Посвящается памяти родителей 8 страница

— статья о пенях за бесчестье: «А за бесчестье гривну золо­та, аже будет баба была в золоте и мати взяти ему 50 гривен за гривну золота. Аже будет баба не была в золоте, а по матери ему не взяти золота, взяти ему гривну серебра, а за гривну се­ребра пол осми гривне» (7,5 гривен кун). Эта статья указывает на древний обычай определять достоинство, происхождение человека не по отцу, а по матери и бабке.

3.3. Устав о судах церковных.

Устав Ярослава дошел до нас в позднейших списках, очень искаженных[39].

Ярослав отделяет церковный суд от светского. Церковный суд допускался только над делами, касающимися церкви, нравственности и семейных отношений; в уставе суд церков­ный прямо назван судом «над греховными вещьми духовными». При этом хотя суд по этим делам Ярослав и предоставлял епископу и даже отказывался от своих девяти частей судных доходов по этим делам, но приводить в исполнение приговор церковного суда он предоставлял гражданской власти, а не церковной. Ярослав вполне следовал византийским законам, в которых церковному суду предоставлялось налагать только ду­ховные наказания. Это составляет самую характерную черту Ярославова устава, которая отличает его от законодательств Западной Европы, предоставлявших духовенству право налагать и телесные наказания, что довело Западную Европу до ужасов инквизиции.

Устав Ярослава, оставляя неприкосновенным епископский суд над людьми, принадлежащими церкви, тем не менее ис­ключал из этого суда лиц церковных по делам уголовным.

Владимир в своем уставе нигде не определил наказаний за преступления, очевидно, предоставляя церковным судьям ру­ководствоваться Номоканоном. Телесные наказания Номокано­на Ярослав заменил денежными пенями.

3.4. Русская Правда.

Русская Правда является наиболее крупным памятником древнерусского права. История Русской Правды достаточно сложна. Вопрос о времени происхождения ее древнейшей части в науке спорен. Некоторые авторы отно­сят его даже к VII в. Однако большинство современных иссле­дователей связывают древнейшую Правду с именем Ярослава Мудрого. Спорно и место издания этой части Русской Правды. Летопись указывает на Новгород, но многие авторы допуска­ют, что она была создана в центре земли Русской — Киеве.

Первоначальный текст Русской Правды до нас не дошел. Однако известно, что сыновья Ярослава во второй половине XI в. существенно дополнили и изменили его, создав так назы­ваемую Правду Ярославичей. Объединенные потом переписчи­ками Правда Ярослава и Правда Ярославичей составили основу так называемой Краткой редакции Русской Правды. Владимир Мономах произвел еще более крупную переработку этого зако­на. В результате сложилась Пространная редакция. В последую­щие века создавались новые редакции Русской Правды, кото­рых насчитывалось в общей сложности до шести. Все редакции дошли до нас в составе летописей и различных рукописных юридических сборников. Таких списков Русской Правды в на­стоящее время найдено свыше ста. Им обычно присваиваются названия, связанные с наименованием летописи, местом на­ходки, лицом, нашедшим тот или иной список (Академичес­кий, Троицкий, Карамзинский и др.).

Русская Правда отличается самобытным русским характе­ром; она свидетельствует о тех юридических верованиях, кото­рыми жило русское общество того времени. И хотя она содер­жит статьи, заимствованные из римско-византийского права, но они переработаны на русский лад. В Судном законе и уставе Владимира видно влияние византийского права; здесь же все чужеземное откинуто и все заимствованное переделано по-рус­ски.

Под именем Русской Правды подразумевается сборник зако­нодательных памятников, который называется Правдой Русской Ярослава Владимировича. Но Ярослав издал лишь первые сем­надцать статей. Позднее этот свод правил постоянно пополнял­ся: есть прибавления сыновей Ярослава, Мономаха и др. Неко­торые прибавления относятся к концу XII — началу XIII в.

Открытие Русской Правды принадлежит В. Н. Татищеву, ко­торый отыскал ее в одной новгородской летописи XV в. и представил в Императорскую Академию в 1738 г. Впервые из­дана Русская Правда была в 1767 г. А.Л. Шлецером. В 1799 г. в Москве был опубликован дополненный вариант Русской Правды (Академический список).

