локоны. Ими были заполнены три долбаные страницы в альбоме. Фактически – это были три последние страницы альбома. Она должна была знать.
И это должно было означать только одно. Моя девочка хотела быть симпатичной для меня. Это было так очевидно, блять. Легкий румянец только подтверждал это. То, что она приготовила гребаного обалденного цыпленка «Альфредо», легко можно было объяснить. Она сделала его потому, что долго отсутствовала, и я был страшно голоден, но только одно могло объяснить эти гребаные сияющие локоны.
Она не только хотела быть симпатичной для меня. Она опять смотрела на меня через ресницы, хлопая ими и легко улыбаясь. И это стало доказательством. Она, черт возьми, флиртовала. И я осознал… это было не впервые.
Это же так очевидно, что, когда она в первый раз появилась с этими гребаными сияющими локонами, то флиртовала уже тогда. А если вспомнить ночь перед ее отъездом в Финикс - она целовала меня не от отчаяния. Она целовала меня из-за меня.
Я задумался, пока ел гребаного обалденного цыпленка, словно это было ключом к моему существованию, как давно она чувствует это ко мне, и как давно я облажался, потому что не понимал этого.
Может быть, я мог все понять на вечеринке, где она спрашивала меня про клубничную блондинку и хотела знать, считаю ли я ее симпатичной.
Мне тяжело было думать об этом. Это объясняло и ситуацию со Стенли. Она услышала, что я трахался со Стенли. Она ревновала, мать ее. Даже наш первый поцелуй был пронизан глубоким чувством. Она соглашалась делать это только со мной.
Это объясняло и День Благодарения, когда она позволила мне обнять ее, и она оставалась и прижималась ко мне, насколько могла близко.
А может быть, я мог проследить весь путь назад на вышку, когда я впервые попытался рассказать ей про Стенли. Чем больше я вспоминал, тем большим гребаным идиотом себя чувствовал, потому что не понял всего раньше.
Прозрение чуть не удушило меня над этой гребаной лапшой с цыпленком.
Моя девочка никогда не обманывала меня. А я был так занят попытками держаться от нее подальше, что, придурок, не понимал этого.
Так как я предоставил моей девочке вести меня, я тоже должен был двигаться. Она сделала ко мне так много маленьких шагов, что мне нужно было сделать один большой. Огромное спасибо, что она не выпрыгнула от меня прямо в окно, а пыталась флиртовать. Я чувствовал себя опять большой задницей. Мы уже спали вместе каждую ночь. Мы уже целовались и почти трахнулись. Прямо сейчас я попытался пригласить ее на гребаное квази-свидание. Если описать мое состояние словом «смущенный» - то это, блять, будет самым большим несоответствием столетия.
Передо мной встал вопрос, куда ее вести. Я не мог появиться с ней в Форксе – моя задница этого бы не перенесла, и я должен был найти место не более чем в часе езды. Я не был готов ко всему этому. Я был полностью уверен, что Брендон кастрирует меня. И даже думал, что Джас не будет ее отговаривать. Порт-Анжелес стал моим выбором. И моя девочка любит книги. И я, возможно, проведу целый гребаный день, пялясь на ее сияющие гребаные локоны со всех сторон. Что-то говорило мне, что она опять уложит их.
Когда я уже предложил это, то испугался, что придумал больше, чем есть на самом деле. Забрать слова назад – я буду полным идиотом. Но она сказала «да» и опять посмотрела на меня через ресницы.
Я был прав.
Я доел гребаного обалденного цыпленка, поставил контейнер рядом с кроватью и бросил взгляд на Беллу на кровати. Она смотрела в айпод и все еще, черт возьми, была румяной. Я улыбнулся. Она стала еще привлекательнее.
- Спасибо. Это было гребано вкусно, - с чувством сказал я, возвращаясь на кровать. Она, наконец, поймала мой взгляд и улыбнулась.
