Человек постоянных привычек, Фёдор Александрович ни за что не соглашался покинуть старый дом с мезонином, старый привычный кабинет в Институте Энергии.
Раз навсегда установил он неизменяемый порядок: перед полугодовым совещанием участники его собирались за час до начала в Малой аудитории Экспериментального Корпуса Института, коротко обменивались последними замечаниями и соображениями, и затем, с точным расчётом времени, отправлялись в назначенное место.
Двадцать пять человек разместились в пяти автомобилях. Старый академик сидел прямой и строгий на заднем сиденье. Он думал о сыне. Не часто случалось, чтобы Алёша отсутствовал на этих совещаниях. Но отец улыбался. В привезённом нарочным письме, описывающем со всеми подробностями ночи на далёком степном озере, была отдельная, небольшая записка от сына. «Эх, глупый Алёша! Ну, я ему послал крепкую телеграмму! А Ане мы сделаем сюрприз… Ах, ты, белобрысый мальчишка…»
Как бы отец ни гордился своим взрослым сыном, он для него всегда немного ребёнок!..
|
|
Машины медленно проходили через ворота в башню старинной крепости, описывали кривую вправо и останавливались.
Двадцать пять человек вошли в широкие двери большого здания, оставили пальто, шляпы, кепи и фуражки и по широким мраморным ступеням, покрытым красным ковром, поднялись наверх в зал. До начала совещания осталось пять или шесть минут. Собравшиеся в зале приветствовали друг друга, пожимали руки. Фёдор Александрович представлял двух своих «новичков».
Многие из тех, чья личная биография давно перестала быть жизнеописанием отдельной личности и стала частью истории, много большей, чем история одного народа, были здесь.
В большом зале находились представители многих поколений – ученики и помощники вождя.
Они ждали Председателя и, стоя, беседовали.
Вошёл Председатель. Отвечал на приветствия, пожимал руки. Дойдя до Фёдора Александровича и Михаила Андреевича, – к ним невольно жались оба новичка, – Председатель сразу заметил новичков, протянул и им свою крепкую, свежую руку, спросил:
– Ваши новые? – и пожал им руки.
Видя эти глаза на знакомом с самого раннего детства лице, новички отвечали на привет, не слыша своих голосов. Но они слышали его, сказавшего простые, такие значительные для них слова!
А потом молодые, забыв всё, смотрели, как он шёл по залу. Они видели каждое его движение, точно он один был в большом зале…
Тем временем самым молодым из новичков, как милым маленьким мальчиком, любовался сквозь пенсне министр с усталым, добрым лицом и ласково улыбался… Точно он вспоминал свои давние первые встречи…
Молодой человек не помнил, как все сели и как он сам сел. Он не слышал точных и кратких слов Фёдора Александровича, Михаила Андреевича и других, прибывших из дальних пунктов. Не слышал он сказанного ими о теме жизни, о смысле событий на степном озере. Но он принял навечно несколько кратких вопросов и реплик Председателя. Может быть тогда, сразу, он и не смог бы повторить слова, сказанные Председателем, так как он отдавался всем своим существом необычайному чувству.
|
|
Когда пять машин выходили через ворота башни на пустую ночную площадь, над ними, после четвёртого перезвона, куранты ударили дважды. Люди в автомобилях молчали. Они снова переживали всё то, что было на совещании, они жили чувством своего приобщения к высшей степени знания, в единственном и истинном центре энергии всего человечества.
Молодой человек не мог сразу вернуться домой. Он не чувствовал усталости и, погружённый в мечты, долго шёл по набережным реки, сняв шляпу и глубоко дыша свежим воздухом ночи. Пришёл рассвет. Молодой учёный сказал «здравствуй!» первым лучам ясной зари. Перед ним просыпался любимый город-гигант. Он неслышно вернулся домой. Молодая подруга-жена, – они день назад справили первую годовщину, – обняв мужа, сказала ему:
– Ты стал другим!.. Расскажи мне!..
И он сумел рассказать о многом, о сложном, но доступном простому и чистому сердцу.
Глава седьмая