Теорию эволюции вряд ли можно было назвать новой в то время, когда Дарвин, путешествуя на «Бигле», начал задумываться над происхождением новых видов. В течение двух последующих лет он исписывал одну записную книжку за другой, стараясь зафиксировать на первый взгляд разрозненные мысли об эволюции, размножении и передаче наследственных признаков. К концу сентября 1838 года у него уже было некоторое подобие теории, которую сегодня мы ассоциируем с его именем.
Она была основана на пяти основных принципах. Первое: чтобы не погибнуть, организмы должны постоянно бороться за выживание. Второе: иногда наблюдается вариативность наследственных признаков. Третье: иногда такой вариативный признак позволяет его носителю лучше приспособиться в борьбе за выживание. Четвертое: такой индивидуум и его потомки будут размножаться лучше, чем те организмы, в которых этот полезный признак отсутствует. Пятое: в какой-то момент таких признаков накапливается достаточно для возникновения нового вида. Ненаправленность этой модели и случайность появления вариаций отличает ее от теорий Ламарка, Гранта и Чемберса. Согласно дарвиновской теории, организмы не способны развивать в себе адаптивность к внешней среде, а, наоборот, внешняя среда воздействует на организм, и выживают только те, которые лучше приспособились к изменившимся обстоятельствам. Одновременно эти же внешние факторы действуют против тех организмов, которые не сумели к ним приспособиться. Традиционное утверждение, будто «Происхождение видов» не содержит в себе более ранних эволюционных представлений, строится именно на этом важнейшем отличии.
|
|
Подробное изучение записных книжек Дарвина позволяет сегодня утверждать, что презентистская интерпретация дарвинизма по большей части неверна. Дарвин никогда не порывал с основными принципами возникших ранее эволюционных теорий. Кроме того, он не высказал бы идеи о том, что эволюция происходит методом естественного отбора, если бы все предыдущие годы не изучал виды животных и растений с позиций Ламарка и Гранта.
Тесная связь между теориями, с одной стороны, Дарвина, а с другой — Гранта и Ламарка заключается в том, что и в тех, и в других жизнь рассматривалась в развитии и разграничений между воспроизводством и ростом не делалось. Сегодня мы знаем, что только очень высокие уровни радиации и очень вредные химические вещества способны изменить генетические структуры женских и мужских клеток. В обычной жизни могут видоизменяться соматические клетки, но половые клетки — нет, они слишком хорошо защищены. Однако это различие между соматическими и половыми клетками было обнаружено и стало общепризнанным менее столетия назад. Медицинская и биологическая литература со времен Гиппократа до начала XX века была полна утверждений, что такие приобретаемые заболевания, как подагра или туберкулез, передаются по наследству от родителей к детям, более того, считалось, что родители, потерявшие конечности, могут произвести на свет безногих или безруких детей. Не менее распространенным было мнение о том, что мысли родителей во время соития влияют на формирование характера ребенка. Например, при отсутствии каких бы то ни было ясных представлений о генетической предрасположенности считалось, что соитие под влиянием алкоголя ведет к появлению аморального потомства.
|
|
Конечно, сегодня все это кажется нелепым. Но прежде именно на основе таких бредовых теорий объясняли семейное сходство или отрастание у некоторых животных ампутированных частей тела или распространение организмов, размножающихся неполовым путем. «Приходится думать, — писал в 1849 году Дарвин, — что та же сила (наследственность) участвует и в размножении тли без оплодотворения, и в появлении ногтей на ампутированной культе или в регенерации хвоста у ящерицы». Казалось, нужно лишь создать некую платформу, благодаря которой все эти разрозненные факты обрели бы необходимую стройность и явились бы доказательством того, что некоторые разновидности клеток, участвующих в росте тела и его восстановлении, становятся мужскими и женскими клетками и образуют зародыш. Производство потомства, поэтому, оказывается, по сути, одной из разновидностей роста.
Тщательное изучение «Происхождения видов» позволяет убедиться, что Дарвин рассматривал рост и воспроизводство как две стороны одного и того же процесса. Его погружение в эту старую парадигму становится совершенно ясно из теории передачи наследственности, которую он впервые сформулировал в книге «Изменение домашних животных и культурных растений» (1868). Дарвин назвал свою теорию «временной гипотезой пангенезиса». В соответствии с ней каждое свойство тела и мозга эмбриона формируется на основе огромного количества специализированных единиц наследственности — геммул, которые занимают свое место во вновь созданном теле и могут в этом месте расти и проявляться. Геммулы возникают в частях родительских организмов, а потом проникают в соответствующие репродуктивные органы.
С такой теорией Дарвин мог, как он писал, «объединить и осмыслить потрясающее количество отдельных фактов». В этом смысле идея пангенезиса была вполне добротной научной идеей. Но, поскольку она во многом совпадала с отвергнутым в то время представлением о наследовании приобретенных признаков, биологи всегда предпочитали рассматривать пангенезис как шаг Дарвина назад к Ламарку под ударами критиков. Однако все было не так. Современная наука показала, что Дарвин верил во взаимозависимость роста и репродукции, или наследования и жизни, и именно эти рассуждения позволили ему в 1838 году прийти к идее естественного отбора. Действительно, пангенезис в его записных книжках появляется уже в 1842 году, т. е. почти за 17 лет до публикации «Происхождения видов».