Chapter 4: Не-свидание

Summary:

– Зачем ты позвала меня с собой в субботу? Или ты полная дура и не сообразила, что Мацуо приглашает тебя на свидание?
Хината тоже начинает злиться.
(По правде говоря, это лучше, чем когда она готова расплакаться).
– Разумеется, сообразила, идиоткагеяма! Неужели я, по-твоему, такая дура? – Хината знает ее достаточно хорошо, чтобы не позволить ответить на этот вопрос. – Просто я запаниковала.

Chapter Text

Однажды Мацуо прибывает на обед не один. Его сопровождает другой мальчишка: с длинной темной челкой, которая падает на глаза, длинными же тощими ногами и ослепительной улыбкой.
– Привет, меня зовут Фуджиока Шоичи. Мацуо-кун сказал, что помогает вам с английским, и поскольку я тоже в нем ни в зуб ногой, то увязался следом.
– Я говорил, что помогу тебе с английским в библиотеке после уроков, – шипит Мацуо, и Фуджиока торопливо толкает его локтем. На лице его цветет все та же ослепительная улыбка. Кагеяма закатывает глаза: ну отлично, как будто ей Мацуо было мало.
Хината же, кажется, наоборот рада познакомиться с товарищем Мацуо. Вскоре они с Фуджиокой погружаются в разговор: оказывается, тот увлекается той же видеоигрой, в которую Хината играет с Кенмой, – до Кенмы этим двоим, ясное дело, еще расти и расти. Хината рассказывает о различных уловках, которым ее научила связующая Некомы. Хината с Фуджиокой болтают и размахивают руками; Кагеяма с Мацуо молча едят. В тот день им так и не удается приступить к английскому.
Фуджиока начинает присоединяться к ним все чаще и, хотя и болтает в основном с Хинатой – по большей части о видеоиграх – всегда бросает взгляды на Кагеяму и улыбается. Она знает, куда все это движется, поэтому однажды, когда он притворяется, что потягивается и пытается положить руку ей на плечо, Кагеяма бьет его локтем в ребра, совершенно лишая дыхания. Фуджиока кашляет, безуспешно пытаясь скрыть болезненное шипение, и одаривает ее очередной улыбкой – однако садится все-таки немного в стороне.
Еще одной попытки приобнять Кагеяму он не предпринимает, однако продолжает улыбаться. Это очень раздражает, поэтому она подчеркнуто его игнорирует. Ей и терпеть-то его нужно всего ничего: Хината поспешно глотает еду и дергает ее за рукав – зовет на тренировку.
Когда в руках у Кагеямы мяч, можно не переживать ни о каких мальчишках. Всего-то и требуется, что следить за движениями Хинаты, делать глубокие вдохи и бросать.
Хината всегда, всегда рядом – бьет по мячу с таким сияющим лицом, словно коснулась луны.
Словно Кагеяма вручила ей эту луну.

* * *

– Шое, у вас ведь нет тренировок в эту субботу?
– Неа, потому что учитель Такеда сказала, что зал нужно продезинфицировать или что-то… КАГЕЯМА, ЧТО С ТОБОЙ? ТЫ ВЕДЬ НЕ УМИРАЕШЬ?
Хината безуспешно хлопает Кагеяму по спине, и та наконец умудряется проглотить рис, комком вставший в горле. Хината тычет ей предложенную Мацуо бутылку воды, и Кагеяма осушает ее в несколько длинных глотков.
– Страх-то какой! Ты не можешь так просто взять и умереть перед тренировочным матчем. Помнишь, учитель Такеда сказала, что похлопочет об игре?
Кагеяма награждает ее тяжелым взглядом.
– Ну извини, если моя смерть тебе сейчас невыгодна.
Хината закатывает глаза:
– Идиоткагеяма, твоя смерть мне всегда невыгодна. Но перед матчем – особенно.
– Ты такая дура.
Хината улыбается.
– Рада, что теперь с тобой все в порядке, – Хината, наверное, замечает удивленные взгляды мальчишек, и объясняет: – Она бы не назвала меня дурой, если бы ей было плохо.
– О, ладно. Тебе уже точно лучше, Кагеяма-сан? – спрашивает Мацуо осторожно.
Она машинально кивает. И, возможно, потому что Цукишима все-таки права (не то чтобы Кагеяма когда-либо это признала), и вместо мозгов у Кагеямы сплошные мышцы, она, не подумав, открывает рот и интересуется:
– С каких это пор ты зовешь ее Шое?
Хината начинает бормотать что-то вроде «Идиоткагеяма, что это вообще за вопрос, у тебя мозги расплавились». Фуджиока прикрывает рот ладонью, а Мацуо просто несколько раз моргает, словно вообще не понимает вопроса.
– Эм… все в классе ее так зовут? По крайней мере, друзья.
Кагеяма скрежещет зубами, по какой-то неизвестной причине чувствуя себя так, словно ее только что хорошенько пнули.
Ноя-сан зовет Хинату Шое, но она также зовет Танаку Рюу и даже называет брата той братиком, словно они родственники. Кенма тоже начала звать Хинату по имени с самой первой встречи, и Кагеяме совсем не хочется думать, почему легко возникшая дружба между Хинатой и связующей Некомы так ее бесит. Может, потому что сама Кагеяма не обладает талантом с легкостью заводить друзей, куда бы ни отправилась, и болтать так, словно знает их всю жизнь, а может, потому, что Хината слишком восторженно говорит о девчонке, которую и видела-то вживую всего лишь раз.
Впрочем, Ноя-сан это Ноя-сан, а к Кенме Кагеяма уже немного привыкла: та объясняет им математику по скайпу и уже почти не пугается, когда Кагеяма спрашивает ее о волейболе.
Однако то, что пустоголовые одноклассницы Хинаты зовут ее Шое, раздражает куда больше. Разве кто-либо из них проводит с Хинатой время за стенами школы? Кагеяма уверена, что нет: у них тренировки до и после уроков шесть дней в неделю – и именно Кагеяма встречает Хинату у велосипедной стоянки, чтобы наперегонки мчаться к спортзалу; именно Кагеяма после тренировки убирается с ней (и бегает вокруг со швабрами наперевес, пока на них не начинает орать Даичи); именно Кагеяма идет с Хинатой вечером домой до самого перекрестка, где их пути расходятся. Разве кто-нибудь из одноклассниц Хинаты заменял ей подушку во время долгих поездок в автобусе? Кто-нибудь из них слышал, как Хината напевает, бодро труся в туалет? Знают ли они, что Хината мучается животом перед матчами, что она склоняет голову набок, когда чего-то не понимает, что она очень переживает из-за того, что ей никак не удается поймать мяч одной рукой?
И что обо всем этом знает Мацуо?
– А, да, но девочки в команде зовут меня Хинатой – за исключением разве что Нои-сан, – поясняет Мацуо Хината, пока Кагеяма превращается в бурлящий от негодования вулкан и пытается удержать себя в руках и не взорваться от гнева. – Она зовет меня Шое… ну, хорошо хоть, что не Шо-чан, как Мито.
Мацуо вздыхает и кивает.
– У Мито пунктик на прозвищах.
– Но ты ведь и выглядишь, как Шо-чан, – влезает в разговор Фуджиока. – Тебе и впрямь идет. – Он поворачивается к Кагеяме. – А как насчет тебя? Тебя зовут Тобио-чан?
У Фуджиоки слишком низкий голос, чтобы спутать его с дразнящим фальцетом Ойкавы-сан, и все равно он получает возмущенный взгляд.
От Хинаты.
– Не смей ее так называть: она этого не любит.
