Глава XX. Белые пятна

 

Я проснулся от острой боли в боку, в незнакомой комнате, абсолютно голый. На улице было светло, но лучи солнца приглушались плотными плюшевыми шторами. Дышать было больно. «Сраная жизнь, ребро сломано наверное». Я сел на кровать и машинально стал шарить по прикроватной тумбочке рукой. Нащупав бюстгальтер я сбросил его на пол. «О, курево». Вытащив сигарету из пачки я закурил, чиркнув зажигалкой, которая лежала там же, вместе с сигаретами. «Где я, черт возьми?». Сфокусировав взгляд, я нашел свой пиджак аккуратно повешенным на стул. Машинально стал рыться в карманах и с облегчением обнаружил свой кастет. Взяв его, я с теплотой погладил металлические выступы. «Мой мальчик, сколько мы с тобой пережили». Я осторожно положил его обратно. В кармане что-то звякнуло. Не вынимая сигарету изо рта и морщась от едкого сигаретного дыма, я стал проводить ревизию своих карманов. Был сильно удивлен, так как деньги оказались на месте. «Вот это поворот. Ключи от комнаты на месте. Пропуск на территорию посольства есть. Зубы. Черт, какого хера у меня в кармане золотые зубы. Передние. Четыре штуки. Ладно, плевать». Увидев бутылку минералки, я припал к ней, как Ромул и Рем к соскам волчицы, обитавшей на берегах Тибра. Постепенно я уловил звуки льющейся воды. Кто-то мылся в душе. Я затушил окурок в пепельнице и как был голый, так и вышел из комнаты. В небольшой прихожей висело зеркало во весь рост. Я взглянул на свое отражение. На меня глядел молодой щуплый человек с прищуренным хищным взглядом голубых глаз. На боку с одной стороны был огромный синяк, а с другой шрам, который был получен в Кузьминском лесопарке. На левой скуле синел кровоподтек. Костяшки кулаков опухли, а кожа на них сбита до мяса. На левой голени тоже виднелся небольшой синяк. «Какой я классный». Далее я посмотрел на свои непропорционально большие колени, довольно худые руки и кривые волосатые ноги. Настроение сразу ухудшилось. «Сука, я такое не заказывал. Ну да ладно, зато хер большой».

Звук льющейся воды прекратился. Я присел на тумбочке положив ногу на ногу и с интересом стал ждать выхода из душевой неизвестной чистюли. Скоро дверь отворилась и из душа, выпустив немного пара в коридор, вытирая свои рыжие волосы вышла полька, одетая в белый банный халат. Да-да, та самая, которая пыталась остановить немца в кабаке. Я посмотрел ей в глаза и мой член стал твердеть и подниматься вверх.

Недолго думая, я сделал два шага к хозяйке квартиры, которая по неизвестным причинам притащила меня в свой дом и при этом даже не обокрала. Развязав её халат, я прижал девушку к себе и впился губами в приоткрытый рот. Набухший от крови член, выскочив из крайней плоти уперся в живот рыжей. Ее соски стали твердыми, она прижалась ко мне. Небольшая девичья грудь заходила ходуном. Сорвав с нее халат и схватив её за гладкие ягодицы, на которых не было и признаков целлюлита, я понес девчонку в направлении кровати, ногой открыв дверь спальни.

Бросив её на ложе, я немного остановился полюбоваться голой женщиной в приглушенных лучах света. «Какая лапочка. Полька». Рыжая призывно раздвинула ноги и руками стала гладить свою грудь и соски. Лобок был аккуратно подстрижен, но не выбрит. «Хм, не проститутка». С её промежности засочилась смазка. Я уже не мог более себя сдерживать и набросился на неё. Зеленые глаза девушки затуманились, когда я в неё вошел. Причем входил в неё я не сразу, а по чуть-чуть, как бы дразня рыжую развратницу. Наконец она не выдержала и, схватив меня за ягодицы, прижала к себе. Я нырнув в неё полностью почувствовал, как она заиграла тазом и внутренними мышцами влагалища. Меня одолело бешенство. Я дико захотел эту рыжую самку и стал как безумный долбить эту обитель разврата своим членом. Мой мозг затуманился. Я все продолжал и продолжал. Вдруг я ощутил приближение оргазма. Рыжая полька закричала тоненьким голосом и заиграла тазом еще быстрее, очень удачно подмахивая. «Все. Что-то я быстро. Ну да ладно, будет вторая серия». Я успел освободить член из ее лона и густая жидкость брызнула ей на грудь и лицо. Она тут же облизнула губы. Я секунду смотрел на результат своего бомбометания. Потом завалившись рядом, достал сигарету и закурил. Полька повернулась на бок и прижалась ко мне мокрыми от спермы грудями.

