Понедельник. 3 января 7 страница

Кому бы позвонить, чтобы что-нибудь разузнать о Сюзетте?

Она спустилась в мини-бар, запаслась у уборщицы сникерсом и вместе с ним и телефоном забралась в кровать.

Кнут Гарен сразу прервал разговор. Казалось, что он стоит на берегу ревущего водного потока.

– Я в Гранаде, – сказал он. – Позвони Никласу Линде, если он там, то где-нибудь на берегу.

Она не стала спрашивать, что он делает в Гранаде, и набрала номер Линде. Он ответил после четвертого гудка.

– Сижу отдыхаю. Что-то я сегодня устал, – подавляя зевоту, признался он.

– Один короткий вопрос, – сказала Анника. – Ты что-нибудь знаешь о девушке по имени Сюзетта, которая жила на вилле Себастиана Сёдерстрёма?

– Нет, не знаю. Мне сейчас надо бежать.

Анника отключилась. Надо сказать, она чувствовала себя разочарованной.

Неужели они и в самом деле так сильно заняты или они просто не желают с ней разговаривать?

Она сняла со сникерса упаковку и села к компьютеру.

Снова вывела на экран испанский телефонный справочник.

Написала в поисковой строке имя Маргит – женщины, члена образовательной ассоциации. Она не значилась на «Белых страницах», и Анника не смогла ей позвонить.

А вот Майя-Лиза в справочнике была. Она жила в городском квартале под названием Лос-Куэрвос в Эстепоне. Наверное, она уже спала, когда Анника ей позвонила.

– В чем дело? – хрипло произнесла Майя-Лиза, громко кашляя. – Почему ты спрашиваешь о Сюзетте?

– У нее есть комната в доме Сёдерстрёма, – объяснила Анника. – Кто она?

– Можешь немного подождать?

Не дождавшись ответа, женщина отложила трубку. Анника слышала, что она куда-то пошла, потом послышался громкий натужный кашель и следом шум спускаемой воды. Наконец женщина вернулась к телефону.

– Да, маленькая Сюзетта, – сказала пожилая дама и вздохнула. – Это дочка Себастиана от первого брака. Настоящая грозовая туча. Что ты хочешь о ней знать?

– Что это за девушка? Сколько ей лет?

Майя-Лиза откашлялась.

– Время не стоит на месте, ты этого еще не поняла? С годами оно мчится все быстрее и быстрее. Сколько сейчас Сюзетте? Думаю, лет пятнадцать – шестнадцать.

– Она не была дома во время газовой атаки. Где она живет?

– Ну, полагаю, что живет она со своей матерью в Швеции.

– Значит, здесь она не живет?

– Только на каникулах. С Сюзеттой очень трудно общаться.

Анника раздраженно щелкнула шариковой ручкой. У нее была настоящая аллергия на эти обобщения относительно девочек-подростков. Про нее тоже говорили, что с ней «трудно общаться», когда она училась в Хеллерсфорснесе.

– Но почему тогда у нее в доме своя комната?

– На этом настояла Астрид. Астрид всегда за ней присматривала, я иногда думаю, что она была единственным человеком, которому эта девочка нравилась. Сюзетта звала ее бабушкой.

– Хотя Астрид ей не бабушка?

Майя-Лиза шмыгнула носом и замолчала. Когда она снова заговорила, голос ее стал слабым и ломким.

– Мне так тяжело сознавать, что ее больше нет. Почему люди могут так просто исчезать? Куда они уходят? Господи, как бы я хотела быть верующей христианкой!

Она громко высморкалась.

– Да, это ужасно – то, что случилось с Вероникой, Себастианом и с их детьми, но Астрид была мне ближе. Я ощущаю ее присутствие, она здесь, со мной, я чувствую ее тело, ее вибрацию… Подожди.

Анника услышала чавкающий звук пробки, извлекаемой из бутылки.

– За тебя, Астрид.

