Несколько обобщающих замечаний

Мне хотелось бы здесь отметить еще несколько штрихов в истории рассмотренного нами отрезка времени.

Бросается в глаза факт, что наш летописец сам подчеркивает несколько периодов в истории Русской земли («Откуда пошла Русская земля»). Он говорит, правда очень сбивчиво и туманно, о родо-племенном строе восточного славянства, затем отмечает период образования Древнерусского государства и, наконец, трактует о его расчленении. При этом летописец имеет в виду ие только политические события, которыми он совершенно есте­ственно интересуется в первую очередь, но и общественные отношения.

Составитель «Начального свода» писал уже в то время, когда феодальные отношения настолько созрели, что более ранний период (IX—X вв.), успевший для него стать прошлым, вызывал у летописца сочувственные идеализированные воспоминания. Вот как автор «Начального свода» говорит об этом прошлом: «Вас молю, стадо христово, с любовию приклоните уши ваши разумно: како быша древнии князи и мужие их, и како отба- раху Руския земле, и ины страны придаху под ся; теи бо князи не збираху много имения, ни творимых вир, ни продаж вскла- даху люди; но оже будяще правая вира, а ту возмя, дааше дружине на оружье. А дружина его кормяхуся, воююще ины страны и бьющеся и ркуще: «братие, потягнем по своем князе и по Рускои земле», глаголюще: «мало есть нам, княже, двухсот гривен». Они бо ие складаху на своя жены златых обручей, но хожаху жеиы их в сребряиых; и расплодили были землю Русь- кую». Вслед за этим летописец обращается уже к своему времени и продолжает: «За наше несытоство навел бог на ны поганыя, а и скоты наши и села наша и имения за теми суть, а мы своих злых дел не останем. Пишет бо ся: богатество неправдою сби­раемо извеется. И паки: сбирает, и ие весть, кому сбирает я. И паки: луче малое праведнику, паче богатьства грешных многа». Отсюда он выводит мораль: «Да отселе, братия моя возлюбле- ная, останемся от несытьства своего, но доволни будете урокы вашими, яко и Павел пишеть: емуже дань, то дань; емуже урок, то урок; никому же насилья творяще...» Ч

Составитель «Начального свода» совершенно четко проти­вопоставляет один, более раиний период другому, более позд­нему, отдавая явное предпочтение первому за то, что князья и их мужи тогда воевали иные страны, богатели за счет этих иных стран, свою же землю не обременяли тяжелыми поборами. Автору «Свода» определенно не нравится новый порядок вещей. Он, несомненно, предпочитает военную добычу и дань с завое- ваииых народов новому способу обогащения знати, освоению боль­ших пространств своей же русской земли и превращению сво­бодных доселе соотечественников в своих подданных, обязуемых с этого момента работать не только на себя, но и на своих господ.

Факты говорят о том, что летописец действительно имел основание отделять один период от другого. Первый период сложения раннефеодального государства, сплочения отдельных племен в народ характеризуется завоеваниями, беспрерыв­ным и систематическим расширением территории, главным образом путем включения в состав Древнерусского государства территорий, в свое время отторгнутых соседями, либо таких, которым грозила эта опасность от соседей. Политические собы­тия этого периода главным образом сводятся к большим внеш­ним военным предприятиям и к усилиям защищать границы своего государства от врага.

Общественные отношения этого периода отразились в древ­нейшей «Русской Правде», где показаны те самые мужи, которые вызывали восхищение у летописца. Часто повторяемое явление: человек, недовольный настоящим, обращается к прошлому, которое кажется ему лучшим. Идеализация прошлого в таких случаях понятна. Этого простительного греха не избежал и наш летописец. Ведь и воинственные мужи прошлого, как мы видели, уже имеют свою землю, свои хоромы-замки, свою челядь, т. е. являются владельцами подневольных людей, живут за счет эксплуатации чужого труда.

Сильное государство в этот период было необходимо господ­ствующему классу прежде всего для углубления и расшире­ния феодальной эксплуатации. Однако процесс феодализации еще не достиг того напряжения, какое видел перед собою наб: людательный человек XI века.

Государство в итоге труда прежних поколений достигло апогея своего могущества. И вместе с тем в связи с усилением местных центров росла и опасность его расчленения, ослабле­ния его мощи. Тенденции крупных вотчинников-государей на местах стали очевидными и угрожающими. Великое явно приносилось в жертву малому. Было над чем задуматься. Ста­рина представлялась в ином свете. Она исполнена силы, блеска и славы. Не один летописец увлекался подвигами и достиже­ниями предков. Совершенно так же смотрел на прошлое и митро­полит Иларион и автор «Слова о полку Игореве». Увлечение прошлым было не чуждо и народным массам, прекрасно умев­шим разбираться в том, что добро и что зло, и сберегшим в своей памяти светлые предания' глубокой старины. Эти образы и идеалы с новой силой воскресли в Москве, когда на Куликовом поле родились- надежды на объединение всей Руси^[341]. Второй период в жизни народа оказался сложнее и тревожнее. Явное растас­кивание родной земли выросшими в огромную силу государями- вотчииниками вело страну к величайшей опасности. Основное стремление зиати —■ увеличение своего богатства и своей поли­тической силы, борьба с центральной властью, когда-то опирав­шейся на знать и помогавшей ей обогатиться, сейчас сдерживаю­щей сепаратистские ее стремления.