Кинув дровишек в топку, которая располагалась между стройных ног развратной дочери Речи Посполитой, я с удовольствием покурил и перекусил тостами с сыром и ветчиной, запивая все это великолепие крепким кофе со сливками, попутно слушая щебетание хозяйки квартиры, которая, надо отметить, мне пришлась по душе. Особенно мне импонировало то, как она забавно шепелявит на своей польской мове и, что самое главное, она не тронула мои деньги. Я редко встречал женщин, которые предпочли бы именно мое общество, а не компанию 317 долларов США (премия, плюс бабки таксиста). Месячная зарплата, между прочим. Мало того, я был ей особо признателен за то, что она сохранила мой пиджак. В нем лежало мое сокровище, мой мальчик. С кастетом я был не разлучен почти десять лет. Можно сказать, это был мой талисман. Я не суеверный, но ведь как только я забывал взять его с собой, то сразу попадал в переплет. А если брал, то в переплет попадали другие. Хех. Я его ещё в детдоме таскал.

Мы ели отличные, слегка подрумяненные тосты и я, попутно лапая не менее аппетитные бедра нимфы, слушал как рыжая милашка раскрывала белые пятна вчерашней ночи.

Оказывается, в самый разгар нашего триумфа и безоговорочной капитуляции превосходящих сил йеменских гвардейцев, перед малочисленным, но имевшим стальные яйца и толстый, как лобовая броня Т-72 член, сводным отрядом советских чекистов и одного отмороженного тевтона особиста, в кабак ворвалась военная полиция вооруженных сил ЙАР. Меня, так как я находился ближе всех к выходу, да еще к тому же старательно выковыривал вилкой золотые зубы у своего поверженного противника, сходу оприходовали по буйной головушке. Я, успев прикарманить всего четыре золотых зуба, отключился. Завидев дюжину полицаев и услышав их требование прекратить безобразничать, тевтон оскорбился и впал в состояние неконтролируемой ярости (просто у них в ГДР Штази имеет в ротовую полость всю полицию и военную в том числе) и стал оказывать сопротивление стражам порядка, втянув в драку и наших чекистов. Бросать своих - это не про «Вымпел». Боестолкновение на этот раз окончилось не в нашу пользу, так как ребята были уже порядком вымотаны. Всех повязали (нужно отметить, русских били бережно, так как идентифицировав нецензурную речь поняли, что имеют дело с советскими должностными лицами), в том числе и гвардейцев, но не всех. За некоторыми приехала скорая. «А за моим, наверное, приехал дантист», - подумал я и мерзко захихикал. Услышав мой смех, полька как-то странно на меня посмотрела, но, тем не менее, щебетать не перестала. Сучка рыжая. Она встала чтобы налить свежевыжатый апельсиновый сок и я хлопнул её по попке, в ответ поймав игривый недвусмысленный взгляд. Она, разлив по бокалам сок, продолжала с упоением рассказывать события вчерашней ночи. Было видно, что её они очень взволновали. Ее чириканья не мешали мне размышлять. «На хера я у него выдирал зубы? Может просто переклинило?». Есть у нас, у дознавателей, такой прием в пытках, называется «Крокодильчик». Возможно с пьяну меня и поперло. «Хорошо еще, что «Глисту» или «Балбеса» исполнять не стал. Вот было бы зрелище».

Короче, пока военные полицаи мудохали (в основном тевтона) и вязали наших, рыжая девчушка, под шумок, оттащила меня в сторонку, благо я щуплый. Я был в полубессознательном состоянии и она увезла меня на такси, в свою уютную ведомственную квартирку. Где ребята и немец, она не знала. На вопрос о том, кем приходится ей Мильх, она ответила общими фразами из разряда: «у меня с ним ничего не было, как ты мог про меня такое подумать, я «нитакая», люблю только тебя и ты у меня третий».