Сделав громкий булькающий глоток, Майя-Лиза выпила за старую дружбу.

– Значит, Сюзетта живет с матерью, – сказала Анника. – Но где именно? Ты знаешь, как зовут ее мать?

– Первая жена Себастиана была прямой, как штанга. Это терминология самого Себастиана, а не моя. Я не помню, как ее звали, но имя было каким-то очень простым. Напоминало об актрисе, которая снималась в порнофильмах в конце семидесятых. Она была кумиром гимназистов в нашем пригороде, если я не ошибаюсь. Я никогда не видела мать Сюзетты.

Майя-Лиза снова с бульканьем выпила.

– Они были официально женаты? Ты не знаешь, ее фамилия до сих пор Сёдерстрём?

– В том, что они были женаты, можешь быть уверена, – подтвердила Майя-Лиза, – да, так и запиши. Это был совершенно скандальный бракоразводный процесс. Женушка хотела хапнуть все деньги, которые он заработал в НХЛ, но ей досталось лишь столько, на сколько он смог купить потом теннисный клуб.

– Фамилия Сюзетты – Сёдерстрём?

– Вероника точно взяла его фамилию. Она хотела иметь большую семью, много детей. И все они должны были носить одну фамилию, тогда это и в самом деле крепкая спаянная семья.

Милейшая Майя-Лиза, кажется, была готова уснуть на другом конце линии.

– Я должна от всего сердца поблагодарить тебя и спросить, можно ли мне позвонить тебе еще раз, чтобы.

– Вероника так и не простила ее. Так и не простила! Никогда!

– Спасибо и до свидания, – сказала Анника и отключилась.

Немного поколебавшись, она позвонила на мобильный номер Берит.

Коллега была дома, а не в редакции.

– Я теперь работаю по расписанию, все вечера и все выходные я свободна, и так до уведомления, которое должно быть оглашено не позднее чем за две недели до изменения, – торжественно объявила Берит.

Было такое впечатление, что Берит что-то чистит.

– Но, – напомнила ей Анника, – я-то тоже свободна.

– Все происходит согласно договору, – сказала Берит, – я тебя поздравляю.

Открылся кран, и потекла вода.

– У меня теперь, по крайней мере, будет время распаковать детские игрушки.

– Не лучше ли тебе дождаться, когда дети приедут, и сделать это вместе с ними? – сказала Берит. – Иначе у тебя будет ощущение, что ты живешь в гостинице.

Анника натянула на себя покрывало.

– Я тебя поняла. Знаешь, я как-то об этом не подумала.

– Будем учиться на ошибках друг друга, – пошутила Берит. – Как твои дела?

– У тебя есть время поболтать? Я хочу посоветоваться.

Вода перестала литься.

– Конечно, есть, – ответила Берит. Было слышно, как она пододвинула стул и села.

– Я была сегодня утром на вилле погибшей семьи и сделала несколько фотографий с мобильного телефона, – сказала Анника. – Надо загрузить их в компьютер и посмотреть, что получилось. Кроме того, я нашла еще одного ребенка, девочку, которая уцелела после этого ужаса.

– Что ты говоришь? – изумилась Берит. – Как это получилось?

– Ее просто не было там, – сказала Анника, – поэтому все не так драматично, как кажется. Но с ней тоже было бы интересно поговорить. Она живет со своей матерью в Швеции.

– Это же здорово. Кто в редакции этим занимается?

– Никто, – ответила Анника. – Патрика это совершенно не интересует. Он хочет иметь фотографии скорбящих звезд спорта.

– Это ошибочное суждение, – спокойно произнесла Берит. – Конечно, он может собрать скорбящих спортивных звезд, но ребенок, который чудом избежал смерти, – это намного сильнее и важнее.

Анника облегченно выдохнула. Она и сама так думала, но было приятно услышать это от Берит.

– У тебя есть пароль? – спросила Берит.

