Гормахис. 7 страница

* * *

Сморивший визиря сон растаял.

- День за днем, то теряя, то путая слеееед,

Я иду, в этот город, которого нееееет!-

услышал в своей каюте знакомый голос Гормахис, и понял, что кое-кто явно вошел в интенсивную медитацию.

Визирь поднялся с ложа, опустил стопы в приятно-прохладное золото сандалий.

И медленно, позвякивая ножными браслетами, наслаждаясь каждым своим всемогущим, имеющим общечеловеческое значение шагом, поднялся наверх.

На залитой солнцем и алкоголем палубе творилось черт -те что.

Валялись пустые кувшины из-под черной водки, отвязно гремели на цимбалах пьяные анахореты, юные храмовые танцовщицы затеяли между собою сражение за драгоценные краятские шелка.

Увидев визиря, они остановились и сконфуженно произнесли:

- Простите, ваше Высочество…

- Продолжайте, прелестницы мои, у нас этими тряпками забиты два корабля, а физические нагрузки на свежем воздухе намного полезнее, чем ваши всенощные шашни в корпусе жрецов-аскетов…- улыбнулся он.

Девушки серебристо рассмеялись, и продолжили благословлённую войну.

Гормахис державно окинул взором берега реки. Левый и правый.

- Хм, вот отсюда и меняется русло…Как быстро пустыня сокрыла обезвоженную артерию в сухом теле илистой земли… Пейзаж совсем другой, чем тот, что был в моё первое путешествие. Руины какие-то, джунгли… Боюсь, что у Шри Шанкара в голове проснулось желание проверить историческую достоверность его святых писаний…

Визирь не ошибся.

Обкурившийся, до откровений и видений, брахман энергично отбивался пушистыми лапами от пытавшегося его унять Имхотепа:

- Не хочу в Антариту! Хочу в Лингапур! -орал толстяк.- В Лингапур! Там лингамы!

- И пуры? -озадачился Жираф. -А бабы там хорошие? Длинноногие и пышногрудые?

- И широкобедрые! -выл и рыдал златозубый.- И мужики там тоже ничего…Длинноногие и узкочреслые!

- По древним легендам, где-то среди развалин и джунглей, которые мы сейчас проплываем, скрыт сакральный для шайвов город Лингамов. -голосом сказочника поведал Имхотепу подошедший Гормахис.- Город, что и говорить, с богатой фаллической символикой…Там, как написано, в результате поклонения детородному органу Махадевы, йоги по пятьсот и более лет живут, становясь непревзойдёнными мастерами медитации, левитации, и ментальной кастрации…А, и конопля там- с дерево величиной!!!-намеренно задушевно подчеркнул он, весело глядя на Шанкара.

- Да не трави ты мне душу! -вновь взвыл толстяк. -Вот именно, что леген… Ни хрена себе!

Роднее всех родных запах сочной ганджи едва не сбил его с ног.

- Действительно, ни хрена!!!-обалдел визирь. -Это что, конопляное ДЕРЕВО???

На палубе разом установилась тишина.

Были слышен лишь жадно вдыхающий предвозвестие блаженства дуэт носов визиря и Шанкара.

- Эй, кормчий!!! Причаль-ка тут!!!-приказал Гормахис.- Мы немного погуляем!!!

- Помолимся? -спросил Имхотеп.

- Покурим!!!-хором ответили ему коллеги. -А там видно будет!!!

* * *

Нарциссина, королева Антариты, не только правила.

Она ещё пела и танцевала.

Уже лет этак сорок…

У нее личный оркестр был втрое больше по численности, чем армия.

Балет-вдвое больше оркестра.

Она к приказам партитуры писала.

Вся её страна походила на огромную сцену, где беспрестанно звучала музыка, и, надо сказать, подданные души не чаяли в своей повелительнице: в обледенелых полях Антариты мало что росло, кроме сугробов, но, начиная с первых дней её правления, со всего континента меломаны устремлялись в королевство, составляя для антаритян непрестанный источник доходов.

