Франсуа Мориак (Francois Mauriac) 1885-1970

Тереза Дескейру (Therese Desqueyroux)

Роман (1927)

Тереза Дескейру выходит из зала суда. Ее обвиняли в попытке отрав­ления мужа, но стараниями родных дело прекратили «за отсутствием состава преступления». Честь семьи спасена. Терезе предстоит вер­нуться домой, в Аржелуз, где ее ждет муж, спасшийее своими лож­ными показаниями. Тереза боится любопытных взглядов, но, к счастью, в это время года темнеет рано, и ее лицо трудно разглядеть, Терезу сопровождает ее отец Ларок и адвокат Дюро. Тереза думает о бабке с материнской стороны, которую она никогда не видела и о которой знает лишь то, что та ушла из дому. Не сохранилось ни ее дагерротипов, ни фотографий. «Воображение подсказывало Терезе, что и она тоже могла бы вот так исчезнуть, уйти в небытие, и позд­нее ее дочка, маленькая Мари, не нашла бы в семейном альбоме об­раза той, которая произвела ее на свет». Тереза говорит, что собирается несколько дней пробыть с мужем, а когда ему станет лучше, вернется к отцу. Отец возражает: Тереза с мужем должны быть неразлучны, должны соблюдать приличия, все должно быть как раньше. «Ты будешь делать все, что велит тебе муж. Думаю, что я

выражаюсь совершенно ясно», — говорит Ларок. Тереза решает, что спасение для нее в том, чтобы открыть мужу всю душу, ничего не утаив. Эта мысль приносит ей облегчение. Она вспоминает слова по­други детства Анны де ла Трав. Набожная Анна говорила рассуди­тельной насмешнице Терезе: «Ты и представить себе не можешь, какое чувство освобождения испытываешь, когда признаешься на духу во всем и получишь отпущение грехов, — все старое сотрется и можно зажить по-новому». Тереза вспоминает свою детскую дружбу с Анной. Они встречались летом в Аржелузе; зимой Тереза училась в лицее, а Анна — в монастырском пансионе. Аржелуз находится в де­сяти километрах от маленького городка Сен-Клер, в Ландах. Бернар Дескейру получил в наследство от отца дом в Аржелузе, стоявший рядом с домом Лароков. Весь край считал, что Бернар должен же­ниться на Терезе, ибо их владения, казалось, были созданы для того, чтобы соединиться, и благоразумный Бернар, учившийся в Париже на юридическом факультете и редко появлявшийся в Аржелузе, был согласен с всеобщим мнением. После смерти отца Бернара мать его снова вышла замуж, и Анна де ла Трав была его сводной сестрой. Она казалась ему маленькой девочкой, не заслуживающей никакого внимания. Тереза тоже не особенно занимала его мысли. Но в двад­цать шесть лет, после путешествий в Италию, Голландию и Испанию, Бернар Дескейру женился на Терезе Ларок, самой богатой и самой умной девушке во всем крае. Когда Тереза задумывается о том, поче­му она вышла замуж за Бернара, то вспоминает ребяческую радость оттого, что благодаря этому браку она станет невесткой Анны. К тому же ей было небезразлично, что у Бернара было имение в две тысячи гектаров. Но дело, конечно, не только в этом. Быть может, она искала в браке прежде всего убежища, стремилась вступить в се­мейный клан, «устроиться», войти в добропорядочный мирок, спасти себя от какой-то неведомой опасности. Выйдя замуж, Тереза испыта­ла разочарование. Вожделение Бернара не вызывало в ней ответного желания. Во время свадебного путешествия Тереза получила письмо от Анны, где та писала, что по соседству с ними в Вильмежа поселил­ся молодой Жан Азеведо, больной чахоткой, поэтому она перестала ездить на велосипеде в ту сторону — чахоточные внушают ей ужас. Потом Тереза получила еще три письма от Анны. Анна писала, что познакомилась с Жаном Азеведо и без памяти влюбилась в него, но ее родные разлучили влюбленных. Анна страдала и надеялась, что Те­реза поможет ей переубедить родных, желающих во что бы то ни

