Дипломатическая деятельность России на территории Среднего жуза

Экспансионистская политика сибирских пограничных властей сочеталась одновременно с мирными, дипломатическими акциями. Это было вызва­но прежде всего военной слабостью России в Сибири, поскольку линии укреплений были растянуты, а гарнизоны были малочисленны. С другой стороны, им противостояли агрессивные Цинская империя и хорошо орга­низованные и практически независимые племена казахов Среднего и Старшего жузов. В этих условиях пограничная администрация старалась употребить все доступные ей меры, чтобы, во-первых, оградить сибирс­кие владения от нападения казахов и китайцев, во-вторых, удержать ка­захов под российским протекторатом. В связи с этим в казахскую степь направляется ряд посольств и миссий, основной целью которых было выяснение отношения казахов к Китаю и убеждение казахских правите­лей в выгодности подчинения России.

В 1752 году к Абылай-султану был направлен капитан Яковлев, це­лью которого было привлечение на российскую службу джунгарских нойонов Амурсаны и Даваци, находившихся в кочевьях Среднего жуза. Встреча Яковлева с султаном произошла на р. Тобол в Аракарагайском бору. Российский посол пытался убедить Абылая отказаться от похода против джунгар и отослать мятежных нойонов в Россию, обещая по­кровительство пограничных властей. Однако миссия закончилась про­валом, и Яковлев был вынужден вернуться ни с чем. Единственным ее результатом стало налаживание отношений с некоторыми казахскими старшинами, в т.ч. с Кульсары и Кулеком, обещавшими содействовать русским властям.⁴⁸ В 1753 году в Средний жуз был отправлен М. Арапов с письмами к этим старшинам с просьбой содействовать в привлечении Амурсаны и Даваци на русскую службу, однако и эта попытка была бе­зуспешной. Только в 1757 году Амурсана прибыл на Сибирскую линию, однако в это время нойон уже не имел ни политического веса, ни реаль­ных шансов на власть в Джунгарии, поэтому его подчинение не принес­ло России никаких политических выгод.

Казахско-китайская война 1756-1757 годов заставила Россию активизи­ровать дипломатическую деятельность в Среднем жузе. Опасность усиле­ния в казахских степях цинов была достаточно реальной и пограничные власти, обеспокоенные этим, пытались привлечь наиболее влиятельных ка­захских правителей на свою сторону. В марте 1758 года Коллегия иностран­ных дел предписывала «Абылай-салтану, к отвлечению его от китайской стороны, внушить... что ее императорское величество за его долговремен­ную службу... жалует его саблею в знак его верного подданства».⁴⁹ Одно­временно пограничная администрация пыталась организовать в Оренбурге истречу хана Нуралы, верно служившего России, и султана Абылая. С этой целью в конце мая 1758 года в степь был направлен Я. Гуляев, однако Абы-лай отказался ехать на пограничную линию. Более того, когда перед казаха­ми Среднего жуза встал вопрос: на какой стороне быть во время китайско-российского конфликта, они заняли позицию невмешательства. Сибирский губернатор Ф. И. Соймонов доносил в Коллегию иностранных дел, что «ки­тайский хан, с китайским войском намерен на Россию военной рукой преступить... киргиской посланник китайскому хану ответствовал, что они помогать ни российскому войску, ни китайцам не будут».⁵⁰

С целью удержать Абылай-хана в русском подданстве правительство решило способствовать провозглашению его ханом Среднего жуза. С этой целью в степь было направлено посольство И. Уракова и Я. Гуляева. Они должны были убедить Абылая обратиться к императрице с просьбой утвер­дить его ханом. Чтобы материально и морально заинтересовать султана, ему было назначено ежегодное жалованье, но вопреки ожиданиям, Абылай на­отрез отказался получать ханский титул из рук России.⁵¹ Тем не менее, рос­сийская администрация продолжала «приласкивать» султана и влиятельных старшин и выплачивать жалованье. Сибирский губернатор Соймонов в 1762 году просил Коллегию иностранных дел повысить сумму годового жалова­ния Абылаю до тысячи рублей. За счет казны из Петропавловской крепос­ти ему ежегодно выделялось 212 пудов зерна, султану Жолбарысу, старши­нам Кульсаре и Кулеку - по 100 пудов, Байжигиту - 25 пудов.⁵² В начале 1762 года было предписано «знатнейших киргиз-казаков всячески ласкать, щедрою рукой давать им подарки и награждения, а которые пожелают, для тех строить за казенный счет близ границы скотные дворы и сараи».⁵³ Пра­вительство решило построить деревянный дом близ границы для Абылая, однако эта идея была осуществлена только в 1779 году. Казахские правите­ли старались не упускать выгоды из такой политики России. В 1764 году Абылай просил послать к нему десять русских крестьян для обучения каза­хов русской агротехнике, прислать мастеров и материалы для строитель­ства дома. Однако эти внешне хорошие отношения Абылая к России были все же только тонкой политикой казахского султана.