У Хинаты такой ледяной тон, что воздух вокруг холодеет. На лице у нее непримиримое выражение, словно кто-то издевается над ее ростом – только гораздо хуже. Фуджиока морщится, а Мацуо таращит глаза.
Даичи однажды призналась, что Хината временами бывает очень пугающей, сама того не понимая. Теперь Кагеяма наблюдает это воочию.
– Простите, это была шутка, я не подумал… – Фуджиока поднимает руки, словно защищаясь – и не совсем понимая, кого из них двоих следует умиротворять. – Я и не думал оскорбить ее, я больше никогда ее так не назову.
Хината склоняет голову набок, все еще не отрывая от Фуджиоки взгляда – и тот нервно сглатывает. Губы Хинаты сжаты в тонкую недовольную нитку. Затем она улыбается – и снова превращается в миниатюрную девочку с избытком энтузиазма, похожую на котенка, когда ее что-то злит.
– Ну, значит, все в порядке, верно, Кагеяма? Эй, ты будешь доедать этот пирожок с мясом?
– Ты свой уже съела!
Но в итоге Кагеяма, разумеется, протягивает ей половину своего пирожка.
Они уже почти заканчивают обедать, когда Мацуо снова наносит свой коварный удар.
– Шое, если ты в субботу не занята, может, сходим в кино?
Хината таращится на него, Кагеяма таращится на Хинату, а Фуджиока давится соком, но всем на него наплевать.
– Ээээ, – отвечает Хината, демонстрируя свое обычное красноречие. – Наверное. Что скажешь, Кагеяма?
«Что я скажу? Скажу, чтобы ты велела ему пойти и утопиться в ледяном океане, как я предлагала каждому идиоту, у которого хватало наглости приглашать меня куда-то в твоем присутствии; каждому идиоту, который предлагал понести мои книги за тебя; каждому идиоту, который хотел, чтобы я сидела за обедом с ним, а не с тобой. Вот что я скажу».
Однако прежде чем Кагеяма успевает открыть рот и вырыть себе могилу, Хината дарит ей улыбку – правда, немного нервозную. Словно Хинате предстоит важный матч, и она вне себя от страха, хотя и отрицает это (и ждет, чтобы ее дернули за волосы, назвали дурой и сказали, что бояться нечего, что пока Кагеяма рядом, Хината будет непобедима).
Кагеяма колеблется.
– Что я скажу о чем?
Хината закатывает глаза:
– Хочешь сходить в кино в субботу?
– Эммм, – начинает Мацуо, в голосе которого звучит такое же замешательство, как то, которое сейчас чувствует Кагеяма.
Лицо Фуджиоки проясняется.
– Лично я в субботу совершенно свободен. И если пойдем в гипермаркет, могу раздобыть купоны два по цене одного, что скажете?
– Отлично! – отвечает Хината, хватая Кагеяму за руку и начиная тащить ее прочь. – Сейчас нам с Кагеямой пора на тренировку, о времени и прочем договоримся потом, лады? До скорого!
– Что? Но я еще не согласилась…
– Пойдем, Кагеяма, обед почти закончился.
Кагеяма продолжает возражать, но у нее нет другого выбора, кроме как тащиться вслед за Хинатой: пускай та и ниже на восемнадцать сантиметров и легче на несколько килограммов, однако когда начинает с энтузиазмом кого-то тянуть, то может запросто оторвать руку. Хината притаскивает ее туда, где они обычно тренируются во время обеда, и Кагеяма наконец-то начинает упираться, заставляя Хинату отпустить ее руку.
Кагеяме хочется кричать, что Хината – дура и идиотка, которая не имеет никакого права решать за других, и что она и слышать не желает о том, чтобы отправиться в кино с двумя другими идиотами, и что если Хинате так хочется, то пусть идет с ними сама, Кагеяме плевать. А еще ей хочется взять Хинату за плечи и хорошенько встряхнуть, схватить ее за волосы – или подергать за собственные.
Никто в целом мире не бесит Кагеяму так, как Хината Шое.
Она открывает рот в полной уверенности, что голова ее объята пламенем – по крайней мере, Хината утверждает, что именно так и происходит, когда Кагеяма по-настоящему злится. Она уже собирается сказать Хинате пару ласковых, как вдруг замечает, что губы у той дрожат, а глаза напоминают глаза Бэмби после того, как охотники застрелили его мать.
Нет, определенно никто не бесит ее так, как Хината.
– К-Кагеяма-сан, я знаю, ты вне себя, но позволь мне объяснить…
Кагеяма фыркает, и большая часть ее желания закатить скандал исчезает вместе с выдохом.
– Зачем ты позвала меня с собой в субботу? Или ты полная дура и не сообразила, что Мацуо приглашает тебя на свидание?
Хината тоже начинает злиться.
(По правде говоря, это лучше, чем когда она готова расплакаться).
– Разумеется, сообразила, идиоткагеяма! Неужели я, по-твоему, такая дура? – Хината знает ее достаточно хорошо, чтобы не позволить ответить на этот вопрос. – Просто я запаниковала.
Кагеяма моргает: она не слишком лестного мнения о Мацуо Акио, но вряд ли тот способен кого-то запугать. И меньше всего Хинату, которая может бить по мячу с закрытыми глазами и кричать: «Я умею прыгать!» в лицо любому скептику.
– Если тебе не хотелось идти, – произносит Кагеяма медленно, пытаясь отыскать хоть какой-то смысл в чужих словах, – то почему ты так и не сказала?
Хината принимается нервно ерошить волосы, заставляя рыжие пряди топорщиться, словно их растрепал ветер.
– Не то чтобы я не хотела, – начинает она, оживленно размахивая руками, – просто если мы пойдем в кино только вдвоем, это будет свидание. А я понятия не имею, что нужно делать на свиданиях. Что нужно надевать? У меня нет подходящих вещей. Косметики у меня тоже нет, и мама просто убьет меня, если я попытаюсь одолжить ее косметичку после того, что было в прошлый раз. И к тому же… следует ли ему зайти за мной? Не хочу, чтобы мама или Нацу его увидели, они мне тогда жизни не дадут. И что мне делать, когда я буду на свидании? Позволить держать себя за руку? А как долго? И что если он попытается провернуть тот фокус – ну, знаешь, когда они потягиваются, а потом кладут руку тебе на плечо? Как в фильмах? Это же ужасно неловко. Сказать ему, чтобы прекращал – или это будет выглядеть не очень? И что делать на свидании с попкорном? Ты видела, как я ем попкорн, я же вся в нем – он практически из ушей торчит. – Кагеяма может это засвидетельствовать, с поеданием попкорна у Хинаты обстоит даже хуже, чем с поеданием риса. – И что, если фильм попадется скучный, и я усну? Такое уже было раньше, но на первом свидании это будет выглядеть просто ужасно, ведь так? И мне ведь не нужно делать все те штуки, описанные в журнале, который забыла в доме у Танаки бывшая девушка ее брата? Потому что я уже не помню, что следует и чего не следует делать, и совершенно не уверена, что хочу кого-либо соблазнять. Это звучит стремно – и выглядит не лучше. Помнишь, как Танака и Ноя-сан пытались соблазнять Шимизу-куна, я тогда ничего не могла с собой поделать и вся покраснела. И следует ли ему провожать меня домой? Он живет в другой стороне, и что, если он захочет меня поцеловать? Я никогда ни с кем не целовалась, и у меня ничего не получится, и что если…
Кагеяма хватает ее за плечи и начинает трясти.
Мягко – потому что хоть Хината и дура, но сейчас ей, кажется, несладко.
