Какие выводы делает Аристотель из своей критики Платона?

Во-первых, — мир один. Он духовно-материальный, реально существующий мир.

Во-вторых, — вещи и процессы реального мира надо познавать из него самого, т. е. изучать следует саму дей­ствительность, а не «запредельный» мир идей.

В-третьих, — в центре познания должны быть не аб­стракции и схемы ума, а сами вещи и процессы. Тогда и наука оправдана, она получает смысл развития в познании реального, а не идеального мира. Конечно, само поз­нание идёт через понятия. Наука — это мышление в поня­тиях. Сущес1вуюг схемы и законы движения понятий, ко­торые являются «органом», т. е. орудием науки, орудием мышления. Схемы и законы движения понятий изучаются Логикой. Значит, Логика и есть орудие науки, орудие мыш­ления. Научить логике можно любого человека, имеющего определенные способности. Таким образом, нам доступно постижение сущности вещей и процессов мира, в котором мы живем. Для этого надо изучать сам этот мир при помо­щи Логики.

Выводы Аристотеля часто трактуются как философс­кий «реализм», — стремление осмысливать теорию идей Платона с позиций здравого смысла.

Аристотель открыл в Афинах философскую школу — Ликей (школа находилась рядом с хра­мом Аполлона Ликейского). Поскольку на территории Ликея находились крытые галереи, по которым прогуливался Арис­тотель со своими учениками, то членов аристотелевской шко­лы называли перипатетиками («прогуливающимися»). Насле­дие Аристотеля велико. Помимо общих философских вопросов он разрабатывает логику, обращается к вопросам психологии, зоологии, космологии, педагогики, этики и эстетики, физики, политической экономии, риторики.

Аристотель, обращаясь к проблемам познания, строит це­лую теорию науки. Знание отличается от мнения следующими чертами: доказательностью — всеобщностью и необходимос­тью, способностью к объяснению, единством своего предмета. Науки не сводимы одна к другой, их нельзя вывести из одной-единственной первоформы, хотя науки созерцательные, теоре­тические — выше других. Созерцательные науки, осуществля­ющие знание ради знания, дают метод наукам «практическим». Теоретические науки — созерцание «начал и причин» — соглас­ны с философией. Практические науки идут от следствия к при­чине. Аристотель разработал основы логической теории, дедук­тивную и индуктивную логику («Аналитики», «Топика»), методы доказательства. Аристотель, исходя из своего учения о нераздельности материи и формы, уделяет большее внимание, по сравнению с Платоном, чувственному знанию.

Душа, по мнению Аристотеля (трактат «О душе»), принадле­жит только живым существам. Душа — это энтелехия. Энтелехия — это осуществление целенаправленного процесса, обуслов­ленность через цель. Душа тесно связана с телом, она способствует развертыванию всех возможностей, таящихся в живом существе. Есть три вида души. Душа растительная (способность к питанию), душа животная (способность к ощущению). Эти два вида души неотделимы от тела и присущи также и человеку. Душа разумная присуща только человеку, она не является энтелехией, она отделима от тела, не прирождена ему, бессмертна.

С учением о душе связана этика Аристотеля («Никомахова этика»). Главная цель человека— стремление к благу. Высшее благо — это счастье, блаженство. Поскольку человек наделен разумной душой, его благо — совершенное выполнение разум­ной деятельности. Условие достижения блага — обладание доб­родетелями. Добродетель — это достижение совершенства в каж­дом виде деятельности, это искусность, способность самому найти единственно верное решение. Некоторые аналогии удивляют со­временного человека: Аристотель говорит о хорошем зрении, например, как о «добродетели глаза». Он утверждает, что добро­детель всегда выбирает между избытком и недостатком, стремит­ся к середине. Так, щедрость находится посередине между ску­постью и расточительностью. «Среднее» в данном случае означает самое совершенное. За таким «техническим» пониманием доб­родетели, далеким от современного понимания добра, скрывает­ся глубокая мысль. То, что природа «находит» естественным путем, человек должен искать сознательно, он должен постоян­но контролировать свое поведение, искать свою, человеческую меру во всем, помнить, что он не животное, но и не Бог. «Середи­на» — это и есть собственно человеческое. Человек, говорит Ари­стотель, родитель не только своих детей, но и своих поступков. И порок, и воздержание зависят от нас. Аристотель выделил эти­ческие добродетели (добродетели характера) и дианоэтические (интеллектуальные: мудрость, разумность, благоразумие). Эти­ческие добродетели связаны с привычками, дианоэтические тре­буют специального развития.