Когда в 1768 году к нему прибыли посланцы от командующего Сибирс­кой линией И. И. Шпрингера с просьбой дать одного из сыновей в аманаты, Абылай не отказал и даже уверял послов, что «ежели повелено будет сына его в которое место отпустить в аманаты, тогда он сам в оное отвесть жела­ет», но на самом деле аманатов Россия так и не получила.⁵⁴

Многочисленные посольства, направляемые в Средний жуз в 50-60-е годы, не привели к какому-нибудь укреплению России в этом реги­оне. Хотя все посланцы отмечали миролюбивое отношение казахов к России. Так, в 1761 году побывавший у Абылая башкир Ш. Абза-нов сообщал, что казахи против России «никаких худых предприя­тий не имеют».⁵⁵

В 1763 году Ураков и Гуляев доносили, что Абылай и Казыбек би «помня еще то, как... во время Шемяки-хана со всей Средней ордой о бытии в вечном российском подданстве ея и. в. присягал, в котором на­мерения и ныне непоколебимо стоять желает».⁵⁶ В 1764 году Арапов, а затем Ш. Абзанов, У. Абзанов и М. Утяшев вновь подтвердили отсут­ствие у казахов Среднего жуза враждебных намерений по отношению к России. В 1767 году башкирские старшины К. Абзанов, А. Курманов и В. Тунгатаров вновь показали, что Абылай не отказывается от покрови­тельства северного соседа. В то же время Абылай умело уходил от по­пыток сделать его подчинение России действительным. «Превосходя всех современных владельцев киргизских летами, хитростию и опытностью, известный умом, сильный числом подвластного ему народа и славный в ордах сношениями своими с императрицей российскою и китайскимбогдаханом, Абылай... признавал себе, смотря по нужде, то подданным русским, то китайским, а на самом деле был властитель независимый», -писал о нем А. Левшин.⁵⁷

Особенно ярко независимость Среднего жуза от России проявилась после провозглашения в 1771 году Абылая ханом трех жузов. Российская админи­страция оказалась в очень сложном положении.

С одной стороны, непризнание ханского титула за Абылаем могло от­толкнуть его от России, тем более, что Цинская империя официально при­знавала его верховным правителем казахов. Сдругой стороны, Россия офи­циально утвердила ханом Младшего жуза Нуралы и не могла, без возник­новения конфликта с потомками Абулхаира согласиться на власть Абылая во всех трех жузах.

Абылай же демонстративно не обращался к русским властям с просьбой о признании. Периодически он писал письма с просьбой о присылке войск, но только в 1778 году официально попросил императрицу признать его хан­ский титул. В том же году последовал патент на утверждение Абылая ханом Среднего жуза, а в 1779 году ему был построен деревянный дом недалеко от пограничной линии. Однако эти акции только ухудшили казахско-русские отношения и Абылай перестает вообще поддерживать какие-либо связи с пограничной администрацией. В то же время русские власти не упускали случая усилить влияние на те казахские общины, которые по тем или иным причинам не подчинялись власти Абылая. В 1770 году в Усть-Каменогорск к местной администрации обратились старшины нескольких аулов рода уак с просьбой принять в русское подданство. В 1772 году с аналогичной просьбой в Семипалатинскую крепость обратились старшины рода чубак-тар-керей Есберди и Нура-батыр с подданными им тремя тысячами каза­хов. Однако эти случаи были нехарактерны и единичны.

