Практическое занятие 1. Философия как опыт свободной мысли

1. Своеобразие философии, её предмет и роль в жизни человека и общества. Структура философского знания.

 

Ответ на этот вопрос заключен в содержании тех функций, которые способна

выполнять философия по отношению к человеку, социальной группе, к науке,

искусству, другим явлениям социальной действительности. Под "функцией" при этом

понимается способ действия, способ проявления активности системы (т.е. системы

философского знания), общий тип решаемых этой системой задач.

 

Сама философия есть мировоззрение, т.е. совокупность взглядов на мир в целом и на отношение человека к этому миру. В одном ряду с философией находятся другие формы мировоззрения: мифологическое, религиозное, художественное, натуралистское, обыденное.

".

* * *

Философия выступает в двух ипостасях: 1) как информация о мире в целом и

отношении человека к этому миру и 2) как комплекс принципов познания, как

всеобщий метод познавательной деятельности. На этом основано разделение большого числа функций философии на две группы: мировоззренческие и методологические.

 

2. Философия и мировоззрение: сходства и различия. Функции философии.

В целом мировоззрение можно было бы определить следующим образом: это обобщенная система взглядов человека (и общества) на мир в целом, на свое собственное место в нем, понимание и оценка человеком смысла своей жизни и деятельности, судеб человечества; совокупность обобщенных научных, философских, социально-политических, правовых, нравственных, религиозных, эстетических ценностных ориентации, верований, убеждений и идеалов людей.

В зависимости от того, как решается вопрос о соотношении духа и материи, мировоззрение может быть идеалистическим или материалистическим, религиозным или атеистическим. Материализм есть философское воззрение, признающее субстанцией, сущностной основой бытия материю. Согласно материализму, мир есть движущаяся материя. Духовное же начало, сознание есть свойство высокоорганизованной материи — мозга.

Идеализм есть философское мировоззрение, согласно которому истинное бытие принадлежит не материи, а духовному началу: разуму, воле.

философия — это система основополагающих идей в составе мировоззрения человека и общества.

О ценностных ориентациях. Под ценностными ориентация-ми имеется в виду система материальных и духовных благ, которые человек и общество признают как повелевающую силу над собой, определяющую помыслы, поступки и взаимоотношения людей.

 

Отметим, что истинная сущность человека определяется не его отдельными качествами и порой случайными поступками, а преобладающими интересами и ценностными интересами. Жизнь общества в немалой степени зависит от господствующего мировоззрения, от того, какие убеждения и идеалы исповедует образованная часть общества, что считает наивысшей ценностью на шкале всей иерархии ценностей.

Философия отличается от иных форм мировоззрения тем, что относится, прежде всего, к научной сфере общественного сознания (хотя, надо сразу отметить, не только к этой сфере), а внутри нее, в отличие от натуралистской формы (например, фрейдовского мировоззрения, тоже включенного в сферу науки), - имеет специфический категориальный аппарат, опирающийся в своем развитии не на одну какую-либо научную дисциплину, а на все науки, на весь единый совокупный опыт развития человечества.

 

Сущность философии - в размышлениях над всеобщими проблемами в системе "мир – человек

ФУНКЦИИ ФИЛОСОФИИ:

На первом месте среди функций философии в соответствии с приоритетной

значимостью проблемы человека среди всех остальных проблем философии стоит

гуманистическая функция.

Исходя из уроков прошлого, А. Швейцер заявил: "Для общества, как и для индивида,

жизнь без мировоззрения представляет собой патологическое нарушение высшего

чувства ориентирования" (там же. С. 82).

Следующей мировоззренческой функцией философии является социально-

аксиологическая функция.

Коснемся лишь одного момента - общественного идеала. Вопрос об этом идеале

оказывается тесно связанным с вопросом о характере взаимоотношений философии и

политического режима. На первый взгляд кажется, будто здесь имеются однозначные

отношения: философия есть причина, а политическая идея и политический режим -

следствие.

Одной из функций философии является культурно-воспитательная функция.

Таковы основные мировоззренческие функции философии: гуманистическая, социально-

аксиологическая, культурно-воспитательная и объяснительно-информационная.

3. Философия и наука (сходства, различия, взаимосвязь).

 

Со стороны своего метода философия способна выполнять несколько функций по

отношению к науке: эвристическую, координирующую, интегрирующую и логико-

гносеологическую.

 

Существо эвристической функции состоит в содействии приросту научных знаний, в

том числе в создании предпосылок для научных открытий. Философский метод,

применяемый в единстве с формально-логическим, обеспечивает приращение знаний,

конечно, в собственно философской сфере. Результатом этого является экстенсивное

и интенсивное изменение системы всеобщих категорий. Новая информация может иметь

вид прогноза.

 

Что же касается частных наук, то философский метод, будучи примененным в

комплексе с другими методами, способен помогать им в решении сложных

теоретических, фундаментальных проблем, "участвовать" в их предвидениях. Важное

значение имеет участие философии в создании гипотез и теорий. Нет, наверное, ни

одной естественнонаучной теории, формирование которой обошлось бы без

использования философских представлений - о причинности, пространстве, времени и

др.