В конце концов, рыженькая, как бы невзначай, развязала халат и мой прибор самонаведения определил, минуя мозг, дальнейшее развитие нашего совместного завтрака.

 

 

 

 

Глава XXI. Харам

 

Я, немного запыхавшийся и потный как африканский бегемот, постучался в кабинет, где, как я потом узнал, получали разнос Телков с товарищами. Такси в обед в Сане хер поймаешь (все отдыхают, жара) и от дома рыжей польки мне пришлось добираться на своих двоих, да еще и бегом. Как там её звать-то, да не суть. Как говорится - секс не повод для знакомства.

- Разрешите, товарищ полковник, - я вошел и вытянулся, делая бравый и молодцеватый вид.

Это было сложно, так как мои брюки и рубашка были в пятнах крови, а лицо символизировало недавнюю встречу с йеменскими кулаками.

- Проходите Белов, присаживайтесь, - произнес начальник службы безопасности посольства полковник Карагодский. Он указал мне на стул. Я, стараясь делать вид, что ничего такого не произошло, прошел и усевшись впился взглядом в правый глаз полковника.

«Ну все, нам конец», промелькнула мрачная мысль. Я по опыту знал, что если на тебя матом кричит начальник, то все нормально, значит не сдаст. Проблемы наступают тогда, когда командиры с тобой подчеркнуто вежливы. Как бы подтверждая мои мысли, на стульях вдоль стены сидели мои хмурые товарищи.

- Товарищи офицеры, - Григорий Васильевич погладил свои казацкие усы, - а вы не охуели?

«Фух, отлично. Не сдаст». Я расслабился, как и остальные. Напряжение, витавшее в воздухе разрядилось.

- Вы блять понимаете, что на рейс опоздали, - Карагодский чиркнул спичкой и раскурил папиросу, - что мне теперь доложить в Москву?

Он сделал намеренно тонкий голос и стал передразнивать сам себя.

- Извините, ваши офицеры нажрались и отмудохали взвод гвардейцев и дюжину полицейских.

Полковник сдул пепел с кителя и еще раз затянувшись продолжил уже нормальным голосом.

- Ну ладно, нажрались, подрались, с кем не бывает, но зубы то выдирать зачем.

Полковник раздавил окурок.

- Белов, - хмуро произнес Карагодский.

- Я, - вскочив со стула отозвался я.

- Да сиди ты блять, не на плацу.

Карагодский с любопытством посмотрел мне в глаза. Я сел, спокойно ответил на его гляделки, своим немигающим взглядом. Мы некоторое время ментально бодались, пока полковник не сдался и уже примирительным тоном продолжил.

- Белов, ну ты что, совсем больной?

Карагодский по-отечески взглянул на меня, поигрывая спичечным коробком. Я молчал. Сатин с Бырдиным держали ладони у рта, чтобы скрыть улыбки. Телкову было не до смеха, так как если нам светило неполное служебное, то ему, скорее всего увольнение.

- Короче, парни, - продолжил Карагодский, - в центр я докладывать ничего не буду.

Но есть одна проблема, полковник опять пригладил усы, - на рейс вы опоздали и если мы запросим еще билеты, то на Лубянке будут задавать вопросы.

Полковник встал и сделав большую затяжку выпрямил широкую спину.

- Короче, парни, через два часа выдвигаетесь в Хадейду. Через 12 часов крейсер Михаил Кутузов отходит в Севастополь. Идете на нем. С капитаном я договорился. Из Крыма потом доберетесь в столицу сами, - полковник посмотрел на Телкова, - капитан, ты уяснил?

- Так точно товарищ полковник!

Голос у Телкова звучал не так, как обычно. Всему виной было разбитое в хлам лицо.

- На сборы два часа. Посольская машина вас отвезет.

Карагодский затушил папиросу и потер слезящийся от дыма глаз.

- Не смею вас более задерживать, - сказал он громко, казенным тоном, а потом тихо добавил, - маньяки блять.

Через 10 минут после разговора с Карагодским мы уже спешно собирали сумки, радуясь, что за наш косяк мы не будем наказаны, кроме как непрестанным укачиванием и морской болезнью на протяжении пары суток. В провожатые нам дали мелкого чекиста, ну того самого, которого я подозревал. Он и должен был выполнить работу водителя. Не по рангу конечно, ну а что вы хотели? Бананьев у нас нема. Штатного водилу араба раскидало на молекулы во время террористического акта, еще в день нашего прилета, а нового еще не подыскали. Вернее кандидатур в нищей ЙАР было хоть отбавляй, но пока их подноготную проверит наше КГБ пройдет немало времени.