Гостиницы, балетные и оперные театры, музыкальные аудитории, хореографические заповедники, лекционарии по истории этих интеллектуальнейших из искусств, всегда были полны - полны были и животы местных жителей, и их карманы, и закрома, и гробницы.

Поэтому, едва на севере Атлантиды прогремели первые раскаты проповеди Эхнатона, решительно осудившего сей доисторический шоу-бизнес, как рассаду разврата и бессмысленное самоуслаждение, многоголосую музыку-как ядовитые плевелы среди боголюбезной пшеницы двунотного унисона, а балеты- как отраву в реку столпничества, королева тут же стала горячей сторонницей, тогда ещё бывшего лишь жрецом, Гормахиса.

В её библиотеке полки ломились от его толстенных книг. Ночами напролёт она штудировала его мудрёные писания, и, однажды, направила ему несколько партитур, где содержались его гимны, положенные на написанную ею музыкой.

Он был в восторге.

Но когда она прислала вот это:

- Внимать тебе, о славный чудотворец

Служить тебе, Божественный мудрец

Вершина счастья, радости венец!

Ты, о великий- новое светило,

Собрат созвездьям, солнцу и луне!

Ты- всех богов единое кадило!

Твоё величье горизонты славят,

Твои познанья Небо с Бездной чтят

А на Земле тебя боготворят!

- то Гормахис в ответ, торжественно, при стечении толп в главном дворе Храма Всех Богов, провозгласил её музыку особой ипостасью Абсолюта, и предписал всем, желающим успеха в духовной практике, слушать опусы королевы трижды в день.

Между жрецом и королевой началась активная переписка, обмен дарами и идеями.

В результате, королева, и без того весьма странноватая, действительно, стала чуток «того».

С кем поведёшься…

Теперь она направила всю силу своего необыкновенного таланта править не только страною, но и сердцами на то, чтобы на континенте ни единая нота не сгорела.

Проповедуя музыку, словно божие откровение.

Уча танцу, как форме постижения Неизреченного.

И приносила жертвы в честь камертона.

Гекатомбами!

* * *

Армада Гормахиса, едва не вызвав у побережья массивное пресноводное цунами, остановилась возле развалин таинственного Лингапура.

Руины, хоть и были беспощадно окутаны наглыми джунглями, оказались весьма и весьма живописны в лучах полуденного солнца. Вельможи и их многочисленная свита, предводительствуемые визирем, по широким кедровым трапам сошли на берег.

Шанкар радостно бухнулся на колени и принялся усердно целовать святую землю, пофыркивая и похрюкивая от удовольствия.

- Интересно, а трюфели он искать обучен??? - сам себе под нос произнес иерофант.

Вдоволь наглотавшись благодатной пыли, Крысак блаженным взглядом окинул заповедные для своего сердца древние храмы и многообещающие деревья каннабиса и, предвосхищая прелести наркотического пира, шумно вдохнул воздух своей мечты.

Гормахис достал из своего бездонного, как желудок Имхотепа, кармана алмазный топорик и с силой ударил им по конопляному дереву, отрубив трехаршинную сочную ветвь, окропившую его с ног до головы дурманящей росой.

Имхотеп осторожно и тем не менее похотливо погладил грудь у каменной статуи апсары Менаки - такую холодную, освежающую…

- Ня! - просюсюкал он. - Во, а бананов-то тут сколько! Я люблю бананы…

А вокруг пестрели ярко покрашенные храмы, и конца и края у города не было видно.

Пока наглая до некоего апофеоза бесстыдства сексуальная орнаментика мандиров дразнила откровенностью воображение молодых жриц и сводила в судоргах девственные чресла молодых жрецов, Гормахис и Шанкар нетерпеливо забили в кальян коноплю и, воткнув в свои пасти сразу по три шнура из имевшихся шести, заполнили всю округу дурманным туманом, а, всякое дыхание -туманным дурманом.

