Смерть пришла за Райли, высушивая кожу и разливаясь кислотой по ее плоти снова и снова. Она спала, пока, наконец, с криком не проснулась. Вот только крик так и остался в ее снах. А из ее горла раздался хриплый вздох.
Но даже этого тихого звука хватило, чтобы разбудить мужчину, лежащего рядом с ней на кровати. На другой кровати, нежели та, на которой, судя по ее наблюдениям, она спала прошлой ночью.
Другая комната.
Конлан напряг руку, которой заботливо обнимал ее за талию.
– Райли, ты проснулась? С тобой все хорошо?
Она посмотрела в его глаза, увидела знакомое сине-зеленое пламя в его зрачках. Признак его страсти к ней.
Его любви.
– Они, правда, в порядке? Мне это не приснилось?
Он кивнул.
– Ты спасла их обоих. Твоя жертва… – его голос сорвался.
Она подняла руку, чтобы убрать волосы с его лица.
– Тсс, – успокаивала она его. – Всё хорошо, я здесь.
Всё его тело вздрогнуло.
– Если бы я потерял тебя… никогда не рискуй так своей жизнью.
Райли улыбнулась, впервые в жизни чувствуя себя такой слабой. И в то же время сильнее.
|
|
– Вот, опять ты мне приказываешь. Нам нужно поработать над твоими королевскими замашками.
Губы Конлана приподнялись в улыбке.
– Привыкнешь. Я собираюсь отдавать тебе приказы еще очень долго.
Он наклонился и нежно поцеловал ее лоб, нос и потом губы.
– Я тебе не позволю уйти от меня. Ты это понимаешь, верно?
Он притянул ее ближе к себе и крепко обнял.
– Никогда.
Она открыла свои щиты, почувствовала весь поток его страсти, и ее тело вздрогнуло в ответ.
– Конлан? Я должна тебя почувствовать сейчас. Мне нужно испытать твое тепло.
– Я буду держать тебя всю ночь, mi amara. Я всегда буду держать тебя, – прошептал он ей в волосы, мягко лаская ее руки.
– Нет, – она его оттолкнула, и села. Пытаясь избавиться от камня, который сдавил ее легкие. – Мне необходимо почувствовать себя живой. Мне нужно сказать тебе… показать тебе…
Она перекатилась, теперь почти лежа на нем, и взяла его лицо в ладони.
– Мне нужно, – прошептала она.
А потом поцеловала его так, словно умирала от жажды, а на его губах была последняя капелька воды.
Конлан застонал от ее ощущений. Он так старался быть нежным. Дать ей комфорт и безопасность, в которых, разумеется, она нуждалась, вместо того, чтобы ошеломить ее своим голодом.
Но она целовала его, как будто хотела проглотить. Страсть в ее прикосновениях опустила плотины желания, которое он так старался сдержать. Страх, который он пережил, когда увидел ее безвольное тело там на полу.
Облегчение оттого, что она осталась жива.
– Райли, моя анэша, я люблю тебя. Ты мне нужна. Мне нужно быть внутри тебя прямо сейчас, прямо сейчас, прямо сейчас, – простонал он ей в рот.
|
|
Она улыбнулась, и открыла ему свой разум и сердце, позволив ему почувствовать свой жар и потребность. Бессмысленно, не думая, он сорвал свою одежду, отчаянно желая ощутить своей кожей ее.
Райли трепетала от желания. Потребности в нем. Потребности почувствовать его внутри себя, чтобы она могла понять, что жива. Его большое тело вздрогнуло, когда он сорвал и разорвал свою одежду, пока не остался таким же обнаженным, как она. Он снял с нее одеяло и заменил его своим телом, расставляя ее ноги и вводя пальцы внутрь нее, чтобы почувствовать ее, попробовать ее, узнать, готова ли она для него.
Он издал низкий горловой звук и устроился на ней. Она почувствовала полноту его напрягшейся плоти и выгнулась, чтобы помочь ему. Он был настолько возбужден, что ему пришлось пробиваться в нее, и она растянулась почти до боли, пока его долгая и широкая эрекция потихоньку входила в нее.
Она вскрикнула от желания, от голода и поцеловала его. И укусила его рот, как будто поглощая его. Он немного отодвинулся, и она захныкала, потом он снова вошел в нее так далеко, насколько мог.
И она закричала. Кричала и царапала его, впивалась ногтями в его плечи, в спину. Просила его о большем, большем, сильнее, сильнее. Убедившись, что жива, что он жив, что он тут с ней.
По крайней мере, сейчас.
Увидела дикого хищника, которого выпустила на свободу. И пировала на нем.
– Ты – моя, Райли. Моя, mi amara анэша, мой любимый эмпат. Я сейчас возьму тебя, оттрахаю, отпечатаюсь в твоей душе, – прорычал он, стискивая челюсти из последних остатков самоконтроля, которые у него остались. Она чувствовала, как горячий ритм овладевает ею, что потрясло его тело и душу.
Она выгнула шею, по ней прокатились жар и желание, и она затаила дыхание. Потом медленно улыбнулась ему, в глазах ее горело тепло какого-то знания.
