Тема Вов в рус.лит. 1960гг

Литература 60-80 годов весьма неоднородна в идейно-тематическом плане. Это героико-романтические и в то же время правдивые произведения о Великой Отечественной войне, так называемые производственные романы, деревенская проза, произведения лагерной тематики. Новая волна в литературе связана с именем Хрущева и его ролью в разоблачении культа личности. Особая роль в культивировании правды в художественном творчестве принадлежала журналу «Новый мир», главным редактором которого в то время был А. Твардовский. Главной задачей литера­туры в период оттепели было воссоздание правды жизни. Публикуются произведения В. Дудинцева, А. Солженицына, В. Тендрякова, В. Шаламова.

В 1960-е годы в литературу пришли писатели так называемого «лейтенантского» призыва, создавшие большой пласт военной прозы. В их произведениях война изображалась изнутри, виде­лась глазами рядового воина. Более трезвым и объективным был подход к образам советских людей. Оказалось, что это вовсе не однородная масса, охваченная единым порывом, что советские люди ведут себя по-разному в одних и тех же обстоятельствах, что война отнюдь не уничтожала, а только приглушала естест­венные желания, затушевывала одни и резко выявляла другие качества характера. Проза о войне 1960-1970-х годов впервые поставила в центр произведения проблему выбора. Помещая сво­его героя в экстремальные обстоятельства, писатели заставили его делать моральный выбор. Таковы повести «Горячий снег», «Берег», «Выбор» Ю. Бондарева, «Сотников», «Пойти и не вер­нуться» В. Быкова, «Сашка» В. Кондратьева. Писатели исследо­вали психологическую природу героического, делали акцент не на социальные мотивы поведения, а на внутренние, обуслов­ленные психологией воюющего человека.

В лучших повестях 1960-1970-х годов изображаются не круп­номасштабные, панорамные события войны, а локальные слу­чаи, которые, казалось бы, не могут коренным образом повли­ять на исход войны. Но именно из таких «частных» случаев скла­дывалась общая картина военного времени, именно трагизм от­дельных ситуаций дает представление о тех немыслимых испытаниях, которые выпали на долю народа в целом.

Литература 1960-1970-х годов о войне раздвигала представле­ние о героическом. Подвиг мог совершаться не только в бою. В. Бы­ков в повести «Сотников» показал героизм как умение сопротив­ляться «грозной силе обстоятельств», сохранить человеческое дос­тоинство перед лицом смерти. Повесть построена на контрасте внеш­него и внутреннего, физического облика и духовного мира. Кон­трастны главные герои произведения, в которых даны два вариан­та поведения в экстраординарных обстоятельствах.

В 1960-1970-е годы военная проза развивается по нескольким направлениям. Тенденция к масштабному изображению войны выpажалась в трилогии К. Симонова «Живые и мертвые». В ней охвачено время от первых часов военных действий до лета 1944 г. — периода Белорусской операции. Главные герои — политрук Син­цов, командир полка Серпилин, Таня Овсянникова проходят че­рез все повествование. В трилогии К. Симонов прослеживает, как абсолютно штатский человек Синцов становится солдатом, как он мужает, закаляется на войне, как изменяется его духовный мир. Нравственно зрелым, сложившимся человеком показанСерпилин. Это умный, думающий командир, прошедший гражданскую вой­ну, академию. Он бережет людей, не хочет бросать в бессмыслен­ный бой только ради того, чтобы отчитаться перед командовани­ем о своевременном, т. е. по Штабному плану, взятии точки. В его судьбе отразилась трагическая судьба всей страны.

«Окопная» точка зрения на войну и ее события расширяется и дополняется взглядом военачальника, объективируется автор­ским анализом. Война в трилогии предстает как эпическое со­бытие, историческое по значению и всенародное по размаху сопротивления.

В военной прозе 1970-х годов углубился психологический ана­лиз характеров, поставленных в экстремальные условия, обост­рился интерес к нравственным проблемам. Усиление реалисти­ческих тенденций дополняется возрождением романтического пафоса. Реализм и романтика тесно переплелись в повести «А зори здесь тихие…» Б. Васильева, «Пастух и пастушка» В. Ас­тафьева. Высокий героический пафос пронизывает страшное в своей обнаженной правде произведение Б. Васильева «В списках не значился».

