Лекция № 9. Основные направления политико-правовой мысли России: вторая половина XIX – начала XX веков

Политико-правовые взгляды Б. Н. Чичерина

Борис Николаевич Чичерин (1828-1904) является наиболее представительной фигурой в ряду либеральных государство-ведов и политических мыслителей второй половины XIX в.

Б. Н. Чичерин был современником четырех царствований: Николая I, Александра II, Александра III и Николая II. Он был ученым и общественным деятелем; профессором московского университета; историком и юристом; философом и обществоведом. Труды Б. Н. Чичерина составляют целую библиотеку. Среди них пятитомная "История политических учений", "О народном представительстве", "Курс государственной науки" (3 части), "Философия права".

По мнению великого русского мыслителя П. Б. Струве, историческую позицию Чичерина можно изобразить так: "Поскольку он верил в реформаторскую роль исторической власти, т. е. в эпоху великих реформ, в 50-х и 60-х гг. Чичерин выступал как либеральный консерватор, решительно борясь с крайностями либерального и радикального общественного мнения. Поскольку же власть стала упорствовать в реакции, Чичерин выступал как консервативный либерал против реакционной власти, в интересах государства отстаивая либеральные начала, защищая уже осуществленные либеральные реформы и требуя в царствование Александра III и особенно энергично и последовательно в царствование Николая II коренного преобразования нашего государственного строя.

Таким образом, Чичерин в своем духовно-общественном делании никогда не переставал неразрывно сочетать консерватизм и либерализм, являя в этом отношении самую законченную и яркую фигуру в истории духовного и политического развития России"

Восприняв многие идеи российского западничества, он пошел дальше по пути усиления таких аспектов их доктрины, как приоритетная роль государства в осуществлении реформ, парламентарный и конституционный строй, доктрина "правового государства", и т. п. Чичерин считал, что главным конструирующим элементом культуры является центральная государственная власть, оттесняющая на второй план сословные и корпоративные интересы и влияния.

Государство, по Чичерину, возникает как результат общей воли на основе одного из трех видов общественных союзов: семейного, гражданского или церковного. При этом важную роль в формировании государственной идеи играет один из нескольких факторов - завоевания, религия или "постепенное развитие жизни и ее потребностей". Чичерин противопоставляет средневековое государство (анархия, сословная рознь, крепостное право, господство силы) и буржуазное государство нового времени (господство всеобщего порядка и благоденствия). Государство стремится во втором случае побороть несправедливость и водворить свободу. Если необходимое для государства единство не может быть установлено путем добровольного согласия граждан, тогда необходимо прибегнуть к власти, сосредоточенной в одном лице. Существует закономерность, чем меньше единства в обществе, тем более сосредоточенной должна быть власть. И, наоборот, при развитом общественном самосознании власть утрачивает свои жестокость и централизм.

Идея государства наиболее полно, по мнению Чичерина, воплощена в конституционной монархии, где соглашение различных общественных элементов особенно очевидно. "Монархия представляет начало власти, народ или его представители - начало свободы, аристократическое собрание - постоянство закона, и все эти элементы, входя в общую организацию, должны действовать согласно для достижения общей цели".

Конституционная монархия возникает в результате ограничения абсолютизма. Социальную основу конституционной монархии составляет союз аристократии и крупной буржуазии. Эта форма позволяет расширять демократию постепенно, без резких скачков и потрясений, основным средством к этому является расширение избирательных прав и круга избирателей.

Конституционная монархия проходит два этапа: дуалистический и парламентарный. На первом этапе в нижней палате преобладает крупная буржуазия, влияние парламента незначительно, а власть короля сливается с исполнительной (представительной) властью. На втором этапе устанавливается определяющая роль парламента: "Парламентское правление служит признаком политической зрелости народа. Это высший цвет конституционной монархии. Это самоуправление народа со всеми задержками и гарантиями, которые требуются целями государства".

Большое внимание в творчестве Чичерина уделено гражданскому обществу. Гражданское общество является сферой, стимулирующей разнообразные личные инициативы и оберегающие необходимые для этого организационные и нормативно-правовые предпосылки.

Частная жизнь людей в гражданском обществе не может пребывать вне правовой регуляции и подчиняется преимущественно нормам частного права. То есть гражданское общество пребывает в полноценном правовом пространстве и имеет значение юридического союза. Оно гарантирует равенство всех людей перед законом и одновременно оберегает социокультурное пространство свободы, внутри которого возможны разнообразные формы позитивной самодеятельности, начиная с предпринимательской деятельности и вплоть до самых утонченных духовных занятий. Исходным основанием гражданского общества являются конвенциальные отношения между социальными субъектами, предполагающие самостоятельное решение гражданами возникающих вопросов, не прибегая к вмешательству государства. Задача последнего состоит только в том, чтобы оградить всех, кто принимает положительное участие в гражданской жизни, от неправовых посягательств с чьей бы то ни было стороны.

Для Чичерина, идущего во многом по стопам Гегеля, гражданское общество и государство - это две взаимодополняющие друг друга социальные формы. Вместе они способны обеспечить разумный порядок, свободу, соблюдение естественных прав человека

Находясь под достаточно сильным влиянием гегелевских идей, русский мыслитель был склонен, однако, при всей его симпатии к идее гражданского общества, на первое место все же ставить государство.

Теория возрожденного естественного права П. И. Новгородцева

Павел Иванович Новгородцев (1866-1924) был достойным наследником Б. Н. Чичерина. Как писал П. Б. Струве, "в лице Пав. Ив. Новгородцева, который был на 38 лет моложе Чичерина, последний протягивал руку своему отдаленному преемнику по юридическому факультету".

В юридической науке Новгородцев выступал как против исторического, так и против социологического подхода к праву, который он считал продолжением и углублением исторического подхода. Признавая заслуги обоих подходов в рассмотрении политико-правовых явлений во взаимосвязи с другими сторонами общественной жизни, Новгородцев отрицает притязания социологии на роль науки наук, особенно при изучении права, призывая оберегать ее нравственную основу от воздействия мелкой практики и односторонней теории.

