2017-12-14
190
По мнению И.Д. Мансветова, выдающегося русского учёного, профессора гомилетики, литургики и церковной археологии Московской духовной академии († 1885), «зерном или точкою отправления, из которого выродился пост предрождественский, был канун Богоявления»[3]. Это предположение выглядит очень правдоподобным. Во-первых, Рождество Христово и Богоявление изначально составляли единый праздник; во-вторых, пост в богоявленский сочельник – действительно древний, и существует он до сих пор. Без сомнения, образцом для этого поста послужил раннехристианский пасхальный пост, заключавшийся в воздержании от какой-либо пищи в течение суток или более[4]. С разделением Рождества и Богоявления на два самостоятельных праздника Рождество сохранило общий строй богоявленского богослужения и приобрело свой собственный сочельник. Спустя какое-то время перед этим сочельником и установились несколько дней подготовительного поста, подобно тому как перед раннехристианским пасхальным одно- (или двух-) дневным постом уже в IV веке возник многодневный Великий.
Так, уже святитель Иоанн Златоуст в одном из своих слов, произнесенном в Антиохии в 386 году, свидетельствует о приготовлениях к Рождеству Христову, начинавшихся за пять дней до праздника:
О блаженном Филогонии… Сказано за пять дней до Рождества Христова [= CPG № 4319]: Скоро настанет праздник, который более всех праздников достоин почитания и благоговения и который безошибочно можно назвать материю всех праздников. Какой же это праздник? Рождество Христово по плоти… Я уверен, что многие в тот день непременно придут и приступят к этой духовной Жертве. Итак, чтобы нам сделать это не к вреду и не в осуждение, но во спасение души нашей, я уже теперь предупреждаю и прошу вас всячески очистить самих себя и потом приступать к священным Таинствам. Никто пусть не говорит мне: я стыжусь, совесть моя полна грехов, я ношу тягчайшее бремя. Срок этих пяти дней достаточен для того, чтобы очистить множество грехов, если будешь трезвиться, молиться и бодрствовать[5].
В этих словах обычно усматривают указание на существование пятидневного поста перед Рождеством Христовым уже в начале V века. Скорее всего такая интерпретация вполне верна; впрочем, святитель все-таки прямо не говорит о воздержании от пищи. Он лишь сетует на то, что его слушатели «за несколько дней до наступления праздника вынимают из сундуков самое лучшее платье и приводят его в порядок, покупают обувь, делают обильнейшие запасы для стола, придумывают множество всяких приготовлений и всячески наряжают и украшают самих себя»[6], призывая вместо всего этого очистить свою душу и примириться с обидчиками.
С V века на латинском Западе постепенно развиваются обычаи, связанные с соблюдением Адвента (букв. Пришествие) – периода подготовки к празднованию Рождества, с особыми богослужениями, соблюдением поста (первоначально – в выборочные дни, позднее весь Адвент либо только в его первую неделю), введённым в ΧΙ веке запретом на заключение браков в этот период[7].
На Востоке же полностью однозначные свидетельства о Рождественском посте относятся только к IX–X векам. Особенно ценна информация о практиках Константинополя и Палестины, поскольку именно они легли в основу последующей православной традиции. В Константинополе о посте перед праздником Рождества Христова мимоходом упоминается в «Томосе единения», знаменитом соборном документе 920 года, посвящённом проблеме повторных браков и вошедшем в корпус канонического права Православной Церкви: «…дню Рождества Христа и Бога нашего… [как и двум другим праздникам: Пасхе и Успению]… предшествует пост»[8]. К сожалению, этим упоминание и ограничивается, продолжительность поста не уточнена. Зато в палестинском календаре церковных праздников, сохранившемся в рукописи Sinait. geo. 34, X в., пост перед Рождеством предписано начинать уже 30 октября, что говорит о его продолжительности в целых 8 недель; впрочем, здесь этот пост – лишь один из целого ряда подобных 8-недельных постов перед другими праздниками (фактически они обнимают собой весь год целиком[9]), что ставит под сомнение его исполнение на практике.