Еще одна тенденция в изображении Великой Отечественной войны связана с художественно-документальной прозой, кото­рая основывается на магнитофонных записях и рассказах оче­видцев. Такая — «магнитофонная» — проза зародилась в Белару­си. Первым произведением ее была книга «Я из огненной дерев­ни» А. Адамовича, И. Брыля, В. Колесникова, воссоздающая тра­гедию Хатыни. Страшные годы ленинградской блокады во всей неприкрытой жестокости и натурализме, позволяющие понять, как это было, что чувствовал, когда еще мог чувствовать, голодный человек, встали на страницах «Блокадной книги» А. Адамови­ча и Д. Гранина. Война, прошедшая через судьбу страны, не поща­дила ни мужчин, ни женщин. О женских судьбах — книга С. Алек­сиевич «У войны не женское лицо».

Проза о Великой Отечественной войне — самая мощная и крупная тематическая ветвь русской и советской литературы. От внешнего изображения войны она пришла к постижению глу­боких внутренних процессов, происходивших в сознании и пси­хологии человека, поставленного в экстремальные военные об­стоятельства.

2) В. Астафьев родился в 1924 году в Красноярском крае.
Детство было трудным. Когда ему было 8 лет, погибла мать. Она утонула в Енисее. Памяти матери, Лидии Ильиничны, он посвятил повесть “Перевал”.
В. Астафьев побывал беспризорным, воспитывался в детдоме. Здесь у него пробудили любовь к писательству. Одно его школьное сочинение признано лучшим. У этого сочинения очень характерное название: “Жив!”. Позже события, описанные в нем, предстали в рассказе “Васюткино озеро”.
Весной 1943 года Астафьев на фронте, на передовой. Воинское звание — рядовой. И так до самой победы: шофер, артразведчик, связист.
Первые литературные опыты 50-х годов, затем 59 год. Именно 1959 год считается переломным в творческой биографии писателя.
В 1951 году в газете “Чусовской рабочий” был опубликован первый рассказ, Астафьев стал газетчиком, литературным сотрудником. Заканчивает высшие литературные курсы.. •.
В 1953 году вышел первый сборник его рассказов “До будущей весны”.
В 1958 году — роман “Тают снега”.
Книги Астафьева о войне, о мире, о детстве.
Рассказы и повести: “Перевал”, “Стародуб”, “Кража” (1966 г.), “Звездопад” (1960 г.), “Пастух и пастушка”, “Последний поклон” (1968—1978 гг.). В 1972—1975 годах — повествование в рассказах “Царь-рыба”, “Где-то гремит война” (1967 г.).

Писатель прошел тяжелую жизненную школу: пережил голодное деревенское детство, раннее сиротство, пребывание в детском доме, школе фабрично-заводского обучения, был составителем поездов, воевал на фронте, имеет ранения. Демобилизовался в 1945-м. Был ему тогда 21 год: ни среднего образования, ни профессии, ни здоровья. Мечтал об институте, но нужно было кормить семью.

В 1959 - 61 выходят в свет повести «Перевал», «Стародуб», «Звездопад», принесшие Астафьеву широкую известность и обозначившие ведущие темы его творчества: детство, природа и человек, война и любовь. Проявилась и принадлежность Астафьева к «лирической прозе» 60-х гг., со свойственной ей исповедальностью и автобиографичностью, а также связь с традициями натурфилоской прозы И. Тургенева, С. Аксакова, К. Паустовского, М. Пришвина.

С появлением в начале 60-х гг. рассказов, составивших первую книгу повествований «Последний поклон», критики начинают относить творчество Астафьева к «деревенской прозе». Как отмечают в советском и зарубежном литературоведении, Астафьев «принадлежит к школе критического реализма в русской литературе… утверждает интуитивную, нерациональную связь человека с природным миром и отмечает нравственные и духовные потери, происходящие в случае разрыва этой связи».

