Трагедия в трёх и четырёх действиях
А был ли мальчик?..
© Джозеф Пулитцер
Действующие лица:
М а р и я – девушка со старыми глазами, играет на альте
А н н а – младшая сестра Марии
М и х а э л ь – демон
А р н о л ь д – друг Михаэля, сын пилота, внук лётчика, ариец, нацист
П ё т р – сын машиниста, друг Германа, его сердце
М а т в е й – его дух
И л и я – его душа
В л а д и м и р – друг Эстрагона
Э д у а р д – называет себя Яков – еврей
В е р о н и к а – девушка с кожей нежно-розового цвета, к 35 годам располнеет, сестра Арнольда
У м а – рождена в Пондишери
Е л е н а – обречена на смерть
А р т у р – факт
А д а м – обижен Отцом
Е в а – женщина Адама
Р о з е н т а л ь – Доктор исторических наук, вездесущ, стар
г-н Д и г о т а л л ь ф е р – художественный руководитель театра, поводырь, мистификатор
Всем студентам 17-18 лет.
Действие происходит в главном здании старинного Государственного Университета. Год две тысячи надцатый. Сумбурный месяц октябрь.
Между третьим и четвёртым действием разница в 10 лет.
|
|
Действие первое
Сцена 1
Старинный городской университет. Главное здание факультета филологии, перемена.
Начало учебного года. По коридорам шатаются первокурсники, среди них Владимир.
Солнечно, коридоры залиты мягким молоком света. Михаэль и Арнольд стоят на балюстраде второго этажа в мокром белом сиянии. Свесившись, падают взглядом вниз.
Арнольд: Ну что, ты пойдёшь?
Михаэль: (вспыльчиво) Так я вроде не похож на инвалида, чтобы ездить на коляске. (оказывается, что он пошутил, смеётся) Конечно пойду.
Арнольд: Потому что Герман…?
Михаэль: Нет, не потому что Герман! А просто потому, что это престижно.
Арнольд: Хех… что верно, то верно, камрад.
Владимир: (проходя мимо, сам с собой) Я где-то это записал… (ищет в карманах, битком набитых всяческим мусором)
Михаэль: …да и надо бы навести там порядок, а то наберут одних недоносков.
Арнольд: Хык! Мой дед когда-то так же говорил своему взводу! Ну точно, это как пить дать!
Михаэль: Так дай.
Арнольд: Что?
Михаэль: Пить.
Арнольд: Ты о чём?
Владимир: (рассуждает) Мёртвое море было бледно-голубым. Лишь только взглянув на него, я чувствовал жажду (что-то записывает).
Михаэль: (брезгливо отворачивается) Эх. Говорил отец, что на курс нет-нет, да наберут парочку дебилов.
Арнольд: Моя сестра тоже, кстати.
Михаэль: (удивлённо) Что?
Арнольд: Ну, пойдёт на пробы.
Мимо проходят Анна в кремово-белом и Мария в сером сарафане, по уставу. Где они проходят – рассеивается тишина. Юноши смотрят им вслед.
Арнольд: А ничего такие цыпочки. Я бы не прочь! Вероника говорит, что они все из себя недотроги... Особенно старшенькая.
|
|
Михаэль: (холодно) Брось свои шутки, они сироты.
Арнольд: Ну и что же? У меня тоже нет матери.
Михаэль: Но у нас есть отцы. А они росли вообще без тепла.
Арнольд: (задумавшись) Чорт, ты прав! Знаешь, Михаэль, иногда я задумываюсь…
Михаэль: Правда?
Арнольд: …и понимаю, что у нашего поколения все семьи какие-то оборванные.
Михаэль: Зато мы не чувствуем себя неполноценными, потому что нас больше. У одних есть отец – нет матери, у других есть мать и нет отца. Хотя безотцовщина встречается чаще. Как после войны. О чём-то похожем было, кажется, у Эрих Мария Ремарк.
Арнольд: Это женщина?
Михаэль:Нет, втроём писали: Эрих, Мария и Ремарк.
Арнольд: (удивлённо) А разве так можно?
Владимир: (проходя мимо, бормочет) Спал ли я, когда другие страдали. Сплю ли я сейчас? (Михаэль оборачивается на Владимира с жалостливым взглядом) Завтра, когда мне покажется, что я проснулся, что скажу я про этот день?
Арнольд: (не замечая) Те, у кого есть одна мать, обычно вырастают сопляками и маменькиными сыночками типа Адама или этого вот.
Михаэль:Адам? У него, кстати, сегодня день рожденья?
Арнольд: (с ухмылкой) Эдуард даже прикупил ему подарок.
По земному шару коридора шествует преподаватель истории, юноши уходят на лекцию.