– Да, конечно. Я поищу отсюда сама.

– Если ничего не изменится, то я теперь работаю и по пятницам, – добавила Берит. – Как у вас с погодой?

– Все время пасмурно. Тут и еще одна мелкая неприятность.

– Халениус, – догадалась Берит.

– Гм, ну да.

– Вы что, на самом деле обнимались? По фотографии очень похоже на то.

– На самом деле нет, – сказала Анника. – Это играет какую-то роль?

Берит помолчала.

– Отныне тебе будет трудно критиковать именно Джимми Халениуса, – сказала она, – но ты легко найдешь другие объекты.

– Значит, я не подорвала свою репутацию?

– Ну, может быть, немного, но и это пройдет.

– Спасибо, – тихо произнесла Анника.

– Пиши сверхурочно, – посоветовала Берит. – Тебе за это не заплатят, но зато приблизишься к совершенству.

Они попрощались.

Аннике стало теплее и легче на душе.

Она зашла на сайт infotorg.se, ввела логин и пароль и стала ждать окончания загрузки.

Журналистика расследований перестала быть опасным спортом в тот момент, когда в сети появился сайт «Инфоторг». Пользуясь абонементом газеты, Анника теперь имела доступ к самым разнообразным данным, касающимся всех шведских граждан: именам, возрасту, личному номеру, новым и старым адресам, документам на недвижимость, цвету автомобиля, кредитной истории и бог знает к чему еще. На сайте, кроме того, можно было найти сведения обо всех предприятиях, организациях и административных органах Швеции и еще четырнадцати европейских стран – об их бухгалтерских балансах, финансовом положении и платежеспособности.

Анника выбрала в меню «Персональную информацию».

Открылся формуляр для заполнения поиска в книге регистрации по месту жительства. Искать можно было либо по фамилии, либо по личному номеру. В данном случае Анника отметила опцию «Фамилии». Сёдерстрём, Сюзетта. Пол женский.

Остальные поля она оставила незаполненными.

По списку соответствий выходило, что такой человек есть, и он один во всей Швеции.

Янника Диана СЮЗЕТТА родилась шестнадцать лет назад и проживает в доме номер 77 по Лонгшеппсгатан, в Бромме, Стокгольм.

Вопрос заключался в том, чтобы узнать имя ее матери. Функцию поиска родственников стерли после событий 11 сентября 2001 года, и теперь добывать такую информацию стало намного труднее.

Анника снова набрала поиск в книге регистраций и ввела почтовый индекс Лонгшеппсгатан. После этого сделала еще одну попытку получить немного иначе оформленную информацию. Теперь она заполнила три поля: пол, почтовый индекс и фамилию Сёдерстрём.

Компьютер искал, есть ли какая-нибудь другая женщина по фамилии Сёдерстрём, которая живет в районе с тем же почтовым индексом. Если Сюзетта была зарегистрирована по тому же адресу, что и ее мать, и если фамилия матери была Сёдерстрём, то поиски можно было считать оконченными. Затрудняло поиск то, что есть девять тысяч шведов, которые по тем или иным причинам скрывают свои персональные данные или место регистрации и становятся недоступными для властей.

Прямая ссылка!

Сёдерстрём ЛЕНИТА Марика, сорока двух лет, согласно книге регистраций прописана в доме номер 77 по Лонгшепп-сгатан. У нее было четыре зарегистрированных предупреждения о задолженности и отрицательное сальдо – задолженность по кредитной карте 46 392 кроны. Она не значилась сотрудником ни одной компании, не занималась частным предпринимательством и не имела в собственности транспортных средств.

Задолженности: неоплаченная лицензия на пользование телеканалами, неоплаченный налог на драгоценности, неуплата по счету за доставку из IKEA.

Анника перешла на другой сайт, где были помещены все открытые номера телефонов Швеции, адреса и фотографии соответствующих домов.

Анника заполнила строку поиска: Ленита Сёдерстрём и ее адрес, но ссылку не получила.