стало выдать ее замуж за молодого Дегилема. Анна прислала Терезе фотографию Жана. Тереза не стала дочитывать до конца полное пыл­ких излияний письмо Анны. Она подумала: «Итак, Анна изведала счастье любви... А что же я? А как же я? Почему не я?» Тереза в сердцах схватила булавку и пронзила в сердце изображенного на фо­тографии Жана. Бернар, как и его родители, надеялся, что Тереза об­разумит Анну: Азеведо — евреи, не хватало еще, чтобы Анна вышла замуж за еврея! К тому же многие в их семье страдают чахоткой. Те­реза спорила с Бернаром, но он не слушал ее возражений, уверен­ный, что она спорит только из чувства противоречия. У Терезы появилось желание проучить Анну, поверившую в возможность счас­тья, доказать ей, что счастья на земле не существует. Когда Бернар и Тереза вернулись из свадебного путешествия и поселились в Сен-Клере, Тереза стала посредницей между супругами де ла Трав и Анной. Тереза советовала родителям Бернара быть с Анной помягче, пригласить ее попутешествовать с ними, а в это время Тереза что-ни­будь предпримет. Анна похудела, осунулась. Тереза уговаривала ее по­ехать с родителями, но Анна не хотела уезжать от Жана. Хотя они и не виделись, ибо Анне было запрещено выходить за пределы сада, одна мысль о том, что он близко, рядом, придавала ей сил.

Однако Тереза была настойчива, и наконец Анна уступила. Этому способствовала весть о скором приезде Дегилемов — Анна не желала видеть молодого Дегилема, которого все прочили ей в мужья. Тереза не испытывала жалости к Анне. Собственная беременность тоже была ей не в радость. «Ей хотелось верить в Бога и вымолить у него, чтобы это неведомое существо, которое она еще носит во чреве, ни­когда не появилось на свет». Тереза обещала после отъезда Анны и супругов де ла Трав найти какое-нибудь средство воздействовать на Жана Азеведо, ноее тянуло ко сну, к покою, и она не спешила ис­полнить обещанное. В середине октября Жан должен был уехать, и Бернар стал торопить Терезу.

У Бернара стали проявляться первые признаки мнительности. Его преследовал страх смерти, удивительный для такого здоровяка. Он жаловался на сердце, на нервы. Тереза считала, что Бернар смешон, ведь жизнь таких людей, как они, совершенно бесполезна и удиви­тельно похожа на смерть. Когда Тереза говорила об этом Бернару, он только пожимал плечами. Она раздражала его своими парадоксами. Тереза не испытывала ненависти к Бернару. Временами он был ей противен, однако ей и в голову не приходило, что другой мужчина

казался бы ей милее. В конце концов, Бернар был не так уж плох. Она терпеть не могла создаваемые в романах образы необыкновен­ных личностей, какие никогда не встречаются в жизни. Она считала Бернара выше своей среды ровно до тех пор, пока не встретилась с Жаном Азеведо.

Они познакомились случайно. Тереза во время прогулки дошла до заброшенной охотничьей хижины, где они с Анной когда-то полдни­чали и где Анна потом назначала свидания Жану Азеведо. Там Тереза встретила Жана, который, узнав ее, сразу заговорил с ней об Анне. Его глаза и горящий взгляд были прекрасны. Тереза говорила с ним надменно, обвиняла в том, что он «внес смятение и раздоры в по­чтенную семью». В ответ Жан искренне расхохотался: «Так вы вооб­ражаете, будто я хочу жениться на Анне?» Тереза поразилась:

оказывается, Жан вовсе не был влюблен в Анну. Он говорил, что не мог не поддаться очарованию такой прелестной девочки, но никогда не вел себя непорядочно и не заходил слишком далеко. По поводу страданий Анны он сказал, что эти страдания — лучшее, что она может ждать от судьбы, что всю свою дальнейшую унылую жизнь она будет вспоминать эти мгновения возвышенной страсти. Терезе нравилось беседовать с Жаном Азеведо, нравилось слушать его рас­суждения. Тереза не была влюблена в него, просто ей впервые встре­тился человек, для которого важнее всего была духовная сторона жизни. Относительно Анны Тереза придумала план, который Жан осуществил: он написал ей письмо, где в очень мягких выражениях лишил ее всякой надежды.

