2018-01-08
4079
Роман «Отцы и дети» был написан И. С. Тургеневым в период революционной ситуации в России (1859— 1862) и отмены крепостного права. Писатель раскрыл в романе перелом общественного сознания России, когда дворянский либерализм вытеснялся революционно-демократической мыслью. Это размежевание общества и нашло отражение в романе в лице Базарова, разночинца-демократа («дети») и братьев Кирсановых, лучших из дворян- либералов («отцы»).
Личность Базарова, выразителя идей революционной демократии, интересует Тургенева, ведь это герой времени, вобравший в себя отличительные черты эпохи социального перелома. Тургенев выделяет в Базарове демократизм, проявляющийся в благородной привычке к труду, которая вырабатывается с детства. С одной стороны, пример родителей, с другой — суровая жизненная школа, учеба в университете на медные гроши. Эта черта выгодно отличает его от Кирсановых и для Базарова является основным критерием оценки человека. Кирсановы — лучшие из дворян, но они ничего не делают, не умеют взяться за дело. Николай Петрович играет на виолончели, читает Пушкина. Павел Петрович тщательно следит за своей внешностью, переодевается к завтраку, обеду, ужину. Приехав к отцу, Базаров говорит: «Я работать хочу». И Тургенев постоянно. подчеркивает, что «лихорадка работы» характерна для деятельной натуры героя. Черта поколения демократов 60-х годов — увлечение естественными науками. Окончив медицинский факультет, Базаров вместо отдыха «режет лягушек», готовя себя к научной деятельности. Базаров не замыкается только в тех науках, которые имеют непосредственное отношение к медицине, а обнаруживает обширные познания и в ботанике, и в агротехнике, и в геологии. Понимая ограниченность своих возможностей вследствие плачевного состояния медицины в России, Базаров все-таки никогда не отказывает в помощи нуждающимся, не считаясь со своей занятостью: лечит и сына Фенички, и крестьян окрестных деревень, помогает отцу. И даже смерть его произошла из-за заражения при вскрытии. Гуманизм Базарова проявляется в его желании принести пользу народу, России.
Базаров — человек с большим чувством собственного достоинства, ничуть не уступает в этом отношении аристократам, а в чем-то даже их превосходит. В истории с дуэлью Базаров проявил не только здравый смысл и ум, но благородство и бесстрашие, даже способность иронизировать над собой в момент смертельной опасности. Его благородство оценил даже Павел Петрович: «Вы поступили благородно...» У Но есть вещи, которые Тургенев отрицает в своем герое, — это нигилизм Базарова в отношении природы, музыки, литературы, живописи, любви — всего того, что составляет поэзию жизни, что возвышает человека. Все, что лишено материалистического объяснения, Базаров отрицает.
Он считает прогнившим весь государственный строй России, поэтому он отрицает «все»: самодержавие, крепостное право, религию — и то, что порождено «безобразным состоянием общества»: народную нищету, бесправие, темноту, невежество, патриархальную старину, семью. Однако положительной программы Базаров не выдвигает. Когда П. П. Кирсанов говорит ему: «...Вы все разрушаете... Да ведь надобно же и строить», Базаров отвечает: «Это уже не наше дело... Сперва нужно место расчистить».
Когда Базаров клеймит насмешкой дутые, отвлеченные «принсипы», он побеждает. И автор разделяет его позицию. Но когда Базаров вступает в сферу утонченных переживаний, которые он никогда не принимал, от уверенности его не остается и следа. Чем труднее приходится Базарову, тем ощутимее и авторское сопереживание ему.
В любви к Одинцовой выразилась способность Базарова к сильному чувству и уважение к женщине, ее уму и характеру — ведь самыми заветными мыслями он делился именно с Одинцовой, наполняя свое чувство разумным содержанием.
Тургенев отражает глубокие психологические переживания героя, страстную их напряженность, цельность и силу. В любовном конфликте Базаров выглядит крупной личностью. Отвергнутый, он одерживает нравственную победу над эгоистичной женщиной, но его чувства к ней и разрыв трагичны для Базарова.