Благо человека совпадает с общественным благом («Поли­тика»). Государство — это вид общения между людьми. Нельзя сводить роль государства только к организации хозяйственно­го обмена. Государство возникает как общение ради благой жизни. Человек не может существовать вне государства, он су­щество политическое, общественное. Однако, в отличие от Пла­тона, Аристотель не столь пренебрежительно относится к част­ной собственности. Человеку свойственна любовь к себе. Чтобы это чувство не переродилось в эгоизм, необходимо любить в себе разумное начало. Такие «себялюбцы», любя великое и прекрас­ное для себя, способны жертвовать жизнью ради отечества.

В состав государства входят земледельцы, ремесленники, торговцы, наемные рабочие, военные. Прав гражданства, по мнению Аристотеля, не должны иметь не только рабы, но и все низшие классы, кроме воинов и тех, кто входят в законосовещательные органы. Только эти последние группы думают не только о собственной пользе, но и об общественном благе. Они имеют право на досуг — главную социальную ценность.

Средний элемент, «средний класс» есть, по Аристотелю, основа для наилучшего общения людей в государстве. Граж­дане со средним достатком не стремятся к чужому, как бедня­ки, им не завидуют богатые.

Формы государственного правления Аристотель делит на правильные и неправильные: в правильных власть руковод­ствуется общественной пользой, в неправильных — личной выгодой. Среди правильных форм Аристотель выделяет монар­хию, аристократию и политию. Монархия (царская власть) — власть одного, первая и самая «божественная». Аристокра­тия — это правление немногих «лучших». Полития — прав­ление большинства или тех, кто представляет интересы боль­шинства и владеет оружием. Средний класс — основа политии. Эти правильные формы правления могут вырождаться в не­правильные. Монархия вырождается в тиранию. Тиран не заботится о благе подданных, он враг добродетели, лишающий людей энергии, желания отстаивать общее благо. Аристокра­тию может сменить олигархия — господство богатых. Поли­тия может выродиться в демократию — господство большин­ства, состоящего из бедняков. И те и другие используют государство в своих своекорыстных интересах.

Философия эллинизма

Наша очередная задача состоит в рассмотрении послеклассического периода развития философии античности. Разумеется, здесь нельзя не конкретизировать уже выработанные в классики представления, в том числе их идейно-смысловой характер. Особый интерес вызывал сам человек, субъект. Философия была призваана как-то сориентировать эллина (эллин — древний грек, живший в эпоху Александра Македонского) в мире все новых потрясений. Эта задача решалась типично, в духе древнегреческой философии, исходные принципы которой распространялись теперь на проблему человека и общества с тем, чтобы разрешить пробле­му субъективности. В этой связи ниже рассматриваются четыре главных философских течения раннего эллинизма: стоицизм, эпикуреизм, скептицизм, кинизм.

Стоицизм

Однажды Зенон из Кития (336—264 гг. до н.э.), что на Кипре, обратился к оракулу с вопросом, как ему жить наилучшим образом, и оракул ответил: «Взять пример с покойников». Предначертания оракула нельзя понимать буквально, поэтому Зенон, поразмыслив, начал читать древних писателей и философов. Через некоторое время ему пришлось плыть из Финикии в Пирей с грузом пурпура, и его корабль потерпел крушение. Зенон, однако, спасся и через некоторое время добрался до Афин.