Из кустов, привлеченное дымом и разговорами нутжертян, вылезло местное население.

Резво выбежали полуголые смуглые девушки.

- Опа, развлекуха -то конкретная начинается! -обрадовался Имхотеп, мало что разумея в том кайфе, что не был напрямую связан с жратвой или узкопрофильно направленным флиртом. -Девочки, разрешите познакомиться?

Важно выступили брахманы и йоги-аскеты, с многозначительной трипундрой на лбу и обвешанные орехами рудракша с ног до головы:

- Ом намах Шивая?

Шанкар просиял, аки третье око Шивы и, произнеся:

- Агнихотра намаха сваха? -был сердечно обнят главным брахманом, награжден цветочной гирляндой и приглашен принять участие в маха-пудже.

Пышногрудые лингапурки, блистая стройными талиями и округлыми бедрами, окружили Имхотепа со всех сторон, что-то нежно щебеча на совершенно ему незнакомом языке. Но долговязый всегда знал, чего хотят женщины…

К визирю подошел только главный местный орангутанг, покривлялся, придирчивым философским взглядом скептической школы изучил его тощую фигуру, разочарованно обнаружил, что это не хрупкая девушка в драгоценностях, а живые святые мощи в оправе, и куда-то упрыгал.

Гормахис рассеянно обозрел близлежащие руины, в надежде выбрать и умыкнуть две или три каменных статуи в свою коллекцию древностей.

- Порнография! -простонал он. -Ну здесь-то почему?

Приник к курительной трубке, затянулся изумрудным дымом: ему вообще в последнее время всего было мало. Много было только скуки и тоски…

Тем временем Шанкар и местные брахманы, найдя после пятой затяжки подобие общего языка, бия в мриданги и караталы, экстатично танцевали и дико орали:

- Ом намах Шивая! -перед испещренным премудрыми санскритскими письменами -завитушками железным лингамом.

Набравшись сил и дури, дури для силы и силы для дури, в центр хоровода влез и визирь, заорав громче всех:

- Бола, бола! Джай, Махешвара!

Его крик поддержали все, в том числе и устроивший неподалеку оргию Имхотеп, и алчущие не каменного, а живого, радостные прелестные лингапурки.

Веселились, как хотели!

* * *

Смачно потрескивая, горели чадящие удушливым дымом факелы.

За окном хлестал тропический Иллинский дождь, гранитные глыбы обращающий в жидкую грязь.

Бывший Военачальник Ваджрийской империи, а ныне – независимый правитель своего, кочующего из одного конца Атлантиды в другой, военного лагеря, легендарный генерал Урса, читал письмо, теребя сосископодобными пальцами лохматые края папируса:

«Во имя Единаго Господа Атона!

О наш глубокоуважаемый о Господе сын по вере!

Да осенит тя милость единага господа Атона, иже на небеси и на земли!!!

Немедля, возвращайся в лагерь у Ущелья Хрюкающих Скал. Начинаем!

Пророк.

- Ну что ж, пора пройтись железным шагом по богопротивной гордости Гормахиса…- отхлебнул вояка из деревянной кружки непомерных размеров суровое горячительное солдатское пойло. – Политеизму - бой!

* * *

Но, среди общего ликования, шумных восторгов и всякого рода экстазов -от молитвенного у Шанкара и любовного -у Имхотепа, после пятой термоядерной дозы лингапурской конопли, внутри Гормахиса зародилось и начало бурно развиваться странное чувство: то ли тревоги, то ли тоски. Он незаметно выскользнул из хоровода одуревших шиваитов, и отошёл подальше - ему, по старой дурацкой привычке, захотелось поговорить с самим собой:

- Что за черт политеистический, такое ощущение, что я в этом месте кому-то то ли нужен, то ли должен, то ли вреден…да с таким настроением только в пыточной камере зарисовки делать! А не скакать, как эти брахманы ПЕРЕД, или эти красотки-НА…

Иерофант вздохнул:

- Прогуляюсь, посмотрю достопримечательности, подразню судьбу…

Он шагнул в неведомые дали, во врата какого-то храмового комплекса:

- СЕЛКЕТ-КУДШУ-МОНТУ-ХЕХ!!!- негромко шепча и иные защитные заклинания, от которых змеи и скорпионы за несколько верст очистили окрестности, засохли все ядовитые цветы и больная вода болот стала кристально чистой.