Русский юрист считал настоятельной необходимостью восстановление естественной школы права, которая поможет освободить правоведение от допущенных ошибок. Ведь социология является индифферентной по отношению к духу закона. Одно только объективное изучение политико-правовых явлений и форм без изучения их субъективных свойств не может привести к полному их пониманию.

В своих книгах "История философии права" (1897), "О задачах современной философии права" (1902), "Кризис современного правосознания" (1909), "Политические идеалы древнего и нового мира" (1913-1914), "Об общественном идеале" (1917) Новгородцев развивал воззрения русского неокантианства, в рамках которого протекало "возрождение" естественного права. От Канта были восприняты идея автономии воли, нормативно-ценностная методология, критерии естественно-правовой науки Мыслитель сознательно и последовательно проводил в своих трудах принцип дуализма мира явлений и "вещей в себе", законов природы и сферы духа. Вместе с тем он критиковал кантовский категорический императив за крайний формализм и индивидуализм.

Соглашаясь с Кантом в том, что сущностные моменты общества, отличающие его от животного мира, проявляются в нормативной сфере морали и права, Новгородцев подверг глубокой и аргументированной критике позитивистскую методологию за то, что в ней "есть грубая гносеологическая ошибка, состоявшая в наивно-реалистическом утверждении объективного характера изучаемых фактов и связей". Познание юридических явлений требует учета интересов и ценностей личности, включающих в себя ее духовные идеалы. По Новгородцеву, русские позитивисты, придерживаясь мнения, что государство и право могут рассматриваться как явления общественные, пришли к "удивительному и абсурдному результату, полагая, что в историзме и социальности состоит суть юриспруденции". При таком подходе неизбежно игнорируется ее обособленность от других наук и автономность ее структур, уже сложившихся в процессе ее развития. Новгородцев поднимал весьма реальную проблему, когда справедливо возражал против сведения государственно-правовых явлений к социально-экономическим факторам.

Сведение понятия должного (права) к естественной необходимости так же ошибочно, как и провозглашение человеческого сознания известным свойством материи; между понятиями "сознание" и "материя", "должное" и "естественная необходимость" - непроходимая бездна. Поэтому юриспруденция нуждается в дополнении и обогащении на путях обращения к "глубоким источникам философии идеализма". Для этого требуется переход к новой точке зрения, а именно к возрождению конституции "естественного права" с его априорной методой, идеальными стремлениями, с признанием самостоятельного значения за нравственным началом и его нормативным изучением.

Выражая скептическое отношение к социологизму и историзму в правоведении, Новгородцев отмечал, что теория права издавна развивалась на почве естественно-правовых воззрений. Ее главный недостаток в XVIII в. заключался в неумении найти границы для понятия права. Историческая школа юристов не только не устранила этот недостаток, а, напротив, способствовала его утверждению. Исходной целью этой школы было стремление доказать не действительность идеального, а идеальность действительного, что приводило к тому же расширению рамок существующего.

Центр тяжести поисков и устремлений сторонников этого направления был перенесен в область положительного права. Вместе с тем само существование в праве нравственных начал, по мысли Новгородцева, начинает казаться иным исследователям несбыточной мечтой, идеалом, сияющим издалека. "Однако более внимательное изучение предмета доказывает, что естественное право представляет собой неискоренимую потребность человеческого мышления и исконную принадлежность философии права. Можно даже сказать, что по своей идее это и есть сама философия права".

Естественному праву свойственно стремление оценивать факты существующего с этической точки зрения. В этом Новгородцев видел главную задачу философии права. Все теории и идеальные построения есть не что иное, как попытка критически отнестись к действительности и оценить ее с точки зрения идеала "Этический критицизм", следовательно, представляет собой саму суть естественного права

Противопоставление естественного права положительному у него объясняется не только вечным противоречием идеала и действительности, но также некоторыми особенностями законодательства, которое подчеркивает и обостряет это противоречие. Дело в том, что как бы ни были совершенны положительные законы, с течением времени они устаревают, а жизнь в своем развитии уходит вперед и требует для себя новых определений и новых законов. Так или иначе, положительные законы не могут успевать за движением истории. В силу этого в жизни постоянно возникают конфликты между старыми законами и новыми прогрессивными стремлениями. Из этих конфликтов, по Новгородцеву, "зарождается естественное право как требование реформ и изменений в общественном строе".

Естественное право, по Новгородцеву, возникнув еще в античности, затем меняло свое содержание с каждой эпохой, с каждой цивилизацией. Оно действует и в начале XX в. "как идеал положительного права, как требование его реформы, как проявление философской мысли, как сама философия права". Однако теперь речь идет о праве природы, не противопоставляемой более природе истории, поскольку последняя понимается шире, чем понималась прежде, и "в течение исторической жизни открывается зародыш новых отношений, а вместе с тем и основания для построения идеального права" Тем самым Новгородцев развивал концепцию возрожденного естественного права с меняющимся содержанием

Социологические концепции права и государства в России. Взгляды М.М. Ковалевского

Государственно-правовые учения в России XIX столетия в процессе своего развития испытывали сильное влияние массы смежных наук, прежде всего социологии, что и привело к возникновению социологических концепций права и государства.

Общая система социологической концепции права и государства в России впервые представлена в трудах Б. Чичерина, рассматривающего социологию как часть курса государственной науки, включающей в себя философское обоснование изучения общества и государства, собственно социологию как дисциплину, непосредственно изучающую общество, и политику, ставящую своей задачей обоснование разумной политической деятельности.

Влияние социологической науки на концепции права и государства также проявилось в творчестве А. Градовского, сформулировавшего понятие "правовое государство". В таком государстве закон, как олицетворение государства, в то же время является выражением народного сознания, испытавшего на себе воздействие сформировавшихся убеждений и представлений общества о справедливости. Социологический подход к праву и государству позволил А. Градовскому рассмотреть социальные институты, учреждения, историю управления как конкретно-исторические проявления отношений собственности, власти и личности.

