О необходимости виталистической поэтики

Юрий ЛИННИК

ПОЭЗИЯ: DASEIN И ЧУДО

(Эссе на темы Евгения Ламихова)

ОГЛАВЛЕНИЕ

О НЕОБХОДИМОСТИ ВИТАЛИСТИЧЕСКОЙ ПОЭТИКИ 2

ХАЙДЕГГЕРОВСКОЕ 7

ХРУЩОБА 17

ВРЕМЯ В ПОЭЗИИ 24

НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ И НЕСВОБОДА 27

ЖЕНСКАЯ ДОЛЯ 29

О НАЗНАЧЕНИИ ПОЭЗИИ 34

ПЕТРОЗАВОДСК

ПОЛИМУСЕЙОН

О НЕОБХОДИМОСТИ ВИТАЛИСТИЧЕСКОЙ ПОЭТИКИ

 

Русская поэзия: это понятие сборное?

Оно отражает совокупность хоть и однопорядковых, но всё же разнородных явлений?

Тогда перед нами некий конгломерат.

 

Прими собранье пёстрых глав,

Полусмешных, полупечальных,

Простонародных, идеальных,

Небрежный плод моих забав,

Бессонниц, легких вдохновений,

Незрелых и увядших лет,

Ума холодных наблюдений

И сердца горестных замет.

Это Александр Сергеевич говорит о своём «Евгении Онегине». Но его слова можно распространить на весь свод русской поэзии.

Да, пестро.

Да, мозаично.

Но ведь ясно, что перед нами целостные системы, а не хаотические множества.

Вот главное в удивительной книге Евгения Ламихова: русская поэзия здесь рассматривается как единый сверхорганизм – как холистическое образование.

Важнейшим признаком жизни является соприсущая ей цикличность.

Это качество мы обнаруживаем и в русской поэзии.

Век Золотой – и Век Серебряный: эволюционные стадии налицо.

Евгений Ламихов глубоко и оригинально развивает идею периодизма в интересующей нас области.

Мощные эвристические импульсы он получил от Александра Чижевского.

Корифей русского космизма был ещё и великолепным поэтом.

Универсум для Александра Чижевского – предмет не только астрономии, но и поэтики: он сделал явными сокровенные изоморфизмы этих наук.

Будто в унисон ему говорит Свами Вивекананда:

 

 

Я не знаю более грандиозной концепции Бога, чем следующая: Он – первый поэт, высший поэт. Вселенная – его поэма, с рифмами и ритмом, написанная в бесконечном блаженстве [1].

 

Александр Чижевский открыл 11-летний цикл солнечной активности.

Назовём этот отрезок хрономодулем.

Оперируя им, Евгений Ламихов получил интересные значения – приводя их ниже, настоятельно подчеркнём: толика условности тут неизбежна – жёсткие границы невозможны – правила лишь выигрывают благодаря наличию флуктуативных исключений их них.

Итак:

 

11 лет – полупериод малого биоцикла человеческой жизни

22 (11 х 2) года – полный малый биоцикл

33 (11 х 3) года – по словам Евгения Ламихова, жизненный путь от «детей» до «отцов»

66 (11 х 6) – большой биологический цикл: «полный человеческий век» [3: 8–28].

 

Открытая Николаем Данилевским – и углублённая Освальдом Шпенглером – аналогия между стадиальностью на двух уровнях – в ходе истории и в развитии организма – вдохновила Евгения Ламихова на нетривиальный поиск.

Поэзия витальна..

Её «возрасты» суть «века»

Длительность «века» – около 33 лет.

Предлагается такая периодизация:

 

1901 – 1934 гг.: Серебряный Век

1934 – 1967 гг.: Железный Век

1967 – 2000 гг.: Бронзовый век

Оговорки – потом.

Вначале чётче означим интервалы – проиллюстрируем реперные даты.

Сделаем это скупо – по одному событию на дату.

Разумееется, выбор наш – произвольный, субъективный.

Серебряный Век располагается между «Листопадом» Ивана Бунина – и смертью Андрея Белого.

Железный Век обрамлен первым арестом Осипа Мандельштама – и кончиной Ильи Эренбурга.

Бронзовый век начинает отсчёт с публикации Иосифа Бродского в ленинградском «Дне поэзии».

Эти рамки зыблются.

Они скорее канва или пунктир, чем железный каркас.

Если поэзия – сверхорганизм, то она должна обладать специфической наследственностью.

У неё есть подобие генов.

Многие уходят в рецессив – но всегда могут быть востребованы.

В творческих биографиях поэтов иногда просматривается что-то похожее на закон рекапитуляции – они торопко пробегают вдоль вех, которые расставили их предшественники: как бы внове переживают пройденное.

Вспомним формулу Эрнста Геккеля (1866): «Онтогенез есть быстрое и краткое повторение филогенеза».

Поэзия даёт массу примеров к этому положению.

Неотения – своеобычное возвращение в детство, когда сбрасывается всё балластное – является важнейшим алгоритмом эволюции.

Он и в поэзии действует!

Культ архаики – тоже неотения.

Максим Амелин – неотенический поэт.

К какому Веку его отнести?

Вроде как нырнул в начало Золотого, но при этом удержал достижения всех последующих.

Вот и наивная поэзия только кажется простушкой.

Как видим, границы Веков колеблются – подчас перепутываются – угождают в турбулентные зоны.

Но сама идея периодизации доказала свою плодотворность.

Представление о Золотом Веке стало формироваться ещё в «Трудах и днях» Гесиода.

Лукреций Кар круто повернул от мифологии к науке, когда разделил дописьменную историю на четыре Века: Каменный – Медный – Бронзовый – Железный.

Николай Карамзин пишет в стихотворении «Поэзия» (1787) – Евгений Ламихов цитирует его в своей книге с большим пиететом:

 

Овидий воспевал начало всех вещей,

Златый блаженный век, серебряный и медный,

Железный, наконец, несчастный, страшный век,

Когда гиганты, род надменный и безумный,

Собрав громады гор, хотели вознестись

К престолу божества; но тот, кто громом правит,

Погреб их в сих горах.

Как Железный Век античного мифа тут похож на Железный Век русской поэзии!

Вот инварианты: гигантомания – тщетность усилий – крах.

В каком Веке мы пребываем сейчас?

Большое видится на расстояньи.

Ограничимся постановкой вопроса.

Синтетическое устремление постмодерна не миновало нашу поэзию.

В ней всё очевидней ощущается инерция предыдущих веков.

Актуализируется прочно забытое – но одновременно творится небывалое.

Бронза – сплав меди и олова.

Бронзовый Век где-то являлся сплавом.

Если угодно – эклектикой: она бывает здоровой, сильной.

Накопление неоднородности: эта тенденция усиливается.

Современной музе явно нравятся мультисплавы.

Поэзия эволюционирует.

Направленность этого процесса имеет разные выражения – об одном из них очень точно сказал Валентин Катаев: «ещё на какое-то деление передвинуть шкалу изобразительного мастерства» [2].

Уместно вспомнить несколько скомпрометированное понятие прогресса.

Здесь намечается противоречие, ибо движение в сторону от Золотого Века – скорее регрессивное.

Ах, так ли?

Относительность наших оценок сейчас обнаружится со всей очевидностью.

Катаевская шкала – как лестница: поднимаемся всё выше и выше.

Вот-вот упрёмся в седьмое небо!

Представление о веках – чисто метафорическое.

Наименования подсказывала металлургия.

А ну-ка заглянем в таблицу Дмитрия Менделеева.

Вот интересующая нас последовательность: золото – серебро – медь – олово – железо.