Любовь к Одинцовой помогла Базарову пересмотреть свои взгляды, переосмыслить свои убеждения. У него появляется новый психологический настрой: замкнутость, самоуглубленность, тяготение к ранее чуждым ему проблемам. С болью говорит Базаров о краткости человеческого существования: «Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с основным пространством... и часть времени, которую мне удается прожить, так ничтожна перед вечностью...» Наступает сложная переоценка ценностей. Впервые Базаров теряет веру в свое будущее, но не отказывается от своих стремлений и выступает против успокоенности. Бескрайняя Русь с ее темными, грязными деревнями становится предметом его пристального внимания. Но он так и не приобретает умения «рассуждать о делах и нуждах» мужиков и только помогает в лекарской практике отца деревенскому населению. V Величие Базарова Тургенев показал во время его болезни, перед лицом смерти. В речи умирающего боль от сознания близкого неминуемого конца. Каждая реплика, обращенная к Одинцовой, — сгусток духовных страданий: «Вы посмотрите, что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный» а еще топорщится. И ведь б тоже думал: обломаю дед много, не умру, куда! задача есть, ведь я гигант!.. Я нужен России... Нет, видно, не нужен. Да и кто нужен?» Зная, что умрет,
он утешает родителей, проявляет чуткость к матери, скрывая от нее грозящую ему опасность, обращается с предсмертной просъбой к Одинцовой — позаботиться о стариках: «Ведь таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать...» Мужество и стойкость его материалистических и атеистических взглядов проявились в отказе от исповеди, когда он, уступая мольбам родителей, согласился принять причастие, но только в бессознательном состоянии, когда человек не отвечает за свои поступки. Писарев отмечал, что перед лицом смерти «Базаров становится лучше, человечнее, что является доказательством цельности, полноты и естественного богатства натуры». Не успевший реализовать себя в жизни, Базаров только перед лицом смерти избавляется от своей нетерпимости и впервые по-настоящему ощущает, что реальная жизнь гораздо шире и многообразней его представлений о ней. В этом заключается главный смысл финала. Об этом же писал сам Тургенев:
«Мне мечталась фигура сумрачная, дикая, большая, до половины выросшая из почвы, сильная, злобная, честная — все-таки обреченная на гибель, — потому что она все-таки стоит еще в преддверии будущего».
События, которые И. С. Тургенев описывает в романе, происходят в середине XIX века. Это время, когда Россия переживала очередную эпоху реформ. Мысль, заключенная в заглавии романа, раскрывается очень широко, поскольку речь в нем идет не только о своеобразии различных поколений, но и о противостоянии дворянства, сходящего с исторической сцены, и демократической интеллигенции, выдвигающейся в центр общественной и духовной жизни России, представляющей ее будущее.
Философские раздумья о смене поколений, о вечном движении жизни и вечной борьбе старого и нового звучали не раз в произведениях русских писателей и до Тургенева («Горе от ума» А. С. Грибоедова). Подобные мысли и чувства, наряду со спорами о крестьянской общине, о нигилизме, об искусстве, об аристократизме, о русском народе, звучат и в романе Тургенева. Но есть еще и общечеловеческие проблемы, над которыми размышляет автор.
В центре романа — фигура разночинца Базарова, воплощающая тип человека новейшего поколения. «Отцы» представлены братьями Кирсановыми и родителями Базарова. Рассмотрим позиции наиболее ярких представителей непримиримых мировоззрений «отцов» и «детей» — Павла Петровича Кирсанова и Евгения Базарова.
а) Павел Петрович был типичным представителем своей эпохи и среды, вкоторой прошла его молодость. Он следовал «принсипам» везде и во всем,продолжая даже в деревне жить так, как он привык жить. Ему лет сорок пять,он всегда выбрит, ходит в строгом английском костюме, воротничок его рубашки всегда бел и накрахмален. Лицо правильное и чистое, но желчное. «Весь облик Павла Петровича, изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, которое большей частью исчезает после двадцати годов». По внешности и по убеждениям Павел Петрович «аристократ до мозга костей». Он сохранил неизменными свои аристократические привычки: переодевался к завтраку, обеду и ужину, пил в назначенный час «свой какао», доказывал в спорах необходимость «принсипов». Каковы же его «принсипы»? Во-первых, он придерживался тех же взглядов на государственное устройство, что и большинство дворян его времени, не переносил инакомыслия. Он любил порассуждать о русских крестьянах, но при встрече с ними нюхал носовой платок, смоченный одеколоном. Толкуя о России, о «русской идее», употреблял огромное количество иностранных слов. Он с пафосом говорит об общественном благе, о служении отечеству, но сам сидит сложа руки, удовлетворившись сытой и спокойной жизнью.
б) Павлу Петровичу противопоставлен главный герой романа — разночинец- демократ Евгений Базаров. Если Павел Петрович говорит о себе: «Мы люди старого века... без принсипов шагу ступить, дохнуть нельзя», то Базаров о себе скажет: «Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным... В теперешнее время полезнее всего отрицание, — мы отрицаем».
Антагонизм воззрений Павла Петровича и Базарова раскрывается в горячих спорах между ними. Но в спорах с Базаровым Павел Петрович не может победить нигилиста, не может поколебать его нравственные устои, и тогда он прибегает к последнему средству решения конфликта — к дуэли. Базаров
принимает вызов полоумного «аристократишки». Они стреляются, и Евгений ранит Кирсанова. Решить их противоречия дуэль не смогла. Автор подчеркивает нелепость поведения Павла Петровича, потому что смешно и бессмысленно полагать, что можно силой заставить молодое поколение думать так же, как и поколение «отцов». Они расстаются, но каждый из них остается при своем мнении. Правда, Павел Петрович вынужден был признать благородство Базарова, который оказал ему помощь после ранения: «Вы поступили благородно...» Нелепая дуэль помогает Базарову увидеть в противнике человека, его достоинства и недостатки. Он обнаруживает, что не так уж непреодолима пропасть между ним и Павлом Петровичем. Да и Павел Петрович разглядел и по достоинству оценил благородство Базарова.