О Русской Правде, по справедливому заключению И. Д. Бе­ляева, писали все, занимавшиеся русской историей и русским правом; иные отвергали подлинность Русской Правды, называ­ли ее подделкой позднейших летописцев, другие защищали мнение противоположное; иные называли Правду чисто сла­вянским древним законодательством, общим для всех славянс­ких племен, другие, напротив, называли ее переводом герман­ских древних уложений; иные же находили в Правде смысл узаконений скандинавских, германских, византийских и сла­вянских. В результате споров в науке установилось положение, что Русская Правда не подделка позднейших летописцев, а подлинное законоположение Древней Руси, что в Русской Правде заключаются именно те законы, которые употребля­лись на Руси в практике, и что в эти законы вошли элементы: славянский, скандинавский и византийский, ибо во время из­дания Русской Правды русское общество находилось под влия­нием этих трех элементов[40].

Начало Русской Правды относится ко времени Ярослава Владимировича, ибо все списки имеют заглавие: «Суд Яро­славль Владимирич» или «Устав в. к. Ярослава Владимировича о судех».

По свидетельству летописей, Ярослав первоначально напи­сал Правду для новгородцев в 1019 г., когда по изгнании Святополка окончательно завладел Киевом. В летописи сказано, что Ярослав «нача вой делити: старостам своим по 10 гривен, и отпусти я домой; и дав им правду и устав, списав грамоту, рече: по сему ходите и держите, якоже списах вам». Следовательно, Русская Правда первоначально была дана новгородцам, а впос­ледствии с разными изменениями перешла в Киев и другие вла­дения Руси. По смыслу летописи, Ярослав дал новгородцам льготную грамоту в награду за их помощь в войне со Святопол-ком. В Русской Правде, в первой редакции, ни в одной статье нет и упоминания о пошлинах в пользу князя, а как известно, главный доход князя от суда состоял, собственно, в сборе су­дебных пошлин; т. е. Русская Правда в первом своем составе ос­вобождала новгородцев от судных пошлин в пользу князя.

Была ли принята в других владениях Руси Правда, данная новгородцам? В Русской Правде находим положение, что по смерти Ярослава «паки совкупившеся сынове его; Изяслав, Святослав, Всеволод, и мужи их Коснячко Перенег, Никифор Киянин, Чудин Микула и отложиша убиение за голову, но ку­нами ся выкупати; а ино все, якоже Ярослав судил, такоже и сынове его уставиша». Здесь мы видим указание, что Правда, данная новгородцам, была принята и в других владениях Руси, ибо перед приведенным известием в одном из списков стоит заглавие: «Правда уставлена Русской земли». Потом далее встречаем в измененной сыновьями Ярослава Правде следую­щую статью: «А конюх старый у стада 80 гривен, яко уставил Изяслав в своем конюсе, его же убили Дорогобудьци». Эта ста­тья дает пример применения Правды на практике в Дорогобуже еще до формального изменения ее сыновьями Ярослава; следо­вательно, уже и при Ярославе или, по крайней мере, вскоре по смерти Ярослава Русская Правда была действующим законом не в одном Новгороде, но и в Дорогобуже, и в других краях Руси. В других областях Руси, очевидно, Русская Правда не была льготной грамотой; на это имеется свидетельство в уставе Ярос­лава о вирных пошлинах, где сказано, что вирники должны оканчивать сбор виры на князя в течение недели: «...а до недели виро сберут вирницы». Следовательно, виры и другие судебные пошлины собирались при Ярославе так же, как при Владимире и его предшественниках, и Русская Правда, изданная Яросла­вом, отменяла судебные пошлины только в Новгороде, в других же владениях она, вероятно, определяла, сколько каких по­шлин с какого судного дела должно идти в казну князя.

Правда Ярослава по содержанию делится на три части: пер­вая — узаконения об убийстве, вторая — о личных оскорбле­ниях, третья — о делах по нарушению собственности.