К этому же периоду относится и научная деятельность М.Я. Острогорского, основоположника социологии политических партий и учения об элите. Деятельность этих ученых способствовала постепенному переходу от традиционной теории права и государства к новой социологической парадигме, реализованной в творчестве выдающегося российского ученого и общественного деятеля М.М. Ковалевского (1851-1916). Среди наиболее известных трудов Ковалевского можно отметить двухтомный курс "Социология" (одна из глав именовалась "Социология и право"), работы по истории государства и права, по проблемам государственного права.

Юридико-социологическая концепция Ковалевского базируется на убеждении в том, что право - это продукт развития общества, обусловленный потребностью общества в социальной солидарности. С этих позиций он полемизировал со сторонниками концепции естественного права: М.М. Ковалевский считал, что право выросло в условиях борьбы за выживание из потребности людей объединяться с себе подобными. Вначале это были объединения в рамках стада, орды кочевников, племени и рода. Позднее, "когда под влиянием универсалистских религий и международного торгового обмена сфера солидарности начинает обнимать собою ряд народов и государств, мнимоприрожденные нам понятия о праве и справедливости меняются так радикально, что взамен прежнего воззрения на чужеземца как на врага, против которого все дозволено, постепенно развивается понятие о поставленном под защиту собственного очага и потому неприкосновенном госте, о брате-единоверце. Наконец, и всего позднее вырабатывается в нашем сознании отвлеченное представление о человеке вообще и его неотъемлемых правах".

Говоря об обусловленности права и государства интересами общественной солидарности, Ковалевский указывал, что право возникло из необходимости солидарности до государства и независимо от него. Дальнейшее развитие человеческого общества определяется, по мнению ученого, ростом солидарности: от союзов бродячих орд до современного государства. Перспективу же этого развития он видел во всемирном объединении.

В вопросе о природе государственной власти позиция М. М. Ковалевского была близка психологической теории права, рассматривающей право как психическое явление. Основой всякого государственного общежития, писал он, является психологический мотив - готовность к подчинению.

Учение о государстве и праве Г. Ф. Шершеневича

Во второй половине XIX- начале XX в. в России на основе философии позитивизма интенсивно развиваются два позитивистских направления правовой мысли: юридическое и социологическое. Выдающимся представителем юридического позитивизма был философ, правовед, социолог Габриэль Феликсович Шершеневич (1863-1912). Его перу принадлежат такие крупные произведения, как "История философии права", "Общая теория права" в 4 выпусках, "Общее учение о праве и государстве" и др. В содержательном плане его взгляды и труды по теории права и гражданскому праву отвечали задачам развития русского права и русской юриспруденции в период формирования в России буржуазного законодательства.

Возникновение государства Шершеневич трактовал социологически, никак не связывая этот процесс с правом. Согласно Шершеневичу, исторически и логически государство предшествует праву. Государственная власть первоначально зарождается для того, чтобы обеспечить внешнюю безопасность. Затем же она начинает осуществлять внутреннее управление. В результате судебной практики выделяется определенная совокупность норм, выполнение которых гарантируется государственным принуждением. В дальнейшем государство не только поддерживает уже имеющиеся нормы, но и устанавливает новые. Таким образом, социологическое понятие о государстве исходит из того, что "трудно построить понятие о государстве как силе, государстве как юридическом отношении, но возможно это сделать только с учетом и лишь на основе представления о нем как комбинации силы и воли. Государственная власть предстает в этом случае как основанная на самостоятельной силе воля одних (властвующих) подчинять себе волю других (подвластных)".

С юридической точки зрения, нельзя, считал Шершеневич, правильно определить государство, так как юридический подход затемняет истинную сущность государственных явлений. Исходя из этого подхода, государство - это правовое отношение, это объект и субъект права, но, по мнению Шершеневича, такое представление о государстве является неправильным, искаженным. Значит, "понятие о государстве только одно - социологическое", утверждал правовед.

Элементами государства, по Шершеневичу, являются территория как предел действия государственной власти, и соединение людей, в отношении которых эта власть действует. Основу государства составляет государственная власть, т. е. способность властвующих делать свои веления фактором, определяющим поведение подчиненных. Шершеневич отмечал, что государственная власть должна быть сильнее любой другой власти, так как непосредственно опирается на общественные силы. При этом сила государственной власти ограничена, во-первых, Нравственным сознанием и эгоизмом властвующих и, во-вторых, возможностью противодействия подданных. Инстинкт самосохранения, страх за свое благополучие и доверие к органам государства со стороны подданных составляют индивидуально-психологическую основу государственной власти. Передача этих чувств от одного поколения к другому образует ее коллективно-психологическую основу.

Эти идеи русского правоведа, по сути, подрывали сами основы этатизма, так как предполагали, что не сам факт установления закона государством порождает право, а способность власти убеждать в этом население.

Анализируя проблему взаимоотношения государства и общества, Шершеневич указывал, что политика государства должна чутко улавливать требования времени и быстро приспосабливаться к новым общественным условиям. Он утверждал, что в основе дальнейшего существования и развития российского общества и сохранения политической власти государства лежат реформы.

Государство, по Шершеневичу, - единственный источник права, а право - произведение государства и его функция. При этом имело место фактическое отождествление права с правовыми текстами, в роли которых выступали законы.

По мнению Шершеневича, понятие права включает в себя только положительное, действующее право. Объективное право, как совокупность правовых норм, выступает основным понятием права. Субъективное право, рассматриваемое ученым как "возможность осуществления своих интересов субъектом права", является производным понятием.

Шершеневич выделил ряд сущностных черт права, которые и образуют представление о его понятии. Данные черты были отражены в следующих тезисах ученого:

1. право предполагает поведение лица,

2. право всегда связано с государственной властью;

3. право обладает принудительным характером.