Я улыбнулся кривоватой улыбкой. Я знал, что она ей нравится. Так же, как и в последние разы, ее глаза сверкнули, и она покраснела еще сильнее. Это было так здорово. Она быстро отвела глаза к айподу.
Я на самом деле хотел еще раз нарисовать гребаные сияющие локоны моей девочки, и больше поговорить с ней, но я устал как черт и хотел спать.
- Устала? – спросил я, не желая прерывать ее музыку. Она кивнула, посмотрев на меня, и раскинула свои волосы еще больше, и я просто уставился на них. Мне хотелось пропустить их через свои пальцы.
Она вытащила наушники, бросила айпод на диван, слезла с него и прихватила свой рюкзак. Потом пошла в ванную, и я продолжал любоваться ее локонами, смотря, как они подпрыгивают при каждом ее шаге. Она была гребано прекрасна.
Пока она была в ванной, я размышлял, когда будет подходящий момент сказать ей это. Я думал, как она красива. Белла все-таки была девушкой. Я прикинул, что им нравится слушать про себя всякое такое дерьмо опять и опять. Это вполне подходяще. Фактически, я так доверился своему прозрению, что мог даже утверждать, что ей понравится слушать всякое такое дерьмо… особенно от меня.
Через десять минут моя девочка вышла из ванны в своей пижаме, с волосами, разбросанными по ее белой футболке.
Ее руки уже не выглядели для меня непристойными. Они были прекрасными. Она прошла к кровати, пока я переодевался в пижаму, закрыв за собой дверь, и уставился на маленькую зубную щетку и поразился, как я мог ничего не замечать до этого прозрения. Но тогда я решил, что это просто зубная щетка. Я определенно должен был больше увидеть в этом. Черт.
Я вышел, видя, что Белла уже ждет меня на кровати, и скользнул под простыню, решив, что не позволю озарению сделать меня неловким. Я удобно устроился под простыней и быстро выключил свет.
Я все еще не мог дождаться, когда коснусь локонов. Как только в комнате стало темно, я подкатился к моей девочке и переложил ее на меня. Я больше не мог терять времени, запуская мои руки в ее мягкие шелковые локоны и зарываясь в них лицом еще до того, как она опустила голову на мою грудь. Они всегда гребано прекрасно пахли.
Как обычно, я вздохнул, зарывшись лицом в волосы моей девочки. Но сегодня ночью я удовлетворенно простонал, и это, блять, заставило ее прижаться ко мне теснее. Я знал, что это ей понравилось. Я ощущал ее дыхание на своей груди. Ей тоже нравился мой запах.
Я почувствовал, как ее маленькие пальчики нежно и сладко перебирают мои волосы. И потому, что я чувствовал ее, лежащую на мне, и потому, что я не мог, черт возьми, остановить себя, и потому, что она уже начала напевать, и я испугался, что не получу шанса сделать это, поднял свои руки с ее талии и убрал локоны с ее лица и маленькой шеи, собрав их все на макушке и зарылся в них полностью, всем лицом. Я чувствовал ее улыбку в мою грудь, и как она прижималась носом, когда напевала, и улыбнулся в ее локоны. Я хотел вернуть руки на ее талию, но вместо этого обнял ее лицо, все еще прижатое к моей груди. Нежно поглаживая ее мягкую маленькую щеку подушечками больших пальцев, я вдыхал все ее цветы и печенья. Это был самый подходящий момент.
- Ты так гребано прекрасна, - искренне выдохнул я в ее сияющие гребаные локоны, глубже зарываясь носом в ее макушку. Ее мурлыкание остановилось. Она медленно подняла голову с моей груди, убирая свои волосы с моего лица, чтобы поймать мой взгляд, так что я откинул голову, чтобы тоже видеть ее.
Это был один из тех странных молчаливых разговоров, которые я обычно вел с Джасом. Большие карие глаза моей девочки смотрели прямо в мои. То, как она смотрела на меня, улыбаясь, сказало мне, что она на самом деле счастлива, как я и думал, даже если не поверила своим ушам. Я все еще поглаживал ее маленькую щеку своим пальцем, пытаясь сказать ей глазами, насколько сильно считаю это правдой, и насколько растерян из-за этого.