Гормахис и сам не заметил, что, привычно погрузившись в глубокое раздумье о своей исключительной роли в мировой истории, всё дальше и дальше отходил от главного места лингапурских мистерий, и забрёл в самые тёмные дебри полуразрушенного города…

* * *

Неотразимая Бертрери сладко спала в своей каюте на нежнейшим шелком устланной кровати.

Залетавшие в каюту мухи, завидя нагишом дрыхнущую жрицу, либо врезались в стены и гибли, либо, лихо спикировав, садились на стол рядом с постелью и вожделенно пили глазами сводящее с ума вино её юной красоты.

А она то переворачивалась на живот, обратив к небесам гибкую спину и умопомрачительных линий попку, то, потягиваясь, переворачивалась на спину, и высокой упругой грудью дразнила инстинкты мироздания, то оправляла длинные черные волосы, и, от приятных снов улыбаясь, что-то мурлыкала губами, от зависти к форме и цвету которых сама королева цветов не первый год мечтала о суициде…

Но этот соблазняющий всё живое и неживое в пределах границы континента сон был прерван служанкой, ворвавшейся в каюту.

- Госпожа! Госпожа, проснись!

Бертрери надула губки, что-то недовольно пробурчала, и, не переставая видеть сны, снайперски запустила в служанку подушкой.

Снайперски, ибо попала.

- Госпожа, его сиятельство Имхотеп…

Вторая подушка. Побольше. И снова без промаха.

-…Он там…

Увидев, что сонная рука Бертрери, не найдя ещё подушек, уверенно тянется к тяжеленному и огроменному бронзовому канделябру, служанка опрометью выбежала из каюты, и, захлопнув за собою дверь, недосягаемая для новой дистанционной атаки, крикнула:

- Он там с какими-то бабами веселится!

* * *

Не зря, ой не зря Гормахис чувствовал себя крайне не по себе.

Во-первых, продираясь сквозь развалины и заросли, он вдруг понял, что это не он идёт.

Его ведут. Тянут! Тащат!!!

Во-вторых, и этого он ну ни как не мог знать, за ним внимательно следили.

Сама великая богиня Нефтида, супруга Огнегривого Сета, Покровительница ночи, Повелительница кошмаров, Госпожа умирающих, Владычица Бездны Горя и Океана Слёз наблюдала за ним.

Наблюдала с изумлением, волнением и страшной злостью.

- Неужели и в самом деле верно говорят, что судьбу не проведёшь? Сколько сил я угробила на то, чтобы выкрасть эту каменную шлюху, спрятала там, где он никогда не смог бы её найти -и, на тебе! И ведь не ищет- заблудился!- а, сам того не ведая, исполняет пророчество. Нет, я не доставлю Огнегривому блудодею возможность плюнуть мне в лицо в очередной раз.

Она закусила губу. Подумала. Прокусила. Крикнула:

- НЕХЕБКАУ!

Рядом с нею, смиренно и благоговейно, преклонив колени, появился вызванный ею демон.

Он был страшнее, чем похмелье от палёного нектара.

- Да, моя богиня? Раб твой смиренно ждёт приказаний, о Любящая Смерть!

В руках царицы Неизбежной Длительной Агонии появился увесистый адамантовый молот.

- Возьми это оружие. Видишь вон ту статую?

- Да.

- Иди, и разбей её!