– Дыши, дура, дыши. Ты тонешь в стакане воды. Одень, что захочешь, ты идешь в гипермаркет с идиотом, который видел тебя только в школьной или спортивной форме, ты ведь не на обед с президентом собралась. А в макияже нет ничего сложного, даже я об этом знаю, – Хината приходит в себя достаточно, чтобы недоверчиво приподнять брови, но это правда: у Кагеямы есть две старшие кузины, которые всему ее научили. Угрожая порезать на кусочки ее любимый мяч, если она им этого не позволит. – Он достаточно часто с тобой обедал, чтобы уже ничему не удивляться. И если тебе не хочется, чтобы он тебя обнимал, просто ткни его локтем. Вот и все, перестань закатывать истерику. И пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, даже не думай о том, чтобы обратиться за советом к Ное или Танаке: у них не без причины нет парней.
– В том-то и дело! – восклицает Хината. – Ни у одной из девочек нет парня, так что мне не к кому обратиться за помощью!
– И ты обратилась за помощью ко мне?!
Хината покусывает губы и переминается с ноги на ногу.
– Нуууу, я подумала, что если ты пойдешь со мной, это будет уже не свидание-свидание, и мне вообще не придется ни о чем волноваться. Я подумала, мы просто потусим – это как мы с тобой обычно ходим в кино, только на этот раз там будут еще и другие люди.
Кагеяма хочет подергать себя за волосы: потому что это будет не как обычно – другим людям нечего тащиться вместе с ними.
Звонок, призывающий учеников на послеобеденные уроки, вызывает у Хинаты ужас: они ведь так и не потренировались. Это могло бы показаться забавным, но Кагеяма тоже расстроилась.
– Поговорим позже, – прощается она, и ее тон заставляет Хинату нервно сглотнуть. Впрочем, Хината полная дура, так что заслужила.
Во время уроков Кагеяма ломает два карандаша, а затем на тренировке трижды попадает в Хинату мячом, и та даже не жалуется. Сугавара с Даичи обмениваются взглядами, однако все же решают не вмешиваться, пока ситуация не накалится.
Когда тренировка заканчивается все разбиваются на пары, чтобы помочь друг другу с растяжкой. Хината колеблется, но если она попросит помощи у кого-то еще, это вызовет подозрение, так что она громко сглатывает, расправляет плечи и идет к Кагеяме. Та лишь закатывает глаза: как будто она бы сделала что-нибудь, что бы навредило Хинате и приговорило бы ее на время игры к скамейке запасных. К тому же, Хината такая гибкая, что складывается вдвое без какой-либо помощи. Кагеяма завидует – Хината с легкостью достает до пальцев ног и касается грудью пола, разведя ноги в сторону.
Может, это потому что у Хинаты такие короткие ноги? У Нои-сан, кстати, тоже, но Кагеяма уже давно научилась держать подобные замечания при себе.
(Все же она лучше Танаки, которая раз брякнула, что эта гибкость однажды сделает Хинату очень популярной у мальчиков, чем ввергла ту в шок и заработала подзатыльник от Даичи).
Остальные девочки беззаботно болтают. Энношита вслух планирует свой будущий фильм, и кое-кто начинает кричать, что хочет сняться в главной роли («Но вы ведь даже не знаете, о чем он будет»), Танака рассказывает о последнем концерте своего брата, а Сугавара хвалит новый обруч Асахи.
– О, ну, видишь ли, Шимизу-кун сказал, что если я буду и дальше продолжать туго скручивать волосы, то облысею.
– Слышала, Кагеяма? Останешься без волос.
– Сама останешься без волос, идиотка, – Кагеяма дергает Хинату за волосы, помогая с наклоном, та как обычно пищит – и никто не обращает на них никакого внимания.
– Тебе идет, Асахи, – продолжает невозмутимо Сугавара, уже привыкшая к выходкам Хинаты с Кагеямой.
– Обруч цветов Карасуно, видите? – вмешивается Ноя с такой гордостью, словно сама его купила. По непонятной причине Асахи краснеет, а Суга-сан прикрывает ладонью рот. Даичи закатывает глаза.
Иногда сэмпаи такие странные.
Покончив с растяжкой, Хината приходит в норму – и вызывает Кагеяму на соревнование, кто быстрее соберет мячи. Они и вправду соревнуются, бегая по всему залу и уклоняясь от Нариты с Киношитой, которым сегодня выпало мыть пол, но тут появляется улыбающаяся учитель Такеда. Все всё бросают, прекрасно зная, что это значит: у них наконец-то будет тренировочный матч.
Соперник – школа из соседней префектуры, и, хотя Кагеяма никогда о них не слышала, они финалисты в своей префектуре, пускай и не попали на Национальные.
– Так что это сильная команда, на уровне Аобаджосай, а может, даже лучше. Ради победы придется очень постараться, – говорит тренер.
Поскольку матч будет проходить неблизко, им придется провести ночь вдали от дома. Это известие встречают радостными криками. Ноя забирается на плечи Танаке, и они бегают вокруг остальных, пока Даичи не прекращает этот балаган, ухватив Танаку за футболку. Такеда напоминает, что им нужно письменное разрешение родителей, а Укай снова орет и велит возвращаться к уборке, потому что уже пора закрывать спортзал, и она не собирается больше повторяться. Команда охвачена волнением, и справиться с ним совсем непросто: все говорят одновременно, обсуждая команду соперника, предлагая возможные стратегии, вспоминая, какие снэки лучше взять с собой в дорогу, прикидывая, будут ли опять рассказывать страшилки (Асахи бледнеет) и окажется ли спортзал противников лучше, чем у них.
Хината болтает не меньше остальных, размахивая руками и роняя собранные мячи, так что Кагеяма с легкостью выигрывает их маленькое соревнование.
– Как думаешь, какие они, наши противники?
– Откуда мне знать? Никогда не видела, как они играют, – пожимает плечами Кагеяма. – Но, наверное, сильная команда, раз уж добрались до финала, хотя я совсем немного знаю о той префектуре. В любом случае, неважно, насколько они сильны…
– …мы должны победить, я знаю, – улыбается Хината. – И победим.
Кагеяма чувствует, как уголки ее губ загибаются вверх – и с трудом подавляет улыбку. Когда она улыбается, Хината почему-то убегает с криками.
Сейчас Хината радостно скачет, и Кагеяма могла бы назвать ее дурой, вот только она разделяет восторги Хинаты по поводу нового противника, нового вызова – пускай и не подает виду. Еще один шаг на пути к Национальным и к тому, что последует за ними: они ведь пообещали взобраться на самую вершину – вместе.
Кагеяма видит сияющее, излучающее уверенность лицо Хинаты – совсем как в том матче против Некомы, когда Хината улыбалась в ответ на удачные блоки противников – и понимает, что им все удастся.

* * *

На следующий день хорошее настроение Кагеямы портится – возле торгового автомата ее поджидает Фуджиока. Она вспоминает совет Сугавары, и, наверное, какие-то ее мысли отражаются на лице, потому что тот перестает переминаться с ноги на ногу и вскидывает руки.
– Эй, я пришел с миром, клянусь.
Кагеяма хмурится и скрещивает руки на груди. Фуджиока сглатывает.
– Эй, понимаешь ли, насчет кино в субботу… Ну, давай я сам скажу? Если не хочешь, можем не ходить. Послушай, наши друзья – бесполезные идиоты, думаю, мы оба это понимаем, нам совсем не стоит впутываться в такую неловкую ситуацию, ведь так? – Фуджиока дергает себя за рукав. – Если ты не хочешь идти из-за меня, то я снова прошу прощения, что назвал тебя Тобио-чан – это больше не повторится. И… эм… я больше не буду пытаться тебя обнимать.