В Афинах он прежде всего зашел в книжную лавку и увидел там книгу философа Ксенофонта «Воспоминания о Сократе». Прочтя ее, Зенон пришел в такой восторг, что тут же начал спрашивать у прохожих, к кому ему нужно обратиться, чтобы стать учеником философа. В это время мимо проходил афинский философ-киник, ученик Диогена, Кратет (сказавший как-то, что философией нужно заниматься до тех пор, пока не поймешь, что нет никакой разницы между вождем войск и погонщиком ослов), и афиняне посоветовали Зенону обратиться к нему. Так будущий основатель стоической философии стал учеником киника. Позже Зенон ушел от Кратета и учился у других философов, а затем основал собственную школу.

В самом центре Афин в те времена возвышалось сооружение, выстроенное в V в. до н.э. афинским полководцем, героем греко-персидских войн Кимоном. Это была зала с колоннадой, именуемая Пестрой (Расписной) Стоей. Украшенная многочисленными фресками, она символизировала военные подвиги греков как в исторические, так и в мифические времена. Но к тому времени, когда, прохаживаясь по этой зале, излагал свои философские суждения Зенон, она уже не пользовалась доброй славой. Напротив, во времена Тридцати тиранов здесь проходили судебные процессы, в результате которых было казнено почти полторы тысячи афинских граждан. Полагают, что Зенон выбрал Пеструю Стою из скромности — он считал, что в такое место не придет много народа. С тех пор Зенон и его последователи стали именоваться стоиками.

В своей философии Зенон и его ученики на первое место выдвигали проблему блага и зла в человеческой жизни. В воззрениях на устройство мира они придерживались атомной концепции Демокрита, причем в отличие от Эпикура считали, что движение атомов предопределено, а следовательно, и в жизни человека властвует предопределение — человек не волен в выборе тех жизненных обстоятельств, в которые он попадает. А если так, рассуждали стоики, то главное для человека научиться, несмотря на обстоятельства, действовать так, чтобы не лишиться главного своего качества — добродетели.

Добродетельная жизнь для стоиков — это жизнь в согласии с природой, что фактически означает жизнь в согласии с разумом. Ибо именно природой, проникнутой божественной силой, человеку в качестве «совершенного вождя» дан разум. Жить разумно — это значит жить в согласии со всеобщим божественным законом, воздерживаться от всего того, что им запрещено. Это, считали стоики, создает человеку ровнотекущую счастливую жизнь.

Что есть добродетель в представлении стоиков? На первом месте среди добродетелей у них разумение, то есть знание, что есть зло, а что — добро, а что — ни то ни другое. Вторая добродетель — мужество, то есть знание, что предпринять, чего остеречься, а в чем не держаться ни того ни другого. Третья добродетель — сдержанность — это способность не переходить меру, определенную разумом, самообладание. Четвертая добродетель — справедливость — зиждется на знании природных законов и их исполнении. И, наконец, пятая добродетель — особая стоическая добродетель — это великодушие, то есть знание или самообладание, позволяющее быть выше всего, что с тобой происходит, как хорошего, так и дурного. Именно стремление следовать пятой добродетели — величию души — принесло многим стоикам славу, а стоическому учению — заслуженную популярность.

Например, однажды во время представления в театре один поэт прочел стихотворение, в котором издевался над присутствовавшим здесь же стоиком Клеанфом, учеником Зенона. Клеанф даже не пошевелился — и восхищенный таким самообладанием народ стал рукоплескать Клеанфу, а поэта выгнал из театра. Когда же смущенный поэт пришел к Клеанфу просить прощения, тот простил его, сказав: «Раз уж Дионис и Геракл не гневаются на насмешки поэтов, то нелепо было бы и мне сердиться на случайную брань».

Злом стоики почитали все, что по своей сущности противоположно добродетели или благу: неразумие, трусость, разнузданность, несправедливость, малодушие. Всякое благо стоики почитали прекрасным, а зло, напротив, — безобразным. Но откуда берется зло? Прежде всего из действий или желаний неразумных, несогласных с природой. От неразумия, заблуждения, считал Зенон, в душе человека происходят движения несогласные с природой — их он называл страстями.