Многие критики отмечали продолжение традиций Ф. Достоевского в разработке «вечной темы» русской литературы - «преступление и наказание» - в повести Астафьева «Кража» (1961 - 65), открывшей еще одно проблемно-тематическое направление в творчестве писателя. На локальном, казалось бы, материале о судьбе советских сирот в заполярном детдоме в 1939, в период сталинских репрессий, поставлен вопрос о милосердии и сострадании к униженным и оскорбленным, о том, какой должна быть подлинно партийная власть в России.

В дальнейших произведениях и повести «Звездопад» (1960 - 72), современной пасторали «Пастух и пастушка» (1989) в полной мере проявились связь «деревенской прозы» с военной, а также сугубо нравственный аспект в разработке Астафьевым военной темы. Усилия героев Астафьева, как и персонажей прозы Э. Хемингуэя, Э. М. Ремарка о 1-й мировой войне, Ю. Бондарева, Г. Бакланова о Великой Отечественной войне, направлены не только на победу над врагом, но и на победу над разрушительным воздействием войны в собственных душах. Действующими лицами становятся «антагонистические» силы - любовь и война, а «пядь земли» вбирает огромные фронтовые пространства.

3) Пастух и пастушка

"Современная пастораль" - такой подзаголовок, многое определяющий и проясняющий в идейном звучании произведения, дал писатель своей повести, в которой есть любовь, есть счастье - эти главные приметы традиционной пасторали. Но недаром писатель рядом со словом "пастораль" поставил слово "современная", как бы подчеркнув тем самым жестокую определенность времени, безжалостного к человеческим судьбам, к самым тонким и трепетным порывам души.
“Они лежали, прикрывая друг друга. Старуха спрятала лицо под мышку старику. И мертвых било их осколками, посекло одежонку, вырвало серую вату из латаных телогреек, в которые оба они были одеты... ХведорХвомич пробовал разнять руки пастуха и пастушки, да не смог и сказал, что так тому и быть, так даже лучше — вместе на веки вечные...”

Есть в повести очень важное противопоставление - детское воспоминание главного героя, лейтенанта Бориса Костаева, о театре с колоннами и музыкой, о пасущихся на зеленой лужайке белых овечках, о танцующих юных пастухе и пастушке, любивших друг друга, и "не стыдившихся этой любви, и не боявшихся за нее, резко, кричаще контрастирует, внешне сдержанно, но внутренне поразительно глубоко и эмоционально, с обостренной болью и щемящей душу печалью написанной сцены об убитых стариках, хуторских пастухе и пастушке, "обнявшихся преданно в смертный час".

В повести не называются ни время, ни место сражения. Ясно, что действие происходит на Украине, где окружена и уничтожена громадная группировка противника. По мнению исследователей, Астафьев описывает Корсунь-Шевченковскую операцию 1944 г., одну из выдающихся в истории Отечественной войны.

Пафос этой повести антивоенный. В изображении войны писатель глубоко правдив. Есть здесь едва ли не самая сильная сцена современной военной прозы — описание разбитого хутора, греющихся у огня пленных, когда в их толпу врывается солдат в маскхалате с автоматом и расстреливает немцев очередями, крича: “Маришку сожгли-и! Селян всех... всех загнали в церковь. Всех сожгли-и-и! Мамку! Крестную! Всех! Всю деревню... Я их тыщу... Тыщу кончу! Резать буду, грызть!..”

Используется в повести и символика. Из арсенала сентиментализма писатель берет жанровое определение повести (“пастораль”) и образы пастуха и пастушки, которые постепенно превращаются в символ. Причем этот символ находится как бы в центре поэтики повести. Он заявлен в названии (“Пастухи пастушка”) и вызывает у читателя определенное ожидание. Ответ дается достаточно быстро. Прибыв в освобожденный хутор, взвод Бориса Костяева натыкается на страшную картину — убитых пастуха и пастушку, двух стариков, приехавших в эту деревню из Поволжья в голодный год. Они пасли колхозный табун:“Они лежали, прикрывая друг друга. Старуха спрятала лицо под мышку старику. И мертвых било их осколками, посекло одежонку, вырвало серую вату из латаных телогреек, в которые оба они были одеты... ХведорХвомич пробовал разнять руки пастуха и пастушки, да не смог и сказал, что так тому и быть, так даже лучше — вместе на веки вечные...”