Она щурится, надеясь, что до него дойдет послание «да уж постарайся».
Фуджиока неловко ежится: ага, значит, все-таки понял.
– Ну, что скажешь? Насчет субботы, я имею в виду. Неужели мы станем нянчить этих идиотов? Это может быть весело. Или нет. Слушай, если ты и впрямь не хочешь идти, не переживай, уверен, Мацуо может пригласить какую-нибудь девчонку из класса – он хорошо ладит с группой Хинаты…
Группой Хинаты?! Группа Хинаты – это волейбольная команда, люди, с которым она проводит шесть дней в неделю, а не ее тупые одноклассницы.
Кагеяма стискивает зубы.
– Я уже пообещала Хинате, что пойду. Но сидеть с тобой рядом не буду, и держать меня за руку ты не станешь – ничего такого.
Фуджиока разевает рот и несколько раз моргает.
– О… ну тогда ладно, – он улыбается или, по крайней мере, пытается: рот его все еще удивленно открыт. – Тогда увидимся в субботу!
Кагеяма просто делает то, что велела Танака: пытается быть хорошей подругой.

* * *

Она начинает размышлять, так ли уж хорошо быть хорошей подругой, когда обо всем узнают в команде.
– Погоди-погоди, попридержи коней! Ты что, уговорила Кагеяму на двойное свидание? Но как? Шантажом? Или ты ей чем-то угрожала?
– Никакое это не двойное свидание, – торопливо поправляет Хината, возможно, завидев огонь вокруг головы Кагеямы. – Это… как бы… групповая прогулка. Как если бы мы с Кагеямой шли в кино, только с нами были еще люди.
– …то есть, как двойное свидание? – негромко говорит, наверное, Нарита; когда Кагеяма бросает на нее тяжелый взгляд, та кашляет и пристально изучает собственные шнурки.
– Поверить не могу, наши малышки идут на свидание, – говорит Ноя, и Танака притворяется, что осушает слезы.
– Это не свидание!
– Ну тогда на не-свидание. Что ты наденешь?
Глаза Хинаты расширяются, и она бросает на Кагеяму испуганный взгляд. Кагеяма только пожимает плечами: она наденет то, что лежит сверху в стопке чистых вещей.
Что-то, очевидно, проступает на ее лице, потому что девочки бросают на нее подозрительные взгляды.
– Ты ведь не пойдешь в школьной форме?
Кагеяма закатывает глаза. Как будто она рискнет поставить пятно на форму из-за подобной глупости.
– … и не наденешь ту футболку, на которой написано «Setter’s Soul» – или что-то вроде этого, правда?
Кагеяма хмурится. А с футболкой-то что не так? Она милая.
Кажется, это неправильный ответ, потому что даже Даичи, которая стрижет волосы так коротко, что их не нужно расчесывать, хватается за голову.
– Мне неприятно это говорить, но ты нуждаешься в помощи.
Прежде чем Кагеяма успевает осознать, что происходит, Ноя с Танакой приглашают себя к ней домой (Хината живет слишком далеко, к тому же, проще встретиться у дома, который ближе всего к гипермаркету), чтобы проследить за приготовлениями. Они умудряются вовлечь в это еще и Асахи, потому что «это ведь твоя обязанность как сэмпая, Асахи-сан». Асахи выглядит от этого не счастливее Кагеямы.
Хината просто выглядит очень обескураженной.
– То есть мне следует принести сумку с одеждой домой к Кагеяме, и вы скажете, что мне надеть?
– Мы не будем говорить, что тебе надеть. Просто поможем выбрать.
– А как я узнаю, что взять с собой? Я же не могу засунуть весь свой гардероб в одну сумку.
– Что тебе покажется более-менее подходящим для свидания… то есть, групповой прогулки.
Хината склоняет голову набок, и Кагеяма готова поклясться, что над копной рыжих волос возникает вопросительный знак. Танака трет лицо, но Ноя-сан не позволяет подобной ерунде испортить свой энтузиазм.
– В крайнем случае, я захвачу с собой кое-какую одежду и одолжу тебе что-нибудь.
– Но ты ведь ниже меня…
– На три несчастных сантиметра, Шое!
Кагеяма чувствует, как кто-то мягко сжимает ее плечо и, обернувшись, видит успокаивающую улыбку Сугавары.
– Если хочешь, я могу зайти к тебе в субботу. Ну, – она бросает взгляд на Танаку и Ною, которые, как обычно, бурно размахивают руками, – чтобы присмотреть за этими двумя. Не могу пообещать, что совсем их приструню, но…
Кагеяма взволнованно кивает: если там будет Суга-сан, ситуация не выйдет из-под контроля.
Вот так в субботу, после обеда, они все собираются дома у Кагеямы: сжимающая сумку взволнованная Хината, не перестающая извиняться Асахи, прыгающие от возбуждения Ноя с Танакой и Суга-сан, выражение лица которой напоминает Кагеяме о маме, когда той предстоит очень тяжелый день.
Впрочем, у Кагеямы день будет куда тяжелее, и к гадалке не ходи.
Кагеяма рада, что родители отправились проведать каких-то родственников: она заработала от них весьма странные взгляды, лишь сообщив, что идет в кино. Что? Ты идешь с кино с кем-то, кроме Хинаты? И это не связано с волейболом? Кагеяма подозревает, что на самом деле они хотели спросить: кто ты и что сделала с нашей дочерью? Хоть родители и удержались от подобных глупостей.
Объяснять им странное поведение команды Карасуно было бы совсем уж непосильной задачей.
Танака с Ноей критически изучают содержимое сумки Хинаты и шкафа Кагеямы. Ни одна из них не проявляет энтузиазма.
– Кагеяма, у тебя есть какие-нибудь вещи, кроме спортивных?
Кагеяма пожимает плечами. У нее должно быть хоть что-то, потому что мама частенько настаивает на приобретении вещей для особых случаев, а ведь есть еще подарки от тети и бабушки. Впрочем, вполне возможно, что все эти вещи сложены и спрятаны в дальний угол за старым волейбольным мячом.
– Давайте я что-нибудь поищу? – предлагает Сугавара и после секундного колебания Кагеяма кивает: Суге-сан она доверяет куда больше, чем этим двоим.
Ноя с Танакой утаскивают Хинату в ванную, захватив с собой ее и Нои сумки. Получив предостерегающий взгляд от Суги-сан, Асахи сглатывает и плетется следом. Оставшись наедине с Кагеямой, Суга-сан одаривает ее улыбкой.
– Не вижу никаких проблем, вы ведь просто сходите в кино, – говорит она успокаивающе, а ведь именно это Кагеяма и говорила дуре Хинате все это время.
Просмотрев ее вещи, Сугавара находит джинсовую юбку, длина которой не меньше школьной, темно-голубую блузку с белыми цветочками на воротнике, которую Кагеяма не упомнит в своем гардеробе, и пару босоножек на плоской подошве.
– Зачем тебе мучиться на каблуках, если ты и так, наверное, выше их всех? – говорит Сугавара и она совершенно права.
– Если хочешь немного подкраситься, я помогу.
Кагеяма качает головой: на самом деле она прекрасно знает, как накладывать макияж – просто не хочет делать это сегодня. Суга-сан не настаивает и вместо этого предлагает помочь ей с волосами.
– У тебя такие красивые волосы, Кагеяма. Такие гладкие – их очень легко расчесывать.
Однажды старшая кузина Кагеямы попыталась накрутить ей волосы: кудри продержались час-другой, а потом распрямились.