Правовед следующим образом определял понятие права: это норма должного поведения человека, неисполнение которой влечет за собой принуждение со стороны государственных органов.

Как последовательный позитивист, Г.Ф. Шершеневич утверждал, что отличительной чертой права, понимаемого как совокупность норм, установленных государством, является его принудительный характер. Стремясь выдержать этот принцип до конца, Шершеневич, вынужден был исключить из сферы права целые правовые "миры", утверждая, например, что правила, определяющие устройство и деятельность самой государственной власти (нормы конституционного права), не могут иметь правового характера, так как государство не может принуждать самого себя к их исполнению. На этом же основании Шершеневич исключал из сферы права не только конституционное право, но и право международное, не говоря уже о праве каноническом (церковном).

Определяя право как правило поведения, которое "должно быть соблюдаемо самой властью, его устанавливающей", Шершеневич указал на границу между правом и произволом. Он писал, что в случае, если государственная власть не соблюдает правила, которые сама же установила и действует по своему усмотрению, то право сменяется произволом.

Для уяснения сущности права как явления общественного необходимо, подчеркивал русский правовед, исследовать его проявления в других областях, а также проанализировать всю совокупность явлений и факторов, которые оказывают влияние на содержание правовых норм и их применение в правовых отношениях

Религиозно-нравственная философия права в России. Взгляды B.C. Соловьева

С работ Владимира Сергеевича Соловьева (1853-1900) юридическая тематика начинает излагаться как составная часть концепции русского космизма. Автор не ограничивается задачами совершенствования российской государственности: он осмысливает духовно-правовые проекты единой планетарной теократии, активность которой выйдет за пределы Земли в Космос. Речь шла о человечестве, ставшем сотворцом демиурга.

Юриспруденция Соловьева - составная и неразрывная часть его объективно-идеалистического, теософского понимания мира, в основе которого лежит "всеединство", сверхприродное духовное начало - Аболютно-Сущее (Бог). Богу противостоит материя как его извращенное, опрокинутое изображение, обманчивый лик "всеединства". Материя, или призрачный мир (лжемир), возникла в результате деятельности Мировой души - Премудрости Божией (Софии), Божественного присутствия на фазе грехопадения, отпадения от Абсолютно-Сущего. Этим и объясняются переход идеального Космоса к реальному Хаосу, распад материи на противоборствующие элементы, атомизм в природе и "атомистическая" раздробленность жизни людей.

Духовно-этический взгляд на Вселенную Соловьев распространяет и на социальную жизнь, история которой делится на два этапа. Первый этап - естественное состояние людей, т. е. природное состояние, в котором они находятся длительное время. В этом состоянии нет юридико-духовной жизни; люди по природе чужды и враждебны друг другу, между ними идет борьба за существование. Обладая различными силами, одни из них подчиняют себе других; отсюда возникает неравенство.

Для того чтобы достичь правовой жизни, человечество должно перейти от природного состояния к духовному. История призвана подготовить этот переход. В постепенном одухотворении, нравственном совершенствовании человечества посредством усвоения и осуществления им божественных начал и со стоит, по Соловьеву, смысл истории как богочеловеческого (духовного) процесса.

Государство основано на божественном суверенитете, определяется Божьей волей и возникает на определенном этапе развития Софии в рамках человеческого общества. Последнее имеет троякую структуру: экономическое общество (земство), государство, церковь. При этом церковь и государство не раздельные и независимые сферы, а лишь две грани одной и той же сферы - практической, нравственной или общественной - "сферы деятельности жизни. Между ними возникает внутреннее отношение, синтез, в котором значение высшего и безусловного начала принадлежит одному из элементов - церковному, духовному, божественному. Другой, государственный, мирской элемент находится в свободном подчинении первому как совершенно необходимое средство, орудие для осуществления единой божественной цели.

Государство есть воплощенный минимум нравственности, которая находит в праве необходимые условия для своего действительного осуществления. В этом смысле государство является учреждением, лицом, но не юридическим, а скорее органическим, с определенной организацией, включающей в себя как позитивное право, так и единую верховную власть. Государство основывается на равновесии многих социальных сил, выраженном в законе, - этом "общем для всех борющихся сторон пределе". Задача закона - быть уравновешивающей силой, играть роль опоры человеческого общежития, противостоящей натиску стихийных сил, как внешних, так и внутренних. При этом государство обязано нести в себе сверхзадачу - должно быть деятельно нравственным и свободно подчиняться духовному началу (церкви). Государство (как и закон) в системе Соловьева есть только внешнее равновесие. Высший же идеал лежит в основе свободных внутренних нравственных взаимоотношений живых сил общества. Таким образом, общество (организованная нравственность) противопоставляется государству как воплощенному закону.

Идеалом Соловьева стала вселенская христианская теократия, "цельное общество, где на государство возлагается задача борьбы под руководством церкви против внешнего нехристианского мира, причем цели и идеалы постепенно смещаются от секулярных к чисто христианским. При этом церковь, будучи высшим началом социальных отношений, не должна вмешиваться в государственные и экономические дела. Она дает им высшую цель и безусловную норму их деятельности. Таким образом, Соловьев сразу отмежевался от тех вариантов теократического устройства общества, которые уже имели место в истории и показали свою бесперспективность. Его теократия особая - свободная. Власть в ней реализуется по поручению теократически устроенного общества. Подчинение - не результат рабства, но атрибут согласия, свободы и взаимных усилий. Существуют права, но они уравновешиваются адекватными обязанностями и основываются не на "ограниченном человеческом эгоизме, а на нравственном определении человечества как реальности"

Власть в христианском государстве - это особая форма служения божественной воле. Должностные лица не являются просто обладателями всех прав, как языческие цезари: "...они подчиняются всем обязанностям христианского общества, налагаемым церковью, считая это работой для Бога на земле". Государство добровольно подчиняет свою деятельность высшим религиозным интересам: пропаганде христианства в мире; сотрудничеству людей под эгидой церкви; созданию общества, основанного на христианском идеале объединенного человечества.