Николай Кирсанов также не в силах противостоять Базарову, так как это «рыхлая» и «слабая» натура. Ему вполне достаточно в жизни Пушкина, виолончели и Фенички.
Старики Базаровы тоже не понимают своего сына. Жизнь стремительно движется вперед, и между ними и их сыном неизбежно возникает пропасть. Василий Иванович, отец Базарова, это осознает и склоняет голову перед молодежью: «Конечно, вам, господа, лучше знать; где ж нам за вами угнаться? Вы ведь нам на смену пришли».
. РОМАН «ОТЦЫ И ДЕТИ». ПРОБЛЕМАТИКА, ТРАГИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР КОНФЛИКТА
В тургеневедении утвердилось довольно прочное мнение, что семейный конфликт в этом произведении не играет существенной роли, так как,речь в нем идет о столкновении революционеров- демократов с либералами. Но почему Тургенев вынес все-таки спор между поколениями в заголовок романа? В «Записках охотника», пронизанных мыслью о единстве всех живых сил русского общества, Тургенев с гордостью писал: «Рус* ский человек так уверен в своей силе и крепости, что он не прочь и поломать себя: он мало занимается своим прошедшим и смело глядит вперед. Что хорошо — то ему и нравится, что разумно — того ему и подавай, а откуда оно идет,— ему все равно». По сущест- ву, здесь уже прорастало зерно будущей базаровской программы и даже базаровского культа ощущений. Но тургеневский Хорь, к которому эта характеристика относилась, не был лишен сердечного понимания романтической, лирически-напевной души Калиныча; это- му деловитому мужику не были чужды сердечные порывы, «мягкие как воск» поэтические души. В романе «Отцы и дети» единство живых сил национальной жизни взрывается социальным конфликтом. Аркадий в глазах ради- кала Базарова — размазня, мягонький либеральный барич. Базаров не хочет принять и признать, что мягкосердечие Аркадия и голубиная кротость Николая Петровича — еще и следствие художественной одаренности их натур, поэтических, мечтательных, чутких к музыке и поэзии. Эти качества Тургенев считал глубоко русскими, ими он наделял Калиныча, Касьяна, Костю, знаменитых певцов из При- тынного кабачка. Они столь же органично связаны с субстанцией народной жизни, как и порывы базаровского отрицания. Но в «Отцах и детях» единство между ними исчезло, наметился трагический разлад, коснувшийся не только политических и социальных убеж- дений, но и непреходящих культурных ценностей. В способности русского человека легко поломать себя Тургенев увидел теперь не только великое преимущество, но и опасность разрыва связи времен. Поэтому социальной борьбе революционеров-демократов с либералами он придавал широкое национально-историческое осве- щение. Речь шла о культурной преемственности в ходе исторической смены одного поколения другим. Русская классическая литература всегда выверяла устойчивость и прочность социальных устоев общества семьей и семейными от- ношениями. Начиная роман с изображения семейного конфликта между отцом и сыном Кирсановыми, Тургенев идет дальше, к столк- новениям общественного характера. Но семейная тема в романе придает социальному конфликту особую гуманистическую окрашен- ность. Ведь никакие социальные, политические, государственные формы человеческого общежития не поглощают нравственное со- держание семейной жизни. Отношение сыновей к отцам не замыкается только на родственных чувствах, а распространяется далее на сыновнее отношение к прошлому и настоящему своего отечества, к тем историческим и нравственным ценностям, которые наследуют дети. Отцовство в широком смысле слова тоже предполагает любовь старшего поколения к идущим на смену молодым, терпимость и мудрость, разумный совет и снисхождение. Конфликт романа «Отцы и дети» в семейных сферах, конечно, не замыкается, но трагическая глубина его выверяется нарушением «семейственности», в связях между поколениями, между противопо- ложными общественными течениями. Противоречия зашли так глу- боко, что коснулись природных основ бытия. Принято считать, что в словесной схватке либерала Павла Петровича и революционера-демократа Базарова полная победа ос- тается за Базаровым. А между тем на долю победителя достается весьма относительное торжество. В основу конфликта Тургенев кладет классическую коллизию античной трагедии. Ровно за пол- тора месяца до окончания «Отцов и детей» Тургенев замечает: «Со времен древней трагедии мы уже знаем, что настоящие столкно- вения — те, в которых обе стороны до известной степени правы» (П., IV, 262). Современная писателю критика, не учитывая качественной приро- ды трагического конфликта, неизбежно проявляла ту или иную субъективную односторонность. Раз «отцы» у Тургенева оказывались до известной степени правыми, появлялась возможность сосредото- чить внимание на доказательстве их правоты, упуская из виду ее относительность. Так читала в основном роман консервативная и