В первой статье сказано: «Аще убьет муж мужа, то мстити брату брата, любо отцю, любо сыну, любо брату — чаду, ли братню сынови, ожене будет кто его мьстяй, то положити за голову 80 гривен, аще ли будет княж муж, или тиун княж. А если будет русин, горожанин, любо гридь, или купечь, или тиун болярьскый, или мечник, любо изгой, ли Словении, 40 гривен положити за нь». Из этой статьи следует, что в делах по убийству и в Ярославово время основным законом была месть. Русское общество того времени не могло еще отказаться от этого исконного обычая. По закону Ярослава месть ограни­чивалась степенями родства, так что только ближайшие род­ственники убитого — отец, сын, брат, племянник, дядя — могли мстить убийце. Если же не было ближайших родственни­ков, то никто не имел права мстить, а с убийцы взыскивалась только определенная пеня в пользу родственников убитого. Это постановление указывает на влияние христианства и сильное развитие общественной жизни. По Ярославовой Правде возна­граждение за убийство есть дело частное. Дальние степени род­ства не имели права вознаграждения. Следовательно, Русская Правда не уничтожает частного, личного характера наказания. Закон не разбирал, как убил убийца — злонамеренно или нет. Все убийцы были одинаково виновны и одинаково подверга­лись мести родственников. Таким образом, законы Ярослава об убийстве есть не что иное, как видоизменение мести.

Правда содержит в себе положения о личных оскорблениях (8 статей, в которых предусматриваются побои и определяются наказания за них). Здесь точно так же, как и в отношении убийства, основное правило — право частной мести. Обижен­ному предоставлялось на выбор — или мстить обидчику, или взыскать с него плату за оскорбление. Плата по Ярославовой Правде определялась так: «Если кто кого изобьет до крови, или наделает синяков руками, а не оружием, то платить три гривны выкупа за обиду и сверх того платить обиженному за лечение». Эта статья — явная переделка подобной статьи Суд­ного закона. «Если кто кого ударит обнаженным мечом по ноге или по руке, так что нога или рука отпадут, то платить за это 40 гривен. Если кто кому отрубит палец, то платит за это три гривны обиженному. Если кто у кого вырвет бороду или ус, то платить ему за обиду 12 гривен» (примечательно, что борода или ус ценились дороже, чем палец). Это свидетельствует о до­статочно сильном развитии на Руси представлений о личнос­ти, так как заметное обезображение ценилось дороже, чем не­заметное увечье. В Русскую Правду были включены узаконения об ответственности не только за действие, но и покушение на него: «...если кто на кого вынет меч, но не ударит, то платить за это одну гривну». По старым русским обычаям в делах по личным оскорблениям судебными доказательствами были зна­мение (знаки от побоев) и рота. Ярослав отменил роту и ввел новое судебное доказательство чисто византийского происхож­дения — свидетелей или видоков. В Правде сказано: «Оже при-идет кровав муж, или синь, то видока ему не искати. Аще ли не будет на нем знамения, то привести ему видок»; а если об­виненный не мог найти свидетелей, то иск его прекращался. Ярослав оставил роту в одном только случае — если обижен­ный был варяг или колбяг. Это, вероятно, потому, что ни в Скандинавии, ни в Померании не было введено христианство, и потому Ярослав не хотел подчинять варягов и колбягов хрис­тианским законам.

Правда Ярослава заключает в себе нормы по делам о нару­шении права собственности. Статьи, сюда относящиеся (8), могут быть разделены на две группы: о наказании преступни­ков, посягнувших на собственность, и о порядке судопроиз­водства по делам о нарушениях права собственности. Закон в случае нарушения права собственности не взыскивает с нару­шителя за обиду, а помогает частному лицу восстановить право. Телесное наказание заменено пеней в три гривны, которая на­лагалась: за укрывательство чужого раба, за своевольное и без ведома хозяина употребление чужого коня и за произвольное присвоение себе оружия, коня, платья или иной какой-либо вещи.

Правда Ярослава содержит важное свидетельство о порядке суда и вообще об устройстве общества. В ней говорится:

укрывателю чужого раба давалось три дня сроку, чтобы объявить об укрывающемся рабе и вывести его на торг; если же он этого не делал, то считался вором и подвергался пени в три гривны;

хозяин, увидавший у другого своего коня, оружие, платье или другую вещь, не мог ее взять, но мог только требовать, что­бы тот, у кого он ее увидел, указал на того, от кого он получил и вел бы его на свод к нему, если же тот шел на свод, то ему давалось 5 дней срока найти поручителей, что вещь не украдена, а приобретена законно.

Таким образом закон ограждал неприкосновенность владе­ния против предъявления недоказанных прав на вещь. В этой же статье мы встречаем упоминание о поручителях и судебных сро­ках, что указывает на развитие судебного устройства на Руси.