Политико-правовые взгляды Н.А. Бердяева

Одним из виднейших русских религиозных философов конца XIX - начала XX в. был Н.А. Бердяев. Основная логическая посылка Бердяева в оценке русского народа, а следовательно, и русской истории состоит в том, что русский народ есть в высшей степени народ противоречивый, поляризованный. Противоречивость и сложность русской истории может быть связана с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории - Восток и Запад. Поэтому у русского народа всегда была огромная сила стихии и сравнительная слабость формы. По мнению Бердяева, два противоположных начала легли в основу формирования русского государства: природная, языческая стихия и аскетически-монашеское православие.

Русское религиозное призвание, призвание исключительное, связывается с силой и величием Русского государства, с исключительным значением русского царя. На этой основе, как считает Н. Бердяев, в мессианское сознание русско-государственного входит империалистический соблазн. Идеология Москвы как третьего Рима способствовала укреплению и могуществу Московского государства, царского самодержавия, а не процветанию церкви, не возрастанию духовной жизни. Московское царство было тоталитарным по своему принципу и стилю.

Бердяев полагал, что необыкновенную честь русскому дворянству делало то, что в своем верхнем слое оно создало движение декабристов, первое освободительное движение в России, открывшее революционный век. Декабристы представляли самый культурный слой русского дворянства, они не могли терпеть более в своем отечестве крепостное право. Именно декабристы подготовили взлет русской интеллигенции. Бердяев отмечал, что русская интеллигенция есть особый, лишь в России существующий духовный слой общества, интеллигенция - идеалистический класс, класс людей, целиком увлеченных идеями и готовых во имя своих идей на тюрьму, каторгу и на казнь.

Вся история русской интеллигенции подготовляла коммунизм. В коммунизм, как пишет Бердяев, вошли знакомые черты: жажда социальной справедливости и равенства, признание классов трудящихся высшим человеческим типом, отвращение к капитализму и буржуазии, стремление к целостному миросозерцанию, сектантская нетерпимость, подозрительное и враждебное отношение к культурной элите, придание материализму почти теологического характера.

Бердяев считает, что именно большевики во главе с Лениным более остро, чем кто бы то ни было, почувствовали этот исторический момент в России. Перед Лениным стояла задача сделать первую в мире пролетарскую революцию, но в аграрной российской среде. И он провозгласил рабоче-крестьянскую революцию, а после взятия власти - рабоче-крестьянскую республику.

Бердяев делает вывод, что Россия в результате революции перешла от старого средневековья, минуя пути новой истории, т. е. капитализм, к новому царству, тоже священному, царству, обратному теократии, И вместе с тем это оказалось государство деспотическое и бюрократическое, с сильной тоталитарной властью, способной как угодно менять хозяйственную жизнь страны.

Поначалу Н. А. Бердяев приветствовал русскую революцию, считал, что она была неизбежна и необходима, но затем его постигло разочарование. Это произошло по мере того, как он наблюдал все более разворачивающийся процесс строительства социалистического государства, его тоталитарную сущность.

В своей работе "Истоки и смысл русского коммунизма" он писал, что социалистическое государство есть единственный в мире тип тоталитарного государства, основанный на диктатуре миросозерцания. Коммунизм, писал Бердяев, принял в России форму крайнего этатизма, охватывающего железными тисками жизнь огромной страны. Новое социалистическое государство автократично и имеет корни в верованиях народа, в новых верованиях рабоче-крестьянских масс, оно осознает себя и оправдывает как священное царство, как обратную теократию. Тоталитарность, как полагал Бердяев, требование целостной веры, соответствует глубоким религиозным корням и социальным инстинктам народа. Как полагает Бердяев, свершившись, революция создала новое тоталитарное государство, в котором угас революционный дух, исчезли свободные искания.

Развитие советской индустрии и промышленности, столь поразившее Запад в свое время, есть на самом деле вещь весьма прозаическая. Но весь этот подьем осуществлялся не только при помощи энтузиазма, поэзии, мистики и мифотворчества, но и путем террора и ГПУ, а затем образования ГУЛАГа. Народ был фактически поставлен в крепостную зависимость от государства. В России, как считал Бердяев, это легче было сделать, чем на Западе, где капитализм пустил глубокие корни. Бердяев сделал предположение, что буржуазность, возможно, появится после социалистического государства. Он писал, что русский народ никогда не был буржуазным, он не имел буржуазных предрассудков и не поклонялся буржуазным нормам. Но опасность "обуржуазивания" оказалась очень сильна в советской России.

Русский коммунизм, если взглянуть на него глубже, как предлагал Бердяев, в свете русской исторической судьбы, есть деформация русской идеи, русского мессианства и универсализма, русского искания царства правды, русской идеи, принявшей в условиях войны и разложения уродливые формы. Русский коммунизм связан с русскими традициями, и не только с хорошими, но и с плохими.

Основой как буржуазного, так и коммунистического общества провозглашается экономика, производственная сфера человеческих отношений. Но в отношении к хозяйственной жизни у двух этих политических систем совершенно разные принципы. Буржуазный принцип гласит: в хозяйственной жизни преследуй свой личный интерес, и это будет способствовать развитию хозяйственного целого, это будет выгодно для общества, нации, государства. Коммунистический принцип гласит: в хозяйственной жизни служи другим, обществу, целому государству и тогда получишь все, что тебе нужно для жизни.

В связи с этим Бердяев полагал, что понимание хозяйственной жизни как социального служения совсем не означает превращение всякого чиновника в хозяйственного субъекта, превращение государства в единого и абсолютного хозяйственного субъекта. Бесспорно, часть промышленности, в особенности крупной, должна перейти к государству, но наряду с этим хозяйственным субъектом должна быть признана кооперация людей, трудовой синдикат и отдельный человек, поставленный организацией общества в условия, исключающие возможность эксплуатации не только человека человеком, но и эксплуатации человека государством. Государство при этом должно иметь посреднические и контрольные функции. Христианство, по мнению Бердяева, есть необходимая основа человеческого общежития, но оно должно быть соединено с системой "персоналистического социализма", соединяющего принцип личности как верховной ценности с принципом братской общности людей.