Крестьянская община в этом процессе' играет страдательную роль. Обогащение знати идет за ее счет.

В X и начале XI века давно начавшийся процесс освое­ния земли н сидящего иа ней населения делается особенно замет­ным. Этот сдвиг нашел себе отражение в тематике «Правды» Ярославичей. Несомненно, что самое появление «Правды» Яро­славичей вызвано потребностью господствующих классов в защите завоеванных ими позиций, и нетрудно видеть в «Правде» Ярославичей, против кого и чего направлено острие этого закона.

Управляющий княжеским доменом (огнищанин), сборщик княжеских доходов (подъездной), заведующий княжескими конюшнями могут быть убиты умышленно, с явным намерением расправиться с ними. Может быть произведено нападение на княжеское имущество, убиты его слуги, уничтожен сельскохо­зяйственный живой и мертвый инвентарь, запахана княжеская земля, разрушены приспособления для ловли птиц и пр.... Кня­жеское имение (конечно, и не только княжеское) вынуждено при­нимать постоянные меры против растущего сопротивления кре­стьян. Мы знаем, что, крестьянии-общииник не мог быть спокоен: ему непосредственно угрожали «буйные и гордые», «славы хотя­щие» и «имения ненасьпцающиеся» богачи-землевладельцы. Об этом совершенно недвусмысленно говорят наши источники. На наших глазах идет обострение борьбы основных двух классов феодального общества. «Классовая борьба между эксплуатато­рами и эксплуатируемыми составляет основную черту феодаль-. ного строя»^[342].

В процессе феодализации наступающей и побеждающей силой является землевладелец (князь, дружинник, церковь), осваи­вающий землю, подчиняющий себе путем экономического и внеэкономического принуждения свободного общинника-смерда. Жертвы и итоги этого процесса мы видели. Это — закупы, изгои, рядовичи, сироты, попадавшие в непосредственную зависимость от феодалов' смерды, нищие, бедные люди, привлекаемые на работу к хозяевам через выдачу им вперед хлеба и денег. Все эти категории зависимого населения выхвачены из рядов свободного крестьянства или рекрутируются из вольиоотпу-. щенников.

Совершенно понятно, почему именно на это время, время интенсивного наступления феодалов на крестьянскую массу падают сведения о крестьянских движениях, часто сочетающихся с выступлениями и городских масс.

Рабских восстаний, характерных для античных обществ, мы в Древнерусском государстве не видим. Единственный и мало правдоподобный иамек на восстание рабов, приводимый Гер- берштейном в его «Записках»^[343] и отвергнутый в свое время Татищевымедва ли может быть серьезно учитываем. Во всяком случае, без предварительного специального изучения происхо­ждения этого предания считаться с ним сейчас нет никаких оснований.

Как ни может показаться странным с первого взгляда, но это несомненный факт, что мы «киевский период» на­шей истории в отношении общественного строя знаем лучше, чем следующее за ним время раздробленного существования Руси.

Тяжелое по своим последствиям расчленение государства, татарская туча, повисшая затем над миром и всей своей мрач­ной тяжестью павшая на Русь и особенно северо-восточную, надолго повели восточное славянство разными путями, еще больше разорвали его недавнее, хотя и не очень прочное, поли­тическое единство.

Положение историка, изучающего историю сельского населе­ния Киевской Руси, особенно трудное. Если в распоряжении нашей науки сохранились такие перлы, как русские летописи, дающие историку возможность следить за неугасающей поли­тической жизнью огромной страны, то надо признать, что лето­писцы очень мало уделяют внимания сельскому населению. Оио продолжало пахать землю, кормило своим хлебом себя и тех, кто либо не мог, либо не хотел ходить за плугом, платило исправно государственные подати, ходило на войну и чем исправнее несло свою службу, тем меньше привлекало к себе внимание летописца. Иногда оно заставляло о себе говорить. Но это были моменты народного гнева, когда земледелец терял терпение и когда в его руках самые мирные орудия — коса и топор — превращались в грозное оружие против его угне­тателей.

А между тем для всех было ясно, что крестьянский труд — основа жизии общественной и государственной.

Исследователь истории Киевской Руси обязан преодолеть трудности и сделать все возможное, чтобы восстановить жизнь земледельческой народной массы. Иначе будет непонятна и вся сложная история Руси.