Если должник станет отпираться от долга, то кредитору предоставлялось право представить 12 свидетелей, которые могли бы подтвердить, что кредитор действительно давал взаймы то, что требует с должника. Господин, отыскавший своего пропавшего раба у какого-либо хозяина, мог требовать у последнего, чтобы тот вел его на свод к тому, у кого он купил раба; а этот должен был привести его к другому, у кого он ку­пил, а другой к третьему, у которого господин брал его раба или вместо раба деньги, и предоставлял ему дальнейшие ро­зыски вора. Порядок суда, описанный этими статьями, был чисто общинным. Дела решались сводом, свидетелями или по­ручителями, для отыскания которых предоставлялось 5 дней сроку. Суд производился миром, обществом, без участия князя и его посадника, следовательно, на чисто общинном начале. Все сделки производились публично, при свидетелях, так что в случае иска каждый член общества ограждал свое право сво­дом, поручительством и свидетелями, а если не мог этого сде­лать, то признавался виновным.

Определив пени и порядок суда в делах о нарушении соб­ственности, закон определяет те случаи, в которых нарушение права собственности не бывает преступно, не подлежит наказа­нию. Этих случаев два. Во-первых, когда раб ударил свободного человека, то обиженный мог безнаказанно убить его. Мало того, если ударивший раб укрывался в доме у господина своего, то последний должен был выдать его обиженному или заплатить 12 гривен; но и затем обиженный, встретив где-нибудь оскор­бившего его раба, мог убить его и не платить пени. Второй слу­чай состоял в том, что кто, взявши с дозволения хозяина ору­жие или платье, испортил бы его, то по закону Ярослава пени он не платит, а должен был отдать только цену вещи.

Устав Ярослава о вирных уроках свидетельствует о вирном устройстве того времени; из него видно, что виры составляли главный доход князя. Виры собирались для князя самим обще­ством, и князь в известные сроки посылал своих вирников для получения их. Когда при Ярославе старинная месть была огра­ничена и за убийство назначена была денежная пеня, в случае совершения преступления обиженный жаловался обществу и общество уже взыскивало с виновного и вело счет преступле­ниям. Другой счет вел, вероятно, княжеский посадник. Приез­жавший в известное время вирник получал накопленную виру по числу преступлений. Сборы вирных пошлин и расчет вирни­ка производились быстро, ибо они оканчивались не более как в неделю. В уставе сказано: «До недели же виро сберут вирни-цы». Вирник получал содержание от той общины, в которую посылался для сбора вир. Содержание его так определялось в уставе: «Вирнику взяти 7 ведер солоду на неделю, да овен, или полоть, или две ногаты, а в середу куна, оже сыр, а в пятницу тако же, а куров ему по двое на день, а хлебов 7 на неделю, а пшена 7 уборков, а гороху такожь, а соли 7 головажень; то ти вирнику с отроком; а кони 4, а овес коним сути на рот; вир­нику 8 гривен, а десять кун перекладная, а метальнику 12 векошь, а ссадная гривна». Подробности, с какими определяется содержание вирника, а также формальное назначение числа лошадей ему во время объездов для сбора вир и предписание того, в какой срок он должен собрать все виры, свидетельству­ют о замечательной строгости и определенности в распределе­нии прав и обязанностей княжеских слуг. Отсюда видно, что доходы дружинников от управления не были произвольными поборами, а с достаточной точностью определялись самим за­коном, а это, в свою очередь, свидетельствует о значительной степени развития администрации.

Кроме кормления вирников, были строго определены дохо­ды мостников. По Ярославову уставу о мостниках, мостник по­лучал по одной ногате в неделю, и сверх того после каждой починки моста или городьбы — по 1 ногате. Нет сомнения, что доходы и других княжеских чиновников были определены с та­кой же точностью.

Правда Ярославичей. Постепенное развитие русского обще­ства имело своим неизбежным следствием сознание несоответ­ствия Правды Ярослава с новыми потребностями общества.

Это сознание несоответствия вызвало через 17 лет после смер­ти Ярослава пополнение Правды его сыновьями. С этой целью они собирались в Киеве в 1072 г. с избранными мужами: Кос-нячком, Перенегом, Никифором, Чудином и Микулой, где составили новую Правду для всей Руси. Новая Правда ограни­чивалась одними уголовными постановлениями.

