Прилетел я в Челябинский холод в конце октября 1987 года без головного убора, без теплых вещей, полагая на быстрое возвращение

Директор театра Романов Александр Сергеевич и главный режиссер Поляков Михаил Давыдович произвели на меня приятное впечатление, что нельзя сказать о здании театра, городе и погоде. Совсем ужасающим был тот факт, когда я узнал, что из-за низкой посещаемости, они играют только одни премьеры, а клепают их каждый месяц, хотя в репертуаре имеются много приличных спектаклей.

Не смотря на то, что мне тут же дали ключи от двухкомнатной квартиры рядом с театром, я срочно позвонил домой сказать, что я завтра вылетаю назад, но Надя меня по телефону уговорила остаться, соглашаясь с моим условием, что они через неделю отошлют сами контейнер и тут же ко мне приедут с девочками.

Ладно, попробуем. Погода утихла, горы показались похожими на наши кавказские, а люди более дружелюбными, чем в средней полосе. А зрители… Много было факторов малопосещаемости. Во-первых, город протянут на 30 км в длину, горная местность…

Ну, да ладно, ни дипломную же работу пишу. Хотя ее-то и надо было уже писать тогда, все-таки – последний курс. Вот в таких напряженных условиях я начинал работу в Златоустовском театре и заканчивал учебу в Ленинградском институте. Надя стала моим главным помощником, главным утешителем и главным администратором театра, и мы семейным подрядом стали тянуть лямку. Я полюбил этот город, полюбил театр, актеров, и нас полюбили тоже.

В канун Нового года, мне присылают телеграмму из Саратовского ТЮЗа с приглашением на работу в качестве зама. Я повздыхал, «где ж вы были раньше», но заноза уже засела в голове, которую я тщетно пытался в течении месяца вытащить. В январе, отправился на сессию в Ленинград через Саратов.

Переговорив с директором Сироткиным, который закончил ранее наше Горьковское и позже Ленинградский, и с самим Кисилевым Юрием Петровичем, главным режиссером театра, я, влюбившись в Саратов, уехал доучиваться.

Окончательно я и сам-то еще не решил: быть нам в Саратове или не быть? Но Юленька наша почему-то стала часто падать в обморок. Мы забеспокоились, посоветовались с врачом, который предположил, что ей этот уральский город не на пользу. Значит, судьба, подумал я, не зная, ЧТО она еще выкинет впереди.

А пока трудовые будни скрашивала природа, которой я любовался по утрам, смотря в окошко с пятого этажа стоящего на горе дома. Друзья Батунины, Айдар Закиров, Ирина Кручинина, сблизившиеся с нами, не давали нам чахнуть. Поляков ставил первый мюзикл «Собаки», перевернувший, по-моему, отношение зрителей к театру. Когда шли репетиции, я предложил руководству не торопиться с премьерой, довести хорошее дело без суеты до точки. Поляков был приятно удивлен, что зам. по зрителю не торопит поскорее заполучить свою продукцию в эксплуатацию.

Позже мне совестно было с Романовым и Поляковым расставаться, но они меня успокоили, что «ты от нас едешь в такой(!) театр, что мы считаем это за честь». Да, мог ли я знать, что судьба еще не раз будет нас сталкивать со Златоустом, и в частности с театром.

Провел последние гастроли в Сыктывкаре, успев съездить в Ленинград защитить диплом на «отлично» на тему: «Режим деятельности городских театров», купить и привезти поддержанные «Жигули» в Златоуст. Продали половину недавно приобретенной мебели, рассчитались с театром; и укатили на старенькой «тройке» в Саратов. Это была вторая моя машина после «Запорожца», под которой я провел лучшие годы моей молодости. Я расставался со вторым по счету театром, уезжая на второй по счету машине. Не случайно я заостряю внимание на эту деталь нашей истории. Потом вспомним про «третье». Должен отметить, что от Питера до Златоуста, от Златоуста до Саратова, а потом дальше до Дивного Ставропольского края, где проживал тогда мой брат Вова, куда мы отправились отдыхать после того, как оформились в Саратовский ТЮЗ, моя машина не поломалась. Даже колесо не спускалось.