Значит, либо у матери Сюзетты Сёдерстрём был скрытый номер, либо предоплаченный мобильный телефон.

Она ввела имя и принялась искать адрес.

Лонгшеппсгатан находилась между Блакбергом и Рокстра в западной части Стокгольма. Выбрав спутниковую карту, Анника посмотрела, как выглядел этот район. Оказалось, что он застроен преимущественно многоквартирными домами, в конце улицы преобладала смешанная застройка. Там же находился старинный дом для умалишенных Бекомберга, отметила про себя Анника, хотя почти всех сумасшедших выписали и реабилитировали для обычной жизни, с которой они теперь не знали, что делать.

Анника спустилась в мини-бар и взяла там другой шоколад – «Тублерон».

Как же ей добраться до мамы Сюзетты – Лениты Сёдерстрём?

Может быть, она активистка какого-нибудь общества или движения? Может быть, у нее есть страничка в Сети?

Она вернулась к компьютеру и набрала имя в Гугле.

Ссылка была одна, но очень ясная.

Ленита Сёдерстрём, Фейсбук.

Анника вошла в Фейсбук и открыла страницу, но та была на испанском языке. Слева на экране появилась фотография светловолосой женщины. Анника сменила язык и заставила страницу заговорить по-английски.

Sign up for Facebook to connect with Lenita. Already a Member? Login![8]

Анника выбрала пункт «Отправить сообщение».

Выпала страница с анкетой, которую надо было заполнить.

Для того чтобы войти в контакт с Ленитой Сёдерстрём, надо было зарегистрироваться на сайте.

Да, она слышала эти легенды о Фейсбуке, слышала, что надо здорово попотеть, чтобы в нем зарегистрироваться, слышала, какого труда стоит сидение в Фейсбуке целыми днями. Люди подсчитывали, сколько у них «друзей», соревновались в их количестве и очень расстраивались, если кто-то смог их «переплюнуть». Она сама прекратила играть в эти игры, когда ей было восемь лет.

Но чем черт не шутит, подумала она и начала заполнять нужные поля.

Она написала свое имя, отметила, что работает на предприятии, записала свой день рождения, адрес электронной почты и набрала пароль. Потом поставила галочку в окошке, что прочитала условия пользовательского соглашения, чего на самом деле, конечно, не сделала, и нажала кнопку «Подписаться».

Пока все было довольно легко.

«Подтвердите ваш электронный адрес».

Так, что-то было непонятно с первого раза?

Она нажала на кнопку «Перейти в hotmail».

Там, во входящем сообщении в папку annika-bengtzon@ hotmail.com, находилась ссылка, по которой надо было перейти.

В окне всплыл новый текст:

«Добро пожаловать, Анника! Ваш аккаунт создан».

Она нажала клавишу «Поиск друзей», записала в поле «Ленита Сёдерстрём» и получила бланк прямого сообщения матери Сюзетты.

Анника написала, кто она и что хочет пообщаться с Ленитой и Сюзеттой, и это очень важно и срочно. В конце Анника написала номер своего мобильного телефона.

Как же это сложно – связаться с нужным человеком, раздраженно подумала Анника, когда ей пришлось заполнить поле проверки безопасности, прежде чем отправить сообщение.

Затем взглянула на часы.

Если она хочет успеть перекусить до того, как гольф-клуб принесет дань скорби своему погибшему члену, ей надо поторопиться.

 

* * *

 

– Это здесь, – сказала Карита Халлинг Гонсалес. Анника проехала поворот, затормозила и остановилась возле контейнеров для стеклянного и пластикового мусора. Облака немного рассеялись, и сквозь них кое-где пробивалось солнце. Она заперла машину и посмотрела на небо.

Перед входом на стоянку гольф-клуба развевались на флагштоках четыре флага: испанский, андалузский, шведский и флаг с золотисто-красно-зеленой эмблемой на белом поле.