Бернар не поверил рассказу Терезы, ему казалось невероятным, чтобы Жан Азеведо не мечтал жениться на Анне де ла Трав. Тереза раз пять-шесть виделась с Жаном. Он описывал ей Париж, свой това­рищеский круг, где царил один закон — стать самим собой. В конце октября Жан уехал, назначив Терезе свидание через год. На третий день после его отъезда вернулась Анна, она хотела во что бы то ни стало увидеться с Жаном, веря, что сможет снова завоевать его. Когда Тереза сказала ей, что Жан уехал, Анна не поверила, пока не убеди­лась в этом своими глазами. Когда у Терезы родилась дочь, Тереза мало занималась ею, зато Анна обожала маленькую Мари и отдавала ей все свое время.

Однажды около Мано начался лесной пожар. Все заволновались, и Бернар по ошибке выпил двойную дозу лекарства. Разомлевшая от жары Тереза видела это, но не остановила мужа, а когда он потом забыл, принял он капли или нет, и выпил еще одну дозу, она снова

промолчала. Ночью Бернара мучила рвота, доктор Педмэ терялся в догадках, что бы это могло быть. Тереза думала о том, что нет ника­ких доказательств, что все произошло именно из-за капель. Ей стало даже любопытно: действительно ли капли всему виной? По поддель­ному рецепту Тереза купила капли и накапала их мужу в стакан. Когда аптекарь показал доктору рецепт, доктор подал жалобу в суд. Тереза говорила, что несколько дней назад ей встретился на дороге незнакомый человек, который 'попросил ее купить в аптеке лекарство по рецепту: сам он якобы не мог этого сделать, так как задолжал ап­текарю. Потом этот человек пришел и забрал свои капли. Отец умо­лял Терезу придумать что-нибудь более правдоподобное, но она упрямо твердила одно и то же. Ее спасла ложь Бернара, который подтвердил, что жена рассказывала ему о встрече с незнакомцем.

Тереза думает о. том, что она скажет Бернару при встрече. То единственное, что решило бы все проблемы, он все равно не сделает:

если бы он открыл ей объятия, ни о чем не спрашивая! Если бы она могла припасть к его груди и заплакать, ощущая ее живое тепло! Те­реза решает сказать Бернару, что она готова исчезнуть, но когда они приезжают и она произносит эти слова, Бернар возмущается: как она смеет иметь свое мнение? Она должна только слушаться, только вы­полнять его распоряжения. Бернар описывает Терезе новый уклад их жизни: отныне Терезе запрещается ходить по дому, еду ей будут при­носить в ее спальню. По воскресеньям они с Бернаром будут ездить в Сен-Клер, чтобы все видели их вместе. Мари с матерью Бернара и Анной уедет на юг, а через несколько месяцев, когда общественное мнение будет считать, что в семействе Дескейру царят мир и согла­сие, Анна выйдет замуж за молодого Дегилема. После ее свадьбы Бернар поселится в Сен-Клере, а Тереза под предлогом неврастении останется в Аржелузе. Тереза приходит в ужас от мысли, что ей при­дется жить в Аржелузе безвыездно до самой смерти. Когда, по мне­нию Бернара, в Сен-Клере складывается атмосфера симпатии к Терезе, он освобождает ее от обязанности ходить к мессе и покидает Аржелуз.

Тереза остается одна. Она мечтает убежать в Париж и жить там, ни от кого не завися. Приходит письмо от Бернара, где он обещает приехать с Анной и Дегилемом. Молодые люди обручились, но перед официальной помолвкой Дегилем хочет обязательно увидеться с Тере­зой. Бернар надеется, что Тереза будет вести себя достойно и не по­мешает благополучному осуществлению плана семейства де ла Трав. Когда вся компания приезжает в Аржелуз, Тереза не интересуется

дочерью. Она так полна собой, что презирает Анну, которая не доро­жит своей индивидуальностью и забудет все свои высокие порывы «при первом же писке младенца, которым ее наградит вот этот гном, даже не сняв свою визитку». Тереза больна. Бернар обещает ей, что после свадьбы Анны она будет свободна. Он отвезет ее в Париж под предлогом слабого здоровья, а сам вернется на родину и будет посы­лать ей ее долю дохода от сбора смолы. У Терезы устанавливаются с Бернаром ровные, спокойные отношения.