Образ-символ пастуха и пастушки, который сопровождает Бориса Костяева в тексте повести, помогает писателю раскрыть чувствительность, ранимость, неординарность главного героя, несовместимость его с жестокой реальностью войны и в то же время способность на необычную возвышенную любовь.

Зачин и эпилог повести, где описана безымянная женщина, которая все же разыскала могилу своего возлюбленного посреди России и, навестив его, пообещала, что скоро воссоединится с ним навечно, решены в стиле романтической поэтики, т.е. в стилистике Люси, поэтому и можно предположить, что это и есть состарившаяся Люся, которая пронесла свою любовь к Борису через всю жизнь.

Повесть густо заселена героями и дает вполне реальное представление о том, какие люди защищали страну. И хотя это, как правило, эпизодические персонажи, тем не менее, как всегда у Астафьева, они очень выразительны. Это и комбат Филькин, однокашник Бориса по полковой школе, родом из семиреченских казаков, это и партизанский связной ХведорХвомич, у которого немцы сожгли всю семью и дом. Солдаты из взвода Бориса Костяева все индивидуальны, непохожи друг на друга. Это, к примеру, непьющий долговязый москвич из рабочих Корней Аркадьевич Ланцов, который в детстве на клиросе пел, а потом к атеистически настроенному пролетариату присоединился, но на войне старое умение ему пригодилось — он прочел складную молитву над могилой убитых стариков, пастуха и пастушки. Самый молодой во взводе — ординарец Бориса, по прозвищу Шкалик, который, чтобы поступить в училище и получать бесплатное питание, прибавил себе 2 года, а его в армию забрали в пехоту, вероятно, шестнадцатилетним. Запоминаются и кумовья с Алтая Карышев и Малышев, первый и второй пулеметные номера, в которых взводный души не чаял и которые “воевали, как работали, без суеты и злобы”.

Разные люди были на войне. Был “злой, хитрый, ловкий солдат” Пафнутьев, но лучше бы во взводе его не было. Он любит петь частушку (“Если валенки не дали, значит, выдадут медали”); угождает штабному офицеру и с его помощью перебирается подальше от передовой, порой и мародерствует, за что наказан тяжелым ранением.

Выразителен образ “зажратойпэпэжэ” — походно-полевой жены врача госпиталя, куда попадает Борис Костяев. Она своим видом наводит писателя на такие размышления:

“He одного еще такого вот мямлю-мужика обратает такая вот святоликая боевая подруга. Удобно устраиваясь на жительство, разведет его с семьей, увезет с собой после войны в южный городок, где сытно и тепло, да помыкать простофилей будет лет еще десять-двадцать, пока тот не помрет с надсады”.

Ho полнее других из взвода изображен старшина Мохнаков. Помкомвзвода старшина Мохнаков, антипод Бориса, — хозяин в окопном быту. Он человек без лишних сантиментов, живет по принципу: все дозволено, война все спишет. В этот ряд он ставит и Люсю.

Умелый солдат, он в бою не палил куда попало, не суетился: видя неопытность командира взвода лейтенанта Костяева, он постоянно оборонял его, оказываясь на его пути (“как родимый тятя, опекал и берег лейтенанта”). И хотя он не раз в сердцах про себя называет взводного мямлей, тем не менее понимает его и говорит ему однажды: “Светлый ты парень! Почитаю я тебя. За то почитаю, чего сам не имею... Я весь истратился на войне. Весь! Сердце истратил... He жаль мне никого. Меня бы палачом над немецкими преступниками, я бы их!..” Произнося эти слова, он как бы объясняет свой бестактный и грубый поступок в отношении Люси. Ho старшина не только оценивает себя, но и принимает роковое решение — погибнуть, так как со своей жестокостью он не может жить в обществе. Он гибнет в бою, бросаясь с миной под танк.

Образ старшины Мохнакова — новый характер, неизвестный ранее в литературе. Оказывается, война не только отнимает жизнь у людей, но может и погубить душу человека, даже такого сильного, вжившегося в военный быт и военную жизнь.