– Что делает здесь флаг ГАИС? – спросила Анника. Карита, прищурившись, задрала голову, но продолжала внимательно смотреться в маленькое зеркальце, которое держала в руке.

– Что делает… что? – спросила она и достала из сумочки губную помаду в золотистом пенале.

Анника ткнула пальцем в сторону флага:

– Вон тот, последний. Владелец был «макрелью»? Переводчица посмотрела на флаг и недоуменно взглянула на Аннику.

– ГАИС – это футбольный клуб в Гётеборге. Его болельщики называют себя «макрелями».

– Да, Перси Нильссон продал эти поля четырем шведам. Кто-то из них наверняка был названной тобой рыбой. Вход там.

Карита сунула губную помаду в сумочку. На этот раз она была серебристой.

К тяжеловесному подъезду, обрамленному огромными апельсиновыми деревьями, вела кирпичная лестница. Анника открыла дверь и потянула ее на себя.

– Значит, вот как богатые это делают, – сказала она. – Болтают о бегстве от реальности.

Перед Анникой раскинулась широкая мраморная терраса. Несколько крупных рыб неторопливо плавали в искусственном озере. Светло-зеленая травяная поверхность простиралась до самого горизонта, гладкая, как женские ножки на рекламе. Маленькие машинки ездили вокруг поля по темнорозовым цементированным дорожкам. Аккуратно подстриженные мужчины в темно-синих куртках, наброшенных на белые пикейные рубашки, по-хозяйски оглядывали поле.

– Ты знаешь этих людей?

Карита Халлинг Гонсалес указала на женщину средних лет и более молодого мужчину, которые, перешептываясь, смотрели в их сторону.

Мадридский корреспондент конкурентов и ее фотограф.

– Я знаю, кто они, – пояснила Анника, – но они меня пока не знают.

Из дневной газеты, подумала она, но ничего не сказала. Карита, скорее всего, слабо разбиралась в шведских СМИ. Не было никаких оснований рассказывать ей об объятиях у входа в ресторан «Железо» в Старом городе Стокгольма.

Дверь за их спиной с шумом открылась, и их окружила группа людей, мгновенно заполнивших террасу. Стиль их поведения и фасон одежды не оставлял никаких сомнений в том, кто это такие, настолько резко отличались они от гостей клуба.

– Это тоже твои коллеги?

– Шведские телевизионщики, – тихо ответила Анника, а мужчины тем временем бесцеремонно доставали из футляров камеры, штативы, разматывали длинные провода и вытаскивали из сумок микрофоны, затянутые в ворсистые чехлы. Видимо, весть о минуте молчания облетела уже всю Европу.

Гости, евшие и пившие в ресторане клуба, высыпали на террасу, привлеченные камерами и сосредоточенными лицами телевизионщиков. Удивительно, как оперативно они оказались на месте.

– Ты видишь среди них спортивных звезд? – шепнула Анника Карите, одновременно увидев, что в ее фотоаппарате садятся батареи.

– Наверное, здесь есть твои «макрели», – ответила переводчица и кивнула в сторону нескольких лысых, весьма серьезных мужчин в зеленых пиджаках с золотисто-краснозеленой эмблемой на лацканах.

Народ продолжал вываливаться из ресторана. Скоро вся лестница была заполнена людьми.

– Что это за цирк? – спросил какой-то человек в голубой куртке, стоявший за спиной Анники.

– Минута молчания в память о Себастиане Сёдерстрёме, – объяснила Анника и обернулась, чтобы посмотреть, не стоит ли за ней какая-нибудь знаменитость прошлых лет.

Мужчина приосанился и поправил темные очки.

– В самом деле? – спросил он. – Действительно, становится печально на душе.

Анника достала из сумки блокнот и ручку.

– Ты считаешь, что это будет трогательное мероприятие? – вежливо спросила она.

Мужчина рассмеялся и покачал головой.