Вообще Бердяев полагал, что все политическое устройство этого мира рассчитано на среднего, ординарного, массового человека, в котором нет ничего творческого. Поэтому необходимы ориентиры на долговечные ценности. Например, следует опираться на церковь, так как она "призвана охранять человека от демонов природы", т. е. от животного состояния в самом человеке. Следует опираться также на государство, так как "оно призвано упорядочивать общественную жизнь". Следует опираться на право, так как оно охраняет свободу человека от злой воли как отдельных людей, так и государства. В основании права должен лежать закон, так как именно он изобличает человеческий грех, возможность преступлений.

Бердяев вошел в историю русской политической мысли как продолжатель традиций социально-критической философии. В первой половине XX в. Бердяева называли нередко апостолом или мятежным пророком, нетерпимым к раболепию и компромиссам. Он и сам признавался, что всю свою жизнь вел борьбу за свободу, так как она есть высшая ценность.

Политико-правовые взгляды Л, А. Тихомирова

В конце XIX - начале XX в. в русской политико-юридической мысли оформилось течение неомонархизма. Его представителями являлись такие выдающиеся мыслители, как Л.А. Тихомиров (1852-1923), И.А. Ильин (1882-1954) и И.А. Солоневич (1891-1954).

Лее Александрович Тихомиров был самым известным идеологом русского традиционализма. Из-под его пера выходят такие классические работы, как "Начала и концы" (1890), "Социальные миражи современности" (1891), "Борьба века" (1895), "Монархическая государственность" (1905).

"Монархическая государственность" Тихомирова - труд совершенно уникальный в отечественной (да, вероятно, и в мировой) социально-политической мысли. Труд никем доселе не превзойденный. Даже совсем не монархист Н. А. Бердяев считал его "лучшим обоснованием идеи самодержавной монархии".

Пафос тихомировского трактата - футуристический, а не ретроспективный. Тот общественный строй, который автор считает наиболее совершенным, собственно, нигде и никогда не существовал. И в Византии, и в России, и тем более в Западной Европе Тихомиров видит искажения монархической идеи, приводящие к вырождению самого самодержавного принципа в противоположный ему, демократический по происхождению, принцип абсолютизма. Монархическая государственность, таким образом, не дана в готовом виде, - существует лишь фундамент (заложенный в средневековье), на котором еще строить и строить. Истинная самодержавная монархия - дело будущего, ее нужно творить.

Самодержавная монархия, по Тихомирову, не может существовать без двух основ: религиозного идеала и прочного, корпоративно организованного "социального строя", имеющего тесную связь с верховной властью. И то, и другое в России начала XX в. находилось в расшатанном состоянии. Свою задачу Лев Александрович видел в том, чтобы указать российской монархии пути творческой реставрации этих ее главных опор.

В сложном переплетении различных государственных форм Тихомиров просматривает три основных: аристократическую, демократическую и монархическую. Демократическая система всегда была чревата опасностью "безграничного господства партий" и самого страшного вида деспотизма - его демократической модификации. Наиболее приемлемой формой власти на высшем уровне может быть только монархия, на уровне управленческом (исполнительском) - комбинирующая другие типы власти: аристократический и демократический.

Без религиозной идеи единоличная власть превращается в диктатуру, которая в силу своих внутренних законов будет стремиться к безграничности. Это и будет антихристово царство, которое пророчили и Достоевский и Соловьев.

Не только монархия может превратиться в абсолютизм, утратив свой внутренний идеал, еще большая вероятность такой трансформации существует в демократии, где абсолютная власть народа сливается с государственностью или персонифицируется в ней: масса, исчисляемая только количеством, признает лишь собственную силу и никакой другой.

Абсолютизм порождает бюрократию. Если система демократического представительства создает почву для господства парламента и политиков, то в монархиях идея представительства порождает бюрократию в чистом виде. При этом в демократиях фальсифицируется народная идея, в монархиях - воля монарха. И все же вершиной бюрократии является парламентаризм: автономизация мнений и программ, заведомая ложь заявлений, склоки и профанация сопровождают парламентскую деятельность.

Утрата православного идеала и разрушение социальной иерархии влекут за собой появление нового социального лидера в хаотически смешавшемся обществе. Им становится интеллигенция, бессознательно сочетающая в себе нигилизм с тоталитаристскими наклонностями. Смычка интеллигенции с бюрократией, которая окончательно произошла, считает Тихомиров, после 1861 г., превратила монархию в абсолютизм. Возникает по-настоящему политическое и бюрократическое государство, всевластие бюрократии, угасание национальной инициативы создает вместо народа толпу, и именно в толпе преобладающими началами становятся демократические представления о верховенстве власти.

Механическая сила, массовость, бездуховность и аморальность сменили древний идеал. Монархия, оставшись формой, утратила содержание.

Борьба демократии с самодержавием не просто политический конфликт. В борьбе столкнулись две идеи: идея единения и идея раскола. Консерватизм противопоставляет нигилистическому отрицанию существующей государственности апологию этой государственности, индивидуализму как первоисточнику политической свободы - всеединство как основу государственности. Тихомиров подчеркивает: если свобода - качество личное, то "власть и подчинение... суть по преимуществу состояния общественные, в них... выражается общественная кооперация, ими строится общество".

В социалистической утопии человечество призывается к уничтожению обдуманной и разумной власти над собой, но ради чего? Для того чтобы подчиниться стихийной власти экономики, которая подавит нашу свободу со всей беспощадностью сил природы. Вместе с государством будет разрушена наша власть над нашей жизнью. Только государственность может спасти свободу, государственность сильная и монархическая. Над национальным политическим творчеством должен возвышаться всеобъемлющий нравственный идеал.