– Нет, Конлан. Ты будешь заниматься со мной любовью. Потому что ты меня любишь.
Она коснулась его лица.
– И я тоже люблю тебя.
Он застыл, его руки дрожали на ее коже.
– Повтори, – хрипло потребовал он. – Повтори то, что сказала мне.
– Я люблю тебя, Конлан. И ты принадлежишь мне.
Он закрыл глаза, но она почувствовала взрыв его эмоций, который затронул и ее. Экстаз, ярко горевшая радость. Удивление. Восторг.
Потом он снова открыл глаза и поцеловал ее. И очень долго занимался с ней любовью.
Варрава изучал завернутый в ткань Трезубец, не желая трогать его голыми руками. Ведь, разумеется, существует наказание за то, что он осмелился украсть у Бога, и оно будет невероятно жестоким.
Он получил его так просто. Увидев, что люди и Атлантийцы умирают на полу, он просунул ветку дерева в дом и перетащил Трезубец через порог. Он не мог войти, так как не был в первой волне, которую глупый человечишка невольно пригласил войти.
Ведь главнокомандующие никогда не шли на передовой.
Трезубец. Инструмент истинной силы Посейдона, если верить свиткам. Предназначался Высокому Принцу Атлантиды, чтобы использовать его в священных ритуалах. Как, например, ритуал восхождения для принца-наследника.
Значит, тем хуже.
Кажется, мальчишка не станет королем.
Дракос материализовался в комнате с бетонными стенами в дюжине шагов от него, его лицо выражало чистое любопытство.
– Вы уже пробовали его использовать? – спросил он.
Варрава презрительно улыбнулся.
– А ты бы стал нахально играть с игрушкой Бога Морей? Вот поэтому я – мастер вампиров, а ты – лишь мой слуга.
Дракос даже не попытался казаться испуганным.
– Значит, генерал – лишь слуга? И как же Анубиза? Вы рассказали ей про свою новую игрушку?
– Нет! И ты также не скажешь. Я еще не готов передать свое приобретение, а она, разумеется, сразу его отберет.
Варрава пролетел над столом, чтобы противостоять своему генералу, напрягая свой разум. Дракос не съежился на полу, но напряжение на его лице показало, чего ему стоило остаться стоять.
|
|
– Ах, мелкая дерзость, генерал? Зачем же это? Ты хотел бы подняться в моих глазах теперь, когда Терминуса не стало?
Дракос кивнул.
– Если вы того пожелаете, милорд. У меня есть несколько стратегий, как справиться с этими атлантийцами. Стратегии, которые помогут вам собрать силы, пока вы не станете непобедимы.
Варрава не мог не выразить хоть какой-то интерес. Он видел результаты прекрасного планирования битв Дракоса.
Вероятно, он сейчас не убьет своего дерзкого генерала.
Он снова посмотрел на Трезубец.
– Нам необходимо снова посмотреть свитки. Может, мы найдем там намек на то, как контролировать ту силу, которая содержится в этом оружии.
Дракос поклонился.
– Мудрый план, милорд.
Варрава протянул руку, почти коснувшись предмета, потом отдернул ее.
– Приведи мне нескольких вампиров из моей кровавой стаи. Я полагаю, что мы испробуем несколько вариантов, чтобы посмотреть, какую месть заготовил Посейдон для вампира, который попытается поиграть с его игрушкой.
– Напоминаю, что у нас несколько атлантийцев в плену. Они, разумеется, знают что-то про его силу, – заметил Дракос. – Есть несколько простых способов развязать людям язык. Эти не могут быть иными.
Варрава улыбнулся.
– Мы это узнаем, не так ли?
Райли поплелась в душ усталая, но счастливая. Когда горячая струя попала на нее, она замурлыкала от облегчения. Она приняла душ ночью по-быстрому, но на сей раз она собиралась насладиться и расслабить свои мышцы.
Бороться с вампирами – утомительное занятие.
Эта мысль отрезвила ее. Она, Денал и Бреннан почти погибли. Денал, вообще-то, умер. А Конлан все еще не сказал ей, что случилось с Райзеном и Трезубцем.
В процессе мытья спины, ее пальцы нащупали странный поднявшийся рубец на плече. Она вдруг вспомнила обжигающую боль, которую почувствовала, когда Посейдон принял ее предложение.
Ну, он же, в самом деле, не разрезал ее?
|
|
Но ведь, она понятия не имела, как Боги себя ведут?
Она открыла дверцу душа и поспешила к зеркалу, схватив полотенце, чтобы стереть пар с его поверхности. Потом повернулась спиной к зеркалу и неловко повернула шею, чтобы увидеть плечо.
И на ней был шрам – нет, изображение.
– О, мой Бог! Он меня пометил!
Она не осознавала, что кричит, пока Конлан не ворвался в помещение, с кинжалами в руках.
– Что такое?
Она посмотрела на него, потом снова в зеркало на шестидюймовое изображение, выжженное на ее плече.
– Он меня пометил, Конлан. Это… это…
– Это Трезубец, – вздохнул он, завернул ее в полотенце и долго держал в объятиях.
– Нам нужно поговорить с Алариком и понять, что это значит.