Совершенно иной Борис Костяев. Он — поздний ребенок в учительской семье, читающей, образованной, интеллигентной. Мать его из потомственной дворянской семьи декабриста Фонвизина, который в свое время отбывал ссылку в родном городке Бориса. Герой — человек невоенный по своей сути. Ho он выполняет свой долг на войне.

Малоприспособленный к военному быту, Костяев постепенно привык к войне, к людям, научился их понимать, хотя многие из них были старше его и принадлежали к иному общественному слою. Поначалу он, как и все молодые прыткие командиры, прибывшие из полковой школы, не понимал солдат, не видел, что “всякий солдат сам себе стратег”, расчетливость и обстоятельность в бою каждого из них принимая за трусость.

“После многих боев, после ранения, после госпиталя застыдился себя Борис, такого разудалого и несуразного, дошел головой своей, что не солдаты за ним — а он за солдатами! Солдат и без него знает, что надо делать на войне, и лучше всего и тверже всего он знает, что пока в землю закопан — ему сам черт не брат, а вот когда выскочит из земли наверх — так неизвестно что будет: могут и убить, и пока возможно, он не выберется отгудова и за всяким яким в атаку не пойдет, будет ждать, пока свой ванька-взводный даст команду вылазить из окопа и идти вперед... Ho и тогда старый вояка еще секунду-другую перебудет в окопе, глядишь, эта секунда-другая и продлит жизнь солдата на целый век, в это время, может, и пролетит его пуля”.

Это одно из лучших в современной литературе описаний психологии командира переднего края и солдатской психологии. Оба они, и солдат и взводный, вымахнув из окопа, становятся равными перед смертью.

Так о солдате мог написать только человек, сам прошедший войну рядовым: менялись лишь военные профессии — шофер, связист, артразведчик, конюх в нестроевой части после ранения. Он не может об этом писать бесстрастно. Авторская речь в некоторых местах взволнованна, эмоциональна (“Бейся, вояка, и не метусись...Боже упаси ослабить огонь!”), в ней есть прямые обращения к солдату, сочувствие ему (“Что же ты хотел, чтобы при ранении и никакой боли?”).

Есть и легкий юмор, к примеру, в отношении раненого солдата, который ползет в окоп, но облегчить себя ничем не может, даже матюком: “Никакого богохульства позволить себе сейчас солдат не может — он между жизнью и смертью”).

Авторская речь иногда превращается в лирическое отступление, когда писатель, по сути, создает поэму о русском солдате.

Бориса Костяева ранило в плечо, в течение суток он не может оставить бойцов: нет подмены — и только передав взвод, отправляется в госпиталь. Ho, истощенный нетяжелой раной и всей жестокой войной, он умирает в поезде, который должен был привезти его в тыловой госпиталь.

Борис, как и Мохнаков, — человек, погубленный войной, хотя и любящий и не ожесточившийся. В его лице писатель открывает нам еще одного героя войны. Писатель поставил перед собой цель

— “разобраться хотя бы в одной человеческой душе, которая была слабее того времени, в которое создалась, слабее, но не грубее”:

«Что если родители “перевоспитали” своего сына, что если он воспринимал жизнь несколько “чувствительней”, чем мы, грешные, что если романтическое начало носило в Борисе характер не внешний? Что если просто человек устал смертельно и ему уже сама смерть кажется избавлением от этой усталости и мук? Мне хотелось несколько упредить время и сказать, что наступят дни, не могут не наступить, когда образование, культура приведут, не могут не привести человека к противоречию с той действительностью, когда люди убивают людей. He моя и не героя повести вина, а беда, коли действительность, бытие войны раздавили его. Быть может, замысел опередил события и времена, но это уже право автора — распорядиться замыслом...»
Так объяснил сущность этого характера сам писатель.
Тема войны, идея вечной любви, над которой не властна Смерть
Повесть “Пастух и пастушка” — экспериментальная по своей сути, в которой автор искал и новое содержание, и новые формы, т.е. хотел изменить свою стилистику. Она открывала перед писателем разные пути. Один из них — путь, по которому шел Булгаков, используя условные формы изображения, символику, фантастику. Ho Астафьев пошел по другому пути, который также обозначил себя в повести как потенциальная возможность — натуралистический способ изображения жизни. Это последнее писатель реализовал и в неоконченном романе “Прокляты и убиты”, и в новой военной повести о любви “Обертон” (Новый мир. 1996. № 8), где находят себе место и излишне подробная физиология, и ненормативная лексика.