Стоики сформулировали целый перечень страстей, разделив их на четыре главных вида: скорбь (неразумное душевное сжатие), страх (ожидание зла), желание (неразумное возбуждение) и наслаждение (неразумное возбуждение к предмету, который лишь по видимости предпочтителен). Эти виды, в свою очередь, также делились. Например, к скорби стоики относили такие страсти, как зависть (скорбь о чужом благе), ревность (скорбь о том, что другому досталось то, чего хочется самому) и соперничество (скорбь, когда другой располагает тем же, чем и ты).

К страху относили робость (страх совершить действие), испуг (страх, от которого отнимается язык) или стыд (страх бесчестия). Но разве бесчестия не следует бояться? Дело в том, что стоики требовали различения между настоящим бесчестием (к которому относили, скажем, потерю одной из стоических добродетелей), и бесчестием ложным, кажущимся.

К желаниям стоики относили враждебность (желание зла другому, причем долгое и усиливающееся), гнев (желание наказать того, кто, по-твоему, незаслуженно обидел тебя) или любовь (стремление к сближению, вызванное видимостью красоты). Конечно, стоики не отрицали вообще любовь. Скажем, любовь к благу, а следовательно и к красоте, настоятельно ими рекомендовалась, однако, считали они, необходимо различать истинную красоту — красоту души, и красоту видимую, то есть — только внешнюю.

Наконец к наслаждениям стоики относили такие страсти, как злорадство (наслаждение от чужих несчастий), очарование (наслаждение, получаемое через слух) или распущенность. Невозможность избавиться от этих страстей стоики расценивали как своего рода болезнь души.

Но все-таки стоики не считали, что душа человека должна освободиться вообще от каких-либо движений. Они рассматривали и три типа так называемых «добрых страстей»: радость (противоположна наслаждению), осторожность (противоположна страху) и воля (противоположна желанию). Идеалом человека у стоиков выступает мудрец — человек, достигший вершин знания и понимания природы и ее законов, неподверженный страстям, безыскусный в жизни, пекущийся о личном и общественном благе. Мудреца стоики называли даже божественным, ибо такой человек провидит растворенного в природе бога, чувствует его и понимает.

Философы-стоики дали множество примеров великодушного, мужественного, хладнокровного, несмотря на обстоятельства поведения. С тех пор такое поведение и называют стоическим.

Зенону было уже 98 лет, когда, спускаясь с лестницы, он споткнулся, упал и сломал палец. Тут же, постучав рукой оземь, он промолвил стихотворную строчку: «Иду, иду, зачем зовешь?» — и умер на месте, задержав дыхание.

Эпикуреизм

Крупнейшими представителями эпикуреизма являются сам Эпикур и Лукреций Кар. Эпикуреизм как философское направление существовал в то же самое историческое вре­мя, что и стоицизм — это период 5—6 веков на рубеже старой и новой эры. Как и стоики, эпикурейцы ставят прежде всего вопро­сы устроения, комфорта личности в сложных исторических ус­ловиях рабовладельческого общества в поздний период его раз­вития. Огнеподобность души — общее представление у стоиков и эпикурейцев, но стоики видят за ней некоторый смысл, а эпи­курейцы — основу ощущений. У стоиков на первом плане — ра­зум, сообразный с природой, а у эпикурейцев — ощущение, со­образное с природой. Чувственный мир — вот что для эпикурей­цев представляет главный интерес. Отсюда основной этический принцип эпикурейцев — удовольствие. Учение, которое во гла­ву угла ставит удовольствие, называется гедонизмом. Содержа­ние чувства удовольствия эпикурейцы понимали отнюдь не уп­рощенно и тем более не в вульгарном духе. У Эпикура речь идет о спокойствии, благородном, если хотите, уравновешенном удо­вольствии.

