Звукосимволизм

Сильным доводом в пользу мгновенного появления языка является его первоначальный звукосимволизм. Хотя отрицать того, что первые тексты человека были жестовыми, тоже нет достаточных оснований, мы придерживаемся более традиционной и распространенной точки зрения, полагая, что материей языка с самого начала был звук. По материалу первичная человеческая речь была не столько звукоподражательной, хотя и это имело место, сколько звукосимволической. Современные исследования в области фоносемантики обнаруживают неосознаваемую в большинстве случаев связь между значением слова и его звучанием [Журавлев 1974]; [Журавлев 1991]. А.П. Журавлев отмечает, что «история языков свидетельствует о том, что в начале развития в языках гораздо сильнее заметны звукоподражательный и образоподражательный элементы, т.е. элементы фонетической мотивированности языковых знаков» [Журавлев 1974, 12]. Но как появилась сама фонетическая мотивированность? Ведь она означает, что звук был изначально семантически и эмоционально содержателен. Путем подбора соответствующих звуков можно было передать любое впечатление о понятие, даже самом абстрактном.

Изначальная содержательность звука приводит мысль к существованию врожденных идей. Врожденные идеи и выражающие их звуки составляют алфавит, на котором проходит кодировку внеязыковая действительность. Без них мышлению не на что было бы опереться в акте первой номинации. Но врожденные идеи находятся не только в нас, но и в самих вещах. Без вложенных в предмет смыслов он оставался бы для нас потоком ощущений, чувственным пятном. Мы не приписываем свойств миру, а вычитываем их из него.

Врожденные идеи – универсальная, не зависимая от национального языка, основа интеллекта. Их врожденность предполагает источник – другой Интеллект. Математик В. Успенский указывает, что в «труднообъяснимом единстве взглядов на идеальные сущности некоторые усматривают доказательство существования Бога» [Успенский 2007, 130]. Бог осеменил смыслами созданный Им мир и дал человеку способность постигать интеллектуальную сторону мироздания. На современном языке она называется информацией.

В рамках атрибутивного подхода информация признается неотъемлемым атрибутом материи, наряду с ее физическими параметрами – массой, протяженностью и энергией. Современный ученый и богослов А. Пикок об информативной основе мира пишет: «Это выглядит так, как если бы Создатель наделил вещество, энергию, пространство, время – весь «строительный материал» вселенной человеческой способностью понимать значение космических процессов, заложенных в этот материал» [Цит. по: Мерфи, Эллис 2004, 245].

Поистине, не умолкая, «звезда с звездою говорит». Материя находится в непрерывном общении. Вселенная обменивается информацией на всех своих уровнях. Электрон запрашивает о свободных орбитах, которые он может занять. Организм заказывает белки, и ДНК послушно, вовремя и в необходимом количестве их производит и в нужное место доставляет. Номинация с позиций атрибутивного подхода – это установление символической связи между звуком и действительностью, т.е. между смыслами человека и мира.

Первичная номинация относится к «палеонтологии» языка, но до бесконечности этимологизировать невозможно. Не имея возможности реконструировать праязык, наука может указать по крайней мере один признак первого знака. Он был иконическим. Номинация всегда происходит мотивированно, на базе содержания предыдущей номинации. Слово создается на основе признака, зафиксированного в уже существующем слове. Спускаясь в глубь веков по лестнице этимонов, упираемся в факт абсолютно первой номинации. На базе чего она состоялась? Номинации – результат познания, впечатления от предмета. Для нашего сознания он либо на что-то похож (метафора), либо с чем-то связан в пространстве или во времени (метонимия).

В акте первой номинации сравнивать и сопоставлять было не с чем. Для сознания первого человека еще не было ни одного познанного предмета. Возможен только один вариант – в момент возникновения языка человеку дана опора для познания. Он устанавливает связь между предметом и звуком. Предмету подбирается «похожий» звук. Первичная номинация могла состояться только в том случае, если звук изначально был содержателен.

Мотивированность звукового комплекса (означающего) свойствами реалии (означаемой) если не бесспорный, то большинством признаваемый факт. Гипотеза примарной (первичной) мотивированности звука приводит к интересному выводу. Содержательность звука в момент первой номинации означает, что материя языка, которую еще только хотят наполнить содержанием, уже имела его. В момент первой номинации, т.е. в момент создания содержания, оно уже наличествует в самом строительном материале. В звуках уже находятся смыслы. Существование врожденных идей, о которых столько спорили философы, подтверждается приведенным рассуждением.

