Раздел 7.2: О прельщении через чувственное восприятие мира

О чувственном восприятии, внешнем наблюдении и внимании мы будем подробно говорить в части о человеке, а сейчас кратко остановимся на том, как враг прельщает человека через внешние чувства, которые являются низшими силами познавательной способности человека.

Скажем кратко. Человек живет в чувственном мире, его окружает множество предметов, к которым он привыкает, которые ему нравятся или не нравятся, которые он желает или не желает иметь, и о которых он думает или не думает. Также понятно, что увлеченность определенными вещественными предметами образует страсти и пристрастия, и это называется узами мира.

Феофан Затворник (Путь ко спасению): «Вторые узы духа налагаются от мира… Мир, со своими понятиями, началами, правилами, вообще со всем своим порядком, возведенным в неизменный закон, налагает тяжелую, владычественную руку на всех своих чад; вследствие чего никто из них не смеет и подумать о восстании против него или отвержении его власти. Перед ним все благоговеют, с какою-то робостию держатся его правил и нарушение их считают как бы уголовным преступлением. Мира нет как лица, но дух его каким-то образом держится в свете, влияет на нас и связывает как узами… Третьи узы духа идут от сатаны и духов его. Они невидимы и большею частью совпадают с узами самоугодия и мира, которые сатана своим влиянием укрепляет и чрез них держит ум в омрачении…».

Феофан Затворник (Толков. на посл. к эфесянам, гл.2.1): «Поприще, сцена, на которой раскрывается грех - есть мир; приводящий все в нем в движение – есть диавол. Кто по веку мира ходит, тот ходит по диаволу, которого Господь назвал князем мира и века (Ин.12,13; 14,30)».

Никодим Святогорец (Поучения, Две сети диавола): «Множество раз­личных сетей ставит диавол, чтобы уловить в них челове­ческие души и подтолк­нуть их к погибели. Двумя из них являются праздность и многопопечительность. …Как праздность, так и многие дела, попечения и хлопоты порождают много зла. О них сказал Гос­подь, когда говорил о тернии, подавляющем семя Божественных заповедей и препятствующем возрас­танию всего прекрасного и доброго: «а упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждения­ми житейскими подавляются и не приносят плода»(Лк.8,14). Эти люди, когда настает время молиться, идти в церковь и причащаться Святых Тайн, не имеют на все это времени. Они все — в работе. Как только оставят одно дело, сразу же принимаются за другое, но вот чтобы почитать что-нибудь полезное для души — это им некогда. Они похожи на веревку, завязанную на тысячу узлов, которые никогда не будут развязаны. И таким способом диавол держит у себя в пле­ну тех, которые, может быть, и хотели бы уйти из его рук, но не находят пути, которым могли бы бе­жать. А диавол все ниже и ниже приклоняет их к земле, подыскивая для них все больше разных дел и забот так, чтобы у них не было времени не толь­ко делать добро, но и думать о нем. Так ежеднев­ные заботы и дела становятся сетями, которые дер­жат людей, пригибают их к земле и доводят до такой степени помрачения, что в них не остается и следа благочестия. Впрочем, если бы у них и оставалось немного времени, они и его употребляли бы на свои дела. С ними бывает то, что случается с охотниками. Даже когда охотники спят, им снится, что они бодрствуют — охотятся на птиц и зверей, которые то убегают от них, то попадают в их сети. Тело их покоится в кровати, а воображение — в лесах. То же бывает и с теми, кто одержим многопопечительностью. Они стоят в церкви и произносят устами слова молитв, а в это время их ум бродит то здесь, то там, погруженные в житейские дела: как бы их лучше сделать. Они мыслями в том, как бы сделать одно дело, закончить другое, а для души времени не остается. Несмотря на то, что тело их находится в храме, их ум — на улицах. Даже когда они уснут, их мысль будет перебегать от одной работы к другой. Если тебе не нравится, когда ты о чем-то говоришь со своим другом, а он тебя не слушает и постоянно задает какие-то не­уместные вопросы, то как ты можешь желать, чтобы Бог говорил с твоим сердцем в то же самое время, когда в нем сотня суетных помыслов?».