- Командир, где здесь можно пополнить БК, - открыв сумку и почесывая затылок, спросил Бырдин у капитана.

- Боюсь Андрюха, нигде. Дольше акт приема-передачи составлять будем, - Телков явно нервничал, все еще не веря, что так легко отделался.

- Сколько у тебя? - капитан присел в кресло и выпив минералки закурил.

- Три… четыре, - шевеля разбитыми губами считал Бырдин... - пять полных магазинов к огрызку и три к ПМ, - Бырдин недовольно нахмурился, - еще две РГД, не дай Бог что по дороге случится, проще сразу раком вставать. Чуйка шепчет, что не отпустит нас просто так Йемен.

- Типун тебе, - Сатин сосредоточенно морща лоб подсчитывал свои боеприпасы, - кэп, у меня шесть к обрезанному и два к макарычу, ну и РГДэшек тоже пара.

- Белый, - обратился ко мне капитан, - скажи, мелкому чтобы вооружился, - Телков немного подумал и улыбнувшись добавил, - и сильно его не пугай, а то опять зассыт все.

Шутка, однако, не произвела должного эффекта.

Через полчаса ворота КПП отворились и солдат в желтой афганке поприветствовал нас в последний раз.

Мы бодро выдвинулись и скоро оказались за городом. Вокруг началась пустыня. В разбитые окна форда врывался ветер, заполняя салон пылью. Я провел пальцем по стволу АКСУ. На нем появился грязно масляный след от пальца. «А ведь возможно это прах какого-нибудь воина или даже племенного вождя, который умер здесь сто, двести или тысячу лет назад». Мне вдруг нестерпимо захотелось превратиться в эту пыль и стать свободным атомом. Забыть детдом, учебку, свою кровавую работу, всех баб, которых я трахал, и даже своих товарищей, которые сосредоточенно смотрели в свои сектора, держа оружие накоротке. Мы выполнили задание и возможно даже получим медальки, но я не чувствовал триумфа. Возникло нестерпимое желание отмыться от грязи, нет, даже содрать с себя кожу. Мне казалось, я до костей пропитан чужой кровью».

Мелкий чекист сидел рядом и неуклюже держал в руках новенький АКС с откидным прикладом. Он выглядел очень комично в тяжелом армейском бронежилете и с большим подсумком для магазинов. Я постарался на славу и запугал его до усрачки. Мало ли, а вдруг будет заваруха. Мелкого сразу выпилят, а его БК и оружие пригодится нам.

Отъехав от Саны километров 30, мы заметили пыльные столбы с флангов. С обоих сторон нам на перерез двигались неопознанные авто.

- Блять, ну почемууу, - Сатин чуть не плакал от досады и дослав патрон в патронник АКСУ, переложил гранату из сумки в карман пиджака.

- Классика, хули, - бросил Бырдин и включив передачу надавил на газ.

- Сука, сука, сука, - Телков пару раз топнул от досады ногой, включил рацию и стал вызывать подмогу, которая чисто теоретически должна прилететь на МИ-8 и вытащить нас даже из ада. Но это теория, которая обычно далека от практической реализации.

Мелкий чекист завертел головой и сглотнул. Его руки затряслись.

Я вздохнул и прикурив сигарету приготовился вести бой. Мною овладело какое-то приятное спокойствие. «Наконец-то. Сегодня все и закончится».

Телков вдруг рассмеялся и бросив тангетку достал автомат и гранаты.

- Приятно было с вами работать парни, - задорно крикнул он.

- Взаимно шеф, - ответил за всех Бырдин и прибавил газу.