Тихомиров не разделяет монархию и православие. "Монархия есть верховная власть нравственного идеала. Единоличная власть способна быть верховной только тогда, когда нация ставит некоторый всеобъемлющий нравственный идеал над своим политическим творчеством, т. е. выше государства. Если монархия начнет работать над подчинением морали политике, она тем самым отнимет у нравственного начала его верховенство, а стало быть, уничтожит и себя как силу верховную".

Русские сами должны решать свою судьбу, очевидные и вечные истины находятся у них в руках - православие, монархия, народность, - остается сделать выбор. Это не так просто, многие разуверились в "русской идее" и миссии, преклоняются перед другими народами и культурами в ущерб собственным. Другие проявляют полную растерянность, никак не способствующую решению проблемы. Но в обществе, надеется Тихомиров, должны еще оставаться здоровые силы, способные предотвратить процесс разложения и денационализации культуры.

Политико-правовые взгляды И.А. Ильина

Вторым крупным представителем неомонархизма является русский религиозный философ Иван Александрович Ильин (1882-1954).

Творческое наследие Ильина огромно. Оно насчитывает более 40 книг и брошюр, несколько сотен статей, более 100 лекций и большое количество писем. Среди работ по теоретической юриспруденции следует отметить "Понятие права и силы", "Учение о правосознании", "Наши задачи", незаконченный труд "О монархии и республике" и особенно знаменитую книгу "О сопротивлении злу силою", вызвавшую острую полемику как в России, так и за рубежом.

Юриспруденция Ильина строится на основе православного мировоззрения. Для него право относится к тем же "вершинам духа", что и откровение, добро, красота, истина. Он всегда утверждал объективное значение права, категорически отвергая субъективно-релятивистское воззрение на него.

С вопросом о праве и правосознании теснейшим образом связан вопрос о государстве. Государственный образ мыслей, государственное правосознание есть разновидность общего правосознания. Бытие государства имеет не только материально-телесный характер, но и духовно-душевный. "Ибо государство есть организованное единение духовно-солидарных людей, понимающих мыслью свою духовную солидарность, приемлющих ее патриотическою любовью и поддерживающих ее самоотверженною волею". Государство есть явление "не столько "полезное", но духовно-правое и духовно-необходимое", служащее высшей ценности. "Высшая цель и единое и неизменное задание государства состоит в ограждении и организации духовной жизни людей, принадлежащих к данному политическому союзу". Быть гражданином данного государства, значит, принять и осуществлять, помимо своих личных интересов и целей, еще одну-единую цель и один, общий всем гражданам интерес Политическая деятельность граждан должна определяться их солидарностью, на которой и держится государство. Политика и патриотизм неразлучны; "государство есть положительно- правовая форма Родины; а Отечество составляет истинное содержание политики".

Только при взгляде на государство как на разновидность единения и творческого сотрудничества, а не классовой вражды, войны и разброда можно достигнуть того политического единения, которое "превращает государство в живую систему братства и примиряет его с учением Христа о любви". Ибо глубоко заблуждается не только тот, кто сводит государство к насилию, мечу и страху, но и тот, кто превращает учение Христа в анархизм, непротивление и сентиментальное ханжество.

По своей основной идее государство, считал Ильин, есть "духовный союз людей, обладающих зрелым правосознанием и властно утверждающих естественное право в братском, солидарном сотрудничестве". В идеале государство должно было бы свестись к самоуправлению народа. Но в силу человеческого несовершенства история полна примеров больших и меньших расхождений между идеей государства и его реальным обличием. Если исходить из двух видов юридических лиц, которые знает современная наука права, - корпорации и учреждения, то можно сказать, что в действительности проблема сводится к тому, что по своей идее государство есть корпорация, в то время как в действительности оно является учреждением.

Много внимания в своей православно-органической концепции государства Ильин уделял проблемам форм государства. Нужно сразу подчеркнуть, что понятие формы государства по своему содержанию у него не совпадает с той трактовкой, которая дана в нынешнем курсе теории государства и права. У Ильина это понятие, скорее, сущностная характеристика, отвечающая на два вопроса: а) какая форма эмпирически наиболее целесообразна и б) какая форма наиболее совершенна? Ильин утверждает, что единой формы государства, наиболее целесообразной для всех времен и всех народов в природе не существует. Что же касается наиболее совершенной формы, то ею будет та форма, которая полнее всего соответствует трем названным выше аксиомам правосознания. Это требование можно выразить и иначе: "...наиболее совершенна та политическая форма, которая воспринимает в себя дух христианства и пропитывает ритм политического единения - началами любви, уважения и доверия, началами духовного самоутверждения, бытового-земного самоотвержения и героизма".

Форма государства не есть реализация на практике чисто юридической конструкции, она не учреждается общим сознательно-волевым решением, но вырастает в конкретном единстве "этноса и ландшафта" с иррационально-исторически становящимся правосознанием нации.

Понятие формы государства у Ильина ближе к понятию "политический режим", признанному в нашей теории государства и права как один из ее элементов. И действительно, в незаконченной книге "О монархии", опубликованной знатоком творческого наследия Ильина Н.П. Полторацким в 1978 г., речь идет прежде всего о двух типичных формах государства - монархии и республике и свойствах правосознания, типичных для каждого вида. Одновременно Ильин отмечает беспомощность современного ему правоведения в решении вопросов о монархии и республике. Писаных конституций или исторической регистрации внешних политических событий совершенно недостаточно для определения существа монархии. Это существо нельзя свести к таким чисто формальным признакам, как наследственность, бессрочность и пожизненность, а также не ответственность единоличного главы государства. Единственный верный критерий, позволяющий отличить монархию от республики, - это наличие или отсутствие у главы государства и у его подданных соответствующего - монархического - уклада души или правосознания.