 

Как установил М.В. Мостепаненко, философия воздействует на формирование новой

научной теории в физике не непосредственно, а опосредованно, через промежуточное

звено - частнонаучную картину мира. В результате физические теории создаются не

только на определенном эмпирическом, но и на "внеэмпирическом" базисе. Важную

роль в их возникновении играют предпосылки, к которым относятся философские

понятия, идеи; именно они играют определяющую роль в нахождении основания теории

и, следовательно, самой теории.

 

 

Результаты такого воздействия при внешнем знакомстве с теорией не очевидны,

однако специальный анализ показывает, что содержание той или иной теории

базируется на философских представлениях. Философские принципы и понятия

проникают в саму ткань науки и, участвуя в генезисе научной теории, остаются в

ней, функционируют как часть, как внутренний необходимый элемент самой теории.

Анализ обнаруживает, например, что:

 

1) классическая механика построена на логической схеме философского принципа

причинности;

2) квантовая механика базируется на общекатегориальной структуре;

3) теория относительности опиралась, как на свой мировоззренческий фундамент, на

философские понятия;

4) эволюционная теория в биологии (Ч. Дарвина) имела своим основанием группу

мировоззренческих понятий;

Философский метод способен оказывать положительное воздействие на научную работу

не только отдельными своими понятиями или категориальными блоками, но и

принципами.

Координирующая функция философии. Существо этой функции состоит в

координировании методов в процессе научного исследования.

Всеобщая философская методология по отношению к частным методам служит

обоснованием не только двух названных принципов, но и других, устанавливает

В основе решения проблемы интеграции знания лежит прежде всего философский

принцип единства мира. Поскольку мир един, постольку и его адекватное отражение

должно представлять единство; системный, целостный характер природы

обусловливает целостность естественнонаучного знания.

Основные понятия

мировоззрение, рефлексия, миропонимание, мироощущение, миф, религия, философия, наука, онтология, гносеология, аксиология, антропология, методология, материализм, идеализм, диалектика, метафизика, метод.

Философия и религия.

Философия и религия имеют совершенно различные задачи и суть различные по существу формы духовной деятельности. Религия есть жизнь в общении с Богом, имеющая целью удовлетворение личной потребности человеческой души в спасении, в отыскании последней прочности и удовлетворенности, незыблемого душевного покоя и радости. Философия есть, по существу, совершенно независимое от каких-либо личных интересов высшее, завершающее постижение бытия и жизни путем усмотрения их абсолютной первоосновы. Но эти, по существу, разнородные формы духовной жизни совпадают между собой в том отношении, что обе они осуществимы лишь через направленность сознания на один и тот же объект — на Бога, точнее, через живое, опытное усмотрение Бога. Конечно, отвлеченно рассуждая, возможно представить себе и обратное соотношение — именно совершенное расхождение путей осуществления обеих задач.

Современному сознанию, даже если оно мыслит в понятиях, близких к вышеизложенным соображениям, представляется маловероятным или даже совершенно невозможным, чтобы то абсолютное, которое в философии нужно как высшая логическая категория, объединяющая и упорядочивающая теоретическое постижение бытия, совпадало с живым личным Богом, которого требует и которым одним только может удовлетвориться религиозная вера.

Два сомнения возникают здесь, которые с разных сторон выражают, в сущности, одну и ту же трудность. С одной стороны, религиозная идея Бога, по-видимому, противоречит целям философии в том отношении, что предполагает в природе Бога и потому в живом отношении к Богу момент тайны, непостижимости, неадекватности человеческому разуму, тогда как задача философии именно в том и состоит, чтобы до конца понять и объяснить первооснову бытия. Все логически доказанное, понятое, до конца ясное, уже тем самым лишается своей религиозной значимости. Бог, математически доказанный, не есть бог религиозной веры. Отсюда представляется, что, если бы даже философия действительно познала истинного Бога, доказала Его бытие, разъяснила Его свойства, она именно этим лишила бы Его того смысла, который Он имеет для религии, т. е. убила бы самое драгоценное, что есть в живой религиозной вере. Таково сомнение многих религиозных натур, которым часто кажется, что чем более философия религиозна по своему предмету, т. е. чем упорнее она занята логическим постижением Бога, тем она опаснее для цели религии — для живого, верующего обладания неизследимым и неизреченным источником спасения. И тот же ход мыслей приводит иногда философию к убеждению, что ее истинная задача — понять Бога, тем самым уничтожить ту безотчетность и таинственность Его, которая придает религии характер интимной веры; философия есть в этом случае, как у Гегеля, замена безотчетной, инстинктивной веры ясным знанием — преодоление веры знанием. Как нельзя одновременно переживать радость живой любви к человеку и брать того же человека как объект холодного научного анализа, так нельзя одновременно веровать в Бога и логически постигать Его.