Столь любимые фундаменталистами внедорожники Тойота неотвратимо приближались, однако взять нас в клещи террористам не удалось. Бырдин выжал из форда последние лошадки, и мы проскочили предполагаемый заслон. Эта неудача нисколько не обескуражила боевиков и они, немного потолкавшись капотами, выстроившись в два ряда продолжили погоню, точь в точь как свора собак за кабаном. А мы и были кабаном - опасной всеядной тварью, которая вспорет брюхо любой охотничьей шавке. Проблема была в том, что за нами увязалось шесть джипов, а это, возможно, около взвода боевиков, которые, чует мое сердце, имеют на вооружении не только пулеметы, но и пару-тройку РПГ, а это сами понимаете, может поставить жирную точку на нашей мечте добраться до Хадейды целыми. Наш мелкий провожатый, который наверное уже проклял свой блат, позволивший ему стать сотрудником КГБ, стал остро осознавать, что, по всей видимости гнать тачку обратно в посольство будет уже нечем, незачем и неначем (нужное подчеркнуть) с перепугу стал палить очередями в преследователей и успел извести половину магазина, пока не получил от меня подзатыльник. Я отобрал его вполне годный, в отличие от огрызка, АКС, и поставив на одиночный огонь стал, надо сказать не особо успешно (так трясло, что пиздец), обрабатывать наших преследователей. Террористы в ответ стреляли вяло, в основном старались попасть в колеса. Хотели нас взять живыми, суки. Я их очень понимаю. Наша группа своей успешной операцией с применением передовых методов дознания и психологического давления (до которых даже террористам расти и расти) совершила плевок в лицо всей радикальной исламской организации. А это ХАРАМ. То, что заложников вернули, была лишь уловка, призванная усыпить бдительность. Следуя довольно грамотной логике руководителей Аль-Каиды, в разы приятней взять и отрезать головы не штатским специалистам, а патентованным сотрудникам органов государственной безопасности СССР.

Скоро мы въехали в горную местность и с каждым поворотом, когда борт авто зависал над пропастью к желудку подступал холод. Вскоре показалась развилка и справа от дороги появился съезд на небольшое тупиковое плато, на котором были расположены древние развалины какого-то средневекового оборонительного сооружения. Капитан толкнул Бырдина и, сделав крутой вираж, мы влетели на площадку перед разрушенной твердыней.

- Андрюха, тачку паркуй в развалинах, - крикнул он Бырдину.

- Ты, - Телков ткнул пальцем, почти коснувшись носа нашего провожатого, который вздрогнул от неожиданного внимания командира, - сидишь и вызываешь морпехов.

- Вызываешь вот так, - капитан быстро продемонстрировал не хитрую технику работы с радиостанцией.

Не дожидаясь пока мелкий кивнет, капитан громко отдал приказ всей группе.

- Занять оборону, патроны беречь.

Решительный голос командира вселил в нас некоторую уверенность, хотя мы все понимали, что в горах связаться с морской пехотой находящейся в Хадейде не получится.

- Мечта сбывается и не сбывается, готовя место для стрельбы напевал Бырдин, - любовь приходит к нам порой не та, но все хорошее не забывается, а все хорошее и есть мечта, - увидев что я смотрю на него, он подмигнул мне и улыбнувшись прикурил сигарету. Сделав пару затяжек, он достал из карманов РГД и положил их рядом.

- Ну что Белый, - Бырдин как-то по-особому посмотрел на меня, - какой-то ты спокойный, ведь нам, походу, пиздец.

Первый пикап боевиков, далеко оторвавшись от своих братьев по вере, наткнулся на плотный огонь нашей группы. Пулеметчик, сделал пару очередей из закрепленного в кузове внедорожника «Утеса» по нашим предполагаемым позициям, пытаясь сообразить, где окопались северные кяфиры. Я улыбнулся, настроение у меня почему-то резко улучшилось. «Вот ведь черти, ну что такое, русских наиболее качественно выпиливают из русского же оружия», с неуместным для данной ситуации юмором подумал я и навел АКС на джихадиста.

Я всегда уважал автомат калашникова (если это не АКСУ конечно). АКС, который я отжал у мелкого чекиста, чуть дернулся и макушку пулеметчика снесло пулей. Он как-то застыв и не сгибая торс заваливаясь на бок выпал из кузова. «Чистая работа. Один выстрел, один труп. Хех. Экономика должна быть экономной», промелькнуло у меня в голове. Дикая радость убийцы вместе с адреналином разлилась по всему телу. Я поймал раж. Остальные боевики (всего в машине их было четверо, не считая пулеметчика в кузове, которого я сделал шахидом, отправив его к Аллаху портить целок) очень оперативно рассредоточились по плато и, скрываясь за валунами, завязали с нами огневой бой. Водитель тойоты замешкался (быстро выскочить из тачки ему помешал автоматный ремень, зацепившийся за рулевое колесо) и сразу получил несколько пуль в подбородок и грудь сквозь стекло водительской двери. Он так и застыл сидя, прислонившись к внедорожнику с автоматом в руке.