Увлекаясь многопопечительностью и суетой, человек все свои силы и действия направляет на приобретение мирских благ, а на духовные занятия у него не хватает времени и сил.

Феофан Затворник (Письма, п.287): «Пишете, что вас тяготит забота житейская до того, что и молиться не дает. Это вражье наважденье. Как нам нужны: кров, одежда, пища и др. вещи, то нужно и добывать их; нужно потому и думать об этом и стараться. И в этом ничего нет грешного. Так Бог благословил устроить нашу жизнь. Но к этому безгрешному враг, подкравшись, прививает грешное, это непрестанную заботу, которою и голову тяготит и сердце гложет. Против этой болезни направлены все наставления Спасителя о непопечении: «не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний (сам) будет заботиться о своем» и т. д. (Мф.6, 34). Не то сие значит, чтоб ничего не делать, а то, чтоб все делая, не томились излишнею заботою, которая ничего не придает, а только томит...».

Тихон Задонский (Сокровище духовное, ст.135): «Соблазны мира сего, день от дня умножаемые, помрачают душевные очи человеческие, и так угашают светильники веры».

Тихон Задонский (Об истинном христианстве, кн. 2, §372): «Соблазны мира умножаются и стараются погасить зачавшуюся искру Божией любви».

При этом, пристрастие к деньгам, вещам мира и т.п. может скрываться за благовидными предлогами, например:

Лавсаик (О сребролюбивой девице): «В Александрии была одна девственница, впрочем, по имени только, ибо хотя имела наружность смиренную, но в душе была скупа, сварлива и до крайности пристрастна к деньгам… Были у нее и родные, и она взяла к себе на воспитание дочь сестры своей. Ей-то день и ночь обещала она все имущество, отвергшись сама небесной любви. А это и есть одно из обольщений дивола, который порождает в человеке недуг любостяжания под предлогом родственной любви. О родстве у него совсем нет заботы: это видно из того, что он научил братоубийству, матереубийству и отцеубийству, как известно из Священного Писания. Иногда, кажется, он и побуждает пещись о родных, но делает это не по благорасположению к ним, а для того, чтобы увлечь душу к неправедному делу, верно зная сказанное: «неправедницы Царствия Божия не наследят» (1Кор.6,9). Кто водится духовным разумением и Божественной любовью, тот может и не оставляя попечения о своей душе помогать родным в нуждах и доставлять им различные пособия. Но кто всю душу свою поработил заботе о родных, то подлежит суду Закона за то, что мало ценил свою душу».

Враг всячески старается направить наши мысли, желания и действия к земле.

Феофан Затворник (Путь ко спасению): «К большей еще беде, в мире сем есть свой князь, единственный по лукавству, злобе и опытности в обольщениях. Чрез плоть и вещественность, с коим смесилась душа по падении, имеет он к ней свободный доступ и, подступая, разносторонне разжигает в ней пытливость, любоимание, сластолюбивую самоутешность; разными своими прельщениями держит в них безвыходно, разными подущениями наводит на планы к удовлетворению их и потом или помогает выполнить их, или разоряет указанием других сильнейших планов, все с одною целью - продлить и углубить пребывание в них. Это и составляет смену мирских неудач и удач, Богом неблагосло-венных. Князь сей имеет целое полчище слуг, подчиненных себе духов злобы. В каждое мгновение быстро носятся они по всем пределам обитаемого мира, чтобы там засеменять одно, в другом месте другое, углублять запутанных в сети греха, подновлять путы, ослабевшие и порвавшиеся, особенно же блюсти, чтобы никто не вздумал разрешиться от их уз и выйти на свободу. В сем последнем случае они поспешно стекаются вокруг своевольника, сначала по одному, потом отрядами и легионами, а наконец, всем полчищем, и это в разных видах и приемах, чтобы заградить все исходы, починивать нити и сети и, по другому сравнению, опять столкнуть в бездну начавшего выбираться из ней по крутизне. Есть у этого невидимого царства духов особые места тронные, где составляются планы, получаются распоряжения, принимаются отчеты с одобрением или укором деятелей. Это глубины сатанины, по выражению святого Иоанна Богослова. На земле, в среде царства их из людей, места сии суть союзы злодеев, развратников, особенно неверов-кощунников, кои делом, словом и писанием всюду разливают мрак греховный и заслоняют свет Божий. Орган, коим выражают они здесь свою волю и власть, есть совокупность обычаев мирских, пропитанных греховными стихиями, всегда одуряющих и отвлекающих от Бога....У сатаны одна забота, чтобы то, чем человек весь занят, где его сознание, внимание, сердце — было не Бог единственно и исключительно, а что-нибудь вне Его, чтобы, прилепившись к сему умом, волею и сердцем, он имел то вместо Бога и о том только заботился, о том разведывал, тем услаждался и обладал. Здесь не только страсти плотские и душевные, но и вещи благовидные, как, например, ученость, художественность, житейскость, — могут служить узами, коими держит сатана ослепленных грешников в своей области, не давая им опомниться».