либеральная критика. Демократы в свою очередь, обращая внимание на слабости «аристократии», утверждали, что Тургенев «выпорол отцов». При оценке же характера Базарова произошел раскол в лагере самой революционной демократии. Критик «Современника» Антонович об- ратил внимание лишь на слабые стороны базаровского типа и, абсолютизируя их, написал критический памфлет, в котором назвал героя карикатурой на молодое поколение, а его автора — ретрогра- дом. Критик «Русского слова» Писарев, заметивший только пози- тивную сторону отрицаний Базарова, восславил торжествующего нигилиста и его автора — Тургенева10. Вряд ли можно обвинять участников бурных критических дискуссий в созна- тельной предубежденности: конфликт романа был столь злободневным, что коснулся всех партий русского общества, острота же борьбы между ними исключала воз- можность признания трагического его характера. И только большому художнику, каким был Тургенев, удалось в этот момент как бы «подняться над схваткой» и воссоздать общественный конфликт с максимальной жизненной полнотой. Симпатии читателей остаются за демократом Базаровым не потому, что он абсолютно торжествует, а «отцы» бесспорно посрамлены. Базаров значителен как титаническая личность, не реализовавшая громадных возможностей, отпущенных ей природой и историей. Трагедией русского человека Белинский считал «русский размах», в который уходит вся сила, предназначенная для удара. Обнажая социальный антагонизм в спорах демократа Базарова с аристократом Павлом Петровичем, Тургенев показывает, что отношения между поколениями шире и сложнее открытого противоборства социальных групп. «При всех различиях, разделяющих такие смежные поколения, преемственная связь соединяет их. Нельзя отбросить все культурное наследие предшественников: преемственность поколений — объективный закон, в соответствии с которым складывается история человечест- ва» (С. Е. Шаталов). Обратим внимание на особый характер полемики Базарова с Павлом Петровичем, на тот нравственный и философский ее резуль- тат, который не всегда попадал в поле зрения современного тургене- ведения. К концу романа, в разговоре с Аркадием, Базаров упрекает своего ученика в пристрастии к употреблению «противоположных" общих мест». На вопрос Аркадия о том,*что это такое, Базаров отвечает: «А вот что: сказать, например, что просвещение полезно, это общее место; а сказать, что просвещение вредно, это противо- положное общее место. Оно как будто щеголеватее, а в сущности одно и то же» (С, VIII, 324). И Базарова, и Павла Петровича можно обвинить в пристрастии к употреблению противоположных общих мест. Кирсанов говорит о необходимости следовать авторитетам и верить в них, Базаров от- рицает разумность того и другого. Павел Петрович утверждает, что без принципов могут жить лишь безнравственные и пустые люди, Базаров называет «прынцип» пустым, нерусским словом и без- полезным понятием. Павел Петрович упрекает Базарова в презре- нии к народу, нигилист парирует: «...что ж, коли он заслуживает презрения!» Кирсанов говорит о Шиллере и Гете, Базаров восклица- ет: «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэ- та!» и т. д. Базаров прав, что любые истины и авторитеты должны под- вергаться сомнению. Но наследник должен обладать при этом чувст- вом сыновнего отношения к культуре прошлого. Это чувство Базаро- вым подчеркнуто отрицается. Принимая за абсолют конечные истины современного естествознания, Базаров впадает в нигилистическое отрицание всех исторических ценностей. Тургенева привлекало в революционерах-разночинцах отсутствие барской изнеженности, презрение к прекраснодушной фразе, порыв к живому практическому делу. Базаров силен в критике консерва- тизма Павла Петровича, в обличении пустословия русских либера- лов, в отрицании эстетского преклонения «барчуков» перед искусст- вом, в критике барской изнеженности, дворянского культа любви. Но, бросая вызов отживающему строю жизни, герой в ненависти к «барчукам проклятым» заходит и не может не заходить слишком далеко. Отрицание «вашего» искусства перерастает у него в отрица- ние всякого искусства, отрицание «вашей» любви — в утверждение, что любовь — чувство напускное, все в ней легко объясняется физио- логией, отрицание «ваших» сословных принципов — в уничтожение любых авторитетов, отрицание сентиментально-дворянской любви к народу — в пренебрежительное отношение к мужику вообще и т. д. Порывая с барчуками, Базаров бросает вызов непреходящим цен- ностям культуры, ставя себя в трагическую ситуацию. 72