Завязалась плотная перестрелка. Боевики заняли позиции где-то в метрах 50 от развалин, которые теперь представляли собой лишь невысокие стены из осыпающегося камня. Я еще раз прицелился и стал ждать, пока следующая моя жертва не выглянет из-за валуна. На всем плато стоял гул от автоматных очередей, который сразу же подхватывало эхо. Послышался резкий свист и я инстинктивно пригнулся. Лицо обрызгало осколками камня. Лоб закололо и с кончика носа на ствольную коробку капнуло пара капель крови. «Бляди».

Я опять прицелился и дождавшись, пока араб высунет автомат, в целях выпустить не глядя очередь в нашу сторону, сделал два выстрела. Одна пуля попала в валун, подняв каменные брызги, а другая в кисть стрелка. Автомат боевика чуть подпрыгнул и упал на камни, издав характерный металлический звук. Сам муслим, завалился на бок и прижав раненую руку к груди громко закричал. Его тело, которое скрутило от боли показалось из-за укрытия. Я чуть повел в сторону ствол советской штурмовой винтовки и произвел одиночный выстрел. Голова боевика дернулась, пуля прошла сквозь черепную коробку, разбросав кровавые ошметки и части платка, попутно выщербив куски из каменного плато. «Хэд шот».

Мы пока были в большинстве, но наше доминирование скоро прекратилось, так как на плато, поднимая пыль, один за другим ворвались четыре джипа, сходу поливая наши позиции из крупнокалиберных пулеметов. Один пикап, с установленным в кузове минометом (а что блять танк то не прихватили), остановился в метрах двухстах на самой дороге у въезда на плато и сразу сделал один пристрелочный выстрел. Мина взорвалась высоко на крутом склоне у нас за спиной. Нас с Бырдиным обсыпало каменной крошкой. Он громко надсадно закашлял. Его волосы и потное лицо были покрыты пылью, а льняной пиджак в районе спины и подмышек насквозь пропитался потом, который смешавшись с пылью и песком делал похожим старшего лейтенанта на московского бомжа интеллигента. Боевики, теперь имея подавляющее преимущество в численности и вооружении, стали нагло давили нас огнем. Всюду стоял громкий треск. Все развалины заволокло пылью. «Походу брать кяфиров живыми ребята передумали», мелькнуло у меня в голове.

Капитан, находившийся от нас 10 метров левее повернулся в сторону нашего форда и со всей силы закричал и замахал руками мелкому, который все это время старательно вызывал подмогу.

- Сюда, - капитан пытался перекричать звуки боя, - беги к нам.

Мелкий бросил рацию и, открыв дверь, бросился к нам. Ухнул миномет и через пару секунд наш форд скрутило от взрыва. Части микроавтобуса раскидало по нашим позициям. Нашего провожатого отбросило метра на три. Он кубарем покатился и замер, уткнувшись носом в песок. Я вздрогнул от неожиданности, когда колесо от микроавтобуса отскочив от земли в паре метров от меня улетело в сторону боевиков. Послышался хруст, как будто раздавили куриное яйцо. Я оглянулся. Голову Сатина накрыло фордовским двигателем, который был вырван из корпуса и выброшен мощной взрывной волной. Из под дымящегося куска металлической конструкции хлестала кровь, образовывая бурую лужу. Мы с Бырдиным переглянулись. В его глазах я увидел тупую обреченность и отчаяние. Недалеко от нас, с бешеными глазами, иногда стреляя из АКСУ в направлении противника, громко читая молитвы, вперемешку с грязными ругательствами про политработников, террористов и шлюх, лежал капитан.

Стояла жуткая какофония из грохота выстрелов, автоматных и пулеметных очередей, каких-то гортанных криков и русского отборного мата. Пылища поднялась до неба. Мы вжались в основание древней крепости, которая по всем раскладам должна была стать нашей братской могилой.

Бырдин оттащил мелкого к стене. Он был жив и что-то пытался сказать.

- 7 лет, - выдавил мелкий, облизнул пересохшие.