4) Звездопад. (по учебнику Н.Л.Лейдермана)

Повесть «Звездопад». Одно из первых произведений, которое заставило говорить об Астафьеве читающую публику, - это повесть «Звездопад» - о Великой Отечественной войне. Взбудоражило публику: от неприятия до восторженных откликов. Повесть «Звездопад» близка к традиции лейтенантской прозы. В центре внимания главный герой – солдат. Есть элементы личного повествования. Интересен сам сюжет. Хотя Астафьев вызова не планировал, но умел заострить противоречие в действительности, саму картину мира показать не однобоко, а во всей ее противоречивости. Действие – 42 год, юг, Краснодар, происходит на фронте. Краснодар еще прифронтовой, в достаточно далеком тылу. Солдат лежит раненый в госпитале. Солдат встречает свою первую любовь, которая работает там медсестрой, ответная симпатия со стороны девушки пробуждается. Первая любовь, влюбленность. Все обостряется обстоятельствами: война, испытания, угроза смерти – обостряет чувства. Он стремится добиться взаимности со стороны девушки. Кульминация повести – встреча с матерью возлюбленной. Вечером, сбежав в самоволку, герой идет по адресу, который девушка ему оставляет, чтобы побыть с ней, но, придя, встречает не ее, а ее мать (которая по стечениям обстоятельств возвращается с работы, а девушку неожиданно вызвали). Происходит неожиданная реакция, которая позволяет иначе взглянуть на ситуацию. Мать – женщина достаточно умная, интеллигентная, решительная, просит оставить солдата ее дочь, чтобы не поломать жизнь дочери. Он – молодой парень, практически без образования, дочь хочет поступить в институт. «Вы – обычный солдат, долечиваетесь, скоро отправитесь на фронт, и Вас убьют» - говорит мать достаточно цинично, но в то же время справедливо. Это тот самый натурализм, жестокая правда. Психологический конфликт – в душе героя и в столкновении с жесткой реальностью – вызвал бурю, неоднозначные суждения: мать дискредитирует подвиг простого обычного солдата, а значит и сам Астафьев подвергает сомнению народный подвиг. Хотя Астафьев никакого обобщения здесь не делает, рассказывает конкретную историю. Он не оправдывает и не осуждает героиню, оставляет сделать выбор читателю. Но мы понимаем, что мать права в оценке ситуации. Может быть, это даже помогает ему выжить. Он стремится вернуться на фронт в свою часть, инициатива поддерживается удивленным главврачом. Госпиталь воспринимался как место отдыха, где можно в себя прийти, сбросить с себя груз психологического напряжения, отоспаться. Если бы он поехал на фронт, окрыленный любовью, то его скорее всего убили бы в первом же бою. Не испытывая иллюзии о том, что ждет его, отправляется на фронт, он едет туда воевать, побеждать и выживать. Это не оправдывает мать, хотя она жалеет солдата. Повесть воспринимали отчасти как неверие в подвиг советского народа, хотя Астафьев описывает конкретную судьбу.

Тема любви начинает звучать в провести с самых первых строк. Едва юноша открывает глаза, придя в себя после тяжелой операции, его взору предстает молодая медсестра, в которую солдатик влюбляется с первого взгляда. Автор далек от романтизма. Где-то между строк мы можем понять, что эта любовь вовсе не нечто уникальное, неземное. Девятнадцатилетний детдомовец Михаил ни разу не встречался с девушкой до той поры. Побывав на грани жизни и смерти, подсознательно Миша приходит к потребности встретить свою любовь. И первая увиденная им девушка — миловидная обаятельная медсестра Лидочка сразу покоряет его сердце. Повесть Виктора Астафьева «Звездопад» напоминает исповедь. Читателю видится немолодой уже, зрелый человек, который заглянул в свое прошлое и увидел в нем сквозь кровавые военные картины блики первой любви, самой чистой, беззаветной, незабываемой.