Об этом еще будет подробно сказано в теме «О сребролюбии, многопопечительности и суете».

Далее. Все чувственные предметы человек ощущает посредством пяти чувств, и потом их образы хранятся в его памяти, т.е. чувственные вещи существуют, как видимо, так и духовно. Поэтому и враг действует двумя способами: обращает наше внимание на то, чтобы человек увидел или ощутил чувственный предмет, т.к. все, что мы воспринимаем, хранится в памяти.

Ефрем Сирин (творения, ч.4, О покаянии): «Разбойник, похититель душ, злокозненно отнял у меня свободу мою, обольстил меня и наругался надо мною. Взором очей прельстил и пленил он меня, и вложил греховные мысли. Взглянул я, и пожелал; посмотрел с любопытством, и согрешил».

А затем или сам человек, или враг воспроизводит образ предмета через память и тем поддерживается страсть и исполняется грех.

Диадох (Слова подвижнические,56): «Что зрение, вкус и прочие чувства рассеивают память сердца, когда пользуемся ими без меры, об этом первая возвещает нам Ева. Ибо пока не взглянула она на заповеданное древо сластолюбно, дотоле тщательно помнила заповедь Божию: чего ради как бы покрываемая крылами любви Божией, неведала она и наготы своей. Когда же воззрела на то древо сластолюбно, коснулась его с великим похотением и наконец вкусила от плода его с неудержимым вожделением; тотчас восприяла склонность к плотскому самоуслаждению и как обнаженная сочетавшись с сею страстью, все свое вожделение предала взысканию вкушения настоящих утех, примесивши по действию видимой привлекательности плода, к своему падению и падение Адама; в следствие сего уму человеческому стало затруднительно памятовать о Боге, или о заповедях Его. Мы же, всегда с непрестанною памятью о Боге взирая во глубину сердца своего, будем проводить сию, падкую на прелести жизнь, как слепые очами; ибо любомудрию воистинну духовному свойственно сохранять не парительным присущий в нас позыв видеть «красное еже видети». Этому и многоопытнейший Иов научает нас, говоря: «аще и в след ока моего иде сердце мое» (Иов.31:7). Такое действование есть верный признак крайнего воздержания».

Итак, если у человека есть пристрастие к вещи, то ее образ хранится в сердце и им питается какая-либо страсть. Например, у блудника – образ противоположного пола связан с блудной страстью, у чревоугодника – образ еды и т.д. Все эти образы хранятся в сердце (внутреннем человеке) и не дают ему помнить о Боге и стремиться к высшему, духовному миру.

Феодор Студит (из Добротолюбия, т.4, гл.155): «Диавол хищник есть, всегда около вертится, чтобы похищать у ума нашего прекрасные помышления и увлекать его в суетные помышления мирские».