- Что, - Бырдин не понимающе уставился на раненого.

- 7 лет копил, - мелкий тихо засмеялся, - 7 лет копил на Волгу, - его кадык задергался, а изо рта потекла струйка крови, - 7 лет сука копил, - мелкий закашлял и тут же сплюнул кровавую пену, - зачем.

Он дернулся и его глаза уставились в небо.

Террористы методично продолжали обрабатывать наши позиции. После пятого выстрела из миномета в моей голове заиграла Лунная соната Бетховена. Я прислонился спиной к каменной, осыпающейся стене и не без труда прикурил возможно последнюю в своей жизни сигарету. Жутко хотелось пить. Было такое ощущение, что вдыхаешь не табачный дым, а металлическую стружку.

- А нормально отдохнули, Белый, повеселились на славу, да, - пытаясь перекричать звуки боя крикнул мне Бырдин, который весь в пыли и с текущей из ушей кровью, делал безуспешные попытки произвести прицельный выстрел.

Я ничего не ответил. Какой смысл отвечать на риторические вопросы. Я даже стал злиться на товарища, который не дает мне спокойно, в величавом одиночестве встретить смерть. Я перевел взгляд на капитана, который как и я, полулежа, прислонясь спиной к стене, с трудом пытался вставить полный магазин в АКСУ. Это означало, что он, скорей всего, получил ранения в обе конечности (или еще чего похуже) и значит уже не боец.

Вдруг минометный обстрел прекратился. Гул выстрелов из стрелкового оружия вначале стих, а потом возобновился, но уже не по нам. Я заинтригованный, быстро выглянул и опять спрятал свой чердак. В памяти отпечаталась странная картина. Боевики, несколько обескураженные, вели огонь в противоположном от нас направлении. В сторону пикапа с минометом, который завалившись на бок горел.

Я инстинктивно вскинул автомат и выстрелил в спину пулеметчика. Он дернулся и завалился в кузов. Бырдин тоже быстро сообразил, что нам опять везёт и с, прежним рвением, стал поливать короткими очередями, попавших в окружение боевиков. Еще один пулеметчик, стрелявший из «Утеса», пытаясь снова перевести огонь на нас выпал из кузова.

Глухо ухнул выстрел из РПГ и крайний левый пикап разлетелся на куски. Верхнюю часть туловища террориста вместе с «Утесом» и дверью, чуть подкинув, швырнуло на каменистый склон. Бырдин злорадно засмеялся и его сухие потрескавшиеся губы полопались до крови.

- Белый, - крикнул мне Бырдин, сверкая дикими глазами, - ни хера там замес.

Я аккуратно выглянул и, поймав в прицел последнего пулеметчика, выстрелил. Боевик выгнулся дугой и сев на колени затих в кузове. День сюрпризов, однако, еще не был завершен.

Вдруг, рыча как трактор, со стороны дороги в нашу сторону набирая скорость попер внедорожник неизвестной мне модели. Фундаменталисты открыли огонь по машине, но черный внедорожник (как потом я узнал, это был мерседес) нырнув в дымовую завесу, которая образовалась в результате горения крайнего пикапа террористов, через несколько секунд, с заносом въехал за наши позиции, с грохотом врезавшись в искореженный миной форд. Я повернулся, наведя ствол автомата на вновь прибывшего гостя и стал с любопытством ожидать выхода сумасшедшего водителя. Дверь гулко хлопнула и обогнув капот на меня выбежал Эрих Мильх. В одной руке он держал калашников с подствольником, а в другой армейский рюкзак, который он сразу швырнул мне. Глядя на нас, он улыбался во все 32 тевтонских зуба, мало того, на бедре у него стильно болтался АПС. В совокупности с ГДРовской темно зеленой десантной униформой он выглядел как галимый понт. Эрих Мильх, улыбаясь как майская параша, хотя на лбу была глубокая сечка и кровь заливала лицо (по видимому долбанулся лбом о руль, когда врезался в останки нашего форда). Немец перевел взгляд на мелкого, Сатина и капитана, который лежал ничком и не подавал признаков жизни. Улыбка на лице немца сразу испарилась. Он бросился к Телкову и стал оказывать ему первую помощь. Мы в свою очередь, пополнив БК, продолжили огневой бой.