В споре с Базаровым Павел Петрович прав, утверждая, что жизнь с ее готовыми, исторически взращенными формами может быть умнее отдельного человека или группы лиц. Но это доверие к опыту прошлого предполагает проверку его жизнеспособности, его соответствия молодой, вечно обновляющейся жизни. Оно предпола- гает внимательное отношение к новым общественным явлениям. Павел Петрович, одержимый сословной спесью и гордыней, этих чувств лишен. В его благоговении перед старыми авторитетами заявляет о себе «отцовский», дворянский эгоизм. Недаром же Турге- нев писал, что его роман «направлен против дворянства как передо- вого класса*. Итак, Павел Петрович приходит к отрицанию человеческой лич- ности перед принципами, принятыми на веру. Базаров приходит к утверждению личности, но ценой разрушения всех авторитетов. Оба эти утверждения — крайние. В одном — закоснелость и эгоизм, в другом — нетерпимость и заносчивость. Спорщики впадают в про- тивоположные общие места. Истина ускользает от спорящих сторон: Кирсанову не хватает «отеческой» любви к ней, Базарову — «сы- новнего» почтения. Участниками спора движет не стремление к истине, а взаимная нетерпимость. Поэтому оба, в сущности, не вполне справедливы по отношению друг к другу и, что особенно примечательно, к самим себе. Уже первое знакомство с Базаровым убеждает: в его душе есть чувства, которые герой скрывает от окружающих. Очень и очень не прост с виду самоуверенный и резкий тургеневский разночинец. Тревожное и уязвимое сердце бьется в его груди. Крайняя резкость его нападок на поэзию, на любовь, на философию заставляет усом- ниться в полной искренности отрицания. Есть в поведении Базарова некая двойственность, которая перейдет в надлом и надрыв во второй части романа. В Базарове предчувствуются герои Достоевского с их типичными комплексами: злоба и ожесточение как форма проявления любви, как полемика с добром, подспудно живущим в душе отрица- теля. В душе героя потенциально присутствует многое из того, что он отрицает: и способность любить, и «романтизм», и народное начало, и семейное чувство, и умение ценить красоту и поэзию. Не случайно Достоевский высоко оценил роман Тургенева и трагическую фигуру «беспокойного и тоскующего Базарова (признак великого сердца), несмотря на весь его нигилизм». Но не вполне искренен с самим собой и антагонист Базарова, Павел Петрович. В действительности он далеко не тот самоуверен- ный аристократ, какого разыгрывает из себя перед Базаровым. Подчеркнуто аристократические манеры Павла Петровича вызваны внутренней слабостью, тайным сознанием своей неполноценности, в чем Павел Петрович, конечно, боится признаться даже самому себе. Но мы-то знаем его тайну, его любовь не к загадочной княгине Р., а к милой простушке — Фенечке. Так вспыхивающая между соперниками взаимная социальная неприязнь неизмеримо обостряет разрушительные стороны кирсанов- ского консерватизма и базаровского нигилизма.
Вместе с тем Тургенев показывает, что базаровское отрицание имеет демократические истоки, питается духом народного недоволь- ства. Не случайно в письме к Случевскому автор указывал, что в лице Базарова ему «мечтался какой-то странный pendant с Пугаче- вым». Характер Базарова в романе проясняет широкая панорама провинциальной жизни, развернутая в первых главах: натянутые отношения между господами и слугами; «ферма» братьев Кирсано- вых, прозванная в народе «Бобыльим хутором»; разухабистые му- жички в тулупах нараспашку; символическая картина векового крепостнического запустения: «небольшие леса, речки с обрытыми берегами, крошечные пруды с худыми плотинами, деревеньки с низкими избенками под темными, до половины разметанными кры- шами, покривившиеся молотильные сарайчики с зевающими во- ротищами возле опустелых гумен», «церкви, то кирпичные, с отва- лившеюся кое-где штукатуркой, то деревянные, с наклонившимися крестами и разоренными кладбищами...». Как будто стихийная сила пронеслась как смерч над этим богом оставленным краем, не пощадив ничего, вплоть до церквей и могил, оставив после себя лишь глухое горе, запустение и разруху. Читателю представлен мир на грани социальной катастрофы; на фоне беспокойного моря народной жизни и появляется в романе фигура Евгения Базарова. Этот демократический, крестьянский фон укрупняет характер героя, придает ему эпическую монументальность, связывает его нигилизм с общенародным недовольством, с социаль- ным неблагополучием всей России. В базаровском складе ума проявляются типические стороны русского народного характера: к примеру, склонность к резкой крити- ческой самооценке. Базаров держит в своих сильных руках и «бога- тырскую палицу» — естественнонаучные знания, которые он бого- творит,— надежное оружие в борьбе с идеалистической философией, религией и опирающейся на них официальной идеологией русского самодержавия, здоровое противоядие как барской мечтательности, так и крестьянскому суеверию. В запальчивости ему кажется, что с помощью естественных наук можно легко разрешить все вопросы, касающиеся сложных проблем общественной жизни, искусства, фи- лософии. Но Тургенев, знавший труды немецких естествоиспытателей, ку- миров