Суга-сан убирает у нее со лба пряди с помощью пары заколок так бережно, что Кагеяма практически не чувствует прикосновений. Даже мама в детстве никогда не расчесывала ее так осторожно. Когда Суга-сан заканчивает, она подводит Кагеяму к зеркалу. Ну что ж, неплохо, думает та: она выглядит, как и всегда вне спортзала. Кагеяма благодарно кланяется.
– Да ерунда. Теперь почему бы нам не проверить, что делают остальные? Может, я параноик, но даже не знаю, что пугает меня больше: то ли крики, которые мы слышали раньше, то ли то, что они прекратились.
Они настороженно приближаются к ванной и слышат доносящийся изнутри голос Асахи: нет, Ноя, только не это. Сугавара мягко стучит в дверь.
– Нам уже можно войти?
– Погодите секунду!
Кагеяма вспоминает густую подводку на глазах у Танаки и советы «Космополитена», и у нее внезапно возникает плохое предчувствие.
– Та-да! – восклицает Ноя, распахивая дверь и отходя в сторону, чтобы не загораживать Хинату.
Страхи Кагеямы оказываются беспочвенными: она не видит на глазах у Хинаты ни подводки, ни трех кило темных теней. Губы Хинаты не уродует алая помада, на ней нет никаких чулок в сеточку – чего Кагеяма так опасалась, когда Ноя с Танакой предложили (навязали!) свою помощь. На Хинате светло-зеленая безрукавка, белые шорты и туфли на плоской подошве. Волосы ее удерживает обруч в тон безрукавке. Макияжа почти нет – ну разве что немного блеска для губ и легкие тени (нет, Кагеяма и впрямь не врала, когда утверждала, что разбирается в макияже). Конечный результат получился куда более скромным, чем Кагеяма боялась.
Хината раскачивается с носка на пятку, широко раскрыв глаза.
– Ого, Кагеяма, ты выглядишь отлично, Суга-сан тебя здорово преобразила!
Кагеяма не рычит – но сдерживается с трудом. Она ведь не пугало только потому, что не красится и все такое прочее. Хината что, считает, что она выросла в пещере?
Лучше не спрашивать: эта идиотка может сказать «да».
– Ты замечательно выглядишь, Хината, – говорит Сугавара, толкая Кагеяму локтем, и та выдыхает: «Ага». Сугавара награждает ее неодобрительным взглядом: значит, этого недостаточно. Кагеяма пытается придумать, что бы еще сказать.
– Обруч и блузка, их цвет… Напоминает твою форму. Очень… мило.
Четыре пары глаз косятся на нее с разной степенью недоумения.
– Кагеяма, у Хинаты черно-оранжевая форма…
– …как и у всех нас.
– …Я знала, что ты рассеянная, но не думала, что настолько.
– О боже, она ведь дальтоник, а мы и не знали!
Хината таращится на нее с раскрытым ртом, совершенно не обращая внимания ни на кого другого.
– Ты до сих пор помнишь мою старую униформу?
– Конечно, помню, – говорит Кагеяма, пожав плечами. По какой-то причине на щеках у Хинаты теплеет легкий румянец, а затем краска приливает и к щекам Кагеямы, она и сама не понимает, почему. Это ведь естественно – вспомнить их первую встречу, верно?
Остальные четверо издает полное облегчения: «Аа-а-а!», а затем Ноя поворачивается к Сугаваре.
– Я хотела одолжить ей пару шпилек…
– …но она ведь на них убьется, – заканчивает Танака, и Асахи за ее спиной энергично кивает.
Если Хината окажется на скамейке запасных с вывихнутой лодыжкой только потому, что пыталась удержаться на высоких каблуках, Кагеяма лично свернет ей шею. За то, что она такая дура.
– Ну, мне кажется, что наша миссия закончена. Я бы до смерти хотела увязаться за вами и посмотреть на выражение их лиц, когда они вас увидят – не смотри на меня так, мы не будем этого делать, за кого ты нас принимаешь? Ладно, не нужно отвечать.
Девочки прощаются с ними на ступенях, но Кагеяма не теряет бдительности, пока они не уходят. Танака с Ноей продолжают выкрикивать через плечо советы, которые разнятся от «Не забудь съесть мятный тик-так» до «На всякий случай, не вздумай растирать по груди кубик льда!» Сугаваре с Асахи еле-еле удается утащить их прочь.
– Не делайте ничего, что бы не сделали мы сами!
– Тогда у них практически нет выбора, Рюу!
Наконец эта веселая компания скрывается за поворотом, и Хината с Кагеямой облегченно вздыхают.
– Слава богу. То есть, я, конечно, благодарна им за помощь и все такое, – торопливо добавляет Хината, – но иногда это уже… немного чересчур.
Кагеяма кивает. Она чувствует себя как Хината, хотя и по другой причине: впервые она является частью команды, которая заботится о ней не только на площадке, но и вне ее. И она благодарна за это – больше, чем может выразить словами – но иногда эта забота и вправду немного чересчур.
– Нам пора, не так ли?
А ведь и точно: начинается самое сложное.
По пути Кагеяма удивляет саму себя тем, что продолжает искоса бросать взгляды на подругу. Возможно, потому, говорит она себе, что впервые видит Хинату не в спортивной одежде или школьной форме. Хинате… Хинате, наверное, идет. Кагеяме сложно сказать – в таких вещах она не мастер. У Хинаты красивая безрукавка, хотя вырез, наверное, все же глубоковат: с высоты своего роста Кагеяме видно изгиб ее груди и кружевной край бюстгальтера (лилового). Не то чтобы у Хинаты была такая уж большая грудь, но по какой-то причине скромные выпуклости продолжают притягивать взгляд Кагеямы, и ей стоит больших усилий отвернуться.
Хината все же что-то замечает и начинает хмуриться.
– Что? Что-то не так? Я что, посадила пятно?
Кагеяма качает головой, молясь, чтобы ее щеки не вспыхнули от смущения и не выдали ее с головой.
– Нет, дело не в этом. Блузка… Она ведь принадлежит Ное-сан, верно?
– А, да. Она сказала, что все мои футболки выглядят слишком спортивно. А еще она одолжила мне своей блеск для губ и даже дала его с собой, чтобы я потом снова накрасилась, когда он исчезнет. – Хината вынимает из кармана маленькую прозрачную трубочку с пурпурным содержимым. – На этикетке сказано, что он с вишневым вкусом, но на самом деле он безвкусный. – Она проводит языком по губам и разочарованно качает головой. – Вот, посмотри сама.
Она вручает Кагеяме блеск для губ, и когда та открывает его и нюхает, в нос ей ударяет запах вишневой жвачки, который не имеет или практически не имеет ничего общего с настоящей вишней. Кагеяма мажет блеском губы: оказывается, Хината сказала правду – у блеска и вправду нет вкуса.
– Почему он называется блеск с вишневым вкусом, если у него вообще нет никакого вкуса?
– Может, он безвкусный, чтобы такие, как ты, не стали его есть.
– Заткнись, идиоткагеяма, – Хината толкает ее плечом, и Кагеяма отвечает ей тем же. Это нормально, это то, что происходит каждый день. Так легко забыть, что они идут в кино, чтобы встретиться там с другими людьми – это мог бы быть обычный день с обычной ежедневной тренировкой впереди.
В какой-то момент Хината даже начинает бежать, и Кагеяма следует за ней, как делает это всегда. Она умудряется обогнать Хинату с победным выражением на лице, но та хватает ее за руку и дергает назад.
– Эй, ты, мухлюющая дура…
Перед Кагеямой проносится велосипедист, и она мгновенно замолкает.