Впрочем, существуют тексты, претендующие на большую древность, чем «Томос единения», и упоминающие Рождественский пост, – это сборник канонов, приписываемых святителю Никифору Исповеднику, патриарху Константинопольскому († 828), а также некоторые тексты, надписанные именем Анастасия Синаита (это имя носили два Антиохийских патриарха VI и начала VII века соответственно, а также игумен Синайского монастыря VII века; все они прославлены в лике святых, но особенно известен третий из них). Однако каноны, приписываемые святителю Никифору Исповеднику, в действительности ему не принадлежат и подписаны его именем ради убедительности; ядро сборника этих канонов сложилось только на рубеже X–XI веков и затем многократно дополнялось. На то, что эти каноны не подлинны, указывают, во-первых, их большая вариативность в рукописях[10], а во-вторых, полное отсутствие ссылок на них в трудах главных византийских знатоков канонического права: Алексия Аристина, Иоанна Зонары и Феодора Вальсамона[11].
Более того, Феодору Вальсамону (ок. 1140 – † после 1199), в конце жизни номинально являвшемуся патриархом Антиохийским (1193–1199; территория Антиохийского Патриархата находилась в то время под властью крестоносцев, а сам Феодор постоянно проживал в Константинополе), приходилось прямо признавать, что в его время не существовало древних канонов, упоминавших Рождественский и Петров посты, каковые, следовательно, «не были переданы канонически божественными отцами»[12]. В комментарии на 69-е апостольское правило он говорит: «Заметь же из настоящего правила, что в строгом смысле слова существует [только] один сорокадневный пост, относящийся к Пасхе, – ведь если бы были и другие, правило упомянуло бы их тоже. Однако хоть мы и постимся [также] в другие посты, относящиеся к [праздникам]: святых апостолов, Успения [Пре]святой Богородицы и Рождества Христова, мы не подвергнемся за это стыду»[13].
В отношении же упоминаний Рождественского поста в произведениях, носящих имя Анастасия Синаита, выясняется, что их невозможно датировать VI или VII веками. Одно из этих упоминаний содержится в расширенной версии подлинного произведения преподобного Анастасия – «Вопросах и ответах». В оригинальном тексте один из вопросоответовпосвящен теме поста[14]; в позднейших рукописях он был существенно дополнен многочисленными выписками из различных источников, включая ссылки на Ветхий Завет и утверждение о необходимости соблюдать трижды в году сорокадневный пост во исполнение ветхозаветной заповеди о трёх главных праздниках[15]. Об этом утверждении знал уже преподобный Никон Черногорец († после 1097), который процитировал его в своем труде, одновременно высказав сомнения в том, что оно принадлежит преподобному Анастасию[16].
Дальнейшее развитие утверждение «о трех святых четыредесятницах» получило в одноименном сочинении, приписываемом в одних рукописях «преподобному Анастасию Синаиту», а в других – «патриарху Анастасию Синаиту»[17]. Это сочинение не может принадлежать ни тому, ни другому: в нем упоминаются «семь Вселенских Соборов» (то есть оно точно не старше конца VIII века) и содержатся цитата из расширенного варианта вопросоответов преподобного Анастасия Синаита (причем под именем святителя Иоанна Златоуста!) и даже, видимо, скрытая отсылка к постановлениям Константинопольского патриарха Николая ΙΙΙ Грамматика (занимал кафедру в 1084–1111 гг.); поэтому уже проф. И.Д. Мансветов указывал, что это сочинение не старше конца ΧΙ века[18]. Установление малых постов здесь приписано непосредственно апостолам[19]. В частности, Рождественский пост в этом сочинении представлен как исполнение просьбы апостола Филиппа, который якобы нарушил заповедь Божию, когда во время своей казни подверг мучителей проклятию, отчего был лишен на сорок дней доступа в рай, на протяжении которых попросил поститься за него, – все это, разумеется, представляет собой чистой воды апокриф.