революционных шестидесятников, из первых рук, лично зна- комый с Карлом Фогтом, обращает внимание не только на сильные, но и на слабые стороны вульгарного материализма Фогта, Бюх- нера и Молешотта. Он чувствует, что некритическое к ним отноше- ние может повлечь к далеко идущим отрицательным результатам. Грубой ошибкой вульгарных материалистов было упрощенное представление о природе человеческого сознания, о сути психи- ческих процессов, которые сводились к элементарным, физиологи- ческим. Обратим внимание, что искусство, с точки зрения Базаро- ва,— болезненное извращение, чепуха, романтизм, гниль, что герой презирает Кирсановых не только за то, что они «барчуки», но и за то, что они «старички», «люди отставные», «их песенка спета». Он и к своим родителям подходит с той же меркой. Все это — результат узкоантропологического взгляда на природу человека, следствие биологизации социальных и духовных явлений, приводившей к стира- нию качественных различий между физиологией и социальной психо- логией. Вслед за Фогтом русские демократы утверждали, что в про- цессе старения человека мозг его истощается и умственные способ- ности становятся неполноценными. Уважение к жизненному опыту и мудрости «отцов», веками формировавшееся чувство отцовства ставилось, таким образом, под сомнение. Романтической чепухой считает Базаров и духовную утончен- ность любовного чувства: «Нет, брат, все это распущенность и пусто- та!.. Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй- ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадоч- ному взгляду. Это все романтизм, чепуха, гниль, художество». Рас- сказ о любви Павла Петровича к княгине Р. вводится в роман не как вставной эпизод. Он является в романе как предупреждение за- носчивому Базарову. Большой изъян ощутим и в базаровском афоризме «природа не храм, а мастерская». Правда деятельного, хозяйского отношения к природе оборачивается вопиющей односторонностью, когда законы, действующие на низших природных уровнях, абсолютизируются и превращаются в универсальную отмычку, с помощью которой Ба- заров легко разделывается со всеми загадками бытия. Нет любви, а есть лишь физиологическое влечение, нет никакой красоты в при- роде, а есть лишь вечный круговорот химических процессов единого вещества. Отрицая романтическое отношение к природе как к хра- му, Базаров попадает в рабство к низшим стихийным силам природ- ной «мастерской». Он завидует муравью, который в качестве насеко- мого имеет право «не признавать чувство сострадания, не то что наш брат, самоломанный». В горькую минуту жизни даже чувство со- страдания Базаров склонен считать слабостью, отрицаемой есте- ственными законами природы. Но кроме правды физиологических законов, есть правда чело- веческой, одухотворенной природности. И если человек хочет быть «работником», он должен считаться с тем, что природа на высших уровнях — «храм», а не только «мастерская». Да и склонность того же Николая Петровича к мечтательности — не гниль и не чепуха. Мечты — не простая забава, а естественная потребность человека, одно из могучих проявлений творческой силы его духа. Разве не удивительна природная сила памяти Николая Петровича, когда он в часы уединения воскрешает прошлое? Разве не достойна восхище- ния изумительная по своей красоте картина летнего вечера, кото- рой любуется этот герой? Так встают на пути Базарова могучие силы красоты и гармонии, художественной фантазии, любви, искусства. Против «Stoff und Kraft» Бюхнера — пушкинские «Цыганы» с их предупреждающим афоризмом: «И всюду страсти роковые. И от судеб защиты нет»; 75
против приземленного взгляда на любовь — романтические чувства Павла Петровича; против пренебрежения искусством, мечтатель- ностью, красотой природы — раздумья и мечты Николая Петровича. Базаров смеется над всем этим. Но «над чем посмеешься, тому и послужишь»,— горькую чашу этой жизненной мудрости Базарову суждено испить до дна. С тринадцатой главы в романе назревает поворот: непримири- мые противоречия обнаружатся со всей остротой в характере героя. Конфликт произведения из внешнего (Базаров и Павел Петрович) переводится во внутренний план («поединок роковой» в душе База- рова). Этим переменам в сюжете романа предшествуют пародийно- сатирические главы, где изображаются пошловатые губернские «аристократы» и провинциальные «нигилисты». Комическое сниже- ние — постоянный спутник трагического жанра, начиная с Шекспира. Пародийные персонажи, оттеняя своей низменностью значитель- ность характеров двух антагонистов, гротескно заостряют, доводят до предела и те противоречия, которые в скрытом виде присущи центральным героям. С комедийного «дна» читателю становится виднее как трагедийная высота, так и внутренняя противоречи- вость пародируемого явления. Не случайно именно после знакомства с Ситниковым и Кукшиной в самом Базарове