– Люди будут оплакивать свои деньги, которые никогда не получат назад. Половина тех, кто стоит здесь, вкладывали деньги в безумные, фантастические проекты Сёдерстрёма.

Анника перестала записывать, услышав эти слова. Она не могла решить, правильно ли она их поняла.

– Как… Что ты хочешь этим сказать? – спросила она.

Мужчина аккуратно заправил рубашку в брюки и посмотрел на часы.

– Сёдерстрём умел быть очень убедительным. Несколько сезонов, проведенных им в НХЛ, заставили многих поверить, что он может какать золотом. Самое печальное, что он и сам в это верил.

Он помахал рукой человеку в пикейной рубашке, на этот раз светло-зеленой, идеально соответствовавшей цвету травяного поля.

– Сверре, ты слышал? Сейчас будет минута молчания в память о Сёдерстрёме. Придется нам минутку постоять молча.

Сверре побагровел.

– Вот черт, – сказал он, развернулся и поспешно вернулся в ресторан.

Анника удивленно посмотрела ему вслед.

– Что это были за фантастические прожекты? – спросила она.

Мужчина насмешливо улыбнулся:

– Он изобрел новый вид спорта стикбол. Не слышала о таком? Это странно. Или, например, он хотел построить гоночную трассу в Сьерра-Неваде. Знаешь, есть такой национальный парк? Вот именно там. Что же касается теннисного клуба.

– Мне кажется, что Себастиан Сёдерстрём хорошо его содержал, – закончила за него фразу Анника, заметив, что многие гости уже покинули террасу.

– Он тратил на клуб не свои деньги, а чужие, в противном случае не продержался бы так долго. В экономическом плане этот теннисный клуб был дохлым предприятием. Миллионный приз за победу на клубных соревнованиях, ты можешь себе такое представить? Соня!

Мужчина подошел к лестнице и поздоровался с женщиной в розовой кепке. Они обменялись несколькими фразами, и на лице женщины отразилось неподдельное возмущение. Она резко развернулась на каблуках и пошла прочь.

– Извини, – сказала Анника и остановила женщину, когда та проходила мимо нее. – Ты знала Себастиана Сёдерстрёма?

– Спроси об этом у его фанатов, – ответила женщина и попыталась пройти мимо.

Анника сделала шаг в сторону и попыталась ее остановить.

– Ты не можешь сказать, каким он был? – не ожидая ответа, спросила Анника.

Женщина по имени Соня сняла темные очки. На лице явственно отпечатались следы многочисленных косметических вмешательств, особенно вокруг глаз.

– Себастиан Сёдерстрём был фасадом, – ответила она. – Он хотел быть звездой, он жаждал аплодисментов, но не желал ничего для этого делать, он просто хотел все это иметь.

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, – упорствовала Анника.

– Он потакал всем своим причудам, обманом выуживал у людей массу денег, хорошо жил на чужие вложения, пока ему это не надоедало, и тогда он придумывал что-нибудь новенькое. Делал новые вложения, занимал деньги, штукатурил свой фасад и притворялся звездой.

– Но разве он не был звездой? – искренне удивилась Анника.

– Знаешь, – женщина едва не уткнулась своим оперированным носом в лицо Анники, – это было чертовски давно.

Она решительно оттеснила Аннику в сторону и покинула гольф-клуб.

Анника окинула взглядом огромное поле, дорожки и маленькие машинки.

Как прикажете все это понимать и что теперь со всем этим делать? – подумала Анника. Притвориться, что она ничего не слышала? Или надо написать правду, написать, что люди предпочли покинуть ресторан, чем стоять минуту с опущенными головами в память о Себастиане Сёдерстрёме?

«В память хоккейной звезды, – подумала она. – Именно за этим я сюда и пришла».

Она окинула взглядом толпу.