– Идиоткагеяма, смотри, куда бежишь! Тебя едва не переехали!
Она нехотя благодарит Хинату за заботу, однако та и не думает выпускать ее руку. Наоборот, пальцы Хинаты сжимаются крепче.
– Я не могу тебе доверять, нужно, чтобы кто-то вел тебя за руку.
– Заткнись, дура.
Однако когда Хината переплетает их пальцы, Кагеяма почти не старается освободиться. Рука у Хинаты маленькая и теплая, и Кагеяму совсем не тревожит, что они идут, держась за руки, размахивая ими, словно это пустяки, словно все это совершенно естественно. До этого она ходила за руку только с мамой – и то в детстве. Однако по какой-то причине ходить за руку с Хинатой совсем не кажется странным. В конце концов, Хината часто забирается ей на спину, клянча, чтобы ее подвезли, бросается на шею после каждой победы, спит, опустив голову ей на плечо, когда бы они ни сели в автобус. Для них такие вещи нормальны. Хината не скупится на прикосновения и в команде, для нее физический контакт – обычная вещь. Для Кагеямы, которую не приучили к объятиям, это нелегко, но если дело касается Хинаты, она ко многому может привыкнуть.
Когда они прибывают к гипермаркету, мальчишки уже ждут их и приветственно машут руками. На лице у Фуджиоки широкая улыбка. Хината выпускает ее руку и тоже принимается махать, и Кагеяме хочется спрятать руки в карманах, но на дурацкой юбке нет ни одного. Зачем вообще нужна одежда без карманов?
Фуджиока бесконечно ерзает на месте, напоминая Хинату перед важным матчем.
– Вау, девочки! – он показывает им большой палец. Кагеяма не знает, нужно ли говорить что-либо в ответ: мальчишки выглядят вполне обычно в футболках и джинсах. Правда, Мацуо еще надел рубашку и попытался укротить свои кудри с помощью геля, но его усилия не стоят никаких восклицаний, так что Кагеяма молчит.
– Ты выглядишь очень красивой, – говорит Мацуо Хинате, и ее щеки заливает румянец. Кагеяма чувствует странное желание пнуть лодыжку, но не совсем уверена, чью.
Лучше не делать ничего, что заставило бы Хинату просидеть матч на скамье.
– Спасибо! Ноя-сан одолжила мне блузку и обруч. Кагеяме с волосами куда проще – посмотри, какие они красивые, а ведь она их даже почти не расчесывает. – Чтобы покрепить свои слова, Хината хватает длинную темную прядь. Зная ее, Кагеяма опасается, что Хината сейчас дернет ее за волосы, но вместо этого Хината с неожиданной нежностью пропускает волосы сквозь пальцы, и Кагеяма чувствует необъяснимую дрожь. Она отталкивает руку Хинаты.
– Не тяни меня за волосы, дура.
Хината закатывает глаза, но оставляет ее волосы в покое.
– У Кагеямы-сан очень красивые волосы, – подтверждает с улыбкой Фуджиока, и Хината кивает.
– Скажи? Я сравниваю их со своими, и мне так завидно, что…
– У тебя нормальные волосы, дура.
– Шое, у тебя и вправду очень красивые волосы.
Кагеяма с Мацуо произносят это одновременно – и одновременно же замолкают, обмениваясь раздраженными взглядами. Взгляд Хинаты бегает между ними, она явно не может решить, кому ответить, и в итоге просто произносит «Спасибо!» куда-то в воздух перед собой. Фуджиока прочищает горло.
– Может, займете очередь за билетами, а я пока схожу за попкорном? – он поворачивается к Кагеяме, и на секунду та не может избавиться от ужасного подозрения, что вот сейчас он попросит ее сходить с ним, и придется слать его ко всем чертям. Однако, что бы он ни собирался сказать, он этого не говорит.
Когда они становятся в очередь за билетами, Хинату осеняет еще один немаловажный вопрос:
– Что будем смотреть?
Мацуо ерошит свои кудри, сведя на нет все прежние попытки привести их в порядок с помощью геля.
– Ну, сейчас показывают романтическую комедию, которая очень понравилась моей сестре, но я не уверен, любишь ли ты такие фильмы. А еще есть «Проклятый домик 3»… Ты ведь смотрела первые два? Поскольку тебе нравятся ужастики, я решил, что ты предпочтешь этот фильм.
– Да, обожаю ужастики! Давайте посмотрим его.
Истина, которая известна всему миру (или, по крайней мере, всей команде Карасуно), заключается в том, что Хината Шое – жалкая трусишка, которая упрямо продолжает настаивать на том, что любит ужастики, пусть это и самая наглая ложь в мире. Когда Ноя-сан или Энношита предлагают посмотреть ужастик, Хината всегда кивает первой, в то время как Асахи прячет лицо в ладонях, а Танака спрашивает: «Ты точно-точно уверена?»
После первых пяти минут просмотра Хината проводит остаток фильма, спрятав лицо на плече у Кагеямы.
Формально говоря, она и вправду посмотрела «Проклятый домик» и «Проклятый домик 2» – в том смысле, что когда Ноя ставила диск в двд-плеер, Хината сидела в комнате и оставалась в ней до финальных титров. Но Кагеяма совершенно убеждена, что если кто-нибудь спросит, какого цвета была одежда на главных героях, Хината не сможет ответить на вопрос, потому что сидела с закрытыми глазами от первой до последней секунды.
Однако Хината, разумеется, слишком упряма, чтобы признать свой страх.
– О, отлично! Я хочу сказать, если Кагеяма-сан не возражает…
У Мацуо вежливый тон и приятная улыбка, и все же Кагеяме сразу вспоминается Цукишима с ее ухмылками и насмешкой в голосе, когда она говорит: «Поверить не могу, что ее величество боится пары капель фальшивой крови». Кагеяма стискивает зубы и пожимает плечами.
– Да без проблем, – говорит она, и это тоже ложь: хотя Кагеяма никогда этого не признает, ей совершенно не нравятся ужастики. Но если она не сказала об этом Цукишиме, то уж тем более не скажет Мацуо Акио.
Они уже стоят в очереди в зал, когда наконец появляется Фуджиока, сжимающий в руках два ведерка с попкорном.
– Там была целая куча людей, – начинает он, – и вы никогда не угадаете, что сделали стоящие передо мной люди…
Он делится с ними историей, которая, судя по жестам, кажется ему весьма забавной, однако Кагеяме на все это плевать: они рассаживаются по местам. Мацуо садится справа от Хинаты, Кагеяма – слева. Она бросает подозрительный взгляд на Фуджиоку, но тот держит слово и садится рядом со своим другом.
Свет уже гаснет, когда Фуджиока наконец решает спросить, что именно они будут смотреть.
– «Проклятый домик 3».
Фуджиока поднимает голову и смотрит на Мацуо.
– Разве… разве это такой уж хороший выбор, Мацуо-кун? Девочкам вряд ли понравится, наверняка комедия…
– Они сами выбрали этот фильм, – отвечает Мацуо, пожав плечами. Фуджиока закрывает рот и с трудом сглатывает.
– А, ну ладно! – говорит он, и, возможно, дело в странной акустике, но его голос практически превращается в фальцет. – Если фильм понравился девочкам, то…
Он умолкает и с неожиданным интересом изучает попкорн, но затем начинаются трейлеры, и Кагеяма перестает обращать на Фуджиоку внимание. Хината на своем сидении практически вибрирует. Мацуо смотрит на нее, и то и дело пытается положить руку на общий подлокотник, на котором уже лежит рука Хинаты, но натыкается на взгляд Кагеямы и убирает руку обратно на колени.