Когда весной они приезжают в Париж, Бернар в кафе спрашивает Терезу, почему она пыталась его отравить. Ей трудно объяснить ему это, тем более что она и сама не до конца это понимает. Она гово­рит, что не хотела разыгрывать роль почтенной дамы, произносить избитые фразы. Кроме той Терезы, которую знает Бернар, есть еще другая Тереза, и она стольже реальна. На мгновение Терезе кажется, что, если бы Бернар сказал ей: «Я прощаю тебя. Едем со мной», она встала бы и пошла за ним, но Бернар уходит, и вскоре это мимолет­ное чувство уже вызывает' у Терезы удивление. Тереза не торопится уходить из кафе, ей не скучно и не грустно. Не спешит она и пови­дать Жана Азеведо. Тщательно подкрасив губы, она выходит на улицу и идет куда глаза глядят.

О. Э. Гринберг

Клубок змей (Le noeud de viperes)

Роман (1952)

В богатом поместье Калез медленно умирает от грудной жабы его шестидесятивосьмилетний хозяин, в недалеком прошлом преуспеваю­щий адвокат. Его семья с нетерпением ждет его конца. Он сам пишет об этом в письме-дневнике, который он адресует своей жене и в котором подводит итог своей жизни.

В детстве он представляется себе «угрюмым малым», в котором не было того, что называется «свежестью юности». Однако он был горд и самолюбив. И потому, не обладая обаянием, он упорным тру­дом добивался звания первого ученика везде, где бы ему ни приходи­лось учиться. Мать, которая растила его одна, души не чаяла в своем Луи. С остальным человечеством отношения у него были сложнее.

Гордый и вместе с тем ранимый, он поступал так: «Я нарочно спешил не понравиться, боясь, что это выйдет само собой».

И вот, когда ему было двадцать три, его полюбила юная девушка из зажиточной буржуазной семьи. И он полюбил ее. Герой был по­трясен тем, что «может нравиться, пленять, волновать девичье серд­це». «Ты когда-то спасла меня от ада...» — признается он жене в дневнике. А затем наступили пять десятилетий «великого молча­ния...».

Герой старается понять, какже из счастливейшего влюбленного он превратился в злобного старика с клубком змей в сердце. К себе он в дневнике тоже беспощаден.

Молодожены любили вечером, лежа в постели, «пошептаться» о том, как прошел день, или предаться воспоминаниям... И вот в одну из таких минут особой душевной близости жена, его милая Изя, призналась, что у нее уже был жених, Рудольф. Но, узнав, что у нее двое братьев умерли от чахотки, под напором семейства он отказался от свадьбы. А ее родители ужасно боялись, что пойдут слухи о болез­ни в семье и Изю вообще не возьмут замуж. Не замечая состояния Луи, она и дальше делает свои вполне невинные признания. Оказыва­ется, Рудольф был «красив, обаятелен, нравился женщинам». А у мужа от этих признаний «сердце разрывалось от муки...».

Значит, все было ложь и обман, значит, его не любили, как он во­образил, а он просто подвернулся под руку в нужный момент.

Жена, сама того не подозревая, ввергла его «в ад».

Однако отчуждение перешло в ненависть не сразу. Один случай подтвердил полное равнодушие к нему жены. Луи был замечатель­ным адвокатом. И однажды в суде выступал защитником по делу семьи Вильнав. Жена брала на себя вину за покушение на жизнь ужа, которое на самом деле совершил сын. Она сделала это не толь­ко ради сына, но и потому, что это было дитя ее горячо любимого мужа, и это он просил ее взять вину на себя. Такая любовь и такое самоотвержение не могли не потрясти героя. Он прекрасно провел защиту. В связи с этим делом о нем писали все газеты, его портреты помещали на первых полосах — и только дома никто его не поздра­вил, никто ни о чем не спросил...