– Ты видишь каких-нибудь спортивных знаменитостей? – спросила она Кариту и в ту же секунду сама увидела одну из звезд НХЛ, парня из Норрланда, который только что подписал контракт стоимостью в четверть миллиарда с одним среднезападным американским клубом. – Вот его-то я сейчас и зацеплю, – сказала Анника и принялась проталкиваться к хоккеисту.

Звезда стояла в окружении нескольких приятелей. Двое из них играли в футбольной команде, взявшей бронзу на чемпионате мира 1994 года, третий был режиссером нескольких, довольно скверных, шведских художественных фильмов.

– Я из газеты «Квельспрессен», – представилась Анника. – Могу я тебя сфотографировать?

Хоккейная звезда обернулась.

– Лучше скажи мне, что здесь происходит? Почему тут собралась такая тьма народа?

– Будет минута молчания в память о Себастиане Сёдерстрёме, – ответила Анника и подняла камеру.

Щелк, щелк, щелк.

– Вот черт, – сказал один из футболистов.

– Вы его знали? – спросила Анника.

– Да, я его знал, – ответил хоккеист. – Я играл с ним за «Тре крунур» один сезон.

– Каким ты его запомнил?

Хоккеист поерошил волосы.

Щелк, щелк, щелк.

– Ну-у, – помедлив, ответил хоккеист, – для своего времени он был хорошим защитником. Я знаю, что у него где-то здесь есть дом, но не знаю точно где.

– Это место называется Лас-Эстрельяс-де-Марбелья, – сказала Анника.

Звезда покачала головой:

– Не знаю, где это находится.

– А вы? – обратилась она к футболистам. – Вы знали Себастиана?

Оба пробормотали что-то отрицательное.

– Я играю в его теннисном клубе, – сказал режиссер-неудачник. – Себбе – это пушечное ядро, ураган. Там, где он появлялся, мир менялся к лучшему.

Вот это другое дело, подумала Анника и сделала еще несколько снимков.

Групповой снимок четырех звезд, все в неброской одежде и в темных очках. Внизу подпись: «Там, где появлялся Себастиан, мир менялся к лучшему».

Она снова обрела почву под ногами.

– Спасибо вам, – поблагодарила она мужчин и вернулась к Карите.

– Я, кажется, знаю этого парня, – сказала она, протянув руку в сторону хоккейной звезды. – Это тот, который…

– Да, это он, – сказала Анника и опустила руку Кариты. – Теперь мы подождем, когда закончится минута молчания, и поедем.

Какой-то человек с густыми седыми волосами и отличной фигурой, широко улыбаясь, вдруг возник перед Анникой.

– Анника Бенгтзон? – спросил он, и она сразу узнала его по гётеборгскому акценту.

– Рикард Мармен? – воскликнула она. – Как приятно наконец совместить твое лицо с твоим голосом.

Они сердечно пожали друг другу руки. Потом Рикард в обе щеки расцеловал Кариту.

– Знаешь, – сказала Анника, отводя Рикарда в сторону парковки, – я должна задать тебе пару вопросов. Ты знал семью Сёдерстрём?

– Знал – это сильно сказано, скажем, что мы были знакомы.

– Правда ли, что Себастиан Сёдерстрём был должен людям массу денег?

Рикард Мармен улыбнулся:

– Да, такое вполне возможно. Но обычно долги делают люди, у которых есть на это средства.

Анника переступила с ноги на ногу.

– Ты должен простить мне мою назойливость, но дело в том, что многие здесь очень на него злы. У них есть для этого основания?

Седовласый мужчина пожал плечами и снова улыбнулся:

– Мало-помалу все они успокоятся. Сейчас они цепляются к деталям.

– Ты сам имел с ним какие-нибудь дела?

Рикард Мармен рассмеялся.

– Нет, – ответил он, – на самом деле нет. У меня нет таких доходов.

Анника оценивающе взглянула на этого человека. На фоне продубленной кожи лица выделялись маленькие голубые глаза. Он носил седую окладистую бороду. Волосы нимбом окружали голову.