* * *

- О Гуру, о Махатма, о Ишварагьяна! В сем священном граде, усадьбе Махешвары, поведай мне сакральную историю Лингапура! Освети вселенную моего невежества солнцем познания! Пробуди в нас стремление к трансцендентальному фаллосу, молю тебя! -елейным голосом непуганого неофита вещал Крысак, благоговейно усадив главного брахмана на принесенное с корабля золотое седалище –вьясасану- и предложив гуру изысканную пищу и благовония.

На пищу с ярко выраженным нахальным интересом зырились обезьяны и павлины.

По знаку брахмана, все участники агнихотры уселись поудобнее в сени огромного баньянового дерева.

Поодаль, под развесистым, просторным шатром ветвей и листвы другого дерева продолжал резвиться Жираф: похотливые лингапурки, доведенные до отчаяния аскетизмом своих мужей -брахманов, отрывались по полной, даря ему отведать не какой-то там здешний экзотический плод, наподобие банального синего банана, а неисчерпаемые житницы лучших достижений местной сексуальной культуры.

Культуролог из Имхотепа получился весьма неплохой -как исследователь, так и преподаватель.

А Шанкар продолжал нахваливать гуру:

- О светоч истины, даруй нам дхарму! Источник живого слова неведомого Абсолюта! Введи нас в мир избавления от колеса сансары, спаси от тягот череды перерождений. Благослови, вдохнови и очисти смиренные сердца, привлеченные служением Верховному Господу!

Поняв наконец, что не дает брахману и слово вставить, толстяк молитвенно сложил ладони и заткнулся.

Старый брахман с видом, что созидает новые Веды, открыл рот -но прежде, чем хоть слово молвить, минут пятнадцать заливался хроническим, от многолетнего курения, сухим хриплым кашлем.

Шанкар за это время выкурил набитый дурью полый слоновий бивень и явно испытал некое превосходство оттого, что кашля у него никакого нет.

Посему брахманы взирали на него с откровенной завистью.

- Ом намах Шивая! -начал главный брахман, влив в жертвенный костер топленое масло.

- Это я и без вас знаю! -пробормотал без всякой почтительности толстяк –и вновь, по -тамильски: -Продолжайте, садгуру!

- Я ценю твою преданность Господу Шиве, о верный поклонник Разрушителя вселенной! Только это не Лингапур…- и, перепутав утварь, вместо масла влил в костер воду.

Агни обиженно зашипел и погас.

- В смысле? -обалдел Шанкар, едва не задохнувшийся от черного дыма потушенного огня. -А как же древняя легенда, столь долго гревшая мое сердце?

- Только это не Лингапур. -повторил йог.- Врет ваша легенда. Это –Йонипур!

- Обитель влагалища? -издалека поинтересовался Имхотеп, затаскивая на походный сексодром очередную красотку. -Круто! И за дымовую завесу спасибо…

Шанкар огляделся, изменился в лице, скривил губы, с отвращением плюнул и дико взвыл, совсем как при неудачной гомосексуальной случке.

- То-то у вас девки, как на подбор…А я могу принять гражданство? -вновь подал голос Имхотеп, меняя партнёршу.

- Я те щас приму гражданство! Это ж надо: стоило мне отвлечься, поспать -а он тут тычет своей дубиной в каждое дупло! -заорала невесть откуда появившаяся Бертрери. - Шанкар, ты-то куда смотрел? На эти святочлены в цветах и фруктах?

- Да погоди ты! -толстяк едва не плакал от досады. Только теперь он заметил, что главный «лингам» города был намного более широк, нежели высок. -И кто же соорудил это королевство клитора? Кто возвёл царские чертоги йони -майе???

- Построен одной царицей-феминисткой. Назло своему мужу. -ответил главный гуру.

- Вот сука! -злобно оскалился златозубый.

Брахманы и без перевода осознали, что бегемотоподобный чужеземец расстроен и зол:

- Покурили, твою мать… Помолились…

* * *

Дубрава.