Фильм наконец начинается. На экране появляются те же красные, словно перепачканные кровью, буквы и звучит та же жуткая музыка, которую Кагеяма помнит по предыдущим просмотрам в доме Нои-сан. Сценарий тоже подозрительно напоминает приквелы: группа молодых людей, на этот раз студентов, решает провести выходные вдалеке от мирской суеты в домике посреди леса, где нет Интернета или мобильной связи, чтобы «получить интернет-детокс».
– Мы уже знаем, что такого никогда не случится с Кенмой, – хихикает Хината ей на ухо. Кагеяма думает, что с ними этого тоже не случится – ну разве что их вывезут в тренировочный лагерь или еще что-нибудь, связанное с волейболом.
Грустно даже размышлять об этом, но, наверное, это единственное обстоятельство, при котором они бы рискнули жизнью. И даже не задумались бы дважды.
На экране парни с девушками смеются, танцуют и пьют пиво – и, как это обычно бывает, кое-кто начинает стягивать с себя одежду без какой-либо видимой причины. Посредине леса. Когда на заднем фоне играет жуткая музыка. Кагеяма знает, что героям-то музыку не слышно, но ее все равно расстраивает их глупость. И как можно было пропустить все подсказки, которые буквально кричали: бегите отсюда немедленно?
Кагеяма чувствует напряжение и сжимает подлокотники задолго до того, как что-нибудь и в самом деле происходит. Она не будет орать в забитом людьми зале, не будет подпрыгивать в страхе, не сделает из себя дуру. Она уже смотрела первые две части и прекрасно знает, чем все закончится. Все эти фильмы ужасно предсказуемы, и нет ничего такого, что бы…
КАКОГО ХРЕНА ЭТО ТОЛЬКО ЧТО БЫЛО?
К счастью, кричит и подпрыгивает от страха не она одна, так что это проходит практически незаметно. Впрочем, у нее совсем нет времени на то, чтобы перевести дыхание – кровь заливает весь экран, и это совершенно ужасно. Гордость мешает Кагеяме закрыть глаза, но, боже, о боже, это совершенно ужасно, такое совершенно точно не должно вылезать ни из одного человека, зачем она вообще позволила затянуть себя на эту пытку, к тому же все это только начало, и как только эта дура Хината все это выдерживает – настоящая загадка, и сколько крови может вытечь из одного человека, нет, правда, она все течет и течет, и Кагеяма внезапно испускает приглушенный крик, который не имеет никакого отношения к кино, когда ей на колени вдруг опускается какая-то тяжесть, а два тентакля вдруг обвиваются вокруг ее шеи.
– Что за?...
Стоит только ей открыть рот, как она едва не давится шапкой рыжих волос. Кагеяма снова закрывает рот и чувствует на шее теплое дыхание.
Ей следовало знать.
– Хината, ты такая дура, – бормочет она, но та не отвечает, пытаясь уткнуться носом в ложбинку между шеей и плечом Кагеямы. – Возвращайся на свое место.
Хината еле заметно качает головой и с новой силой хватается за Кагеяму, когда доносящиеся с экрана крики становятся громче. Это потерянный случай: Хината может цепляться не хуже клеща, и, наверное, после того как она в полном под завязку зрительном зале перевалилась через подлокотник и уселась на колени Кагеяме, гордость ее явно не заботит. А ведь Хината так бахвалилась своей любовью к ужастикам: Кагеяма будет дразнить ее целую вечность.
Как только эта ужасная пытка фильмом закончится – и если обе они ее переживут.
Первая кровавая баня наконец закончилась, и фильм дарит зрителям небольшую передышку, однако Хината совершенно не собирается возвращаться на свое место. Она поступает правильно: никто не успевает и глазом моргнуть, как вторую пару уже успевают выпотрошить еще более ужасно, чем первую. Когда Хината не прячет лицо на плече у Кагеямы, то хватает ее за руку и закрывает ею глаза: очевидно, собственные руки Хинаты для этого слишком малы. Кагеяма свободной рукой удерживает подругу за ноги, не давая ей упасть каждый раз, когда та вздрагивает – то есть очень часто.
И если Кагеяма и позволяет рыжим прядям время от времени заслонять от нее экран, никому необязательно об этом знать.
– Шое, ты в порядке? – спрашивает Мацуо шепотом, когда бойня на экране достигает пика кровавости и ужасности.
– Д-да, конечно, – отвечает Хината, не выпуская руку Кагеямы, прижатую к глазам и закрывающую от нее экран. То ли удовлетворившись тем, что исполнил свой долг, то ли покорившись обстоятельствам, Мацуо снова погружается в фильм и продолжает беззаботно жевать попкорн. Он столь спокоен, что Кагеяме хочется пнуть его в голову. Со своего места ей не видно, что делает Фуджиока, но если после фильма он отпустит хоть одну сомнительную остроту, она наденет ведро попкорна ему на голову.
Кагеяму в последний раз уговорили пойти на подобную глупость – никогда больше, и плевать на шантаж и угрозы.
Она усаживает Хинату поудобнее, чтобы та перестала сползать с коленей. Сколько бы Кагеяма ее ни дразнила, Хината весит побольше перышка – хотя она и не тяжелая. Это происходит не впервые: когда они куда-то едут и не хватает мест, Хината всегда оказывается у нее на руках. Иногда Хината даже так и засыпает, опустив голову ей на плечо и пуская слюни на жакет. Тогда Суга-сан делает фото на телефон, а Цукишима с Ямагучи хохочут Кагеяме в лицо. Сама она не может сделать ничего, чтобы не разбудить эту идиотку Хинату, и только молча кипит и бурлит.
Как любит говорить ее бабушка, нет такого зла, которое бы длилось вечно – даже экзамены по математике или фильмы с переизбытком крови и выпущенных кишок. Наконец на землю падает последнее тело, мелькают финальные титры, и снова загорается свет.
Хината поднимает голову, несколько раз моргает, затем соскальзывает с коленей Кагеямы и усаживается на собственное место.
– Ого, ну и здорово же было! – говорит эта грязная врушка, поправляя свою безрукавку, которая сейчас похожа на аккордеон. Мацуо с недоверием таращится на нее.
– Эм, ага, наверное. Я хочу сказать, было немного… ну…. предсказуемо?
Хината хмурится и склоняет голову набок.
– А мне вот так не показалось. Что скажешь, Кагеяма?
Большая часть ее мускулов занемела после полуторачасового напряжения, и Кагеяма с трудом пожимает плечами.
– Похоже на первые два, но кровавее, правда?
– О, да! В этой части и впрямь было куда больше крови, – говорит Хината, как будто и вправду видела каждую ее каплю. Мацуо таращится на нее, как Кагеяма – на длинное уравнение, то есть без капли понимания. Он все же издает: «Ага, конечно» и сует очередную пригоршню попкорна в рот, после чего поворачивается вправо.
– Эй, Фуджиока, а что ты думаешь о?.. Фуджиока? Ты в порядке?
Теперь, когда свет наконец-то зажгли и люди начали вставать со своих мест, Кагеяма может разглядеть сидение за Мацуо. Однако смотреть практически не на что: Фуджиока с ногами забрался на сидение и, обхватив руками ноги, прячет лицо в коленях.
Мацуо предпринимает еще две попытки привлечь внимание Фуджиоки. Успеха удается добиться лишь когда он опускает руку Фуджиоке на плечо – тот подпрыгивает и едва не выпадает из кресла. Когда Фуджиока поднимает голову, даже длинная челка не может скрыть от Кагеямы, что лицо у него красное, а глаза распухли.
– Все… все уже закончилось?