Для эпикурейцев чувственный мир — это настоящая реаль­ность. Мир чувственности необычайно изменчив, множествен. Эпи­курейская реальность получает свое отображение в принципе атомарности. Чувственный мир изменчив, но не настолько, что­бы он был абсолютно непрерывен. Есть предельные формы чувств, чувственные атомы, или, иначе говоря, атомы не сами по себе, а в мире чувств. Атомов много; эпикурейцы в противовес стои­кам выступают за примат множественности. Но тогда ставится под сомнение представление о стоическом роке, судьбе. Эпикур оформляет это очень красиво в форме идеи о том, что атомы мо­гут спонтанно отклоняться в ту или иную сторону. По Демокри­ту, мир образовался от взаимного столкновения атомов. Эпикур наделяет атомы самопроизвольностью, «свободой воли». Атомы движутся по кривым, сплетаются и расплетаются. Представлению о стоическом роке приходит конец.

Эпикуреец не имеет над собой какого-либо господина, нет не­обходимости, он обладает свободой воли. Он может уединяться, предаваться собственным наслаждениям, погружаться в самого себя. Эпикуреец не боится смерти: "Пока мы существуем, нет смер­ти; когда смерть есть, нас более нет". Жизнь — вот главное на­слаждение с ее началом и даже концом (Умирая, Эпикур при­нимал теплую ванну и просил принести ему вина).

Человек состоит из атомов, которые обеспечивают ему богат­ство мира ощущений, где он всегда может найти для себя удоб­ную обитель, отказываясь от активной деятельности, стремления переустроить мир. Эпикуреец относится к жизненному миру со­вершенно бескорыстно и вместе с тем стремится слиться с ним.

Если довести качества эпикурейского мудреца до абсолютно­го предела, то мы получим представление о богах. Они тоже со­стоят из атомов, но нераспадающихся атомов, а потому боги бес­смертны. Боги блаженны, им нет никакой необходимости вмеши­ваться в дела людей и мироздания. Да это и не дало бы какого-либо положительного результата, ибо в мире, где есть свобода во­ли, нет и не может быть устойчивых целенаправленных дейст­вий. Поэтому богам на Земле делать нечего, Эпикур помещает их в межмировое пространство, там они и носятся. Но богопочитаемость Эпикур не отрицает (он и сам посещал храм). Это надо по­нимать в том смысле, что, почитая богов, человек сам укрепля­ется в правильности своего собственного самоустранения от ак­тивной практической жизни на путях эпикурейских представле­ний.

Скептицизм

Скептицизм — характернейшая черта всей ан­тичной философии; как самостоятельное философское направ­ление он функционирует в период актуальности стоицизма и эпи­куреизма. Крупнейшие представители — Пиррон и Секст Эм­пирик.

Античный скептик отвергал познаваемость жизни. Для сохра­нения внутреннего спокойствия человеку нужно очень много знать из философии, но не для того, чтобы что-то отрицать или, наоборот, утверждать (всякое утверждение есть отрицание, и, на­оборот, всякое отрицание есть утверждение). Античный скептик отнюдь не нигилист, он живет как хочет, принципиально избе­гая необходимости что-то оценивать. Скептик находится в посто­янном философском поиске, но он убежден, что подлинное зна­ние в принципе недостижимо. Бытие выступает во всем много­образии своей текучести (вспомните Гераклита): вроде бы и есть что-то определенное, но оно тут же исчезает. Скептик указыва­ет в этой связи на само время, оно и есть, но его и нет, "ухватить­ся" за него нельзя. Устойчивый смысл вообще отсутствует, все те­куче, поэтому живи так, как хочешь, принимай жизнь в ее не­посредственной данности. Познавший многое не может придер­живаться строго однозначных мнений. Скептик не может быть ни судьей, ни адвокатом. Скептик Карнеад, посланный в Рим хо­датайствовать об отмене налога, один день выступал перед пуб­ликой за налог, другой день — против налога. Мудрецу скепти­ку лучше помолчать. Его молчание и является философским от­ветом на поставленные ему вопросы. Воздерживаясь от опреде­ленных суждений, скептик остается невозмутимым. Молчание скептика можно считать мудрым выходом из ситуации, но в нем нельзя не видеть и пустоту мысли.