Правду сыновей Ярослава можно разделить на три отдела. Первый, состоявший из 11 статей, заключал в себе узаконения о преступлениях против лица; второй, состоявший из 13 ста­тей, заключал в себе узаконения по делам о нарушении прав собственности; третий — из 2 статей — говорил о суде и судеб­ных пошлинах.

В первом отделе основным началом являлась полная отмена мести и замена ее денежными выкупами. «Сынове Ярослава отложиша убиение за голову, но кунами ся выкупати». В этом от­деле Правды определено, кому и когда платить виру или не платить, установлены случаи, когда убийца платит виру сам, без участия общины. «Оже кто убиет огнищанина в обиду, то виру платили 80 гривен, а людем не надобе». Здесь мы видим развитие русского законодательства: в Правде Ярославичей принимается во внимание не только факт, но и воля преступ­ника, который в случае, если совершил преступление с умыс­лом, отвечал за преступление один, без помощи общины.

Вторая статья определяла, когда виру платило общество. Это имело место в трех случаях: когда убийство было совершено в разбое, когда убийцы не было налицо или когда его не находи­ли: «...а оже убьют огнищанина в разбой, или убийца не ищут, то вирное платити в ней же верви голова лежит». Под разбоем разумелась драка, возникшая вследствие ссоры, нечто вроде за­падной дуэли. В двух других случаях виру платила община: когда убийцы нет налицо или когда он неизвестен, либо когда обще­ство не знает или не хочет выдать убийцу, считая его хорошим человеком. Эти положения свидетельствуют, что русская земля в то время была разделена на общины, называвшиеся вервями, члены которых были связаны круговой порукой, так что в слу­чае совершения преступления одним из ее членов виру платила вся община. Община могла даже отказать в выдаче убийцы. Вервь платила виру лишь за тех, кто был связан круговой порукой.

Третья статья говорит об убийствах, за которые никто не платит, т. е. о случаях, когда убийство не считалось преступлением (например, убийство вора во время кражи). За это убий­ство ни сам виновник, ни общество не отвечали. В законе ска­зано: «Оже убьють у который татьбы, то убит и в пса место». Убийство считалось непреступным лишь в том случае, когда вор сопротивлялся, а если вор позволил себя связать, то убить его нельзя.

В Правде Ярославичей определялось количество выкупа за голову, или головщины, идущего не князю, а потерпевшему: за убийство огнищанина, княжеских тиуна и старшего стадно­го конюха — по 80 гривен, за убийство княжеских отроков, конюхов и поваров — 40 гривен, за убийство сельского кня­жеского старосты, рабы кормилицы и раба кормильца — 12 гривен, а за убийство княжеского рядовича — смерда и хо­лопа — по 5 гривен. Закон говорил только о княжеских людях. Раб тогда считался вещью, а не лицом, и потому за его голову не полагалось виры, а платилось только вознаграждение хозяи­ну и особая пошлина князю, называвшаяся продажей.

Три статьи Правды Ярославичей посвящены личным оскорблениям. В первой говорилось, что окровавленный или с синяками человек не обязан представлять свидетелей; во вто­рой, что за побои смерда без княжеского на то позволения платится за обиду три гривны; в третьей — что за побои огни­щанина, тиуна или княжеского мечника платится за обиду 12 гривен. В остальном относительно различия побоев разного рода действовали узаконения Правды Ярославовой.

Второй отдел включал статьи о нарушении прав собствен­ности. Статьи этого отдела разделяются на три разряда. В первом разряде определялась пеня за украденные вещи, которую дол­жен был выплатить вор, если у него не окажется налицо укра­денных вещей. Княжеский конь оценивался в 3 гривны, а конь смерда в 2 гривны, кобыла в 60 резаней, вол в 1 гривну, коро­ва в 40 резаней, баран в 1 ногату. Во втором разряде статей из­лагаются различные пени, которые должны были платить ули­ченные в нарушении права собственности, например: за увод чужого раба — 12 гривен, за кражу коня или вола из клети — 1 гривну и 30 резаней, а если в одном воровстве участвовали несколько лиц, то с каждого по 3 гривны и 30 резаней («Оже их было 18, то по 3 гривны и 30 резаней платить мужеви»), за порчу чужой межи — 12 гривен, за порчу княжеской борти — 3 гривны, а за порчу борти смерда — 3 гривны.

