Астрид Анна Эмилия Линдгрен

(14 ноября 1907 года, Виммербю — 28 января 2002 года, Стокгольм)

«Кроме таких больших планет, как Земля, Юпитер, Марс, Венера, существуют еще сотни других, которым даже имен не дали, и среди них такие маленькие, что их и в телескоп трудно разглядеть. Когда астроном открывает такую планетку, он дает ей не имя, а просто номер. Например, астероид 3251». Или 3204. Полагаю, Сент-Экзюпери был бы рад узнать, что один астероид все же получил имя. Имя Астрид Линдгрен.

«Зовите меня теперь «Астероид Линдгрен», — шутила она, узнав о столь необычном акте признания Российской ученой академией. И она была недалека от истины. Астрид Линдгрен удалось сделать то, чему может смело позавидовать Джордж Лукас с его «Звездными войнами», — сотворить целую Вселенную, живущую по собственным законам. И в этой звездной системе самой Линдгрен было отведено место солнца — всегда на виду, но попробуй взгляни прямо на свет…

«Главное — чтобы весело»

Свою жизнь Линдгрен тщательно оберегала от посторонних взглядов и досужих сплетен. Она не избегала внимания — это было бы бесполезно. Да и как может избежать внимания человек, получающий по 150 писем в день? Она поступила мудрее и написала самую великую сказку — свою жизнь. Без преувеличений и домыслов, где все — истинная правда. Только не вся.

Она облекла свою жизнь в кокон счастья и любви — рассыпающееся яркими брызгами детство-фейерверк на хуторе Нес в шведской глуши, пылкая любовь родителей, возведенная в ранг священной, бесконечные игры и смех («главное — чтобы весело» — основной принцип Линдгрен). И кажется, нет и не будет этому конца. И детство никогда не кончится. «Карлсон улетел, но он обязательно вернется!..»

А оно кончилось. Детство Линдгрен было и правда необыкновенным — тем более по меркам шведской провинциальной глубинки начала века, — но что мы знаем о нем? Их дом дышал любовью — отец, Самуэль Август, любил ее мать самозабвенно до самой смерти, и эта любовь воздалась ему столь же пламенными чувствами дочери.

Сложно сказать, отвечала ли мать отцу такой же пылкой любовью, — по крайней мере, предложение его она приняла не без долгих раздумий и на его вопрос, смогли ли бы они быть счастливы вместе, последовал далеко не однозначный ответ: «Не без Божьей помощи».

Хана, мать Астрид, была человеком волевым и сдержанным — пожалуй, даже слишком, — лишь однажды за всю жизнь она обняла дочь, когда та вернулась домой после долгой отлучки. Именно мать заправляла в доме, и никто из четверых детей — брата и трех сестер — не смел перечить ее воле. Образ матери надежно скрывался за образом отца. «Какая у тебя мать!» — восклицал отец.

Детство Астрид проходило под знаменем нескончаемых игр — захватывающих, увлекательных, порой рискованных и ничем не уступающих мальчишеским забавам. Страсть лазить по деревьям Астрид Линдгрен сохранила вплоть до самого преклонного возраста. «Закон Моисеев, слава богу, старухам по деревьям лазить не запрещает», — говорила, бывало, она в старости, одолевая очередное дерево.

В играх был весь смысл существования, игры были детством. Каково же было разочарование Линдгрен, когда в один прекрасный день она поняла, что выросла. «Помню, с каким ужасом я осознала, что не могу больше играть… Обычно мы играли с дочкой священника, когда она приезжала на каникулы. Однажды летом она пришла к нам в гости, и только было мы принялись играть, как вдруг почувствовали, что у нас ничего не получается. Не выходит — и все. Это было так странно и так грустно — что же нам остается делать, если не играть? Нам было по двенадцать или тринадцать лет, и на этом закончилось наше детство».