Больше веры в собственные силы

Наконец-то начался долгожданный штурм. Пришел час всем одновременно громить чудовище. Пришел час при­звать наш народ к оружию и броситься в гущу сечи без оглядки, в самую гущу сечи. Разумеется, Петэн в своем пресловутом воззвании к французам требует как раз об­ратного. Этот гнусный старец с притворно отеческой ми­ной, который по приказу Гитлера торжественно вышагивал по местам бомбежек, бессовестно спекулируя на бедах по­страдавших и на французском «мягкосердечии»,

без осо­бой охоты признающий, что зло существует, и верящий, что то и золото, что блестит, итак, этот самый Петэн, пират 1940 года, тот самый Петэн, несущий ответственность за слабость укреплений на наших северных границах, чело­век, бывший предводителем «пятой колонны», прежде чем стать по милости Гитлера «главой французского государ­ства»,— требует от французов, чтобы они были тише воды, ниже травы, и угрожает им самыми страшными карами, если они, по его собственному выражению, не будут слу­шаться немецких приказов. И находятся еще выжидатели, которые советуют фран­цузам, и в первую очередь парижанам, сидеть сложа руки, пока армии союзников не подойдут вплотную к нашей столице. Эта предельно коварная форма аттантизма наиболее опасна, ибо она порождает иллюзии. Запрещать патриотам действовать, раз, мол, уже открыт второй фронт,— это зна­чит сознательно парализовать национальное восстание, это значит позволить оккупантам методически, без помех организовать аресты и высылку патриотов. Это значит ли­шиться решающего условия успеха в этой войне, а именно массовой активности угнетенных народов. И это значит также лишить эти пароды священного права на восстание, ведущее их к свободе. Никто, конечно, не призывает к опрометчивым дейст­виям, но бездействие, милое некоторым нашим советчикам, смертельно для Франции. Нет, не будет того, чтобы Париж, неизменно шедший в авангарде борьбы за свободу, покорился, примирился с участью тех, кто пассивно выполняет вражеские приказы. Нет, смешно и нелепо представлять себе, что Париж, наш Париж баррикад, позволит загнать себя в стойло, как бес­словесный скот, поплетется за своим хозяином и, пригнув шею, склонится над корытом. Париж — гордый город. Город храбрых. Парижу тре­буется оружие, все больше оружия. Он поднимется и пре­вратит каждый из своих двадцати кварталов и все свои пригороды в новое маки. В нем разгорятся такие же жар­кие партизанские бои, как и в Дордони, как и в Савойе, и Коррезе. Специальное коммюнике Франтиреров и партизан (Юж­ная зона) от 9 марта 1944 года рассказало нам, как один­надцать бойцов ФТП, засев в стенах замка, держались там в течение 14 часов, а было их один против двадцати, по­том один против сорока; петэновские молодчики были во­оружены мортирами и пулеметами. Партизаны уложили 25 бандитов, ранили 18. Оставшиеся в живых четверо ге­роев не покинули подвала в охваченном пламенем замке до самого ухода петэновцев. Париж также способен на дела, достойные героев. (Не­давно один патриот, не подчинившийся приказу об угоне в Германию, был ранен в живот и более часа, до послед­него вздоха, сражался против своих преследователей.) Но в Париже патриотам, если они будут активно действо­вать, не придется драться одному против сорока. Их будет большинство. Везде организуется народная милиция: на за­водах, в университетах и в кварталах Парижа. Разве вы­стоят фашистские вояки против массы парижан, вовлечен­ных в народную войну, если с другой стороны подойдут силы вторжения? Надо верить в свою силу. Вишистская банда пыталась привить нам капитулянтский дух, дух побежденных. Мы будем победителями, если решимся действовать. Но, повторяем, никаких необдуманных акций. Будем ждать своего часа и положенных приказов. Патриотиче­ская дисциплина, пронизывающая всю организацию Со­противления, есть первое условие успеха национального восстания.

№ 18. ИЮЛЬ 1944 ГОДА

Путь к спасению

С 6 июня маки повсюду вступили в борьбу. Целые Департаменты вышли из-под контроля оккупантов. По­всюду перерезаны коммуникации и партизаны не допу­скают восстановительных работ. Немцам приходится дер­жать свои дивизии в центре страны и отстаивать террито­рию от продвижения партизан. Горят наши деревни, каждый день гибнут француз­ские заложники, сто восемнадцать повешенных в Тюлле. Но этих-то дивизий как раз и не хватает немцам в Нормандии. И немцы никак не могут наладить подвоз продо­вольствия. Франция сражается. С другой стороны, правительства Англии и Америки до сих пор не признали Временное правительство Француз­ской Республики. Немецкая пропаганда делает свои вы­воды из этого отказа и призывает французов сохранять нейтралитет в битве, которая разгорается на нашей земле!