Тем не менее сочинение получило распространение – как и расширенная версия вопросоответа преподобного Анастасия Синаита о постах. Феодор Вальсамон уже опирается на какой-то из этих двух текстов в своем послании жителям Антиохии[20]. Здесь он развивает мысль о том, что христианские посты являются исполнением заповедей Пятикнижия – только вместо трех говорит уже о пяти таких постах: перед праздниками Пасхи, Апостолов, Преображения, Успения и Рождества Христова. Первый из этих постов является четыредесятницей в каноническом смысле слова, а остальные, по его мнению, обязаны быть как минимум пятидневными, однако он замечает, что «в царствующем граде [Константинополе] монашествующие и многие из проживающих в этом [городе мирян]… перед Рождеством Христа и Бога соблюдают сорокадневный пост», и советует взять эту практику за образец[21].
Ту же мысль Вальсамон высказывает и в других своих сочинениях. Так, в комментарии к 3-му вопросоответу патриарха Константинопольского Николая Грамматика он пишет:
«Я, рассмотрев… откуда и как были установлены два указанных поста – а именно [посты перед] Успением [Пре]святой Богородицы и Рождеством Христа и Бога нашего, а также еще и пост, совершаемый перед праздником святых Апостолов, и пост перед Преображением – и обязаны ли мы [с канонической точки зрения] их соблюдать и в течение какого количества дней, установил, что само их [соблюдение] является обязательным, но продолжительность [этих постов] – не для всех одна и та же, как в случае с Великой Четыредесятницей. Напротив, перед указанными праздниками все [вообще] верные – и миряне, и монахи – обязательно должны поститься в течение [только] пяти дней, причем те, кто этого не делает, отлучаются от общения православных христиан; монахи же, подчиняющиеся ктиторским Типиконам [своих монастырей], должны поститься дольше, а именно [начинать посты сразу] после [Недели] Всех святых и после 14 ноября, и [во всем] должны точно следовать своим ктиторским Типиконам, ибо это канонично и спасительно. Ну, а миряне, добровольно постящиеся таким же [образом], достойны благодарности»[22].
А на вопрос патриарха Александрийского Марка III: «Являются ли обязательными посты [перед] праздниками святых апостолов, и Христова Рождества и Успения [Пре]святой Богородицы, и [Преображения] Спасителя, или же [их несоблюдение] простительно и не имеет значения?» (вопрос 55) Вальсамон отвечает:
«Необходимо соблюдать посты перед следующими четырьмя праздниками: святых апостолов, Рождества Христова, Преображения Христа Бога нашего и Успения Пресвятой Богородицы, но только пятидневные, ибо сорокадневным [обязан быть] только единственный пост, относящийся к святой и великой Пасхе. Но если кто-то постится больше пяти дней перед праздником святых апостолов и праздником Рождества Христова – либо по собственному желанию, либо по предписанию ктиторских Типиконов – не подвергнется за это стыду… Те же, кто не постятся перед каждым из этих четырех праздников [хотя бы в рамках] обязательного для всех [количества дней], должны подвергаться исправлению посредством большой епитимии»[23].
«Ктиторские Типиконы», о которых упоминает Вальсамон, представляли собой уставные документы различных византийских монастырей. В них Рождественский пост имел сорокадневную продолжительность уже как минимум с конца IX века. Так, в студийском Ипотипосисе 2-й половины IX века этот пост назван «Филипповым» – иными словами, он должен начинаться сразу после 14 ноября и, тем самым, продолжаться ровно 40 дней[24]. Однако не все дни этого периода еще считались вполне постными. Под «постными» днями студийский Ипотипосис понимал не весь период Рождественского поста, но только те его дни, когда не отменялась служба часов; в дни же праздников, почитаемых святых, суббот и воскресений Ипотипосис дозволял вкушать не только рыбу, но и молочное и яйца. Особняком стоял сочельник Рождества, когда, согласно студийскому Синаксарю, после вечерни и Литургии на трапезе предлагалась рыба, без молочного (а если сочельник выпадал на субботу и воскресенье, то утром в этот день, после обычной Литургии, предлагалась еще и дополнительная трапеза, состоявшая из сочива, хлеба и вина)[25].