Так постепенно все больше возникает в семье отчуждение. В днев­нике он называет себя сребролюбцем, считая, что эту черту унаследо­вал от матери-крестьянки. Ему казалось, что только при помощи кошелька он может управлять семьей. «Вас золото привлекает, а меня обороняет», — пишет он в дневнике, мысленно перебирает ва-

рианты дележа наследства и упивается воображаемой реакцией детей и жены. Жена его боится, дети боятся и ненавидят.

Герой упрекает жену за то, что она целиком ушла в заботы о детях, потом о внуках, исключив его из жизни, не пытаясь его по­нять. Для нее и детей он только источник благополучия. Жена счита­ет себя верующей — они с детьми свято соблюдают все религиозные праздники, ходят в церковь. Но когда муж ее нарочно провоцирует на религиозные споры, обнаруживается, сколь поверхностна эта вера, как мало она соответствует реальной жизни жены и детей. Ни в ней самой, ни в ее детях нет настоящей христианской любви и смирения, все сводится к заботе о деньгах.

Герой пытается найти контакт с детьми, но только одна — млад­шая из дочерей Мари «своей детской лаской» трогает его сердце. Но она из-за невежества врача умирает. Герой тяжело переживает эту утрату. Он всегда помнитее тепло, и это помогает ему выживать среди волчьей стаи, какой ему представляется собственная семья. И еще об одной привязанности вспоминает герой — к Люку, племян­нику, которого он усыновил, потому что его мать — сестра жены умерла. Он полюбил мальчика за то, что он был «так не похож» на него. Искренний, открытый, веселый и непосредственный, он был начисто лишен сребролюбия, которое угнетает героя в нем самом и его детях, он один не смотрел на него, «как на пугало». Но Люк по­гибает на войне.

В семье Луи живет аббат Ардуэн —он понимает душу героя, гово­рит простые слова, которые потрясают его, привыкшего к черствости своего семейства. Эти слова: «Вы — добрый». И они отвращают его от несправедливого поступка и заставляют увидеть в себе другого че­ловека.

Герой, чтобы как-то заглушить боль, отомстить жене, пускался во «все тяжкие», не ища любви, а мстя ей за обман. Был у него и про­должительный роман, от которого родился сын, но та женщина уеха­ла в Париж, не вынеся деспотизма героя.

Все это беспокоит детей, которые не;>нают, как он распорядится наследством. И однажды вечером они собираются в саду и обсужда­ют, как сделать так, чтобы объявить отца сумасшедшим. Герой в ярости. Вот настоящий клубок змей. Его родные дети способны на такое вероломство! И он решает утром поехать в Париж, чтобы все свое огромное состояние передать незаконнорожденному сыну. Перед отъездом у него состоялся разговор с женой, которому сужде­но было стать последним. Из него герой с удивлением понимает, что

жена страдала из-за него и, может быть, даже любила. «Я не смела положить ни одного ребенка с собой на ночь в кровать — ждала, что ты придешь...» Забрезжила надежда. Но в Париж он все же уезжает. Там он случайно видит своего сына Гюбера и зятя Альфреда, которые выследили его и приехали, чтобы помешать ему осуществить задуман­ное. Он с опозданием узнает о смерти жены и успевает только на ее йохороны. Она так и не успела объясниться, она никогда не прочтет его дневник. «Теперь уже ничего не перестроить заново <...> она умерла, не узнав, что я был не только извергом и палачом, но что жил во мне другой человек».

Происходит тяжелое объяснение с детьми — сыном Гюбером и дочерью Женевьевой. Герой объясняет, что он чувствует себя все время, «как тяжело больной старик против целой стаи молодых вол­ков.,.». Они оправдываются тем, что их поведение было «законной самозащитой».

И все, что копилось в нем хорошего, вдруг заставило его принять решение — отдать детям все многомиллионное наследство, оговорив ренту незаконнорожденному сыну.

«Я вырвал из своей души то, к чему был, как мне казалось, глубо­ко привязан... Однако я испытывал только облегчение, чисто физичес­кое чувство облегчения: мне было легче дышать».