Голос у Фуджиоки слабый и дрожащий. Кагеяма, Хината и Мацуо обмениваются потрясенными взглядами. Первой в себя приходит Хината.
– Да, Фуджиока-кун, все уже закончилось, не переживай. И титры тоже закончились, так что в конце не будет никаких ужасных сюрпризов. Мы уже можем идти. Туда, где вокруг живые люди и полно света.
У Фуджиоки уходит несколько минут на то, чтобы снова взять под контроль непослушное тело, встать на ноги и направиться к выходу. Хината бросает на Кагеяму вопросительный взгляд, и та пожимает плечами. Даже Асахи-сан переносит ужастики лучше.
Когда они выходят из кинотеатра, повисает неловкое молчание. Фуджиока все еще бледен, а точнее, даже зеленоват – флуоресцентный свет ему не льстит. Мацуо пялится на своего друга так, словно он уравнение с тремя неизвестными, и продолжает поглощать попкорн, может быть, для того, чтобы чем-то занять рот и ничего не говорить, а Кагеяма… Кагеяма не умеет утешать других людей.
К счастью, Хината Шое еще не сталкивалась с неловкой тишиной, которую бы не могла заполнить своим безграничным энтузиазмом.
– Не переживай, Фуджиока-кун, все нормально. Фильм был супер-страшный. Асахи-сан раз закрылась в ванной, лишь бы не смотреть, чем закончится второй, а в этом спецэффекты были даже покруче, – как она может быть уверена, если не видела практически ничего, – это загадка, решить которую может одна лишь Хината. Видя, что ее слова не приносят пользы, она шарит по карманам и вытаскивает оттуда сладкий батончик.
– Держи, Фуджиока-кун, тебе станет легче, если ты что-нибудь съешь.
Фуджиока отнюдь не выглядит убежденным, но все же берет предложенную сладость. Возможно, помогает усилие, которое нужно приложить, чтобы снять липкую обертку, или же глюкоза и впрямь обладает силой излечивать страхи, но спустя какое-то время он уже не выглядит таким бледно-зеленым. Мацуо осматривает их все с тем же удивленным выражением.
– Эм… хотите пойти перекусить?
Кагеяма уже собирается отказаться, потому что в соглашение входило исключительно кино, но затем Хината, которая сама не своя до любой еды, бросает взгляд на темнеющее небо.
– Наверное, нет. Не хочу идти домой в темноте.
При этих словах Фуджиоке снова становится плохо.
– О, нет. Мне ведь нужно будет идти домой, – бормочет он и снова становится бледно-зеленым, нет, даже немного зеленее.
– У тебя дома что, никого не будет?
– Ну, нет, будет. Но мне ведь придется проделать весь этот путь…
– Ты живешь далеко?
Оказывается, он живет совсем рядом с Кагеямой, и лицо Хинаты проясняется.
– Значит, мы просто проведем тебя домой, мы все равно идем в ту сторону. И чем больше нас, тем в большей безопасности мы будем, ведь так? – добавляет она, вопросительно глядя на Кагеяму. Та неохотно кивает.
Фуджиока распахивает глаза и таращится на них.
– Вы… вы и вправду это сделаете? Но ведь вам затем придется идти в одиночку… ты ведь живешь в горах, Хината-сан?
– О, сегодня я домой не пойду, останусь у Кагеямы. Никогда бы не добралась домой: подумать только – идти в одиночку ночью! Ни за что, я бы умерла от страха. Так что никаких проблем, сначала мы проведем домой тебя, а потом отправимся к Кагеяме, ага?
Последние слова адресованы Кагеяме, которая отнюдь не хочет, чтобы Хината вновь смотрела на нее глазами осиротевшего Бэмби. Что бы ни говорила Цукишима (и во что бы ни верили ее прежние товарищи по Китагава Даичи), Кагеяма не совсем бессердечна, а Фуджиока выглядит так, словно вот-вот разрыдается.
Мацуо выглядит все более и более недоумевающим.
– Эм, хотите, я пойду с вами или?..
– О, нет, тебе ведь в противоположную сторону! Если ты проводишь нас, тебе потом придется добираться в одиночку, а если с тобой что-нибудь случится?
– Что может со мной случится?..
Хината с Кагеямой и Фуджиокой награждают его красноречивыми взглядами, и все протесты быстро умирают.
– Ладно, тогда, наверное, увидимся в школе. Эм… я хорошо провел время?
Голос Мацуо звучит неуверенно, и он не говорит: «Может, повторим еще как-нибудь?»
Может, он и не полный идиот.
– Увидимся, Мацуо-кун!
По дороге домой Фуджиока нехарактерно молчалив и то и дело подпрыгивает при малейшем шуме, когда же дорогу пересекает черный кот, он издает испуганный вопль прямо посреди улицы. После этого он сразу же краснеет, словно рак, и по молчаливому и обоюдному согласию Хината с Кагеямой решают игнорировать этот постыдный инцидент. Вместо этого они начинают болтать и толкаться, словно Фуджиоки с ними нет. Это немного приводит его в чувство, и когда он поднимается по ступеням к двери, нервный срыв ему уже не грозит.
– Эй, девочки,, эм… спасибо. Я знаю, это глупо, но…
– Не переживай, мы тоже испугались, скажи, Кагеяма?
Поначалу Кагеяма собирается все отрицать, но затем осознает, что осудить ее некому, а потому кивает. После этого Фуджиока чувствует себя немного увереннее. Затем он о чем-то вспоминает, и на лице его проступает вина.
– Но… но теперь вам придется добираться в одиночку… а ведь уже темнеет…
– О, это неважно: к дому Кагеямы мы побежим, так что успеем до темноты.
Именно так они и поступают: как только дверь за Фуджиокой закрывается, они на бешеной скорости мчатся по улице, на этот раз соревнуясь не друг против друга, а против опускающегося на горизонте солнца. Они останавливаются лишь после того, как запирают дверь дома Кагеямы на замок, а затем, немного переведя дух, мчатся наверх, в спальню.
Ночью Кагеяма оставляет лампу включенной. Хината ерзает под пледом и прижимается теснее.
– Знаешь, однажды Мацуо-кун сказал кое-что очень странное.
Кагеяме совсем не хочется знать, что сказал этот пустоголовый идиот, и она только хмыкает. Хинате не нужно другого приглашения.
– Мальчишки никогда не спят в одной кровати во время совместных ночевок, пусть даже кому-то из них приходится спать на полу – для них это слишком неловко. Разве это не странно?
Кагеяма иногда думает, что спать на полу должно быть куда удобнее, чем спать с Хинатой – та пинается во сне и крепко ее обнимает.
– Он сказал, что когда две девочки спят в одной постели, это супер-странно. Мальчики такие сложные. Представь только, если бы Фуджиока-кун заночевал сегодня у Мацуо – ему бы пришлось спать самому на футоне, а ведь он был так напуган. – Хината укладывает голову Кагеяме на плечо, словно это мягкая подушка, и обвивает руками ее талию. – Иногда я рада, что не мальчик.
Правда заключается в том, что большинство известных им девочек, когда приходится делить кровать, спят спина к спине, а не в объятиях друг друга. Цукишима тыкала им этим фактом в лицо бесконечное количество раз, а Ямагучи хихикала – практически не пытаясь этого скрыть – за ее спиной.
Однако, когда рыжие волосы щекочут ей подбородок, голова устраивается на ее плече, а маленькое тело прижимается к ней так, словно Хината была создана для того, чтобы дополнять ее, Кагеяма понимает, что ей плевать, нормально это или нет, и что она тоже рада, что они не мальчишки, и им не нужно думать обо всех этих пустяках.