начинают резко проступать черты самоломан- ности. Виновницей этих перемен оказывается Анна Сергеевна Один- цова. «Вот тебе раз! бабы испугался! — подумал Базаров и, разва- лясь в кресле не хуже Ситникова, заговорил преувеличенно развяз- но». Любовь к Одинцовой — начало трагического возмездия заносчи- вому Базарову: она раскалывает его душу на две половины. От- ныне в нем живут и действуют два человека. Один из них — убеж- денный противник романтических чувств, отрицатель духовной при- роды любви. Другой — страстно и одухотворенно любящий человек, столкнувшийся с подлинным таинством этого высокого чувства: «Он легко сладил бы с своей кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость». Дорогие его уму «естественнонаучные» убежде- ния превращаются в принцип, которому он, отрицатель всякого рода принципов, теперь служит, тайно ощущая, что служба эта слепа, что жизнь оказалась сложнее того, что знают о ней «физиологи». Обычно истоки трагизма базаровской любви ищут в характере Одинцовой, изнеженной барыне, аристократке, не способной отклик- нуться на чувство Базарова, робеющей и пасующей перед ним. Но Одинцова хочет и не может полюбить Базарова не только потому, что она аристократка, но и потому, что этот демократ, полюбив, не хочет любви и бежит от нее. «Непонятный испуг», который охватил героиню в момент любовного признания Базарова, человечески оправдан: где та грань, которая отделяет базаровское признание в любви от ненависти по отношению к любимой женщине? «Он зады- хался; все тело его видимо трепетало. Но это было не трепетание юношеской робости, не сладкий ужас первого признания овладел 76
им; это страсть в нем билась, сильная и тяжелая — страсть, похо- жая на злобу и, может быть, сродни ей». Стихия жестоко подавлен- ного чувства прорвалась в нем, наконец, но с разрушительной по отношению к этому чувству силой. «Обе стороны до известной степени правы»,— этот принцип по- строения античной трагедии проходит через весь роман, а в любовной его истории завершается тем, что Тургенев сводит аристократа Кирсанова и демократа Базарова в сердечном влечении к Фенечке и ее простотой, народным инстинктом выверяет ограниченность того и другого героя. Павла Петровича привлекает в Фенечке демократическая не- посредственность: он задыхается в пустоте своего аристократическо- го интеллектуализма. Но любовь его к Фенечке слишком заоблачна и бесплотна: «Так тебя холодом и обдает!» — жалуется героиня Дуняше на его «страстные» взгляды. Базаров инстинктивно ищет в Фенечке жизненное подтвержде- ние своему взгляду на любовь как на простое и ясное чувственное влечение. Но эта «простота» оказывается хуже воровства: она глубо- ко оскорбляет Фенечку, и нравственный укор, искренний, неподдель- ный, слышится из ее уст. Неудачу с Одинцовой Базаров объяснял для себя барской изнеженностью героини, но применительно к Фе- нечке о каком «барстве» может идти речь? Очевидно, в самой женской природе (крестьянской или дворянской — какая разница!) заложена отвергаемая героем одухотворенность и нравственная красота. Уроки любви повлекли за собою тяжелые последствия в судьбе Базарова. Они привели к кризису его односторонние, вульгарно- материалистические взгляды на жизнь. Перед героем открылись две бездны: одна — загадка его собственной души, которая оказа- лась глубже и бездоннее, чем он предполагал; другая — загадка мира, который его окружает. От микроскопа героя потянуло к теле- скопу, от инфузорий — к звездному небу над головой. Трагизм положения Базарова еще более усугубляется под кро- вом родительского дома. Мрачному, замкнутому, холодеющему ге- рою противостоит рвущаяся к нему великая сила родительской любви. Причем, и мечтательность, и поэзия, и любовь к философии, и сословная гордость — все это возвращается к Базарову в новом качестве, в жизни его плебея-отца, да еще в формах, воскрешаю- щих традиции не вековой, дворянской, а тысячелетней, античной культуры, пересаженной на добрую почву старорусского патриар- хального быта. А это значит, что и философия, и поэзия — не только праздное занятие аристократов, развивших в себе нервную систе- му до раздражения, но вечное свойство человеческой природы, веч- ный атрибут культуры. Базаров хочет вырваться, убежать от обступивших его вопросов, убежать от самого себя,— но это ему не удается, а попытки порвать живые связи с жизнью, его окружающей и проснувшейся в нем са- мом, ведут героя к трагическому концу. Тургенев еще раз проводит Базарова по тому кругу, по которому он прошел: Марьино, Никольское, родительский дом. Но теперь мы не узнаем прежнего Базарова: затухают его споры, догорает несчастная любовь. Второй круг жизненных странствий героя сопровождают последние разрывы: с семейством Кирсановых, с Фенечкой, с Аркадием и Катей, с Один- цовой и, наконец, роковой для Базарова разрыв с мужиком. Вспомним