Мотивированность называния доказана экспериментами Д.Н. Узнадзе [Узнадзе 1966, 26] (См. гл. III, § 3.5). Предположение первоначальной мотивированности языкового знака поддерживается и общим стремлением людей к экономии усилий в любой деятельности. Знаки сигнальной системы животных не запоминаются, а инстинктивно воспроизводятся. Для животного его «языковая способность» не больше чем естественная биологическая функция организма. Человеческий язык – это искусство. При отсутствии биологической обусловленности человеческого языка и ограниченных возможностях абстрагирования иконичность слова облегчала процесс усвоения языка и трансляцию знаний: мотивированный знак легче запоминается.

В. Гумбольдт писал: «Кажется совершенно очевидным, что существует связь между звуком и его значением; он характер этой связи редко удается описать достаточно полно, часто о нем можно лишь догадываться, а в большинстве случаев мы не имеем о нем никакого представления» [Гумбольдт 2000, 92]. Номинация не звучащих предметов была звукосимволической. В. Гумбольдт обосновывал ее так: «Рассудок воспринимает явления в виде определенного единства и поэтому добивается единства и от звука, призванного встать на их место. <…> … Звук … своим индивидуальным качеством представляет качество предмета таким образом, как его схватывает индивидуальное восприятие говорящего» [Там же, 76].

Другим косвенным подтверждением звукосимволической гипотезы может служить процесс становления письма. От иконичности первых означающих человек пришел к чисто условным знакам, не имеющим никакой внутренней связи с означаемым. Символический способ номинации, «основанный на определенном значении, заключенном в каждой отдельной букве (Гумбольдт, как и другие языковеды его времени, не различал букву и звук – С.П.) и в целых разрядах букв, несомненно, оказал огромное, и, может быть, исключительное воздействие на примитивные способы словообразования» [Там же, 93]. На определенном этапе глоттогенеза звуки теряют свою изобразительность, и фоносемантика уступает место словообразовательным и семантическим способам порождения новых слов.

Гипотеза примарной (первичной) мотивированности звука, которой придерживается большинство ученых, имеет отчетливо антидарвинистский привкус. Если осмыслена сама материя языка, то спрашивается, на каком языке она осмыслена? Содержательность звука обязывает мыслить его связь с предметом не просто как условно-рефлекторную, а как логико-эмоциональную. Переход от первой ко второй – «факт» не доказанной и имеющей массу недостатков и противоречий макроэволюции.

Система, замкнутая на воспроизводство самой себя, не имеет родословной. ДНК образуется только из вырабатывающихся самой ДНК ферментов, и получить ее другим путем не представляется возможным. Язык – специфическое явление. Если в остальных видах деятельности результат отличен от средств его достижения, то в языкотворческой деятельности конечный продукт, материал и средства совпадают. Символ, как часть языка, может быть создан только средствами языка. Невозможно создать язык и внести в него новое, не имея языка. Уже в силу одного этого обстоятельства можно отказаться от теории «общественного договора» и «изобретения» языка: договор предполагает наличие языка.

Представим, что мы находимся в одном из «возможных миров» М-1 и имеем великую потребность в топоре, без которого перспективы нашего существования не слишком оптимистичны. Законы М-1 таковы, что изготовить топор можно только из топора и с помощью топора. Сам собой он появиться не может, потому что в М-1 действует закон всеобщий причинности: «Причина всеобща, так как нет явлений, которые не имели бы своих причин» [Философский…1989, 511]. В таком мире мы обречены влачить жалкое существование без топора, если только кто-нибудь из обитателей «возможного мира» М-2 не преподнесет нам его в качестве дара.

Для мгновенного появления языка необходимо, чтобы параллельно «сразу и вдруг» появилось и сознание. (Под термином сознание понимается собственно человеческий его тип – самосознание). Посмотрим, как относится к такой идее современная психология.

Библиография

Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие человеческого рода // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. 2-е изд. М., 2000.

Журавлев А.П. Фонетическое значение. Л., 1974.

Журавлев А.П. Звук и смысл. М., 1991.

Медников Б.М. Аксиомы биологии. М., 1982.

Мерфи Н., Эллис Дж. О нравственной природе Вселенной: Богословие, космология и этика. М., 2004.

Успенский В. Апология математики, или О математике как части духовной культуры Новый мир, 2007, № 11.

Философский энциклопедический словарь. М., 1989.