Но разве можно, застыв в безразличии и вялости, со­здать новую сильную Францию, способную воздействовать на решения наших союзников и заставить мир прислу­шаться к нашему голосу. Нужно другое — сплачиваться, вооружаться любым путем, нанеся как можно больше ущерба врагу. Мы, французы, не можем допустить, чтобы в глазах всего мира, да и союзников, Франция предстала страной, где лишь «кучка сопротивляющихся» борется за победу союзников. Мы должны доказать, что это не так, вовле­кая в борьбу весь наш народ, народные массы, создавая патриотическую милицию, усиливая Французские внутренние силы, подготовляя национальное восстание, где сольют­ся воедино действия различных отрядов Сопротивления и всеобщая патриотическая забастовка, одним словом, силы всей Франции. Тогда мир увидит, что вся Франция во главе со своим правительством участвует в войне за победу союзников, которая будет и победой Франции. В чем жизненный интерес Франции? Коль скоро союз­ники не дают нам необходимого оружия, пусть выходят из своих тайников охотничьи ружья, пусть дубинка поможет добыть револьвер, а револьвер в свою очередь поможет добыть у врага винтовку или автомат. Пусть топор налит поперек дороги деревья, пусть шило протыкает автомо­бильные покрышки, пусть гвозди усеют шоссе, пусть ру­шатся мосты под тяжестью танков, пусть провод, протяну­тый между двух стволов, становится орудием борьбы, все вплоть до тряпки, пропитаннойбензином, и бутылки с го­рючей смесью! Так, пусть наши писатели и интеллигенция, представ­ленные в комитетах Национального фронта, неустанно при­зывают французовк «грозной битве за Родину», пусть их мощный голос заглушит жалкий писк трусов и колеблющихся, пусть укажут они путь к спасению, путь жертвен­ности и героизма, ибо только этим путем мы сможем прий­ти к свободе, величию и независимости Франции!

№ 19. АВГУСТ 1944 ГОДА

Предпосылки свободы

Помните то июньское воскресенье сорок первого года, когда все гитлеровские радиостанции с триумфом переда­ли первые двенадцать коммюнике о своем нападении на СССР? «Славная» нацистская армия, «победоносная» на­цистская армия, «современнейшая» армия, которая так сильна искусством своих военачальников, верных старым воинским традициям, сильна фанатизмом своих солдат, своими победами, награбленной добычей и огромными ма­териальными ресурсами, полученными благодаря преда­тельству, вот эта самая пресловутая «непобедимая», как ее называла нацистская пропаганда, армия вторглась в рус­ские просторы. И нацистские авгуры обещали миру, что через три не­дели Гитлер обратится ко всему миру со стен Кремля! Три года суровой войны. Советский парод явил миру пример самоотверженности, героизма, упорства, свободо­любия, своей веры в будущее человечества. И вот «непобедимая» армия Гитлера бежит в беспоряд­ке по равнинам Польши. Гитлеровские генералы сдаются советским войскам. Боевая техника вермахта грудами ва­ляется по обочинам дорог. Теперь немецкие солдаты, эти фанатики, у которых гнусный режим муштрой вытравлял с детства все человеческие чувства, сами испытывают стра­дание и животный страх, иные уже добровольно прекра­щают всякое сопротивление. Что касается авгуров, то ныне они ищут утешение в идиотских слухах о «сепаратном мире», якобы подготов­ляемом между Москвой и Берлином. «Почему,— спраши­вают авгуры,— немцы так стремительно покидают оккупи­рованные территории? Тут должна быть какая-то скрытая причина». Да, тут действительно есть причина, и причина эта не что иное, как воля всего советского народа насту­пать всюду и везде, не давая передышки врагу, вплоть до самого крушения Третьего рейха! Ныне войну выигрывает не просто армия, ныне войну выигрывает народ. Армия без поддержки народа бес­сильна. Народ поддерживает армию, в нем она черпает свою силу, свою сплоченность, страстную волю победить. В течение трех лет советский народ все свои силы це­ликом отдает войне. Воюет фронт, воюет тыл, где заводы куют оружие, воюют деревни, чтобы накормить советскую страну, воюют партизаны на территориях, захваченных врагом. Война без передышки, война всеобщая, война, в ко­торой участвуют мужчины, женщины, дети. Священная война за свободу и достоинство человека. Народы Совет­ской страны воодушевлены порывом, который вел героев Вальми, советских людей воодушевляет идея счастья, о ко­торой говорил бесстрашный якобинец Сен-Жюст. И если советская армия, гоня врага от Сталинграда до Варшавы, дошла ныне до границ Германии, то советские герои обя­заны этим духу самоотверженности, решимости преодолеть любые трудности - качествам, органически присущим со­ветскому народу, способности вести борьбу в любых усло­виях. И мы со своей стороны также должны осознать усло­вия, в которых ведется борьба, преодолеть все трудности, если мы хотим снова стать свободным народом. Нельзя стать свободным народом, ограничивая себя ролью парашютистов в тылах врага. Ибо для каждого из нас речь идет не о том, чтобы сме­нить плохого хозяина на лучшего, а о том, чтобы самим стать себе хозяевами. Достичь этого можно только при условии, что французский народ, подобно советскому на­роду, поднимется весь и открыто сразится со своим вра­гом. Только так мы сумеем заставить уважать себя. Толь­ко так мы добьемся того, что будет признано правитель­ство Республики и что оно провозгласит волю французов быть независимой нацией. Одна лишь победа союзников не вернет нам былого ве­личия. Только трус может верить в это. Лишь стремительно нарастающее национальное вос­стание по всей Франции, лишь повсеместное, все более активное участие всего французского народа в вооружен­ной борьбе за освобождение страны должно и может воз­родить свободную и независимую Францию.