Красота. Чистота. Покой.

То есть, была красота: уже четыре дня, как под сенью могучих деревьев, стоял огромный лагерь.

Бесчисленные палатки. Бесчисленные, помешанные на новом боге, люди. Малочисленные, трезвомыслящие, вьючные животные. Ругань и псалмы. Чад костров…

Это - миссионерский стан Эхнатона и его последователей.

То есть, чистота и покой здесь тоже исчезли. И надолго.

Как и расположенный неподалёку древний языческий городок.

Раскидистый, самый большой и древний дуб, с благородным омерзением, терпел под своими тяжёлыми, пышными ветвями нечто уж совсем непонятное и странное: огромных размеров кривой и косой шатёр. Дурно сварганенный из драгоценных тканей. И, безо всякого чувства меры, расшитый синими шестиконечными звёздами, зелёными полумесяцами и красными рыбками.

Кому-то сей шатёр крив и кос, а кому -то -свят.

Кто-то скажет, что шатёр дурно сварганен, а другой «божественная красота его незрима дурным сердцам человеческим».

Всё зависит от того, какое из религиозных заблуждений именно вам кажется именно заблуждением. И каковы для вас критерии религиозной истины: мистический опыт? Или опыты с мистикой? Впрочем, не станем отпугивать читателя тем, чего и сам автор не до конца понимает. Точнее, понимает, но, увы, не настолько, чтобы объяснить.

Я понимаю, но не умею объяснять человеческие глупости. Тем более те глупости, которые претендуют на богооткровенность.

Итак, стоял, говорю я, нелепый шатёр. И стоял он тоже нелепо. Но…

Кто-то, например, глядя на шатёр, скажет стоящему рядом:

- Нелепо.

Другой же:

-А по морде?

И бьются морды. И вопросы исчезают. И воцаряется истина и любовь.

Ибо здесь, под этим самым шатром, хранится величайшая реликвия единобожников -атонитов: Ковчег Привета

Нет, он не просто хранился.

Ковчег, легко и непринужденно, левитировал. Непонятно, почему святая посудина, умея это, за пределами святилища была тяжёлой, как жизнь праведника, и требовала себе целую сотню носильщиков. Которые, приняв его с утра на рамена своя, таскали, покуда любознательный Ковчег не пресыщался красотами ландшафта, возвращали на место - и тут же подыхали.

А если Ковчег был недоволен очередным туристическим маршрутом - не скучно издыхали, а в ярком и красивом пламени.

От преизобилия благодати, вероятно.

И, несомненно, во славу божию.

Эхнатон необыкновенно лелеял Ковчег, и, разрушив очередной языческий город, обожал лично ввинтить в золотую оправу святыни лучшие из награбленных самоцветов. Посему, ящик был хаотично усеян драгоценными камнями, и сочетались самоцветы друг с другом так же гармонично, как баня с кладбищем.

И, совсем уж странное дело: вопреки главному запрету атонитской религии- запрету на изображения любых одушевлённых существ- венчала крышку Ковчега бешеная схватка двух крылатых золотых шестиногих бегемотов.

* * *

Ах, как несказанно хороша была Бертрери, едва одетая в наспех наброшенное полупрозрачное шелковое одеяло, массивной золотой сковородкой разгоняя столпившихся в алькове у Имхотепа баб! Как ловка и грациозна! Загляденье!

- Бюрократ членоголовый!

Жираф оборонялся от нее, трусливо прикрываясь нагими телами смуглых юных лингапурок, которые весело хихикали:

- Это культурология, любимая!

- Да они ж почти приматы, зоофил!

- Ну, значит, антропология, тоже, между прочим, серьёзная наука…

Шанкар в это время отчаянно ревел, утирая слезы огромным ворохом конопли:

- ОМ НАМАХ ШИВАЯ!!!! Жизнь-это страдание!!!!