И в этом и была настоящая гребаная проблема. Я был растерян и смущен. И на самом деле хотел, чтобы она поняла это. И ненавидел, что не могу быть лучше для нее.
Медленно я прикрыл глаза, не прекращая движение своего пальца по ее мягкой щеке.
- Я ни хрена не смыслю в этом, Белла, - шепнул я. И я на самом деле был таким. Я чувствовал, как ее маленькая ручка двигается от моих волос к щеке, и она обняла меня, точно так же, как я ее. Медленно я открыл глаза, встретившись с ней взглядом.
Она переживала. За меня. Я хотел фыркнуть, чтобы она прекратила все эти глупости, потому что уже привык чувствовать себя дураком.
Она медленно улыбнулась мне.
- Все хорошо, - шепнула она, поглаживая мою щеку, как и я. И я на самом деле, блять, надеялся, что так и есть. Потому что так должно быть. Для нас обоих. Но я хотел объяснить все, просто, чтобы она знала.
- Я хорош только в том, что все порчу, - шепнул я, пытаясь заставить ее понять, что я, возможно, именно это и сделаю. И пытаясь показать ей, что все во мне чертовски ужасается тому, что я делал. Я вздохнул и опять прикрыл глаза, нежно потираясь головой о ее ладонь.
- Но я действительно хочу попытаться… - шепнул я, начиная поглаживать ее щеку жестче, чтобы показать ей все мои чувства, потому что действительно хотел этого. И потому что я знал.
-…если ты на самом деле, блять, тоже хочешь меня.
Я чувствовал ее нежные поглаживания моей щеки, и это успокаивало, но все еще боялся другого ответа. Так что открыл глаза. Моя девочка улыбалась. Она хотела, чтобы я попытался. Я сделал глубокий вдох и кивнул. Она поняла. Все будет хорошо.
Она шире улыбнулась и передвинула свой большой палец на мои губы. Я нежно поцеловал его, потому что это напрашивалось.
Она глубоко вздохнула, и ее дыхание коснулось моего лица.
- Что все это значит? – тихо спросила она, глядя на меня большими карими глазами.
И я пожал плечами, потому что сам не знал.
- Мы просто подождем и увидим, - выдохнул я в ее палец, и знал, что должен уточнить еще одну деталь.
- Попытайся не форсировать это дерьмо. Просто… - Я остановился и сделал глубокий вдох, качнув головой в мягкую подушку. - Просто дай ему прийти самому, - я пожал плечами. Это, возможно, был гребаный дерьмовый совет, но это было все, что у меня было. Она кивнула и опять положила свой палец на мои губы, следя за ним глазами. И я знал, что не могу допустить этого, чтобы опять не попасть в неловкое положение, как в прошлый раз, но тоже хотел поцеловать ее. Так что я наклонился, видя, как приближаются ее потрясенные глаза, приблизился к ее лицу и нежно и мягко поцеловал ее. Она сильнее со вздохом придвинула мое лицо ближе к своему.
Я взял ее мягкую пухлую нижнюю губку между своими и нежно пососал ее, пока она делала то же самое с моей верхней губой. Но отстранился. Не потому, что хотел этого. Но потому, что не мог. Я прижал свои губы к ее лбу и нежно поцеловал ее там. Просто показать ей, что это не был приступ похоти для меня. Просто на гребаный случай, если она еще не знает этого.
Со вздохом она опять вернула голову на мою грудь, предоставляя в мое распоряжение все эти сияющие гребаные волосы. Я, наконец, убрал руку с ее щеки и собрал все ее локоны, пока она перебирала мои волосы и мурлыкала. Я зарылся всем лицом в эти шелковые мягкие пряди и быстро уснул, молясь, чтобы я ничего не испортил.
