Спектакль под названием «жизнь»

«То, что для нас яд, для змеи — частица ее»

«Это наказание — быть мной!»

(Кира Фалалеева)

В стае они всегда примыкают к вождю и, манипулируя им, его руками, с его помощью беспощадно эксплуатируют глупость, которую сами же изощренно и взращивают, а заодно и мстят всем вонючкам стаи. Вы уже знаете, как ужасно пахнет глупость! А как отомстить глупости?

Вот эта юная Баба-Яга, нет-нет, зовут ее Кира! Вот она проснулась и высунула нос изпод одеяла: «Боже милостивый, ну, сколько раз я просила бабушку не жарить котлеты по утрам, не класть этот противный чеснок, не солить манную кашу, не... Да, мало ли всего дурно пахнущего на свете, о чем и сказать не знаешь как? Я-то все чувствую-чую, а они так»!

Теперь Вы представляете себе, как непросто накормить обонятельную девочку? Это же каждый кусок мяса надо пронести мимо носа и положить в рот. Задохнуться можно и… упасть в обморок.

У меня был знакомый, который рыбу мог учуять даже в жареной курятине, если куру при жизни кормили рыбьей требухой. Рыбу он терпеть не мог.

Мысль лениво разворачивается: нужно встать, идти в школу. А Вы знаете, как воняют прохожие? А потом еще от каждого остается струя гадкого запаха десять метров длиной!

Открываем форточку, а там… А там северо-западный ветер дует от мыловаренного завода!

Вчера-то был южный, цементом невыносимо тянуло. Потом опять в душной школе сидеть, наглотавшись этих запахов и ветра. Да лучше я обзаведусь температурой 37,4 — то ли больна, то ли здорова, нагоню себе температуру и буду месяцами болеть, но только у себя дома!

Обонятельники могут температурить месяцами. Мама ведет свое сокровище к врачу. Врач: «Ой, какая хиленькая! Вам надо отвести ее на юг, весной, когда там все цветет». И красная акация, и тополя… Ее привозят на юг. Вот там-то она и впадает в еще больший синюшный обморок. Аллергия на запахи — это их дежурная невротическая реакция. Обонятельник чаще всего не понимает, чего он действительно желает. Думает, что ЭТО — его желание, а на самом деле ЭТО ЖЕЛАНИЕ продиктовано запахами окружающей среды.

Учится Кира неплохо: 4,48–4,52 балла. Почему? 4, 52 — это уже претензия на медаль, это означает — будут возить по олимпиадам. А там такой жуткий запах! Вот в нужный момент можно перескочить на 4,48. Но и 4, 48 — неплохо, можно сказать, хорошо. Правда, ходить в школу каждый день — это адовы муки!

Существует педагогический прием, когда слабого ученика подсаживают к сильному. Вот к нашей Кире на днях и подсадили уретрального Васю с неврозом… с мочекапельным испусканием!

Кира в вестибюле школы копается в портфеле, как бы случайно заслоняя путь Мариванны. Учительница ласково берет Киру за руку и ведет в класс. Та неотчетливо бормочет:

«Мариванна, а я знаю, кто Вам вчера дохлую крысу в портфель положил» Ну, конечно же, это Вася, которого сейчас из класса и выведут! Но то, что подложить эту крысу «незаметно» подучила Васю все та же Кира, об этом никто не узнает никогда! На днях она чрезвычайно возмущенно рассказала подружкам о подобном инциденте в соседней школе, вышло так оно само, Вася «случайно» оказался рядом и услышал этот рассказ.

Первородная функционально-ролевая предрасположенность, прижизненная обреченность обонятельника — выполнять в стае работу дистанционного охранника, стратегического разведчика. Заранее обонятельник обнаруживал врагов, помогал вождю разрабатывать план охоты с использованием информации, полученной на дистанции. Штабной офицер разведки, беспринципный следователь! Он — всегда с краю, не в толпе, на всякий случай замаскирован; он серый на сером фоне и фиолетовый — на фиолетовом. Почему-то все военные разведки мира любят носить на фуражках малиновые околышки, и не потому ли ВСЕ службы безопасности состоят во всеобщем мировом сговоре? Предугадать или просчитать его действия невозможно по определению. На то он и обонятельник, чтоб «всех умнее он всегда»!

Обонятельник создан для того, чтобы знать много больше, чем он рассказывает нам... абсолютной, беспардонной лжи!

К примеру, религия для народных масс выполняет функцию внутренней синхронизации с вождем, помогает удержать толпу от некрофильных выпадов. Политика — это разновидность религии, а политические партии — это те же церкви, мечети, прочие синагоги с дацанами, изба-читальня, а то и дом политпросвета.

Какой вектор выдумал религию? Если ответ для Вас не очевиден, то подскажу — обонятельник, которого зовут колдун, маг, ведьма и прочие парапсихологи, специалисты по сглазу. В зависимости от ментального пейзажа, экстрасенс, друид, телепат, йог, а то и партийный комиссар, завидев которого надо делать «Ку» три раза и носить пацак в носу.

ЛЮБОВЬ ЗЛА, ПОЛЮБИШЬ И КОЗЛА!