Перечислим основные по­ложения античного скептицизма:

а) мир текуч, у него нет смысла и четкой определенности;

б) всякое утверждение есть вместе с тем и отрицание, всякое "да" есть вместе с тем и "нет"; подлинная философия скептициз­ма — молчание;

в) следуйте "миру явлений".

Античный скептицизм по-своему довел до предела философ­ские попытки справиться с трудностями жизни без ее логико-идей­ного осмысления. Молчание — это и своеобразный конец фило­софскому поиску, и указание на то, что необходимы новые уси­лия.

Кинизм

Однажды великий полководец Александр Македонский подошел к философу, который лежа грелся на солнце, и предложил ему в знак уважения исполнить любое его желание. «Хорошо, — ответил философ, — у меня к тебе только одна просьба: отойди, ты заслоняешь мне Солнце». Этим философом был знаменитый киник Диоген Синопский (404— 323 гг. до н.э.), изгнанный из своего родного города и живший теперь в Афинах в глиняной бочке. Что же до Александра, то он не обиделся — он был даже польщен тем, что люди считают, будто он способен заслонить само Солнце.

Киническая философия возникла как одно из необычных продолжений сократовского подхода к философствованию. Ее основателем был Антисфен (ок. 446—366 гг. до н.э.), ученик Сократа. Как и Сократ, киники ставили в центр своей философии этические идеалы, такие, как добродетель, честность, независимость личности. Более всего они заботились о независимости собственных суждений и с большим сомнением относились к таким философам, как Платон и Аристотель, претендовавшим на установление истины о мире и человеке. Киники, особенно этим прославился Диоген, высмеивали таких философов, показывали несостоятельность многих, вроде бы очень привлекательных, теорий. Хотя за ними закрепилась репутация пересмешников (известное нам слово «циник» есть слегка переделанное от «киник»), тем не менее, они внесли весомый вклад в развитие философского и научного мышления. Например, Антисфен первым дал определение научного понятия: «Понятие есть то, что раскрывает, что есть или чем бывает тот или иной предмет». Свое название киническая школа получила по месту, где преподавал Антисфен — гимнасий Киносарге, что означает буквально «зоркий пес». Основной принцип киников — достаточно быть добродетельным, чтобы быть счастливым.

Диоген из Синопа был учеником Антисфена, хотя само ученичество нелегко ему далось. Когда он первый раз пришел к Антисфену, тот замахнулся на Диогена палкой. Диоген, подставив голову, сказал: «Бей, но ты не найдешь такой крепкой палки, чтобы прогнать меня, пока ты что-нибудь не скажешь». Диоген провел самую простую жизнь — такая жизнь была идеалом киников. Сначала он спал только на собственном плаще, а позже поселился в глиняной круглой бочке — в таких обычно хранили зерно или вино. При этом Диоген закаливал себя — летом он лежал на горячем песке, а зимой обнимал статуи, запорошенные снегом.

Прославился Диоген своими язвительными саркастическими высказываниями, подчас ставившими в тупик высокоумных и рассудительных философов. Но ведь на то и щука в озере, чтобы карась не дремал. Диоген говорил, что когда видит правителей, врачей или философов, то ему кажется будто человек — самое разумное из всех животных, но когда он встречает снотолкователей, прорицателей или людей, которые им верят, а также тех, которые чванятся славой или богатством, то ему кажется, будто ничего на свете нет глупее человека. Когда Платон заявил, что дал определение человека: «двуногое существо без перьев», то Диоген на следующий день стал показывать всем общипанного петуха, со словами: «Вот вам человек Платона». Пришлось последнему внести поправку в свое определение — «с плоскими ногтями».