Райли не была уверена в том, что хочет это узнать.
Они молча оделись и спустились на завтрак. Запах жареного бекона убедил ее покинуть спальню и поставить на карту все, несмотря на нежелание. Райли знала, что та комната была оазисом-миражом спокойствия.
– Она закончилась, да? Иллюзия безопасности, которую мы сотворили прошлой ночью. Возвращаемся в реальность, – заметила Райли, потянувшись к его руке.
– Я буду защищать тебя всем, что у меня есть, и всем, что я есть, анэша, – Конлан остановился на лестничной площадке, чтобы притянуть ее поближе для быстрого объятия. – Никогда в этом не сомневайся.
Она улыбнулась, но это было скорее ради него, чем выражение подлинного счастья. Должно пройти больше времени, прежде чем у нее найдется причина вновь улыбнуться.
Бастиен царил в красочной красно-белой кухне, перекидывая омлеты и поджаривая бекон со сноровкой, которую можно было достигнуть практикой.
– Что вам принести, леди Райли?
Она закрыла глаза и вдохнула, решив насладиться этой минутой, полной соблазна. Девушка не может сражаться на пустой желудок.
– Я буду всего понемногу. Умираю с голоду, а всё так вкусно пахнет! И прошу, просто Райли, Бастиен
Он улыбнулся ей.
– Всё, значит, всё.
Наливая себе чашку кофе из кофейника на полке, она изучала мужчин в комнате. Вэн и Кристоф заканчивали свой завтрак и, быстро улыбнувшись и кивнув ей и Конлану, снова стали спорить про достоинства итальянской автомобильной инженерии по сравнению с немецкой.
Конлан положил свою руку на ее, но то, что она приняла за романтический жест, оказалось всего лишь способом наложить лапу на ее чашку с кофе. Она, нахмурившись, глянула на него, пытаясь не улыбаться и не испортить эффект.
– Эй! Возьми себе кофе сам, мальчик-принц.
Он рассмеялся, отпил и протянул чашку ей, потом поцеловал ее в макушку.
– Совсем не уважаешь мою королевскую персону.
– Ни капельки.
Вэн посмотрел на них, в его взгляде был вопрос.
– Ну, тебе бы следовало любить такое в женщине, братик. Милая перемена после тех женщин, которые лебезили перед тобой там, дома.
Счастье Райли улетучилось, как воздух из проткнутого шарика. Женщины у него дома. Его нареченная королева.
Она села за громадный деревянный фермерский стол, внезапно лишившись аппетита, и стала смотреть на чашку. Вэн, казалось, понял, что ляпнул и простонал.
– Эй, простите. Я не хотел, просто меня забавлял тот факт, какими счастливыми вы выглядите, и я слегка поддразнил Конлана, и – ой, черт. Я хочу сказать, простите меня, леди Солнечный свет.
Его раскаяние было до боли явным, и она попыталась одобряюще улыбнуться.
– Не беспокойся. Я просто устала.
Конлан склонился и ударил брата по голове, потом сел рядом с Райли, обняв ее за плечи. Она чувствовала его обеспокоенность, но у нее не было энергии, чтобы убедить и его.
И только они заканчили завтракать, энергия в комнате резко изменилась, как будто жестокий ветер пронесся холодом по кухне. Райли взглянула, сжав руки в кулаки, готовая защищаться.
Напасть.
Хотя маленькая частичка ее задумалась, во что она превращается.
Это оказался Аларик, посылавший впереди себя теплоту свой индивидуальности.
– Нам нужно поговорить, – сказал он, глядя прямо на Райли.
– И тебе привет. Да, со мной все в порядке, спасибо, что спросил, – сказала она в ответ, весьма саркастично.
Придурок.
Он наклонил голову, молчаливо признав ее правоту.
– Как ты, Райли? А скорее, как твое плечо?
– Ты знал об этом? Что это такое?
Конлан поднялся из кресла.
– Вероятно, мы должны это обсудить наедине.
Вэн отбросил свое кресло, и встал.
– Да, ну мне кажется, что я должен об этом знать. Кристоф, ты главный по уборке кухни, так как Бастиен готовил.
Кристоф простонал.
– Старина, каким-то образом, я всегда оказываюсь по уши в… – он посмотрел прямо в глаза Райли и заткнулся. – Да, я вас понял.
И пока Аларик выпроваживал их из комнаты, Бастиен положил руку на плечо Райли.
– Мы позаботимся о тебе, ладно? Не переживай обо всем этом. Мы позаботимся о тебе.
Она открыла свои щиты и послала ему волну тепла и благодарности. И смотрела, как его глаза расширились, когда он ее получил.
– Ух ты. Ты, в самом деле, – эй, эти способности анэши – клевая штука, – улыбнувшись, заметил он. – И всегда пожалуйста, не стоит благодарности.
– Хорошие манеры – последний бастион цивилизованного общества, – прошептала она.
– Что?
– Ой, это говорила моя мама, давно. Твое имя мне об этом напомнило. Спасибо также за прекрасный завтрак.
Конлан позвал ее из коридора, и она вздохнула. Расправила плечи.
– Иду, уже иду.