В третьем разряде говорилось о мелкой краже и обознача­лись пени или продажи за них в пользу князя. Продажа за мел­кую кражу назначается вдвое более против цены украденной вещи — так, гусь оценивался в 30 резаней, а продажа за кражу его назначалась в 60 резаней, кроме того, если в краже уча­ствовали 10 или более человек, то каждый из них должен был платить продажи по 60 резаней.

В законе имелись узаконения против нарушителей права собственности; особенно обращают на себя внимание следую­щие постановления: в первой статье за убийство раба назнача­ется пеня в 5 гривен, а за увод раба платилось 12 гривен, сле­довательно, более чем вдвое (это показывает, что русское об­щество того времени смотрело на раба как на вещь — убийство раба не могло принести никому пользы, напротив, увод раба приносил большую или меньшую пользу тому, кто уводил, следовательно, это преступление должно было наказываться строже). В Правде Ярославичей делается различие между оди­ночным воровством и воровством, совершенным целой шай­кой, — за последнее пеня была больше.

Правда Ярославичей признавала тяжким проступком порчу межевых знаков (ям, зарубок на деревьях и разных естествен­ных признаков). За порчу межи назначалась пеня в 12 гривен, равная пени за увод раба.

Третий отдел Правды Ярославичей содержал статьи о суде и судебных пошлинах по уголовным делам. Он состоял из двух статей. Первая из них говорила, что «пойманаго вора должно вести на княжый двор», т. е. к князю, или его наместнику, или к тиуну. Статья эта прямо отрицала самоуправство: по ней, убивший вора, связанного и не способного никому вредить, считался убийцей и приговаривался за это к плате виры. Во второй статье определялись судебные пени: а) емцу, т. е. тому, кто ловил вора, — 10 резаней; б) княжескому мучнику — 1 куна от гривны; в) в десятину на церковь — 15 кун; г) кня­зю — 3 гривны. Если же дело будет оценено в 12 гривен, то емцу — 70 кун, в церковь — 2 гривны, а князю — 10 гривен. Это распределение судебных пошлин, очевидно, относится к преступлениям по нарушению прав собственности; относи­тельно преступлений против личности оставлен был во всей силе устав Ярослава «о вирных уроках и продажах».

Подробное рассмотрение Правды сыновей Ярослава пока­зывает, что она составляет продолжение, пополнение и разви­тие Ярославовой Правды, но не является ее повторением. Она ясно выражает представление русского общества о праве. Яро­слав в своей Правде еще не мог отменить месть родственников за убитого, он только ограничил ее, определив, кто из род­ственников убитого мог мстить за него. Сыновья же Ярослава прямо отрицают законность права мести, они заменяют месть пенями. В делах по нарушению права собственности сыновья Ярослава разграничили воровство единичное от воровства шайками, что указывает на возникновение в русском обществе новых вопросов и на развившуюся в нем потребность яснее оп­ределять правонарушения. В Правде Ярославичей полностью от­сутствовали узаконения по гражданскому праву.

В XII столетии развитие общественной жизни на Руси поро­дило новые вопросы, требовавшие законодательного решения. Вместе с развитием общества развивались и его законы.

Составные элементы общества: варяжский, славянский и римско-византийский постепенно изменялись и русифициро­вались. Следы этого развития общества четко прослеживаются в дальнейших редакциях Русской Правды.

Русская Правда XII в. представляет отдельный законода­тельный сборник, в котором из Ярославовой Правды и Прав­ды сыновей заимствована только одна первая статья, все же прочее в ней составляет новое, основанное на новых началах, выработанных русским обществом. Русскую Правду XII столе­тия можно разделить на 4 раздела: в первом говорилось о пре­ступлениях против жизни, во втором — о личных оскорблени­ях, в третьем — о нарушении прав собственности, в четвертом излагались узаконения о займах. Подобно предшествующим, она еще преимущественно регулировала уголовное законода­тельство, из гражданского права в ней помещен только раздел о займах.