Размышляя над этим, герой восклицает: «Всю жизнь я был плен­ником страстей, которые в действительности не владели мной! Поду­майте, проснуться в шестьдесят восемь лет! Возродиться перед смертью!»

И все-таки он познает радость и успокоение со своей внучкой Яниной, от которой сбежал непутевый, пустой, но любимый муж Фили и которая вместе со своей дочкой находит приют у деда, И когда правнучка забиралась к нему на колени и он прижимался к ее мягким, как пух, волосам, к ее щечкам, умиротворение посещало его. Вспоминая Мари, Люка, аббата Ардуэна, он принял в свое сердце веру, осознал, что его семья — лишь «шарж на христианскую жизнь». Он победил свой клубок змей.

Завершается роман двумя письмами: Гюбера к Женевьеве, в кото­ром он сообщает о смерти отца и о странных записях, которые оста­вил отец, внутренний смысл которых он не понял, и Янины к Гюберу, в котором она просит разрешения прочесть дневник деда, который фактически вернулее к жизни.

Кажется, она единственная из семьи поняла гордую, мятущуюся душу деда: «Я считаю его правым перед нами, ведь там, где были со-

кровища наши, там было и сердце наше — мы думали только о на­следстве, которого боялись лишиться <...> Все силы души у нас были устремлены к обладанию материальными благами, тогда как дедушка <...> Поймете ли вы меня, если я скажу, что сердце его не было там, где были его сокровища <...> Он был самый верующий из нас...»

Т. В. Громова

Дорога в никуда (Les chemins de la Mer)

Роман (1939)

Мы застаем богатое семейство Револю в критический момент их жизни. Мадам Револю, ее сыновья Дени и Жюльен, ее дочь Рози уз­нают ужасную новость — их отец, владелец самой крупной в городе нотариальной конторы — Оскар Револю — разорен. Он содержал любовницу-танцовщицу Регину Лорати. Но к самоубийству его толк­нуло не столько разорение, сколько неверность Регины.

Для каждого члена семьи это крах. Для Рози — это несостояв­шаяся свадьба. Для Жюльена — отказ от великосветских забав. Для их матери — Люсьены Револю — потеря денег, равносильная потере всего на свете. И только младший — Дени, про себя отмечая, как мало он и все остальные думают о смерти отца, находит в ней и нечто положительное — он очень привязан к сестре Рози и рад, что ее свадьба расстроится, он не верит ее жениху.

В этот трагический для семейства Револю час вих доме появляет­ся Леони Костадо, мать жениха Рози — Робера и еще двух сыновей:

поэта Пьера и кутилы и бабника Гастона, который и «увел» танцов­щицу. Она знала, что приданое Люсьены не тронуто, и пришла вы­рвать свои четыреста тысяч франков, которые она давала Оскару Револю, чтобы он пустил их в оборот. Свой поступок она объясняла тем, что «это деньги моих сыновей». Деньги для нее — святое, ради них не грех «добить» старинную подругу. На упреки сыновей в жес­токости она дает им отповедь: «Вы, изволите ли видеть, презираете деньги, а сами живете, ни в чем себе не отказывая; вам и в голову не придет поразмыслить, чего стоило вашим дедам скопить деньги<...> Эти деньги должны быть для вас священны...»

Деньги священны в этом мире — это понимают иее взбунтовав­шиеся сыновья. Однако Пьер, самый младший, сопротивляется

этому. «Я ненавижу деньги за то, что я всецело в их власти <...> Ведь мы живем в мире, где сущность всего — деньги <...> взбунтоваться против них — значит восстать против всего нашего мира, против его образа жизни».