- Немчура, - обратился Бырдин к Мильху, - вода есть?

- Найн, - ответил тевтон, аккуратно перевязывая капитана.

 

ЭПИЛОГ

 

Бырдин выглянул из проема и быстро спрятался. Тут же просвистели пули.

- Пасут нас, - он прикурил сигарету и достав РГД выдернул чеку и с размаха швырнул в сторону боевиков. Послышался взрыв.

- Немец, а ты что, в натуре один, - спросил Бырдин.

- Йа, - ответил Эрих, бережно подкладывая рюкзак под голову Телкова, который был в отключке.

Вообще-то, нашего горячего немецкого парня звали Эрих Мильке. Он приходился внуком Эриху Фрицу Эмилю Мильке, нынешнему руководителю министерства государственной безопасности ГДР. Ирония судьбы была в том, что дедушка тевтона, хоть и был небожителем, но в 1939 году вместе с Телковым Владимиром Анатольевичем, дедом нашего капитана, бился с франкистами за Барселону в составе 11 интернациональной бригады.

Тевтон находился в Йемене в почетной ссылке, так как здорово накосячил в ГДР, хотя подумаешь, с полицией схлестнулся. Но там - это не здесь. Дед был суров и вот, Эрих рядовой оперативник в Богом забытой стране. Хорошо хоть любимую машину разрешил с собой взять.

Тевтон как-то прознал, что джихадисты готовят крупную операцию и успел вовремя. Проблема была в том, что в отделе он был один.

Я слушал рассказ Бырдина о нашем старом знакомом и одновременно наблюдал за ним. Мильке, долго выцеливая с калашникова, наконец выстрелил. Послышался вскрик и сразу шквал огня обрушился на позицию немца. Он перекатился и вскочив широко улыбаясь своим выбритым узкоскулым лицом подошел к нам жестом прося прикурить.

- Ну что немец, - я обратился к Мильке одновременно протягивая спички, - нам пиздец?

- Йа, Йа, наум пистетс, - тевтон улыбнулся и раскурив сигарету убежал на позицию.

Наступили сумерки. Если при свете дня мы могли как-то контролировать перемещение боевиков, то в темноте это было невозможно.

Первый приветик прилетел к нам спустя полчаса, как наступила темень.

- Граната, - закричал Бырдин.

Раздался взрыв, потом еще и еще. Я почувствовал, как меня подбросило и ударило о стену. Кастет выпал из порванного кармана и с металлическим лязгом скатился по ступенькам руин средневековой крепости. Я с трудом мог ползти. Перемещаясь как раненая змея по камням, я стал шарить рукой в темноте, но не находил ничего, кроме пыли и мелких камней.

Вдруг в небе стал нарастать гул вертолетных винтов. Я не обращая внимания на происходящий вокруг бой, как сумасшедший ползал и шарил руками. «Не оставляй меня, мой мальчик», слезы выступили у меня из глаз. В метрах 20 я увидел Мильке. Немец выстрелил из подствольника, а потом сразу сделал три коротких очереди, его лицо озарили вспышки автоматных выстрелов. Раздались крики на арабском. Мильх со всей силы швырнул свой автомат в сторону противника и достав АПС сделал длинную очередь. На него навалились несколько фигур и повалили его. Бырдина видно не было. Гул винтов все нарастал. «А, очнулись, пехтура морская блять», промелькнула в голове злая мысль. Раздался резкий свист и один из пикапов подбросило вверх метра на два. Внедорожник упал на бок и загорелся. По плато прокатилось эхо взрыва и стало светло как днем. Послышались выстрелы и короткие отрывистые команды и выкрики «Стоять на хуй», «Куда блять». Кто-то заорал по-арабски что-то несвязное. Я, не обращая внимание на творившийся вокруг бардак, судорожно шарил руками. Ноги не слушались. Чуть ниже коленей я чувствовал острую боль интенсивность которой нарастала. Наконец выбившись из сил, я стал проваливаться в сон. Вдруг появился грязный, запыхавшийся Бырдин.

- Белый, ты жив?

Он легко прикоснулся к моей шее, проверяя пульс.

- Кастет, где Кастет, - пробормотал я растрескавшимися до мяса губами.

Сознание помутилось. Последнее что я помнил желтые глаза незнакомца сидящего на берегу горной реки.

 

Конец второй части