Эрогенная зона обонятельника — слизистая оболочка носа, участки и поверхность кожи вокруг ноздрей и носа. Путь получения удовольствия — раздражение слизистой оболочки носа или умелое мануальное раздражение участков кожи в непосредственной близости от лепестков ноздрей. Канал получения информации об окружающем мире — запахи. Для обонятельника все, что мы способны почувствовать и осознать: вода и камни, кусты и деревья, предметы и люди, улицы и закоулки — все это мир запахов. Эти запахи воздействуют на него, душат. Возможны исключения. Существуют ароматы, которые нравятся. Именно они способны создать для обонятельника состояние зависимости. Лучше всего в литературе это показывает Патрик

Зюскинд, описывая в одноименном романе своего героя — парфюмера: «... Гренуй почувствовал, как бьется его сердце, и понял, что бьется оно не от напряжения бега, а от вдруг возникшей беспомощности перед присутствием этого запаха. Он попытался вспомнить что-нибудь похожее, сравнимое с ним, но все сравнения не годились. В этом запахе была свежесть; но не свежесть лимонов или померанцев, не свежесть мирры или коричного листа, или кудрявой мяты, или березового сока, или камфоры, или сосновых иголок, не свежесть майского дождя, или морозного ветра, или родниковой воды... и одновременно он источал тепло; но не так, как бергамот, кипарис или мускус, не как жасмин и нарцисс, не как розовое дерево и не как ирис... В этом запахе сливалось и то, и другое, летучее и тяжелое, но они не просто смешивались, а были чем-то единым и к тому же небольшим и слабым и в то же время прочным и крепким, как кусок тонкого переливчатого шелка... но нет, это было не как шелк, а как медовой сладости молоко, в котором растворяется пирожное, но тогда одно с другим не вязалось при всем желании: молоко и шелк! Какой-то непостижимый аромат, неописуемый, он не помещался никуда, собственно, его вообще не должно было быть. И все-таки он был в и каково его любить... самой великолепной неоспоримости. Гренуй следовал за ним с колотящимся от страха сердцем, потому что смутно догадывался, что не он следует за ароматом, но что аромат захватил его в плен и теперь непреодолимо влечет к себе...»

К этому герою мы еще вернемся. У Оноре де О. Бальзака есть рассказ о том, как некая красавица была влюблена в одного жалкого офицера, а он был «так себе», и никто не мог понять, за что же она его любит. Однако существовала маленькая тайна: он пах именно так, как этой особе было нужно. Отсюда и проистекает комплекс Адели. Ее можно бить, выгонять, отталкивать, топтать ногами, она все равно придет на этот дежурный, только ей нужный запах.

Есть в этом мире нечто, что нравится обонятельнику — материнская грудь, мать и все, что с ней связано. Материнское молоко — это приятный запах. Обонятельные дети даже чужую грудь не берут. Обонятельный импульс доходит до мозга младенца быстрее, чем даже болевой. Женщины, которым в роддоме приносят чужих младенцев, по запаху определяют подмену. Аналогично и новорожденные, не видя и не слыша матери, отличают ее от любого другого человека по запаху.

Теперь поймите такого мальчика-обонятельника, который запрограммирован на единственный в мире приятный запах — запах своей собственной матери. И попробуйте его женить! Может он жениться на «вонючей козе», чужой женщине? Но если и женится, то будет рваться к матери, в ее дом, к своей «единственной» женщине. Без мамы ему очень тяжело.

Он может всю жизнь прожить с мамой. Если же она умерла рано, то это невосполнимая утрата. Женился один чемпион мира по шахматам, а через три месяца к маме сбежал!

Два обонятельника уживаются редко. У каждого из них существуют свои предпочтительные запахи. Супруги-обонятельники спят в разных постелях. Для них лучшая форма семейной жизни — гостевой брак. К монотонии относятся спокойно. Любят сидеть дома, не выносят долго находиться в гостях, по-видимому, устают от чужого фона запахов. Могут сбежать из гостей, устроив «мотивированный» скандал.

Обоняние играет большую роль не только в выборе партнера и стиля семейной жизни, но и гораздо шире: регулирует социальный состав общества. Интеллигенция пахнет по иному, чем рабочий класс. Налицо еще один нюанс классовой ненависти!

В капсуле живого вещества существует язык жидкостей. Печень с селезенкой разговаривают на языке жидкости, языке биохимической реальности. В нашей системе-обществе есть тоже свой невербальный язык общения. Каким-то образом, по обратной, еще неведомой науке связи, система-стая узнает, какого типа особей ей не хватает. Вполне возможно, что обонятельник играет роль этой обратной связи, которая позволяет стае рождать именно те типы, которых ей не хватает для выживания сейчас, какого запаха недостает. Новорожденный элемент стаи приносит недостающий ей запах. Таким образом, обоняние контролирует рождаемость. Нужные сперматозоиды становятся самыми активными. Существует гипотеза, что в гаремах рождаются только мальчики.

Еще одна важная роль обоняния в рождении потомства. У многих женщин во время беременности усиливается обоняние, так как женщина должна вовремя учуять опасность и сохранить жизнь своему ребенку, а если смотреть шире — виду.

Сами же обонятельницы вынашивают ребенка с трудом, рожают с трудом. Замершая беременность, послеродовый токсикоз, да еще с продолжением. На этом биохимическом фоне невольно рождается мысль: «Чтобы ребенок не мучался при жизни, как я... незачем ему появляться на этот свет». «Это наказание — быть мной»!