В более поздних Типиконах прослеживается тенденция к увеличению строгости Рождественского поста. Так, если в оригинальном студийском Ипотипосисе постные дни этого периода имеют две трапезы, с двумя блюдами – из овощей, с растительным маслом, и из бобовых, без масла, – и двумя чашами вина, то уже в его чуть более поздней переделке, осуществленной в монастырях Южной Италии, говорится лишь об одной трапезе в такие дни[26]. А в составленном в конце Χ века Диатипосисе преподобного Афанасия Афонского, также представляющем собой переделку студийского Ипотипосиса, к предписанию об одной трапезе в постные дни добавляется запрет на вкушение растительного масла и вина по понедельникам, средам и пятницам[27] (по сравнению со студийским Ипотипосисом, это иная классификация строго постных и менее постных дней; в последующих уставах могут встречаться обе, ср. пункт Ι.6 выше).
Со 2-й половины ΧΙ века в Византии набрало силу движение за обновление и возрождение монашеской жизни, одним из главных представителей которого был Евергетидский монастырь в Константинополе. В Евергетидском и зависящих от него Типиконах окончательно исчезают оговорки о возможности вкушать молочное в праздничные дни Рождественского поста, вкушение рыбы ограничивается узким кругом праздников, из которых исключается вечер сочельника (а при совпадении сочельника с субботой или воскресеньем вместо сочива предлагается вкушать только хлеб).
Константинопольские патриархи, поддерживавшие «евергетидское» (название во многом условно) движение, уже считали необходимым распространить сорокадневный пост на всех вообще христиан. Об этом писал в своем послании царю патриарх Михаил ΙΙ Куркуас (Оксеит) (занимал кафедру в 1143–1146 гг.[28]), а патриарх Лука Хрисоверг (занимал кафедру с 1156 по 1169 гг.), согласно Феодору Вальсамону, при обсуждении этого вопроса высказался так:
«[Коль скоро], как сказал сам святейший патриарх, продолжительность [Успенского] поста и поста, который бывает перед Рождеством Христовым, не указана в каком-либо письменном [источнике], нам следует придерживаться неписанного церковного предания и соблюдать пост [перед Успением] после 1 августа, а [перед Рождеством] – после 14 ноября. Если же телесные болезни не позволяют [кому-либо] поститься, то с разрешения епископа указанное [количество] дней может быть сокращено, ибо такой [подход] также следует из неписанного церковного предания»[29].
Постепенно эта линия и возобладала. На Руси изменения правил пощения поначалу встретили сопротивление (но не в отношении продолжительности постов – которая, в силу изначальной ориентации Руси на монашескую традицию, скорее всего уже соответствовала указаниям Студийского устава, – а в отношении отмены поста в праздники[30]), однако постепенно сделались общепринятой нормой. С введением Иерусалимского устава, в котором изложен примерно такой же устав о Рождественском посте, что и в Типиконах «евергетидского» направления, старые практики были окончательно оставлены.
Впрочем, какие-то следы последних все-таки сохранялись: например, в Типиконе монастыря святого Иоанна Крестителя на горе Меникио[31], составленном в 1332 году, лишь после праздника святителя Николая монашествующим предписано переходить на режим питания один раз в день[32]; иными словами, первая половина поста проходила еще согласно старой студийской практике, и только вторая – согласно более поздним и более строгим традициям. Фактически наследием студийской традиции – возможно, еще со времен Киевской Руси – является украинский обычай готовить в рождественский сочельник так называемые «двенадцать блюд»: «кутю» (сочиво), постные вареники, постный борщ с грибами и т.д., но также и жареную рыбу[33].
Неизвестно, как следует оценивать современную практику Элладской и других греческих Церквей, где Рождественский пост продолжается сорок дней в монастырях, а в миру – только неделю[34]: как наследие старых византийских традиций или как позднейшее послабление[35]. В Русской Церкви, которая всю свою историю ориентировалась на монашескую традицию, такая практика не засвидетельствована.