Брахманы молча сочувствовали единоверцу, безропотно наблюдая, как обнаглевшие донельзя обезьяны похищают последние остатки аппетитной жертвенной пищи-прасада.

Ахимса, хер ли!

Между тем, ослепительно сияющая в лучах полуденного солнца сковорода неутомимо и неумолимо приближалась к главной цели: отомстить за поруганную любовь. Лингапурок между долговязым и его любовницей становилось всё меньше.

И свита визиря -воины, жрецы и танцовщицы- громко спорили на деньги, каким именно способом Бертрери покарает неверного Имхотепа, и останется ли он жив вообще. После своих культурологических изысканий и антропологических изысков.

Но вдруг…

Совершенно неожиданно…

Раздался ужасный крик.

И (не зря прославленный мудрецами за выразительность) щедрый нутжертянский мат в пределах большой октавы, с подробным перечислением взаимодействий половых органов в различных вариантах, по шкале: от целомудренного лишения девственности - до оргии на фестивале свингеров.

- Это ж Гормахис! - ахнула Бертрери, опустив оружие. - Судя по изящной образности речи и её громкости…

- И стихотворных вкраплений! -добавил Имхотеп, сам совлекая с себя лингапурок. - Цитат из классиков…

- Да, кстати, а куда делся наш богоподобный? -опомнился от рёва и сантиментов толстяк.

Свита виновато притихла: жрецы отводили богоблаженные взоры, воины заинтересовались дизайном своих сандалий, слуги боязливо пригнулись.

- Чё стали, искать! -вскочил Имхотеп. И принялся раздавать пинки жрецам. – Тунеядцы в митрах!

– Паразиты в золотом всеоружии! - заорал Шанкар, начав тяжеленными чётками лупить нерадивых стражников. – Дхармапалы рисованные! Первое лицо государства, гений политики, тот, которого мечтает прибить чуть ли не каждый правитель континента, неизвестно где!

И, вместе:

- Проституток - телепатов сюда! Немедленно!

* * *

В жаркий Нутжертянский полдень двое мужиков, один жутко высокий, второй -едва ли не плоский, неуверенной походкой, с трудом и заботливостью поддерживая друг друга, вошли во внутренний двор усадьбы Акера.

От них за версту несло душистым столярным клеем, качественным цементом и дешевой пальмовой водкой. Привратника и дверь они не заметили.

Акер в тени и прохладе увитой плющом веранды отдыхал после базарных хлопот.

Появление этих двоих явно испортило ему настроение.

- Что б меня Амон побрал, да Атон спас!…,- в пинки разогнал прислугу и сам, неуклюжим бегом адвоката - агорофоба, помчался навстречу визитёрам.

- Атон благословляет вас…-с елейной мордой изрёк он.

- Да пусть хоть сексуально возбуждает. -ответил тот, что повыше.

- Это точно. -поддакнул второй.

Хозяина внутренне аж передернуло от такого богохульства, но нелепая харя с тоненькими усиками продолжала любезно взирать на незваных гостей:

- Чем обязан вашему визиту?

Они молчали, грозно дыша на него трехдневным перегаром.

Время шло, шло, шло…

- Ну? -Акер начал терять терпение.

Наконец, пришедшие облекли свои нехитрые мысли в те слова, которые были в состоянии отчетливо произнести.

- Пришли..мы.. за своей долей…- заговорил низенький.

- Ик. -поддакнул высокий, ошалело, не моргая, глядя сквозь хозяина.

- Ах, вы за этим! Теперь понятно…-протянул Акер.

- Отдай…нам…Половину…и мы …пойдем…

- Или пойдём, вместе с тобою, но не…в ближайший бордель, а …к Стражам Некрополя.

Торгаша от слова «половину» взбесило.

А страх паломничества к Стражам чуть не вышиб ему сердце из груди.

Но атонит был мастером лицемерия, да и его сердце натренировано каждодневным обвесом и обмером. Что-ни-будь, придумает, благослови, господи!!!

