Златые тут огни и Жёлтая гора
И прошлое под толстым слоем пыли
Жара и вечера - всё те же, что вчера
Но кто ты? О тебе давно забыли.
На сотню новых лиц знакомое – одно
И с этим как-то трудно примириться.
А память бродит в нас, как скисшее вино
И тени мимо ходят вереницей.
Уходят навсегда – друзья, любовь, запой
И призраками мир умерший полон
А сам ты стал брюзглив, как старый мистер По
И каркаешь, как тот дурацкий Ворон.
**
Родина тянет к себе как магнит
Вроде нет места для прежних обид
Ты возвращаешься с криком ура
А в сердце зияет дыра
В чертову черную эту дыру
Время летит Ты стоишь на ветру
Глядя беспомощно как сквозь неё
Прошлое мчится твоё
Всё что ты помнил до этой поры
Улицы люди дома и дворы
Всё улетает навек в никуда
Вот тебе весело, да?!
Нечего, нечего больше терять
ты рот открыв остаёшься стоять
Временем взятый на наглый гоп-стоп
Всё потеряв, остолоп
***
Когда то был такой Кирилл
с фамилией Каган.
Он жил, творил и баб любил,
был очень часто пьян.
Жил в центре он. Богемный дом,
богемная нора.
Бардак всегда был в доме том,
журналов, книг – гора.
|
|
Бывало, время скоротать
Зайдёшь на огонёк,
Наталь Иосифовна – мать -
Мне сварит кофеёк.
Ругает сына: «Много, мол,
Он пьёт и мне хамит,
вчера свалился он под стол!
Вот даром что семит!» -
И, слово за слово, у них
такой начнётся крик!
Но он как порох, вспыхнул – стих,
И тихо через миг.
Потом он жил ещё в Москве.
Но - водка, то да сё…
Был ветер, ветер в голове,
Он ветром унесён
Обратно очень скоро был
На волжские брега.
Ушёл в глухой запой Кирилл -
не вышел ни фига.
То тут займёт, то там займёт,
Всё, как вода с гусЯ.
Никто не ждал, что он помрёт,
От жизни откося.
Кем был по жизни? Плут и враль.
Да, враль и плут. И мот.
Но мне его безумно жаль –
Он славным был, и вот –
Такой облом - не в бровь, а в глаз.
Судить его я – пас.
Я вспоминал его не раз,
Я помню и сейчас.
Ну был и был – простыл и след,
И пройдена черта,
И даже фоток Киры нет,
Буквально – ни черта
На свете нет от чувака,
А память – коротка.
Ну, вот и всё. Привет. Пока.
И дальше – тчк
4.02.2015
***
Ты, которая была
Самой лучшей, самой нежной,
Где же ты, скажи мне, где же?
Почему предать смогла?
Но кому, кому пою,
Эту песенку свою?
Жили - были две девицы
Одна нынче за границей,
И другая – заграницей,
Ещё большей заграницей,
Я надеюсь, что в раю
Для Н.К. (последнее)
А
Въезжаю я в свой город втихаря.
С сентябрьского ночного небосвода
Давно слиняла бледная заря.
Ну, здравствуй, родина. Всего чуть больше года
Я не был здесь. Плетётся поезд наш
Вдоль городских окраин, в свете жёлтом
Тоскливых фонарей. Уныл пейзаж,
|
|
И я твержу себе: «какого черта,
Спешить туда, где ты почти чужой,
Где многих нет и многие – далече,
Где с каждой новой смертью – пустотой
Окатывает город и калечит».
Кричащий тишиной ночной вокзал.
Мне есть, куда идти, но мне не к спеху.
На этот раз я слишком опоздал,
Да и вообще, я не туда приехал.
Я опоздал с приездом в этот год
На месяц с небольшим. Однако, это
Всё и решило. Знать бы наперёд,
Что перенос простой визита - с лета
На осень – так изменит резко всё,
Все образы и ощущений грани,
И навсегда Н.К. перенесёт
Отсюда – в область лишь воспоминаний.
Ещё одна оборванная нить.
Мне наша прошлогодняя беседа
И просьба «чтоб приехал хоронить» -
Казались чёрным юмором и бредом.
Она, увы, не дождалась меня.
Она теперь на кладбище в Увеке.
И факел из трубы завода «Крекинг»
Ей светит вместо Вечного огня.
Памяти А.М.
1
«Давай, пройдёмся, нааскаем, что ли
Сначала на стакан, потом - на два…
Как мало денег, но так много воли -
Вот, счастье, брат, вот это, брат, права…
Пошаримся по Кирова немножко…
Там - рубль, там – ничего, а там - и трёшка,
Свинья не съест, а Бог всегда подаст.
Петрович бодр, а я ещё бодрее.
Вот мы - два джентельмена – два Андрея
И радость – жить! – переполняет нас.
Проблемы все решались очень просто