Правда XII в. начинается первой статьей Ярославовой Прав­ды и Правды Ярославичей, отменивших месть за убийство и заменивших ее кунами. Правда XII в. развивает юридические понятия, излагает узаконения о вирах, подробно разъясняя, что такое дикая вира и головщина. Дикой вирой называлась: а) пеня за убийство, совершенное во время разбоя или когда нет налицо убийцы, или же когда община не хочет выдавать его; в) пеня за убийство, учиненное в ссоре; с) вира за убий­ство, учиненное на пиру явно, а не скрытно. Отличительный характер дикой виры состоял в том, что ее платил не сам убийца, а целая община, вервь, к которой принадлежал убий­ца, и притом община платила эту виру не одномоментно, а погодно, в течение нескольких лет. Но годовщину, т. е. плату родственникам за голову убитого, убийца платил один. Из по­ложений о дикой вире видно, что в XII в. существовало юриди­ческое понятие о вменении. Общество, вервь не вменяло в пре­ступление убийство в указанных случаях, считало убийство не­умышленным или извиняло убийцу, находило его хорошим членом и потому помогало ему, как своему вкладчику, в плате виры. Община не платила за того, кто убил другого без ссоры, без причины со стороны убитого, со злым умыслом его огра­бить. Такой убийца в законе прямо назван разбойником; за него вервь не платила, а самого преступника с семейством и со всем имением отдавала «на поток и на разграбление». Помо­щью общины в уплате виры не пользовались и те убийцы, ко­торые не принадлежали ни к какой верви, не вкладывали сво­ей доли в дикую виру: «аже кто не вложится в дикую виру», «тому люди не помогают, но сам платит».

Кроме дикой виры, Русская Правда говорила о так называе­мой поклепной вире (поклепе) — вире, платимой тем, на кого падало подозрение в убийстве или кого уличили в убийстве свидетели, но кто не был схвачен во время самого совершения убийства. Закон в таком случае требовал суда, и судебными до­казательствами признавал свидетелей, а если их не будет, то испытание железом. Для полного доказательства совершенного преступления по закону требовалось 7 свидетелей, ежели истец русский, а ежели варяг или другой иноземец, то достаточно 2 свидетелей. Русская Правда допускала поклеп в убийстве и предъявление иска только в таком случае, когда найден будет труп. Если убитого узнать нельзя, в этом случае ни иск, ни суд по закону не допускаются: «А на костех и по мертвеце платили виры, оже имени не ведают, ни знают его». Это показывает, что в XII в. уголовное дело разбиралось только тогда, когда были истцы по этому делу, т. е. процесс был обвинительный.

В отношении вирных пошлин Правда XII столетия следует уставу Ярослава о вирных уроках, несколько изменяя его: вир­ные уроки она разделяет на два разряда: на виры в 80 гривен и на виры в 40 гривен. Правда XII в. узаконяет брать в пользу вирника от 80 гривен 16, а от 40 — 8 гривен. Кормы вирнику Правда XII в. определяет так же, как и Ярославова Правда. Вдальнейшем приводится разделение княжеских служителей на два разряда, причем к первому (8 гривен за голову) отнесе­ны тиуны — огнищный и конюший; а ко второму (40 гривен) — княжеские отроки, конюхи и повара (младшая дружина). В две-. надцатигривенную годовщину включены ремесленники и ре­месленницы, а в пятигривенную — княжеские рядовичи, к ко­торым причислены и боярские рядовичи. Имеется также статья о пошлинах, платимых в случае оправдания от обвинения в убий­стве — пошлины в пользу княжеского отрока брались одинаково с оправданного и с обвинителя: «А кто свержет виру, то гривна кун сметная отроку; а кто и клепал, а тому дати другую гривну».

Применительно к личным оскорблениям действовали пра­вила Правды Ярослава. Лишь некоторые статьи о личных ос­корблениях были изменены. Так, было установлено, что, если избитый, пришедший жаловаться, сам начал драку, он лишал­ся права на получение вознаграждения на обиду: «Аще и кро­вав приидет, а будет сам почал, а вылезут послуги, то то ему за платеж. Аже и били». Теперь тот, кто начал драку, хотя бы он и действительно был оскорблен или потерпел побои, терял вся­кое право на вознаграждение от обидчика и не имел права жа­ловаться. Следовательно, закон судил не по одному факту, а по причинам, вызвавшим факт. Этого не было в прежнем русском законодательстве.