- Да вы не спешите, ребята, не спешите. -улыбался торговец.- Давайте сядем, выпьем, обмоем, так сказать, удачно проведенную операцию, обсудим перспективы на будущее…

И широким жестом пригласил их на веранду, где расторопные служанки быстро накрыли стол, обогатив скудную трапезу Акера могучим арсеналом разных по цвету, форме и размеру бутылок с различного рода вином.

Гости переглянулись, и, синхронным кивком составив кворум, приняли приглашение.

- Сюда, сюда! -весь извиваясь в судорогах вежливости и соделав свою жирную рожу хлебосольной до неприличия, суетился хозяин. Его маленькие усики вздернулись вверх и торчали как-то по особенному гостеприимно.

Любезно усадив собеседников в удобные кресла и налив им чего покрепче, Акер устроился в уютное кресло и сам пригубил вина.

Пока он смаковал глоток, в его голове родилось решение проблем, которые эти двое могли ему принести. Решение, достойное последователя Пророка.

Гости резво выпили по полной чарке, и насуплено уставились на него.

- Анекдот хотите? Хороший, новый. Мне его вчера рассказали, так я полчаса смеялся, до боли в кошельке…

Молчание.

- Я тогда, лучше, вам ещё налью….

Журчание вина в чаши.

И журчание вина, создающего хмельное озеро в животах.

Сам Акер, однако, на этот раз не пил, он занялся виноградом.

- Да, по глазам вижу -не хотите… Ну, тогда я и не знаю, чем вас развлечь…Может статься, хотите музыки? Могу позвать танцовщиц…или наложниц…

Они снова налили и выпили. Молчание….

Разговор начал высокий.

- Без нас ты ничего бы не сделал…

- Согласен… -кивнул Акер.

- И поэтому…

-…и поэтому честно отдам вам, скажем, процентов пять от награбленного…

- Сколько-сколько? -голосом, медленно поменявшем окраску от удивления к угрозе, спросил плоский.

Оба, с явным намерением прикончить скрягу - еретика, поднялись.

- Раз…-устало произнёс Акер, кидая в рот горсть виноградин.

Высокий обнажил кинжал.

- Два…-наблюдал торговец, как плоский достал из-за пояса боевой топор.

- Три..-спокойно досчитал Акер, и выплюнул на серебряное блюдо горсть виноградных косточек.

Гости покачнулись, их глаза вылезли из орбит, носом пошла кровь, и..

И, выдавив из себя хриплый стон, замертво упали.

- Качественный яд.. - оценил торговец. - Надо будет в кальян Шанкара добавить, а Имхотепу - в Бертрери!

* * *

Итак, где визирь, с кем визирь и визирь ли он на данный момент именно Нутжерта, а не самый подходящий кандидат на сию вакансию в царстве Всеблагого Озириса?

Вольно ли дышит ли его чахлая грудь под грузом драгоценностей?

Ясен ли его аскетичный взор, довольна ль чистая душа? Цел ли жезл…

Действовать следовало немедленно и профессионально.

Но, ввиду неуправляемой истерики у Имхотепа и полнейшей обкуренности Шанкара, а также всех, как на подбор, пьяных до познания Добра и Зла проституток -телепатов, руководство поисками визиря взяла на свои обворожительные плечи Неотразимая.

- Но, госпожа, ты же отвечаешь лишь за СЕКСУАЛЬНУЮ безопасность! -попытался оспорить её полномочия один из стражников.

- А может, его кто-нибудь затрахал до смерти?

Аргумент, учитывая, ЧТО на всю округу выдал визирь, показался вполне убедительным. Начались поиски.

Нутжертяне старательно прочесали все окрестности: обширные баньяновые рощи, грозящие малярией болотца, дурманящие конопляные луга, таинственные развалины капищ, густые бамбуковые заросли- но безрезультатно.