2015-10-13
264
Будь он на машине, можно было проскочить в сторону Верхнего рынка, там есть хорошее кафе, но он оставил машину Андрею, которому, по всей вероятности, еще придется поколесить по городу, и, круто повернувшись от закрытой двери блинной, столкнулся со своим давним знакомцем, кладбищенским воришкой Мухой. Тот перепродавал цветы, украденные на могилах.
— Ты-то мне и нужен, — скорее ощутил, чем осознал своевременность их встречи Климов и придержал рванувшегося вбок Муху. — Погоди…
— Ага, — пытаясь высвободиться, заключил тот, — захомутать хотите.
Климов не дал ему договорить и вежливо притиснул к стене блинной.
— Есть вопрос. Простой.
— Ага.
— Не дергайся.
— Ну, да.
— Не дергайся, сказал.
— Чего?
— Ты Витьку Пустовойта давно видел?
Муха засмотрелся на троллейбусную остановку. Костистое, остроносое личико мальчишки-перестарка выражало скуку и отчаяние. Вышел человек проветриться, и на тебе! Сплошная невезуха.
— Повторить вопрос?
— Не знаю я такого.
— Врешь.
Глаза у Мухи сузились, зрачки забегали.
— Что, повязали? Так я… и вот столечко… Нет на мне вины.
Климов отпустил его руку. Если следствие не начато, о каком обвинении может идти речь.
— Я спрашиваю: видел?
— Ну.
— Давно?
— Сегодня утром.
— Где?
— На кладбище.
— Чем занимается?
— Все тем же.
— А точнее?
Муха дернулся бежать, но Климов наступил ему на ногу.
— Не дури.
Одного короткого взгляда было достаточно, чтоб тот притих.
— Камни жмуркам шлифует.
— С кем?
Лицо у Мухи стало темное, как икона новгородского письма.
— Что я, наседка?
— А? — Климов сделал вид, что не расслышал. Времени поесть не оставалось. — Кто его дружки?
Муха с опаской встретился с ним взглядом.
— Это между нами?
— Абсолютно.
— Шнырь и новенький.
— А как его зовут?
— Кликуха смачная: Червонец.
— А Севка? Севка кто такой?
Муха вздохнул. Глаза его тоскливо заюлили.
— Давай, давай, не тяни! — поторопил его Климов, слишком ценивший свое время и не терпевший, когда начинают переливать из пустого в порожнее.
— Червонец.
— Фамилию знаешь?
— Нет.
