Второе отношение мысли к объективности

 

Эмпиризм

Сначала мы собираем определенности, и они кажутся нам достаточно объективными, весомыми и уместными. С точки зрения логики:

 

Чисто рассудочное мышление ограничено формой абстрактного (всеобщего) и не в состоянии перейти к обособлению этого всеобщего.

 

С этой точки зрения различные вещи и понятия равны между собой.

Особенно, это характерно для традиционных воззрений на природу эмпирического опыта, которым так славятся специалисты, прославляющие уход от абстракций. Разделим опыт на 2 составляющие:

 

В опыте содержится 2 элемента:

1. сам по себе разрозненный, бесконечно многообразный материал;

2. форма определения всеобщности и необходимости.

В простом акте опыта уже содержится две составляющие – материал и форма. Что из них всеобщее, а что конечное? Можно ли их определить в потоке явлений?

Но ВСЕОБЩНОСТЬ не есть множественность. Эмпирическое наблюдение точно также доставляет нам восприятие СЛЕДУЮЩИХ ДРУГ ЗА ДРУГОМ изменений или ЛЕЖАЩИХ РЯДОМ ДРУГ С ДРУГОМ предметов, но оно не показывает нам НЕОБХОДИМОСТИ связи… Поэтому всеобщность и необходимость кажутся чем-то НЕПРАВОМЕРНЫМ, субъективной случайностью, простой привычкой, содержание которой может носить тот или иной характер.

Неизбежно всеобщее и необходимое, которое и определяет природу явлений потонет в хаосе бесконечно меняющейся множественной реальности. Хотя эмпиризм и дает нам чувственную основу для познания, но является всего лишь отправной точкой на пути к разумному познанию.

От эмпиризма исходил клич: перестаньте вращаться в пустых абстракциях, смотрите открытыми глазами, постигайте человека и природу, как они предстоят перед вами здесь, пользуйтесь настоящим моментом! Нельзя отрицать, что в этом призыве заключается существенно правомерный момент. «Здесь», настоящее, посюстороннее должно заменить собой пустую потусторонность, паутину и туманные образы абстрактного рассудка. Этим приобретается также прочная опора, отсутствие которой чувствовалось в прежней метафизике, т.е. приобретается бесконечное определение.

Рассудок выделяет лишь конечные определения; последние лишены в себе устойчивости, шатки, и возведенное на них здание обрушивается. Разум всегда стремился к тому, чтобы найти бесконечное определение, но тогда было еще невозможно найти это бесконечное определение в мышлении. И это стремление ухватилось за настоящий момент, за «здесь», за «это», которые имеют в себе бесконечную форму, хотя и не в ее истинном существовании. Внешнее есть в себе истинное, ибо истинное действительно и должно существовать. Бесконечная определенность, которую ищет разум, существует, таким образом, в мире, хотя она и существует не в своей истине, а в чувственном единичном образе.

 

 

Критический подход

Критический подход представляет собой осмысление, объяснение и сравнение между собой различных определенностей предмета. Однако:

 

Требование к оценке произведения искусства состоит в том, чтобы она была объективной, а не субъективной, должна исходить не из случайных определений, личного ощущения и настроения данного момента, а из всеобщей и имеющей свое основание в сущности самого искусства точки зрения.

В критическом подходе находят проявления отличия СУБЪЕКТИВНОГО от ОБЪЕКТИВНОГО. Объективное может быть понято как:

- Внешне существующее, в отличие от мнения, мечтания и т.п.

- Как всеобщее, необходимое, в отличие от случайного, субъективного.

- В себе – то, что есть, в отличие от только мыслимого.

 

Рассматривая два события, находящиеся в отношении причины и действия, мы воспринимаем их как два отдельных события, следующие друг за другом во времени. Но их причинность не воспринимается, а существует лишь для нашего мышления. Т.е. различие между субъективностью и объективностью не имеет значения: важно лишь содержание, а оно в равной мере как субъективно, так и объективно.

Приведем в качестве примера: неверное деяние, например, преступление, является «голым» существованием, и оно недействительно, т.е. не соответствует движению реальности, поскольку именно эта недействительность делается явной, объективной в наказании.

 

Еще раз Гегель подчеркивает, что:

 

ИСТИННО БЕСКОНЕЧНОЕ не есть лишь потустороннее конечного (только выход за его пределы), но содержит в себе конечное как снятое.

Истинное положение вещей на деле таково,что вещи, о которых мы непосредственно знаем, суть простые явления не только ДЛЯ НАС, но также и В СЕБЕ.

И настоящее определение конечных вещей и состоит в том, что они имеют основание своего бытия не в самих себе, а во всеобщем.

За рядоположностью событий необходимо вычленить те элементы, которые имеют ограниченную важность, последствия и т.п. и которые потому конечны, и выделить те, которые являются их основой, т.е. бесконечны. Ошибок при этом не избежать:

 

Паралогизмы (смешение двоякого рода определений) представляют собой ошибочные умозаключения: ошибочность состоит в том, что одно и то же слово в обеих посылках употребляется в различном значении.

 

Другой ошибкой является непонимание взаимосвязи АНТИНОМИЙ в предмете:

 

Нынче вместо выведения определения предмета из понятия (из него самого) этот предмет просто подводят под готовую схему.

 

Сколько раз отмечалось, что додумывать, вместо создания вывода на основе доказательств, часто является ошибкой начинающих менеджеров. Необходимо помнить, что:

 

Диалектический момент логического состоит в том, что антиномии (противоречия) содержатся во ВСЕХ предметах всякого рода, во ВСЕХ представлениях, понятиях и мыслях.