Как мы видим, политика русской пограничной администрации в Сред­нем жузе характеризовалась сочетанием «жесткой» и «мягкой» линий, при­чем второй отдавалось предпочтение. Боясь оттолкнуть казахских правите­лей, русские власти делали вид, что не замечают их контактов с Цинской империей, казахи же, демонстративно подчеркивая свою зависимость от России, вели двойную игру и были фактически независимы. Единственным более или менее эффективным средством влияния на Средний жуз была пограничная торговля.

Торговые отношения казахов Среднего жуза с Россией. Российские вла­сти прекрасно понимали, что экспансия в Центральную Азию невозможна без экономического освоения края. «Благополучие, слава и цветущее со­стояние государств от трех источников происходит. Первое от внутреннего покоя, безопасности и удовольствия подданных; второе от победоносных действий против неприятеля, с заключением прибыточного и славного мира; третье от взаимного сообщения внутренних избытков с отдаленными наро­дами через купечество», - говорил М. В. Ломоносов.⁵⁸ Однако в середине XVIII века торговля с казахами Среднего жуза имела небольшой оборот и осуществлялась в основном через Троицк. Кроме того, в конце 40-х годов была разрешена торговля в Ямышевской и Омской крепостях.

Уже в начале 50-х годов Троицк стал терять свое значение. Во-первых, строительство Ново-Ишимской линии в 1752 году отпугнуло казахских тор­говцев, около 500 казахов, уже вышедших в путь, вернулись в свои аулы.⁵⁹

Во-вторых, в 50-х годах начинает налаживаться торговля с Цинской импе­рией, охотно покупавшей у казахов лошадей. Тем не менее, в Троицк про­должали приезжать купцы, но уже не со всего Среднего жуза, а только от близлежащих к нему казахских родов. Только в начале 60-х годов положе­ние начинает улучшаться. В 1761 году троицкий комендант доносил, что «Средней орды с киргизами ярмонка производится ж хорошо, куда и азиатс­кие купцы также в приезде имеются».⁶⁰ Невыгодность торговли с Китаем заставляла население Восточного и Юго-Восточного Казахстана искать дру­гие, более выгодные маршруты. В 1762 году правитель найманов султан Абулфеис обратился к Петру III с просьбой открыть торг в Семипалатинс­кой крепости. «Люди Аблай-султана из племени аргын Среднего Иуза про­изводят выгодный торг через Троицкую крепость... Из-за удаленности на­род наш: Среднего Иуза — найманы и уйшуны и весь Старший Иуз - в той Троицкой крепости торговать не могут. Если будет дан йарлык с указом торговать в той крепости Самай-Болат (Семипалатной. - Ред.), то так как отец наш Абу-л-Мамбет-хан является ханом в местности Туркестан, то че­рез него приезжие из Туркестана, Ташкента, Кашгара и Иаркенда купцы имели бы большую выгоду», - писал он в своем послании.⁶¹ В том же 1762 году по царскому указу была учреждена торговля в Семипалатинске, одна­ко нежелание русских купцов приезжать на Иртышскую линию привело к тому, что командиру Сибирской линии К. фон Фрауендорфу пришлось нео­днократно обращаться к губернским властям в Тобольске с просьбой при­слать купцов в Семипалатинск. Чтобы не разочаровать казахов пассивнос­тью русской стороны, в 1764 году Абулфеису и его подданным было разре­шено даже нарушать запретную 10-верстную полосу и кочевать вблизи Семипалатной крепости.

В целом торговый оборот с Россией не был особенно большим, русские купцы сбывали посуду, керамику, ткани, котлы; казахи торговали скотом, пушниной, продуктами скотоводческого хозяйства. Кроме этого на Сибир­ских линиях продавались среднеазиатские и китайские товары. Несмотря на постоянный рост оборота на казахско-российской границе, основным торговым партнером Среднего и Старшего жузов в 50—70-е годы XVIII века продолжала оставаться Цинская империя.

Характеризуя политику сибирских пограничных властей во второй по­ловине XVIII века, отметим, что в целом она была более мягкой и гибкой, чем политика оренбургской администрации. Это, конечно, было вызвано не каким-то особым миролюбием сибирского начальства, а прежде всего военной слабостью России в этом регионе и наличием здесь опасного кон­курента - сильной и агрессивной Цинской империи. Немаловажным фак­тором было и то, что по сравнению с Младшим жузом, казахи Старшего и Среднего жузов были более консолидированы и имели сильного лидера в лице султана, а затем и хана, Абылая.