Преданный Оскару Револю старший клерк нотариальной конто­ры — Ланден помог разорившемуся семейству привести в порядок дела и сумел оставить за ними поместье — Леоньян, в которое они все и перебираются жить. Разбирая бумаги покойного шефа, он на­тыкается на его записную книжку. В ней он находит записи о себе:

«Как противна близость этого человека, вошедшего в мою жизнь в школьные годы <...> Это помойная яма, возле которой мне приве­лось работать, любить, наслаждаться, страдать, которую я не выбрал, которая сама меня выбрала...» Револю понимает, что Ланден погубит его. «Бешеный темп моей жизни, превращение моей конторы в на­стоящую фабрику — это его рук дело <...> Если бы не он, во мне бы уже заговорил инстинкт самосохранения, годы уже приглушили бы голос желания. Из-за гадины все в моей жизни перевернулось. Только я один знаю, что его истинное, неведомое ему самому призва­ние — совершать преступления».

Ланден, чья внешность вызывала невольное отвращение, уезжает по приглашению нотариальной конторы в Париж, преуспевает, заво­дит постыдные связи и становится жертвой убийцы.

Но вернемся к семейству Револю. Единственный, кто не поддался унынию, была Рози — Розетта. Она полна жизни, сил, и она не сда­ется. Рози устраивается продавщицей в книжный магазин. Теперь она встает рано утром и едет на трамвае на работу. Она вновь встре­чается с Робером. Он снова оказывается в роли жениха. Но ненадол­го. Розетта полна счастьем и не замечает того, что видит Робер. А он видит похудевшую девушку с тусклыми волосами, в стоптанных ту­фельках и простеньком платьице. Нельзя сказать, что он любил день­ги Розетты Револю, но он любил облик девушки, созданный этими деньгами. И Розетта, живущая по тем же законам, страдая, признает его правоту. Разрыв опустошает ее душу. Но постепенно она выходит из своего состояния. Прощальное письмо Робера, в котором он ис­кренне кается в своей слабости и называет себя жалким существом, привело ее «к какой-то сердечной близости к Всевышнему». Молитва становится ее утешением. В конце концов она покидает свой дом с надеждой, потому что в душе ее был свет веры.

Жюльен после разорения отца не может воспринять другой жиз­ни. Он целые дни лежит в постели, позволяя матери ухаживать за ним.

Мадам Револю умирает от рака, не решаясь на операцию, глав­ным образом из-за денег. Деньги — дороже жизни. Умирает ее по­друга-враг мадам Леони Костадо, умирает Жюльен.

Дени проваливается на экзамене на аттестат зрелости и ищет уте­шение в строках Расина, так обожаемого его другом Пьером Костадо:

«Несчастье страшное случилось. Но клянусь, / Смотрю в лицо ему — его я не страшусь...» На самом деле он сдается. Ему не выстоять в этой жизни. И он соглашается, чтобы Кавелье — давнишний сосед — вложил в их имение деньги в обмен на женитьбу Дени на его любимой дочери, толстушке Ирен. «Она или другая... Не все ли равно?» — так решил Дени и вступил в свою темницу, как ни со­противлялась этому его сестра.

Пьер Костадо — младший в семье Костадо, получив свою долю наследства, путешествует. Он пишет поэму «Атис и Кибела», мечтает и ищет свой путь в жизни. Его мучают противоречия — с одной сто­роны, он ненавидит деньги и презирает их власть. Но с другой — не может с ними расстаться, так как они дают комфорт, независимость, возможность заниматься поэзией. Он в Париже. Здесь происходит его знаменательная встреча с Аанденом накануне убийства клерка. Ему открывается вся мерзость жизни Ландена. Он стал подозревае­мым в убийстве. Он мечется в отчаянье и находит успокоение в объ­ятиях проститутки. А ведь когда-то он был искренне и чисто влюблен в Рози. «Он не мог переносить жизни, полной тех самых наслажде­ний, которые стали ему нужнее, чем хлеб и вино...»

Мрачно заканчивается повесть.

«Жизнь большинства людей — мертвая дорога и никуда не ведет. Но иные с самого детства знают, что идут они к неведомому морю. И они чувствуют веяние ветра, удивляясь его горечи, и вкус соли на своих губах, но еще не видят цели, пока не преодолеют последнюю дюну, а тогда перед ними раскинется беспредельная, клокочущая ширь и ударит им в лицо песок и пена морская. И что же остается им? Ринуться в пучину или возвратиться вспять...»

Т. В. Громова