Деятельное различает себя в себе, ТОЛЬКО же простое, т.е. абстрактно простое, не деятельно, есть как таковое вместе с тем и мертвое.

Истинное же и положительное значение антиномии заключается вообще в том, что все действительное содержит в себе противоположные определения и что, следовательно, познание и точнее постижение предмета в понятиях, как раз и означает познание его как конкретного единства противоположных определений.

МЫСЛИТЬ наполненное бытие – значит освободить его от формы единичностей и случайностей и постигнуть его как всеобщее, как в себе и для себя необходимое, как бытие, определяющее себя и действующее согласно всеобщим целям, которое отлично от первого бытия, т.е. постигнуть бытие как абсолютное.

Переход от особенного к всеобщему есть движение самого всеобщего, его в себе у себя переход, и сам переход есть САМО всеобщее, целое.

Отношение исходного пункта к тому конечному пункту, к которому переходит мышление, неправильно представлять таким утвердительным отношением, умозаключением от ОДНОГО, которое ЕСТЬ и ОСТАЕТСЯ, к ДРУГОМУ, которое точно также ЕСТЬ. Это всего лишь рассудочное познание. Мыслить эмпирический мир – значит наоборот, существенно изменить его эмпирическую форму и превратить его в некоторое всеобщее.

Восхождение тем самым состоит в соотношении исходного пункта и результата, где в конечном результате снимается и исходный пункт, и их отношение.

 

Мышление вместе с тем совершает и отрицательную деятельность по отношению к эмпирической основе: воспринимаемый материал, определяемый посредством всеобщности, НЕ ОСТАЕТСЯ в своей первоначальной эмпирической форме. При этом выявляется внутреннее содержание воспринимаемого вместе с отстранением и отрицанием его оболочки.

Начинается момент восхождения к абстрактному.

 

В восхождении содержится момент ОТРИЦАНИЯ (преходящего, являющегося, нечто в себе и для себя ничтожного) и … есть восхождение, есть ПЕРЕХОД и ОПОСРЕДСТВОВАНИЕ и в тоже время … точно также есть СНЯТИЕ ПЕРЕХОДА, ибо то, чем, как может казаться целое и всеобщее, опосредствуется.

Лишь НИЧТОЖНОСТЬ явления есть связь восхождения так, что то, что выступает как опосредствующее, исчезает и, следовательно, в этом опосредствовании само опосредствование снимается…

Восхождение уже предполагает движение к чему-то, что проявляется в понятии ЦЕЛЬ.

 

ЦЕЛЬ – деятельное понятие в себе определенное и определяющее, всеобщее… не внешняя или конечная целесообразность, в которой цель есть лишь внешняя форма по отношению к средству реализации и материалу, в котором она реализуется. Напротив, в ЖИВОМ СУЩЕСТВЕ цель есть имманентное определение и деятельность материи, и все члены являются друг для друга одновременно и средством и целью.

В цели, как во всеобщем, должны найти свое разрешение и становятся неистинными и несамостоятельными противоположности между всеобщим и единичным, субъективностью и объективностью.

 

Понимая цель как намерение, проявляемое через восхождение, видно, что эта совокупность отвергает другие цели и тем самым становится более определенной, но и кладет себе предел. Понятие предела очень важно, поскольку оно ограничивает, например, рассмотрение проблемы определенными рамками, форматами и т.п. В то же время:

 

Знать или даже просто чувствовать ПРЕДЕЛ, недостаток, означает в тоже время выйти ЗА него.

Единичная определенность живого ощущается как нечто ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ, потому что они как живые, имеют в себе ВСЕОБЩНОСТЬ жизни, выходящую ЗА пределы единичного, потому что они сохраняют себя в отрицании и чувствуют в себе существование этого ПРОТИВОРЕЧИЯ.

Это противоречие существует лишь из-за того, что оба этих момента (как всеобщность их чувства жизни, так и отрицающая его единичность) находятся в ОДНОМ субъекте.

Чтобы мыслить предел, ограниченность чего-либо, необходимо видеть его и в наличии того, что находится за пределом.

 

Предел определяется КАК предел лишь в СРАВНЕНИИ с всеобщим, целым и завершенным. Поэтому недомыслием является непонимание того, что определение чего-либо как предела, означает доказательство ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ НАЛИЧНОСТИ бесконечного, неограниченного и выхода за предел.

В некотором смысле мы можем теперь представить общее движение от эмпиризма к идее, которое в управлении может быть представлено как нахождение решения проблемы. От множества конечностей и определенностей происходит дальнейшее их движение к рядоположности, когда мы просто перечисляем вещи, объекты, предметы, процессы, которые принимаются во внимание. Но в тоже время, некоторые вещи, их свойства, процессы и явления, являются мерцающими, т.е. то возникающими, то исчезающими, тогда как другие проявляют устойчивость и, по сути, отрицают первые, как конечные.

 

Благодаря этим устойчивым вещам удается установить переходы к более опосредствованному, сущностному, и в тоже время показать предел существования конечных вещей. Появляется нечто более всеобщее, к которому притягивается конечное и укладывается в нем. Когда же таких конечных вещей много, то происходит своеобразное их рядоположение, которое мы видели изначально, но теперь они укладываются так, что видны их пределы, и рассудок более не может расширять эти конечные определения до дурной бесконечности.