Иоанн Кронштадтский (Моя жизнь во Христе): «Что тебя отвращает от исполнения заповедей Христовых? Плоть и мир, именно приятная пища и питье, которые человек любит, коими услаждается мысленно и на деле, загрубляющие и окаменяющие сердце, - пристрастие к изысканной одежде и украшениям или отличиям наград: если одежда или украшение сделаны из очень хорошей, цветной, нежной материи, то является забота и жалость, как бы не замарать, не запятнать, не задымить, не запылить, не замочить, а забота о том, как бы угодить Богу мыслями, словами, делами - исчезает, и сердце, так сказать, живет одеждой и украшением и бывает все приковано к ней, о Боге же нерадит и к Нему не прилепляется; если же он священник, то нерадит о молитве за народ и делается не душелюбцем, а сребролюбцем, честолюбцем, ища не людей, а людского, т.е. их денег, пищи, питья, их ласки, доброго мнения и отзывов - и льстя им. Итак воюй против всякой прелести мирской, против прелести вещества, отвращающей тебя от исполнения заповедей Христовых, и всем сердцем возлюби Бога, всею силою попекись о спасении души своей и о спасении душ человеческих и будь душелюбец. Помни, что мир, возникший из ничтожества, есть сущее ничтожество и обратится в ничто, ибо небо и земля прейдут, а душа человеческая - Божие дыхание, образ бессмертного Царя Бога, и сама бессмертна. Поминай все это и от пристрастия ко всему земному отвращайся. Помимо тленной твари, обращай постоянно очи к Творцу, Сущему во всей твари и непрестанно на тебя взирающему, непрестанно испытующему твое сердце и твои помышления. Не прилепляйся сердцем ни к какой вещи и не делай ее богом сердца твоего: един Бог сердца нашего создавший его Господь Бог, ибо оно Его дыхание. Не прилепляйся сердцем ни к какому лицу, т.е. ни к какой плоти: ибо един Бог сердца нашего Господь Бог, и к Нему единому должно прилепляться. Прилепление к вещи или к плоти есть ложь, обольщение бесовское и воля диавольская. Аминь».

Поэтому необходимо внимательно следить за тем, куда мы смотрим, что слушаем и т.п., т.к. все это входит в наше сердце и питает наши страсти.

Тихон Задонский (Сокровище духовное, Ст.75): «Похоть, в сердце человеческом кроющаяся, видением и слухом, как огонь ветром, возбуждается и разжигается ко злу. Видим это в мире. Видим, как друг от друга заражаются соблазном и погибают. Что глаза видят и уши слышат, то и в сердце человеческое ударяет».

Никодим Святогорец (Невидимая брань, гл.24): «(Неверное пользование слуха, зрения, обоняния, вкуса и осязания)… есть та земля, коею питаться осужден змий-искуситель, и все это есть пища, коею питаются плотские страсти наши. Почему, если ты не станешь почитать этого малостию и нестоящею внимания ничтожностию, а, напротив, мужественно вооружишься против сего и ничему такому не будешь попускать входить чрез чувства в душу твою и в твое сердце, то удостоверяю тебя, что воистину легко истощишь ты всю силу диавола и страстей, не пропуская для них пищи, коею они могли бы питаться в тебе, и в короткое время явишься доблестным победителем в невидимой брани. У Иова написано, что мраволев погиб от того, что нечего было ему есть: «мраволев погибе, занеже не имеяше брашна...» (Иов. 4, 11). Этот мраволев изображает диавола, всегдашнего врага нашего, который бежит от человека, не дающего ему чем питаться, чрез отвержение и подавление всех движений страстных, возбуждаемых впечатлениями внешних чувств наших. На мраволева же он похож тем, как говорит инок некто Иовий, в библиотеке Фотия патриарха, что всегда начинает губить человека чрез ввержение его сперва в малые грехи, как мал муравей, а потом, когда приучит его к таким малым грехам, ввергает уже и в большие; и тем еще похож он на него, что вначале кажется бессильным и малым, как муравей, а потом является сильным великаном, как большой лев».

Также отцы говорят, что необходимо удаление от мира, т.к. это позволяет ослабевать пристрастиям.

Игнатий Брянчанинов (Аскетические опыты 1, О чистоте): «Благое произволение человека укрепляется вдали от соблазнов, получает необыкновенную твердость и силу; напротив того оно, будучи приближено к соблазнам, начинает мало-помалу ослабевать, и наконец совершенно извращается».