В ином аспекте эта же трудность принимает форму другого сомнения. Бог религиозной веры, источник личного спасения необходимо есть живая личность. Но, по-видимому, из всех категориальных форм, в которых может мыслиться центральное философское понятие первоосновы бытия, наименее подходящей является именно форма живой личности. Мыслится ли Бог в философии как субстанция мира или как его первопричина, как всеединая вечность или как творческая сила развития, как мировой разум или как жизнь, он есть, во всяком случае, что-то безличное, какое-то в известной мере всегда пантеистически-мирообъемлющее начало, в котором философия, не изменяя своей задачи постижения и логического осмысления бытия и не приспособляясь искусственно к требованиям религиозного чувства, не может усмотреть антропоморфных черт живой, карающей и любящей личности, необходимых для религиозного отношения к Богу. Роковым образом, независимо от содержания отдельной философской системы, Бог философии носит на себе печать своей зависимости от нужд отвлеченной мысли и именно поэтому есть для религиозного чувства лишь иллюзорный суррогат истинного Бога — мертвый камень вместо хлеба, насыщающего голод религиозной души, или, в лучшем случае, ни к чему не нужная, туманная, бесплотная тень того истинно-сущего, которым во всей полноте и жизненности Его реальности уже обладает непосредственная религиозная вера.

В основе обоих сомнений лежит в конечном счете, как уже указано, одна трудность; и надо признать, что это есть действительно серьезная трудность — одна из глубочайших и важнейших философских проблем,— в отличие от того легкоразрешимого противоречия, с которым мы имели дело выше и которое вытекало лишь из поверхностных и совершенно ложных банальных пред ставлений о сущности философии и религии. Трудность эта сводит ся к вопросу: может ли философия, которая есть постижение бы тия в логической форме понятия, вместе с тем не быть рационализмом? Заслуживает внимания, что этот вопрос является решаю щим не только для согласования философии и религии, но и для возможности самой философии. В самом деле, философия, с одной стороны, есть постижение бытия в системе понятий и, с другой стороны, постижение его из его абсолютной и всеобъемлющей первоосновы. Но понятие есть всегда нечто относительное и ограни енное; как же возможно выразить абсолютное в формах относительного, овладеть бесконечным, уловив его в сети конечного? Как можно — проще говоря — постичь непостижимое? Казалось бы, мы стоим перед роковой дилеммой: либо мы ищем само абсолютное, выходящее за пределы всего конечного и — тем самым — логически выразимого, и тогда мы не можем действительно постичь и логически зафиксировать; либо же мы ищем только логическую систему понятий и тогда всегда пребываем в сфере только относительного, частного, производного, не доходя до подлинной первоосновы и целостного всеединства бытия. В обоих случаях задача философии остается неосуществленной.

Философское знание по своим достижениям необходимо отстает от достижений непосредственного религиозного проникновения в глубины бытия. На это есть существенные основания, коренящиеся в самой природе обеих духовных деятельностей. Прежде всего, религиозная вера, будучи живым, непосредственным ощущением и переживанием Божества, не нуждается для своих достижений в тяжкой умственной работе рационального разъяснения и обоснования своих истин. Кроме того, хотя религия, как указано выше, и содержит необходимо, в качестве своей основной опорной точки, момент непосредстЬенного личного усмотрения истинности, она совсем не нуждается в том, чтобы это непосредственное усмотрение распространялось на все содержание религиозной веры. Напротив, для нее характерно, что этот момент непосредственной очевидности присущ восприятию правдивости, безусловной истинности источника откровения —будет ли то самое Божество или тот или иной посредник между Богом и человеком,— в силу чего содержание откровения приобретает косвенную достоверность истины, сообщенную самоочевидно достоверным свидетелем. Поэтому-то достоянием личной веры может быть — и даже необходимо бывает — содержание соборного религиознот опыта, со всеми входящими в его состав достижениями религиозных гениев. Этим достигается возможность полноты, богатства и глубины религиозного откровения, совершенно недостижимые для философского знания. Ибо хотя философскому знанию не поставлено здесь никаких принципиальных преград и открыта возможность бесконечных достижений, однако требуемое природой философского знаниялогическое единство содержания делает для него практически невозможным использование в одной системе всей полноты религиозного опыта человечества. Лишь полнота и многообразие всех философских достижений человеческой мысли в принципе может стать на уровне его религиозных достижений-но эта полнота может быть дана только духовно-исторической интуиции, но не выражена адекватно в какой-либо единой системе. Философская система, пытающаяся выразить и логически фиксировать весьрелигиозный опыт человечества, есть замысел, аналогичный попытке начертить географическую карту, на которой было бы отмечено все многообразие географической реальности. И здесь, с иной стороны, мы снова убеждаемся, что правильное соотношение между религией и философией возможно лишь на почве того “умудренного неведения” (doctaignorantia), которое есть самый зрелый плод истинного просвещения. Подлинно, философское умонастроение по своей волевой структуре совпадает с религиозным умонастроением: в обеих — вопреки поверхностному мнению, которому это представляется невозможным, — смирение сочетается с дерзновением творчества, и притом не так, что каждая из этих волевых тенденций сдерживает и ограничивает другую, а так, что каждая из них, напротив, питает и укрепляет другую.