Первичный крик 39

Но сейчас от всей этой путаницы остается только трагическое

чувство глубочайшей печали.

Я забыл упомянуть о том, что сразу после того, как погово-

рил вчера с матерью, позвонил брату Теду. Разговор с ним в те-

чение одной — двух минут был каким-то ненормальным. Я рас-

сказал Теду, что собираюсь лечиться, и вообще рассказал ему

все, и он очень удивился. В частности, он спросил: почему я

это делаю? Я рассказал ему о своих несчастьях, о том, что стал

ненавидеть все вокруг. Но он не увидел в моем состоянии ни-

чего особенного. Тогда я попросил его вспомнить, как я, когда

мы жили в Бруклине, бил его, постоянно изводил и его и дру-

гого брата Билла, третировал их самым жестоким, низким и

подлым образом. Его ответ поразил меня: «Так поступают все

братья. Это часть роста и взросления». Он не смог ухватить бо-

лее общую идею. Он не понял, что значит жить со всей этой

неошущаемой болью, что она делает с организмом, и что она

делает с головой. Я сказал ему об этом. На это он ответил, что

всякий раз, когда на него находит паршивое настроение, он

утешается тем, что все могло быть и намного хуже. Представ-

ляю, что поступая так, он думает, что от этого исчезают его про-

блемы, но я очень сильно в этом сомневаюсь. Он просто про-

глатывает свою боль, как делают очень многие, и продолжает

жить, не ощущая ее. Он продолжал настаивать на своем, убеж-

дая меня, что ему, мне и всей нашей семье просто повезло, что

дела наши не пошли еще хуже; он сказал нам, что нам повезло,

так как мы не лишились своих родителей, что они не сгорели в

пожаре и не погибли в автомобильной катастрофе. Был даже

такой момент, когда он почти убедил меня, что я просто жалею

себя. Но потом все снова стало на свое место: то, что реально,

то реально, и боль от обиды тоже реальна, и процесс психоло-

гической защиты и отгораживания от боли, потеря чувствитель-

ности к ней — это тоже реально. И это есть достоверная реаль-

ность того, с чем я борюсь. Поэтому мне нет никакой пользы

считать себя счастливым, сравнивая мои несчастья с какими-

то теоретическими и абстрактными несчастьями. Это не при-

водит к умению чувствовать. Это дает только умственный, про-

думываемый, но не прочувствованный опыт. Это же мысль, а

не чувство — понимание того, что все могло быть намного хуже.