И в монархическом, и в республиканском укладе души или правосознании есть, считал Ильин, свои опасности. Но коренной недостаток республиканской формы власти заключается в том, что она исходит из пафоса отрицания вечных и последних религиозно-органических основ народного правосознания. Что же касается положительных сторон обеих форм, то в то время как республиканцы отвергают все преимущества монархического строя души, в монархический уклад души, когда он находится на должной высоте, вполне могут вместиться и все достоинства республиканизма, в том числе и любовь к свободе.

Политико-правовые взгляды И.Л. Солоневича

Одним из последних крупных консервативных теоретиков, который в начале 40-х гг. выступил явным продолжателем идеи Тихомирова, был Иван Лукъянович Солоневич (1891 - 1954).

Его основная научная работа - "Народная монархия" (первоначально "Белая империя") (1954).

Первая часть "Народной монархии" называется "Основные положения", в центре ее вопрос: "Что есть империя?". "Каждый народ мира стремится создать свою культуру, свою государственность и, наконец, свою империю. Если он этого не делает, то не потому, что не хочет, а потому, что не может". Оценивать способность народа к имперской стройке с точки зрения теоретико-правовой бессмысленно. С этой точки зрения можно оценить только методы стройки и ее результаты.

Солоневич считает не подлежащим сомнению фактом, что империя оказывается тем крепче, чем удобнее чувствуют себя в ней все населяющие ее народы. Важным фактором государственного строительства и жизнеустройства является индивидуальность народа, поэтому необходимо идти своим, отличным от других путем. "Тем более, что русская национальность, государственность и культура с чрезвычайной степенью резкости отражают индивидуальные особенности русского народа, принципиально отличные от индивидуальных особенностей и Европы, и Азии".

Своеобразие русской идеи состоит в том, что она всегда перерастала "племенные", т. е. этнические, рамки, и, в конечном счете, стала сверхнациональной идеей. Поэтому наша держава всегда руководствовалась идеей сверхнациональной государственности, однако при том условии, что именно эта идея являлась "определяющей доминантой всего государственного строительства России". Важнейшим отличием русской нации является то, что построенное ею государство было одинаково удобно или неудобно для всех народов, населяющих это государство

Из фактов русской истории, из анализа доминанты русского народа делается главный вывод о соответствующем наличии русской государственности: "Политической организацией русского народа, на его низах, было самоуправление, а политической организацией народа в его целом было самодержавие". Это "исключительно и типично русское явление... это не диктатура аристократии под вывеской "просвещенного абсолютизма", это не диктатура капитала, сервируемая под соусом "демократии", не диктатура бюрократии, реализуемая в форме социализма, - это диктатура совести, в данном случае православной совести". Народная, соборная монархия - "совершенно конкретное историческое явление, проверенное опытом веков и давшее поистине блестящие результаты. Это была самая совершенная форма государственного устройства, какая только известна человеческой истории. И она не была утопией, она была фактом".

Русское государство может быть только монархическим, ибо самодержавие наиболее адекватно менталитету русского народа, географическим и иным условиям России. Солоневич не желает рисовать лишь в розовом цвете и старую, и будущую монархию. Трудности будут и в народной монархии. Поэтому нужен человек, который стоял бы над этой борьбой, а не являлся бы ее результатом (каким является всякий диктатор) или бессильной случайностью в этой борьбе (какой является любой президент). "Нам необходима законно-наследственная, нравственно и юридически бесспорная единоличная монархическая власть, достаточно сильная и независимая, чтобы: а) стоять над интересами и борьбой партий, слоев, профессий, областей и групп, б) в решительные моменты истории страны иметь окончательно решающий голос и право самой определить наличие этого момента".

Царь нужен как олицетворение общественного равновесия, как справедливый арбитр борьбы различных групп русского общества. "При нарушении этого равновесия промышленники создадут плутократию, военные - милитаризм, духовные - клерикализм, а интеллигенция - любой "изм", какой только будет в книжной моде в данный исторический момент".

Наряду с монархом необходимо народное представительство, отражающее интересы всех слоев населения страны и всех ее народов, причем обе эти формы верховной власти одинаково необходимы. Их существование гарантирует от завоевания внешнего, от революции, т. е. от завоевания внутреннего, и, наконец, от бюрократии, которая являет собой страшную опасность.

Исходя из русской традиции, он различает право и закон, подмечая, что в отличие от западного русский человек не верил и никогда не будет верить в устроение жизни на легистских началах. Для нас внутренние праведные начала выше формального закона. Никто, разумеется, не отрицает значения законов, но они нужны для человека, а не человек для них. Там, где нет доверия и любви друг к другу, где все считают, как в Европе, друг друга жуликами, - там необходим закон. "Тот, кто боится людей, любит законы", - вспоминает Солоневич слова французского юриста Вавинара. Жажда справедливости как Божьей правды, совестливость русских людей - отличительная черта их правосознания и поступков.

Право - неписаная духовная конституция русских, отражающая их поиск юстиции, "высшей правды - справедливости на земле", замешенная на христианском православии. Законы - источники права, созданные правящим слоем, несущие в себе следы бюрократического произвола полицейского государства Петра I и диктатуры большевиков после 1917г. Поэтому нужно вместо либеральной светской концепции государства законов, выросшей на безродном масонстве, космополитизме, интернационализме, возродить концепцию православного государства, соответствующего родимой почве русского бытия.

В этой связи, считает Солоневич, коренным образом, фактически заново нужно переработать русское право в соответствии с Божьей правдой, очистить его "от влияния римского права и тех католических и схоластических элементов, которые проникли к нам вместе с французским правовым сознанием. В правопонимании надо отойти от принципов Кодекса Юстиниана и его рецепции европейским правом, вернуться к принципам Ярославовой "Русской правды", к принципам крестьянского мира с его обычным правом, к принципам службы и тягла взамен метафизики права человека. Важно ликвидировать раздвоение в правосознании, которое некоторые современные юристы квалифицируют уничижительно как правовой нигилизм русских, и создать правовую систему, соответствующую и доминанте правосознания, и истории нашего народа.