– Ты давно здесь живешь?

– Я приехал сюда, когда мне было двадцать три года.

– Ты знаешь, что у Себастиана есть еще один ребенок? Девочка-подросток по имени Сюзетта?

– Да, она бывала здесь, а что?

– Ты знаешь, когда она приезжала в последний раз?

Рикард Мармен погладил бороду.

– Она занималась в школе верховой езды Вибеке в клубе «Канселада», – сказал он. – Мне казалось, что она и сейчас там что-то делает.

Анника подошла к Рикарду на шаг ближе и понизила голос:

– То есть она здесь или совсем недавно была здесь?

Рикард Мармен почесал нос.

– Я не знаю, об этом лучше поговорить с Вибеке.

Он увидел в ее глазах недоумение и продолжил:

– Ну, с Йенсен. Так на самом деле зовут владелицу клуба. У нее там дом. Это находится…

– Я знаю, где находится клуб «Канселада», – сказала Карита и подошла к Аннике. – Могу показать тебе, как туда ехать. Это не очень далеко, по ту сторону горы, там всего.

Гул голосов внезапно стих. В толпе людей на террасе повисла тяжелая тишина. Человек в черном пиджаке и светлых брюках поднялся на несколько ступенек по лестнице, ведущей к искусственному озеру, и заговорил:

– Дорогие члены клуба, дорогие гости… Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы почтить память нашего доброго друга и дорогого коллеги, человека, служившего образцом для всех нас.

– Кто это? – шепотом спросила Анника Рикарда.

– Новый владелец. Он приехал в субботу, я сомневаюсь, что он вообще был знаком с Себастианом.

Анника сфотографировала в толпе нескольких человек. Она пыталась делать снимки так, чтобы толпа казалась больше, чем была на самом деле.

Наступила минута молчания. Рыбы бесшумно плавали в озере. Где-то за пределами гольф-клуба стучал лодочный мотор. Тихо стрекотали телевизионные камеры. Люди переглядывались и старались выглядеть грустными.

Анника посмотрела на часы.

Через сорок секунд новый владелец решил, что этого достаточно, и поднял руки.

– Я благодарю всех гостей и корреспондентов (он поклонился в сторону телевизионщиков) и напоминаю, что ресторан открыт до.

– Теперь мы уходим, – сказала Анника, поблагодарила Рикарда Мармена и пошла к выходу.

 

Дорога вилась по склону горы, как толстая змея. Она была обрамлена широкими тротуарами и замысловатыми фонарными столбами. Время от времени попадались трансформаторные будки и какие-то служебные строения. Через неравные промежутки от трассы ответвлялись узкие дороги, исчезавшие в зелени долины.

Выше виднелись лишь дикие кустарники и репей.

– Неужели здесь везде дома? – спросила Анника, зачарованно глядя на гору.

– Здесь все застроено домами, – ответила Карита. – Дома здесь просторные и фантастически красивые. Почти все стоят у дорог, недалеко от шоссе. Аккуратнее.

Анника нажала на тормоз.

Прямо впереди поперек дороги зияла трещина, занимавшая половину дороги. Выбоина была огорожена коническими столбиками и красно-белой лентой.

– Господи, – простонала Анника, – как здесь вообще ездят?

– Главное, не заезжать за бордюр, – посоветовала Карита.

Дальше в паре мест шоссе было очень мокрым. Оно продолжало виться вверх, к широкой платной дороге, но до нее оставалось еще несколько сотен метров. Дождь приходил сюда с Атлантики, из головокружительного далека, а море расстилалось слева ярко-синим ковром, и вдали виднелись серо-коричневые берега Африки.

Когда они приблизились к цели поездки, первое, что увидели, – это строительство поля для гольфа. Кругом были экскаваторы, буровые машины и грузовики с дерном для лужаек. Здесь строили такое же искусственное озеро, как в Лос-Наранхос.