сцену свидания Базарова с бывшим дядькой своим, Тимофеичем. С радостной улыбкой, с лучистыми морщинами, сердобольный, не умеющий лгать и притворяться, Тимофеич олицетворяет ту поэтическую сторону народной жизни, от которой Базаров презрительно отворачивается. В облике Тимофеича «сквозит и тайно светит» что-то вековое, крестьянское: «крошечные слезинки в съеженных глазах» как символ народной судьбы, народного долготерпения, сострадания. Пе-' вуча и одухотворенно-поэтична народная речь Тимофеича — упрек жестковатому Базарову: «Ах, Евгений Васильевич, как не ждать-то-с! Верите ли богу, сердце из- ныло на родителей на ваших глядючи». Старый Тимофеич тоже ведь один из тех «отцов», к культуре которых молодая демократия отнеслась не очень почтительно. «Ну, не ври»,— грубо перебивает его Базаров. «Ну, хорошо, хорошо! не расписы- вай»,— обрывает он душевные признания Тимофеича. А в ответ слышит только уко- ризненный вздох. Словно побитый, покидает несчастный старик Никольское. Дорого обходится Базарову это подчеркнутое пренебрежение поэтической сущностью жизни народной, глубиной и серьезностью крестьянской жизни вообще. В подтрунивании героя над мужиком к концу романа появляется умышленное, наигранное равнодушие, снисходительную иронию сменяет шутовство: «Ну, излагай мне свои воззрения на жизнь, братец: ведь в вас, говорят, вся сила и бу- дущность России, от вас начнется новая эпоха в истории...» Герой и не подозревает, что в глазах мужика он является не только бари- ном, но и чем-то вроде «шута горохового». Неотвратимый удар судьбы читается в финальном эпизоде ро- мана: есть, бесспорно, что-то символическое в том, что смелый «анатом» и «физиолог» русской жизни губит себя при вскрытии трупа мужика. Перед лицом смерти слабыми оказались опоры, поддерживав- шие некогда базаровскую самоуверенность: медицина и естествен- ные науки, обнаружив свое бессилие, отступили, оставив Базарова наедине с самим собой. И тут пришли к герою на помощь силы, когда-то им отрицаемые, но хранимые на дне его души. Именно их герой мобилизует на борьбу со смертью, и они восстанавливают цельность и стойкость его духа в последнем испытании. Умирающий Базаров прост и человечен: отпала надобность скрывать свой «ро- мантизм», и вот душа героя освобождается от плоти, бурлит и пе- нится, как полноводная река. Базаров умирает удивительно, как умирали у Тургенева русские люди в «Записках охотника». Он ду- мает не о себе, а о своих родителях, готовя их к ужасному концу. Почти по-пушкински прощается герой С возлюбленной, и говорит он языком поэта: «Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она по- гаснет». Любовь к женщине, любовь сыновняя к отцу и матери сли- ваются в сознании умирающего Базарова с любовью к родине, к таинственной Рбссии, оставшейся не до конца разгаданной загад- кой для Базарова: «Тут есть лес». 78
Искупая смертью односторонность своей жизненной программы, герой оставляет миру позитивное, творческое,' исторически-ценное как в самих его отрицаниях, так и в том, что скрывалось за ними. Не потому ли в конце романа воскрешается тема народной, крестьян- ской России, перекликающаяся с аналогичной темой в начале ро- мана. Сходство их очевидно, но и различие тоже: среди российского запустения, среди расшатанных крестов и разоренных могил появ- ляется одна, «которую не топчет животное: одни птицы садятся на ней и поют на заре». Герой усыновлен народной Россией, которая помнит о нем, подтверждая высокий смысл прожитой им жизни. Две великих любви освящают могилу Базарова — родительская и народная... По выходе в свет роман Тургенева явился «яблоком раздора», он спровоцировал раскол в революционно-демократическом лагере между «Современником» и «Русским словом». Это произошло пото- му, что Тургенев не списал своего героя с какого-либо готового образца. Конечно, в работе над характером Базарова он заимство- вал определенные черты у Чернышевского и Добролюбова («антро- пологизм»), еще более у Писарева (апофеоз индивидуализма, скеп- тическое отношение к революционным возможностям народа, вуль- гарный материализм). Забегая вперед, Тургенев многое в русском ни- гилизме предугадал: писаревское «разрушение эстетики», например, или зайцевское ниспровержение искусства. Он создал образ человека, в жизни не существовавшего, но в идеале возможного и живого. Базаров — это герой большого масштаба, судьбою своею оплатив- ший все издержки нигилистических теорий. Тургенев показал, к каким последствиям может привести революционера праведная си- ла гнева, презрения и разрушения, если она примет нигилистиче- ские формы, если классовая борьба не будет опираться на фунда- мент живой, учитывающей реальную сложность жизни теории. Со- здание такого образа революционера-нигилиста можно считать твор- ческим открытием художника, стоявшего на страже культуры.
